- Ваше желание?
- Жить!
- Нет, что-то более приземлённое. Жить вы будете. Обещаю.
- Тогда воды.
Вот, берите. Так всё же, ты… вы сами решили записаться в национальную гвардию или отправили насильно?
- Сам.
- ?
- А что? Зарплату пообещали три тысячи.
- В день?
- В месяц.
- И как, заплатили?
- Нет.
- И вы за три мифические тысячи готовы убивать людей?
- У меня выбора нет: дома жена и две дочери, - начал давить на жалость пленный.
- А здесь? Неужели здесь не дети? Дал бы я тебе… вам воды, ублюдина, - швырнул в угол пустую кружку ополченец.

***

Это похоже на фильм ужасов. Или на сон. Только сон этот бесконечный. Массовое зомбирование – в действии. Июнь. Сыро. Дождливо. Когда-то все из школьной программы знали, откуда берётся дождь. Сегодня все знают – это материнские слёзы. Почему слёзы сегодня обесценены? Не потому ли, что ценности пересмотрены, переиначены, перетасованы?

***

Она могла подолгу стоять у зеркала, разглядывая себя со всех сторон.
- Хороша, чертовка! – в результате обследования делала она вывод, посылая воздушный поцелуй зеркалу и убегая на работу, которая доставляла ей удовольствие. Работа была не в тягость. Она любила своё дело. Дело воспитателя.

Её совсем не раздражали дети. В них она растворялась, иногда бегая и ползая по ковру, как девчонка. Какие её годы! Тридцать два никто не давал. Да она и не взяла бы. Пусть только посмеют намекнуть Марине Юрьевне о возрасте – отбреет – мало не покажется.

Было у Марины увлечение: любила она ходить в тир. Самый простой, неказистый, с облупившейся краской на стенах, тир магнитом тянул девчонку. Но посетители точно знали, что не пострелять ходит сюда красавица. Тир держит спортсмен-стрелок Тарас. Статный, видный, мускулистый воспитанный парняга покорил сердце воспитательницы с первого взгляда.

А начиналось всё очень банально. Как-то Марина согласилась с друзьями и подругами съездить в выходной день на охоту. Она знала, что женщин туда не берут. Табу у охотников на женщин. Просто пикник – думала Марина, соглашаясь съездить отдохнуть.

- Я боюсь выстрелов, - последний аргумент отказаться не подействовал.
- А дикую уточку пробовала?
- Я утятину не ем.
- А подстрелить?
- Давайте я вам лучше патроны буду подносить.
- Революционерка! Мы не из пулемёта будем стрелять, - грохнули ребята со смеху. – Ты хоть представляешь себе охоту?
- Нет. Только знаю, что надо отсиживаться в камышах, а там – ужи.
- Ужи – это еще что! – вытаращил глаза Влад. – Вот крокодилы – это страшнее.
Марина поняла, что попала под обстрел шуток и рассмеялась.

Вот так она попала на самую настоящую охоту. Жутко было смотреть на трофеи: тушки горкой лежали на траве у реки. Но счастливое выражение лица Тараса так и манило: «Почему я раньше его не видела?» - думала Марина.

- Он классный стрелок, - шепнула на ушко Юля. Я видела его в тире.
- Ты его давно знаешь?
- Пару лет.
- И ты молчала? - вспылила неожиданно Марина. Два года пропали.
- Его не было в городе. Говорят…
- Что говорят?
- Да нет, ничего. Я не знаю. Просто его не было в городе, а когда вернулся – открыл тир. К нему молодежь повалила, как на дискотеку. Говорят, он хороший тренер.
- А меня можно?
- Что – можно?
- Можно записать в ученики?
- Мы все у него в учениках, просто я молчала об этом.
- Приходи, Марина, буду ждать, - вдруг сказал Тарас.

Откуда он взялся? Вроде, шептались в стороне…

Вот так воспитательница попала в тир. В бестселлере сказали бы: «долгие и упорные годы тренировок сделали своё дело». Здесь – реальность, и поэтому было трудно. Очень. Прежде чем взять в руки пневматическую винтовку, Тарас гонял группу по полю, заставляя выполнять все мыслимые и немыслимые упражнения. Хуже всего было – преодоление препятствий в положении «по-пластунски».

К детям в садик приходилось надевать спортивное трико, чтобы никто не заметил содранных локтей и коленей. Марина тренировалась на совесть. Она думала, что только так может обратить на себя внимание тренера.

И вот этот день наступил.
- На что? – сказали бы ребята, смеясь над девчонкой.
- На всё прошлое.

Жизнь до тира в корне отличается от нового состояния. От стрельбищ Марина, как и от основной работы, тоже получала удовольствие. Несовместимое вместилось в неё и накрепко засело. В её лексиконе появились новые слова: дробовик, винтовка, молоко, цель, мазила, яблочко. В манере поведения – уверенные и спокойные движения, плавная речь, детская непосредственность куда-то улетучилась.

***

- Ребята, воды…
- Терпи. Терпи, подруга. Нельзя.
- Суки! – вырвалось у девушки. Воды!
- Пацаны, девка теряет сознание. Срочно доктора!
- Ты где его возьмёшь, Макс? К блокпосту ни одна живая душа не подойдёт.
Блузка на правом плече Марины быстро приобретала багровый цвет.

- Осколочное, - сделал вывод Макс. Лёгкое. Вон торчит кусочек металла. Ну-ка, дай мне лезвие.
- Ты с ума сошел, - шикнул на него Влад.
- Не дрейфь. Управимся.
Макс быстрым движением выхватил лезвие из упаковки, вскрыл его и поднёс к зажжённой зажигалке.
- Обезвредил? – спросил Влад. Макс кивнул головой.
- Сожми-ка девочку покрепче в объятия.
Влад подчинился.

«Операция» прошла быстро. Разорвав кусок простыни, ребята ловко перетянули плечо Марины.
- Ты откуда этому научился?
- Тарас научил. Знаешь такого?
- Слышал.
- Пить… - простонала Марина.
- Привет, девочка. Будет тебе вода, стрелок ты наш незаменимый. Радуйся, что под пулю не попала. Осколочек зацепил легонько плечо и слегка застрял в твоей…
- Голове? – ватными губами прошептала Марина.
- Мы твою светлую голову и за миллион не променяем.

***

Лазарет был не грязным, а, скорее, неуютным: окна заложены мешками с песком, металлические койки с облупившейся эмалью, трава на полу. Главное: здесь была связь с миром.

Как странно… хочется проснуться и снова увидеть свой детский сад, малышей. Как там Тёмка? Выпал зубик? А Ульяна? Справилась с произношением «эр»? Марина улыбнулась, вспоминая тёплые улыбки своих мурашек. Она так и звала всех: - Мурашки, быстренько ко мне! Прихлопнув в ладоши, широко раскидывая руки, ждала всех в объятия.

- Ну, Марина Юрьевна, как наши дела? – услышала девушка мягкий голос доктора.
- Только не домой. Что я маме скажу? – взмолилась Марина. – Она знает, что я отдыхаю в Крыму.
- Скажешь: оступилась, когда преодолевала Ай-Петри, - продолжил доктор, осматривая рану. – Домой! Возражения не принимаются.

***

Жизнь приобрела новые окраски и восприятия. Вертолёты превратились в вертушки, обычный град приобрёл новую смысловую оценку, Украина же совсем потеряла смысл. А ведь раньше с детками Марина Юрьевна с удовольствием повторяла хором: хозяин – господар, птица – пташка, Солнце – сонэчко…

Что произошло со страной? Это было пафосное враньё? Где сейчас правда? Марина глубоко была убеждена, что правда там, где Тарас. И теперь её отправляют подальше от правды. Домой Марина ехала в старенькой «копейке». По сторонам не хотелось смотреть. Она знала практически каждый поворот, холмик и яму вдоль всей трассы. Пришлось на животе поползать. Спасибо Тарасу за подготовку. Неужели он знал наверняка, что произойдёт?..

- Привет, Марина! – услышала она родной голос парня. – С возвращением.
- Привет, Тарас, - улыбнулась девушка.
- Будешь у меня в штабе работать?
- Спрашиваешь!
- Через три дня жду, - протянул руку к щеке девушки Тарас.
Марина улыбнулась. Значит, жизнь не заканчивается.

- Жизнь не заканчивается, - повторила она вслух.
- Она только начинается, красавица, - отозвался водитель. Ещё детей нарожаешь.
Соскучилась за своими в садике?
- Соскучилась. Пусть растут в мире. Я постараюсь его сохранить.
- Говорят, президент остановил военные действия на неделю.
- Неужели действительно мир?
- Ты в это веришь?
- Я женщина. Обязана верить. Мне рожать еще.
- Сейчас включу новости, - быстро отреагировал водитель.

- Ночью бойцы национальной гвардии обстреляли Семёновку.
Машина грубо тормознула. Марина застонала от резкого толчка.
- Сволочи! А ты говоришь – рожать, - сквозь зубы зарычал мужчина.
- Война, детка. Война…