Борис Москалюк

- Каждый проживает свою жизнь. Один раз. Но, каждый день по-разному -примерно так Дим Димыч подвел итог разговора на перекуре …

Дим Димыч был мужиком ладно скроенным, высок ростом, могучего телосложения, лет 35-ти. Словом - атлет. С пышными, как пшеничные колосья, смоляными усами и копной густых волос на голове.

По преданиям, в роду подобные чернющие усы имел прапрадед. Лихо носили усища его прадед, дед и отец. Так заведено было. В казачьем семействе каждый мальчуган с детства усваивал, как только начинали пробиваться усы, то след за ними наступает ответственность за слова и свои поступки.

К тому ж повелось, коль с усами – знать казак, а у кого усы длиннее – тот и умнее. Шутка ни шутка, но при наличии таковых усищ местные мужики в оный час приговаривали: « Усы! Берегитесь, когда бороду бреют».

И не удивительно, что в сугубо провинциальном городке, где почти каждый узнавал друг друга в лицо, Дмитрия Дмитриевича знали все.. Да и фамилия его была, если и не совсем удобная, то настоящая казацкая: Гарбуз. Кто-то полагал, что это прозвище. Посему обращались к нему по имени и отчеству. И не иначе, а по-свойски величали как Дим Димыч. Почтительно. Возможно и не без иронии, а с этаким намеком на внушительность его комплекции.. Будучи человеком незлобивым, его такое внимание несколько смущало, потому и старался он зазря народу глаза не мозолить. Хорошо, когда великаны скромны и добродушны

Городок, после «»перестройки» и внезапного бума кооперативов, а потом частных нотариальных контор, стоматологических кабинетов и парикмахерских (непонятно для кого и почему в таком количестве: буквально на каждом шагу, напротив друг друга через дорогу), словно остановился во времени. Если здесь, что и менялось, то только со сменой в природе очередного сезона. Дремота, неторопливость слободского люда проявлялись буквально во всем. Более всего в летний зной, когда дворы и тротуары улиц покрывались многоцветными кляксами перезревших плодов абрикоса, шелковицы, яблок, которые даже куры ленились клевать.

В свою очередь мерный уклад этого уютного украинского города нашел отражение буквально в каждом его обывателе, что в привычках, что в говоре, а именно, в их некой степенности, к тому ж и, чрезмерной словоохотливости.

Жил Дим Димыч в той части города, где преобладал преимущественно частный сектор, мозаично сложенный из разномастных домов и домиков с прилипшими к ним наделами по шесть соток земли. У одних они были заняты под небольшие сады, у других под огороды, но у большинства под то и другое. Многие с этого подспорья кормились, жили в последние годы. Поговаривали, что кое-кто сумел даже в этом преуспеть. Например, один из местных, занимаясь виноградом, даже «Мерседес» купил: постоянный спрос и хороший доход хозяину обеспечили крупные гроздья сортового винограда, которые он умел ни только вырастить , но и сохранить..

«Садыба» ж Дим Димыча окрест славилась мочеными яблоками: хрустально светлыми хрустящими плодами «антоновки», небывало вкусными, замоченные в тыквенной кашице. Тыкву здесь обожали, полагая, если всякий овощ хорош для желудка, то тыква лучший помощник глазам и сердцу. Наверное, это был один из тех случаев, когда фамилия Гарбуз явно оправдывала такое предпочтение. К тому же загородом, при дороге хозяева имели ещё большой баштан.

Дом у него был старой постройки, из красного кирпича, с сохранившимися на окнах дубовыми ставнями в обрамлении резных наличников и этим явно выделялся среди других. Стены были в аккурат , кирпичик к кирпичику с четко прошитыми меж ними швами. Несмотря на годы, добротность кладки сохранилась, хотя что-то тут и достраивалось и перестраивалось.

Однако достоинство усадьбы определяли ни её внешний вид, ни обустройство и убранство, ни то все, что было, казалось, на виду, а то, что там исподволь присутствовало - её дух.

Домашность слыло хлебосольным, хотя застолья тут и были редкостью. Горилку хозяева любили, однако баловали себя лишь по праздникам. Не чурались потчевать и других: часом квасом, часом водочкой. Рассуждая, по-хозяйски - ведь копейка любит, чтоб её считали, - здесь из повседневной еды завсегда были на столе -:«капустняк», тушенные овощи- рататуй, тыквенные каши.

Чаще, на скорую руку, они угощали гостей «потапцами», которые подавали на стол с кусочками поджаренного сала, как закуску к выпивке. По словам хозяев дома, «потапцы», - ломтики ржаного хлеба с пахучей корочкой натертой чесноком, затем обжаренные, с обеих сторон, на сковороде с растопленным до золотистого цвета. салом, - всегда являлись исконно украинским блюдом, популярным ещё на Сечи..

Из живости, на подворье Дим Димыча, было лишь только две собаки. .В конуре жила дворняга по кличке Туман, которая изредка лениво лаяла на незнакомых прохожих, Другая, небольшая собачонка по кличке Долька была любимицей хозяина, резвилась и гуляла, где хотела. Клички были более чем странные, но никого они не удивляли. Имелся и гараж, и легковушка.

Трудился Димыч на небольшом заводике по производству запорной аппаратуры. Заводик был, пожалуй, единственным предприятием, работавшим более-менее стабильно во всей округе. Посему Дмитрий Дмитриевич, как и многие местные - работой дорожил, хотя по житейским меркам платили мало.

Дело знал. В начальники не рвался. Но на советы был скуп, хотя в общении был прост и весьма словоохотлив, особенно в «перекурах» на работе.

Привычка поболтать в рабочее время живуча и посей день на производстве. Дай только повод! Перекуры для этого - прекрасное подспорье. «Балычки», «тары-бары», то есть, разговоры и разговорчики о чем угодно - занятие на перекурах обычное. Сбираются ж люди знавшие друг друга, поэтому говорят здесь открыто и о семейных делах, даже о «походах на лево». Конечно, не обходятся эти рассуждения и без хвастовства, поучений.

Начинаются всё перекуры обычно, как правило, с реплик о погоде, потом о болтах и гайках, затем спорами о футболе, а заканчивались перекуры толкованиями о политике, изредка - делами на производстве.

Примерно так должно было быть и на этот раз.

- Димыч, имеешь минутку? Пойдем, перекурим, – обратился к нему начальник цеха.

Но начальник на то и есть начальник, что сходу без всякого начал:

- Вот присматриваюсь к тебе и знаю тебя уж не первый год. Человек ты мастеровой. Мужик статный, ладный во всем. Откровенно говоря, и придраться-то не к чему. Люди тебя уважают, почему бы тебе бригадиром, а то и начальником участка бы не стать?

…………………………………………………………………………………

.Конечно, вопрос большой в том, что рвения твоего не видно. Вроде оно есть и вроде его, интереса- то, нет. Растолкуй! Объясни, возможно, я и не прав?

Случился этот разговор на Семенов день, когда по местным приметам вездесущие осенние паутинки, витая в воздухе, предрекала – что денькам теплым этой осени ещё быть. Сама погода настраивала к беспечной задушевной беседе. К чему, как раз Димыч вроде и был расположен. Однако.

- Опять двадцать пять! Не потяну. Потом же мужики и бабы засмеют. - его, словно прорвало.

- Не хочу! И всё! Баста! Быть «бугром» - это не моё. Для меня начальство – люд за хребетный… Да, да!

Начальник на этот вспыльчивый монолог вида не подал. Отмолчался.

- И не надо меня учить, как жить! Сам знаю как надо, – прямо таки взорвался Дим Димыч . Оставаться просто человеком куда важнее…!.

От столь дерзкого откровения собеседника начальник оторопел , а ведь будь - какая и в чем-либо слабость обычно приводит к злобе.

-Хотите знать к чему у меня интерес? – с этаким вызовом вопросом на вопрос перепросил Дим Димыч.

-Да, он у меня один. Как и у большинства мужиков - только к бабе, скажу

мягче, к женщине. От неё, Ясочки моей, все стимулы и удовольствия! А ещё, чтоб работа, труд были для души. Для себя и на себя, на собственное дело, на хозяйство. Желания мои ведь простые, человеческие. Вот чего б мне хотелось. Так?! … По крайней мере, я так думаю, – сказал, словно отрубил, Димыч./

- Ну-ну! Взял бы и показал свой интерес или рассказал бы о нем подробнее – опрометчиво резюмировал своё начальник.

-Что перед начальством не выслуживаешься – факт! Однако, не думал и не предполагал даже, что ты, Димыч, такой хват. - А стоит ли вообще так рассуждать, как ты? Стать и быть успешным в деле, разве это плохо? Чего же, спрашивается, больше? – вразумлял начальник.

- Дело? . Дело. Дело-о!! Вам, наверное, это не понять. А в чем оно? Человек реализует себя не только на работе и в работе. И не только, когда он движется к какой-то намеченной цели, но и кода он сознательно останавливает себя. Понимаете? Остановиться бывает часто по-труднее, чем двигаться дальше. Остановка не мене значима, чем движение – пофилософствовал Димыч. И далее ещё более откровенно -

- Да, власть я не люблю. У меня с ней разные интересы. Например, я для себя хочу жить! Жить красиво и спокойно. Вот моя политика! А – не для других. Что, разве это запрещено?!

- А-А-А-А… Итить твою мать! Профессор!- Выругавшись, начальник более пристально посмотрел и произнес - Нет, Ты не просто… -, недоговорив и , вероятно, желая закончить наперекос пошедший диалог, и поставить в нем точку, начальник, не сдерживая эмоций, произнес: А как же те люди, что на Майдане жертвовали собой?! Ради нас, ради достойного будущего!

- Люди, А что люди? Наивны они в своей простате и доброте. Потому-то до сих пор «на майдане коли церкви революция йде…». В 17-ом, вроде, взяли справедливость - потеряли свободу, в 91-ом - приобрели свободу - потеряли справедливость. Ныне ж добро подменилось злом, понятие чести и достоинства - слепым подчинением приказам. Вот так-то ?!

Знаешь? Так говори, да не заговаривайся, Иш- ты ?Вольнодумец? - новоявленный фармазон. - начальник буркнул так, как об воду булькает кинутый тяжелый камень..

- Хотел быть понятым - огрызнулся после короткой паузы Димыч,- и как бы вдогонку добавил, - власть - страсть хитрозадых, !

Начальник смотрел на Димыча, нетто чтобы с изумлением. с потрясением -Нет! Не вольнодумец, ты, а хуже!

Димыч же , желая убедить своего собеседника правдой , четко, подобно одиночным выстрелам, произнес. - У нормальных людей всегда есть место смыслу. Скажите, что дала нам Оранжевая революция? Песню - оранжевое солнце, оранжевое небо, оранжевые клоуны, оранжевые шарфы… ? Или кричалки-зазывалки вроде:«Ющенко - так!», «Разом нас багато» -хит группы «Гринджолы», Так это всего лишь лабуда, пустые лозунги - и не более .А. нынешние протесты? Смерть?! Достойную смерть?! - в тот момент мысли Дим Димыча, словно цепкие тыквенные стебли стали хвататься за первые пришедшие в голову факты. Он больше говорил невысказанным, чем сказанным.

Лихорадочно пораскинув умом и найдя в разгоряченной памяти цитату, уместную к ситуации, с облегчением уверенно продолжил, - в песне у Розенбаума есть строки: «Я Родину свою люблю, но ненавижу государство». Да-да! Скажите, что это всего лишь эмоции?! Нет! Чувство родины и чувство государства - они разные. К тому ж, маловероятно, чтоб они, по себе знаю, сливались в одном человеке. Да, вот и такие бывают эмоции.

И всё что смог он высказать далее – так это в нервном порыве признаться, что после смуты на Майдане и всего того что там творилось, у него появилась какая-то тревога, боязнь затевать что-то новое, даже у себя по дому.

- Знаешь, что такое апатия? Это, когда душа болит, - выдохнул он, - да и руки ничего не хотят -. «мертві бджоли не гудуть»!

Было видно, что говорил он сам собой, ничем не замороченный и только от себя и только за себя. А воспринималось ж это, как бут то рассуждал он за всех, таких же, как и он.

Окинув, один-одного, грустным многозначительным взглядом и оставаясь при своем, растерзанные собственной правдой, собеседники разошлись, как боксеры - по углам, каждый на свое рабочие место, Перекурили…

15.09.2014 –Киев