Величественный Курвиль дремал, убаюканный мерно бьющимися волнами моря. Шуршала галька. Курвиль отдыхал от видений прошлого. От отшумевших революций. От крови, льющейся реками. От уверенной поступи диктаторов. От эйфории малопонятных лозунгов.

Древний Курвиль дремал. И ожидал новых потрясений, новых революций, новых потоков крови. Море стучалось в дверь истории.

Адонис замер, облокотившись на гранитные поручни городской набережной, очарованный видом спящего города.

Но тут за его спиной раздались быстрые шаги. Он оглянулся. Волоча по камням мостовой жёваные лозунги, невыспавшиеся бунтовщики возвращались на свой пост перед Дворцом Правительства.

Впереди, в серой распахнутой шинели, шёл плохо узнаваемый Фил Чумный. Маленькая шапочка лихо сдвинута на ухо. Зелёная татуировка «Вольным - воля!» красовалась на обнажённой груди.

- Быстрее, камрады! Бодрее, бодрее! Революцию надо делать с улыбкой!

Адонис проводил удивлённым взглядом кучку бунтовщиков.

«Ничего себе! Это они что же, вдесятером революцию делать собираются?» - в изумлении спросил он себя. Не зная, что это как раз и были действия ставленника фон Лиса, который уже приступил к своим обязанностям.

Некоторое время Адонис шел вслед за ними. На перекрестке Републик-се-Бо к отряду присоединились какие-то люди с лопатами в руках.

Отрядом командовал худощавый, плосколицый фон Лис, одетый в какие-то рубища. Его нечёсаная голова с редкой растительностью важно кивнула Филу, передавая руководство отрядом. Тот понимающе кивнул, принял командование и пошёл впереди, мурлыча себе под нос развесёлую песенку.

Адонис как завороженный следовал за этим странным отрядом, несмотря на то, что твердо обещал Катарине быть у неё к девяти часам. Наконец отряд остановился.

На площади Зюген-а-Алэн все было разворочено. Камни из мостовой вынуты. Гранитные перила выворочены из земли.

- Первый отряд, работу прекратить! И по домам, отдыхать! Второй отряд может приступить к земляным работам! - скомандовал Фил Чумный.

Пока революционеры с лопатами расковыривали то, что строилось веками и на века идеалистами, Фил в сторонке подпитывал собравшихся вокруг граждан затасканными до дыр истинами.

- Прихвостни мирового феодализма рассчитывают на то, что мы сломимся от голода. И напрасно! Раз они не дают нам хлеб по доброй воле, мы отнимем его силой!

- Ура! - кисло крикнул кто-то из толпы. Это кричали агенты секретной службы, смешавшиеся с народом. И тут же толпа, готовая побушевать, если это ничем не грозит, принялась реветь во всю глотку:

- Воры! Мы заставим их поделиться с нами наворованным добром!

И вот уже повсюду раздавались проклятия, угрозы, грубые шутки. Но пламя этой ярости почему-то не разгоралось так, как хотелось бы провокаторам.

- Каждый удар нашей лопаты - это удар по голоду! - размахивая сжатой в кулаке шапочке, вещал Чумный.

Сонные граждане недоумённо смотрели на оратора.

- А роете-то зачем? - вдруг спросил Фила гражданин с умным взглядом, даже не пытаясь скрыть насмешку. - Разве продукты зарыты под мостовой?

И тут же толпа зашикала на него.

Что есть истина? Разве неизвестно, что все на свете люди боятся холода, голода и страданий? Но люди не любят истины. Им милее сладкая ложь, одуряющая мечта и пьянящие сны.

Они хотят быть счастливыми, но не умеют бороться за своё счастье.