Елена

ХЕЙФЕЦ

В месте, где собираются антиквары, торговцы ржавчиной и прошлым, стоит старик. Он плохо одет - старое пальто, мешковатые штаны, мятая сорочка, старомодный не чистого вида галстук. Моросит дождь, над стариком зонт, провисший в двух местах сломанными спицами. На такие пустяки старик не обращает внимания. Вид жалкий. Потому что старик и потому что дождь. Старость обычно вызывает жалость. Её не понять пока не приблизишься к ней настолько, что кажется, что слышен её запах. Запах сбежавших лет…

Правую руку старик держит в кармане пальто и не понятно, то ли он собирается что-то продать, то ли что-то купил, или просто стоит как обычный наблюдатель. Он ходит сюда третье воскресенье и ему очень неловко. Он никогда ничего не продавал, а от того, с чем он сюда пришёл, ему становится стыдно вдвойне. Самая дорогая вещь в его жизни лежала дома много лет, а теперь он вынес её не для того, чтобы показать людям, а чтобы расстаться с ней навсегда.

Подошёл бесхозный пёс, понюхал стоптанные ботинки и отошёл.

Старик не знал, сколько денег можно выручить за вещь, которую он принёс. Не узнавал даже. Он не хочет этого знать. Сколько дадут. Торговаться не будет.

На продажу он принёс свой орден. Он лежал в маленькой красной коробочке на белой атласной подкладке. Его доставали один раз в году, для того, чтобы вместе с другими наградами одеть на пиджак в День Великой Победы.

Старику холодно. Это в молодом теле тепло живёт всегда, энергия молодости греет человека без солнца. Его же тело давно не держит тепла. Холодно почти всегда. И дома и на улице. А ещё ему холодно от картин, которые вновь подкидывает ему память.

Сегодня перед глазами вновь стоял тот страшный день. Март 1945-го. Ему двадцать два. С восемнадцати по окопам, среди крови и смертей. Страшное взросление. Войне конец. Дома мать с двумя малолетними детьми. До возвращения домой рукой подать, и умирать не хотелось ещё больше, чем прежде. В одном из последних боёв вечным сном уснуло 16 бойцов, семеро тяжелораненых вышли покалеченными. Это были его близкие товарищи, которым до этого момента повезло остаться в живых, пройдя через весь ад войны. Уставшие от неё, все они были молоды и полны сил, очень мечтали вернуться домой, чтобы жить и любить…

Старик всё никак не решался достать орден. Он устал стоять и очень замёрз. Воспоминания не отпускали.

Когда освобождали Восточную Пруссию, ему в руки попал огромный альбом с репродукциями картин Гитлера. Кровавый монстр неплохо писал спокойные сельские и городские пейзажи, церкви, соборы, тихие улицы, букеты луговых цветов. Ясное небо и покой в каждом мазке кисти. Солдаты не в силах были понять, почему человек, тонко ощущавший красоту мира, безжалостно уничтожал его?

Тогда они ритуально сожгли альбом в одном из немецких дворов, в котором останавливались на ночлег.

Недалеко от старика стоял парнишка, длинные волосы по плечам, синяя спортивная сумка. Он внимательно рассматривал старика. Старик заметил это. Подумал с горечью: что сейчас молодёжь знает о войне? Что они могут, чего хотят? Кто их кумиры? Почему не стыдно этому парню выглядеть, будто он барышня? Что у него в голове? Другое поколение, другая жизнь… Случись война, пошёл бы этот длинноволосый с врагом биться? Им всё сейчас достаётся легко и просто. Не то, что тем, кто остался тогда закопанным в чужой земле в одной большой и страшной общей яме.

Молодые парни его поколения видели не только гибель своих товарищей, они узнавали тогда очень много страшного.

Глаза заслезились. От ветра, наверное…

Старик вынул руку из кармана потёртого пальто. Разжал кулак. На сухой дрожащей ладони лежала коробочка.

- Вы что-то хотите продать?- спросил подошедший к старику длинноволосый парень.

- Да вот…- трясущимися руками старик открыл коробочку.

- Сколько хотите за медальку?- Старик с удивленьем взглянул на него.

- Это не медалька, молодой человек. Это орден. Орден Отечественной войны. - Он сделал паузу и договорил предложение.

- 1 степени. Я ему знаю настоящую цену. Но она не переводится в денежные знаки. Поэтому я вряд ли сумею определить, сколько он стоит. Я до сих пор не знаю, сколько стоит жизнь…

Старик опустил глаза, взглянул на орден, словно прощаясь с ним.

- Простите меня. Я пошутил насчет медальки. Я хорошо знаю, что это за орден. Простите.
Рядом вырос толстый мужик в штормовке с большой печаткой на указательном пальце. Его лицо выражало явное недовольство. Он взял парня за локоть, отвёл в сторону.

- Что-то Тарас, ты сегодня очень юркий. Я этого деда третье воскресенье выпасаю. Смудрить захотел? Забыл, что вначале должен был мне доложить, что орден здесь зарисовался. Напоминаю, что о любой новой вещице ты обязан мне докладывать и только если она меня не заинтересует, можешь скакать вокруг дедушки и брать у него интервью. И никаких переговоров с продавцом!

Тарас ничего не ответил, отошел, но остался стоять неподалеку, продолжая наблюдать за происходящим. Чем-то старик был ему симпатичен. Очень напомнил ему его деда, которого уже не было среди живущих.

Мужик в штормовке улыбнулся старику.

- Ветеран? Уважаю! Что принёс, батя? Нужда одолела? Понимаю, отец. Такие вещи просто так не отдают.

- Да - а… – старик вздохнул.- Тяжело. Жене памятник хочу справить. Год прошёл, пора уже. Я с пенсий немного скопил, но всё - равно не хватает.

Мужчина с печаткой достал старинную изящную лупу из замшевого футлярчика, стал внимательно рассматривать орден. Старик удивился.

- Вы сомневаетесь, что он настоящий?

- Какого года выпуска? На войне вручали или в восьмидесятые?

- Перед самой Победой, в сорок пятом.

- Это хорошо. Тысячу гривен дам. Пойдёт? Это хорошая цена.

- Ладно!- Старик закрыл коробочку. Ещё сильнее затряслись руки и не стало хватать воздуха. Памятью он сейчас торгует. Словно помидорами.

Взял деньги, не считая, положил в карман и медленно пошёл к троллейбусной остановке. По зонту в местах сломанных спиц дождь стекал старику на спину. Он не чувствовал этого.

В это время между Тарасом и покупателем ордена происходил странный разговор.

- Нехорошо, Феликс! Ты обманул старика. Он ветеран. Ужасно на деда моего похож. Тот тоже воевал. Только деда уже нет. Этому ордену цена полторы тысячи долларов. Ты же это знаешь. Верни ему орден. Это будет по-честному.

- Что-то ты, Тарасик, последнее время много себе позволяешь. Каждый сверчок знай свой шесток! Не понял кто из нас сверчок? Ты должен товар мне подгонять, а я его покупать. Я прежде, чем деньгами обзавёлся, тоже бегал по районам, как пёс шелудивый. Забыл наши порядки? Так я тебе напомню. Мы тебя к своему обществу приблизили, а ты вякаешь. Зря. Из доверия выйдешь.

- Слушай, Феля, давай договоримся. Ты мне орден, а я его отработаю. Будешь доволен. Найду тебе хорошего товара. Я же не подводил. Я же разведчик хороший. Знаю пару квартир, где малоимущие пожилые люди живут, у них наверняка всякого старья полно. Выясню, что там у них на полках пылится. Бесплатно поработаю. Не обижай старика.

Феликс с удивлением смотрел на Тараса.

- Очень ты трепетный для антиквара. Эмоции в нашем деле проявляй дома, когда покупку в руки возьмешь. Вот тогда радуйся, или плачь. Зря себя расходуешь! Нельзя быть таким впечатлительным. Феликс смачно выругался.

- Ну и гад же ты, Феля! Хорошо, давай я тебе завтра свой старый мотоцикл пригоню. Ты же сыну хотел взять! Я тебе его за орден отдам. Давай быстрее, старик сейчас уйдёт! Я его не найду потом.

- Ты псих, Тарас! Не ожидал от тебя. Сантименты тут развёл.- « На деда моего похож!»… Ну и что из того? У старика свои ценности. Ему большие деньги не нужны. Для него тысяча гривен – большие деньги. Он теперь памятник своей старушке поставит и будет счастлив.

- Я видел, как он на орден смотрел. Не хотел он его отдавать. У него слёзы были. Я видел. Наверное, вспомнил что-то такое…

- Ну, ты даёшь! Ишь, правильный какой. Аж, меня пронял. Ладно, чёрт с тобой, завтра мотоцикл привезёшь с утра. Пионер! Всем ребятам пример!

Тарас бежал по улице, выискивая старика, но его нигде не было. Двинулся к остановке, сжимая в руках коробочку с орденом.

Наконец-то. Вот он сидит на скамейке, троллейбуса ждёт. До чего же на деда похож! Со спины особенно. Или это все старики со временем становятся одинаковыми? Сутулый, ботинки стоптанные, спина от дождя мокрая. Такая беззащитность во всем…

Эх, не обнять ему уже своего деда никогда! В горле вдруг запершило.

Подъехал троллейбус. Когда Тарас подсаживал старика на высокую ступеньку, то незаметно сунул ему в карман коробочку.

И тепло вдруг стало где-то внутри, в самой серединочке.

Что, интересно, там находится в этом месте? Может быть душа?