Михаил Спивак

 
Советские города для меня, участника многочисленных соревнований, делились на две категории: «съедобные» и «несъедобные». Например, Казань — не самый гастрономически избалованный город, но там в середине-конце 1980-х имелась аппетитнейшая пельменная напротив одноимённой гостиницы. Кормили сытно, вкусно и недорого. В Ташкенте, в кафе «Голубые купола», подавали не только изысканные восточные яства, но и самую настоящую западную кока-колу, которую я не встречал ни в одном другом городе СССР. В Новосибирске продавалась пепси-кола, было дело, но кока-колы нигде, кроме Ташкента, я не видел. В Алма-Ате кормили чудесными, сочными мантами, сытным гуляшом и фаршированными перцами со сметаной. Даже заброшенный далеко в Восточную Сибирь Братск, хоть и отличался простотой блюд, но там следили за качеством и не скупились на размеры порций. От картошки и котлет в гостиничном ресторане ломились столы. Кормили даже черной икрой.
На фоне всего этого прекрасного изобилия, занесла меня как-то нелёгкая в Брянск. Вот уж где не ступала нога кулинара!
Заходим в столовую при гостинице. Рестораном то заведение язык не поворачивается назвать. Впрочем, как и столовой. Небольшая мрачная комната, заляпанный соусом пол и прилавок. Пышных размеров тётка в несвежем халате и с отсутствующим выражением на лице.
— Можно меню? — спрашиваю я.
— Всё перед вами, — фыркает она в ответ.
— У вас есть котлеты? — спрашивает моя спутница.
Ее отец — руководитель нашей команды. Попросил меня, как старшего, присмотреть за дочкой, чтобы голодной не осталась. С отцом ей в поездке ходить не хотелось — подросткам свободу подавай. Я тоже формально подросток, но уже почти выпускник школы. То есть, человек серьезный и ответственный. 
Тётка смотрит на нас ледяным взглядом, как будто война еще не закончилась, и мы не советские дети, а злобные оккупанты.  
— Девушка, разуйте глаза. Вы видите тут котлеты? Нет. Так чего спрашиваете?
— А что это за блюдо? — снова я беру слово.
— Еще один… — нервно вздыхает хозяйка заведения. — Вы слепой или тефтелей с макаронами никогда не видели? Брать будете? Мы через полчаса закрываемся. Никто ждать не станет, пока вы глазеете. Стоят, перебирают – Сталина на вас нет!
— Вы ничуть не хуже! — резко отвечаю ей.
— Умный очень?!
— Как скажете. Если вы хуже его, пусть так и будет.
— Да вы!.. Да я!.. Шахматисты! — выдавила она с такой ненавистью, с какой не говорили об американском империализме на уроках политинформации.
Мы были последними в тот день посетителями. Тётка сняла с прилавка две тарелки и сунула нам под носом. Сама удалилась на кухню и вернулась с чем-то, похожим на салат, вполне приличного вида, который отсутствовал на прилавке. Она уселась у окна и стала задумчиво, не нарушая темпа, перемалывать челюстями зелень.
Я ткнул вилку в спрессованную макаронную массу. Холодный желеобразный блин повис на зубцах, как будто вилами подцепили автомобильную покрышку.
Моя спутница поддела тефтелину и взвизгнула. Прямо под ней покоился, как под надгробным камнем, усатый таракан. Бедная девушка чуть не расплакалась. Я забрал у нее тарелку и направился к уплетающей за обе щёки толстухе.
— Это что?!
— Где? — она равнодушно посмотрела на таракана.
— Вот это!
— И что?
— Я вас спрашиваю, что это с рыжими усиками?
Она подняла на меня мутный взгляд и повторила:
— С усиками… с рыжими… Ты тоже с рыжими усиками.
Признаюсь, я не нашёл, что возразить на ее аргумент. Вернулся к своей спутнице.
— Так противно! — сказала она.
— Месть? — спросил я.
— Месть! — подхватила она.
План созрел мгновенно. Мы снова направились к тётке.
— Может быть, вы замените нам блюда на то, что едите сами?
То не была просьба, а последний шанс для тётки, чистосердечно раскаяться в злодеяниях. Как и предполагалось, матёрая грубиянка-рецидивистка, не только не раскаялась, но и заявила довольно ядовитым тоном:
— Не нравится — не ешьте!
В глазах девушки я прочитал: «приговор окончательный, без права на апелляцию!»
— Ой, что это у вас — крыса! — закричала она.
— Где?! — подскочила толстуха.
— Вон там, вон она… хвост!
— Да, где же?
— Наверное, показалось.
— В общем так, если вы поели, то выметайтесь отсюда! — потребовала владыка мрачной столовки.
Мы оставили тарелки и вышли…
Через пару секунда послышался крик. Тётка плевалась и верещала не своим голосом. Собственно, пока моя спутница отвлекала злодейку выдуманной крысой, я эксгумировал тело таракана из-под тефтелей и перезахоронил бренные останки в салате поварихи — накормил ее стряпней ее же изготовления.
С того дня столовку мы обходили стороной и не забывали купить бублики к вечернему чаю.