Никита Николаенко , г. Москва

В этом году рано сошел снег, уже в двадцатых числах марта появились маленькие желтые цветочки, и стали набухать почки. Глядя на теплую погоду, я засобирался съездить к своим друзьям на дачу – они жили там постоянно, а я не был у них всю зиму, проведать их, развеяться от житейских забот, а главное, рассказать о своих последних успехах на литературном поприще. На мой взгляд, мне, начинающему литератору, было чем похвастаться. Число моих читателей на крупном литературном сайте перевалило за тысячу, один электронный и один печатный журнал начали публиковать мои рассказы, и я, окрыленный первыми успехами, вдохновенно работал над новыми произведениями. 
Это ничего, - думал я, - что, пока творчество не принесло мне ни копейки – электронный журнал вообще не платил гонораров, а печатный только запросил данные для бухгалтерии. Да и гонорар, – не сомневался я, - предстоял копеечный – разве может быть большой за один рассказ. Но это было начало, первые шаги, и я, ведя машину за город, предвкушал предстоящий отдых, а главное, заслуженную похвалу от моих друзей. 
Ты же не забудь, жареной баранины приготовить, да водочку с грейпфрутовым соком, ты же знаешь, как я их люблю, а как на работника, на меня не рассчитывай! – давал я наставление хозяйке – Лене, моей старой подруге. Приезжай, приезжай! – отвечала она, - тут Саша, - это был ее муж, - дрова для тебя приготовил, колоть их будешь! 
По дороге, я все представлял, как одобрят мои успехи, и готовился выслушать хвалебные слова, а так же держать скромные речи в ответ, - да что вы, друзья, я еще не достоин такой похвалы! 
Но, хвалиться, особо, оказалось и нечем. Приехав, я как-то очень быстро рассказал про один журнал, про второй, а больше, рассказывать было и не о чем. И сколько денег ты за это получил? – спросила Лена, выслушав меня. Так, печатный журнал уже запросил данные! – объяснил я, - скоро должны выплатить, но пока, правда, еще ничего не получил! Но, много, конечно, не дадут, - добавил я, - что там может быть за один рассказ – тысячи полторы, не больше! 
А что с твоим репетиторством? – поинтересовалась она. Мы сидели в открытой беседке, на лужайке, вдвоем, Саша в это время кормил живность – нутрий и кроликов, и тех, и других, ребята держали десятка по полтора, Саша, заядлый охотник, был большой любитель животных. 
С теткой я закончил заниматься, - доложился я, - она уже уехала в Будапешт, подарил ей на прощание свой любимый словарь – женщина была прилежной ученицей, а парень, 
который ходил на занятия уже с полгода, куда-то пропал, и не звонил мне уже вторую неделю. Словом, сейчас, пока, никого нет, - подвел я итог, - только переводами небольшими перебиваюсь, ну, и ищу новых учеников. 
Да, невеселые у тебя дела, - подвела итог услышанным новостям Лена, - невеселые! И ты даже не похвалишь меня? – удивился я, - ведь, какие-то успехи уже есть, ведь я заявил о себе! Ну и что, – ответила она, - не за что хвалить, не за что! Ладно, чем кормить сегодня будешь? – сменил я тему. 
В беседке, где мы сидели, был камин, где я любил поджаривать на углях заготовленную ребятами баранину или свинину. Два цыпленка у меня есть, сегодня их поджарим, - ответила Лена. Ладно, - согласился я, - огонь я сам разведу, а пока машиной займусь, тряпку мне выдай, пожалуйста! 
Немного раздосадованный отсутствием похвалы, я, получив у Саши еще и черную краску, отправился закрашивать проржавевшие пороги своей Волги, которую оставил перед дачей, на дороге. Дрова, когда колоть будешь? – крикнула вдогонку Лена. Положи рядом топор, будет настроение – поколю, - ответил я. 
Солнце светило вовсю, была теплая весенняя погода, и я, помыв машину, принялся за покраску. Саша мне выдал хорошую краску, и удобную большую кисточку, и я в охотку закрашивал проступающие пятна ржавчины. Работа увлекла меня, и хотя, я еще бубнил про себя что-то, про свои успехи, но вскоре, переключился только на машину, отходя от нее, посматривая, как идет дело, и, подходя снова, что бы нанести очередной слой краски. Подошла Лена посмотреть на мою работу. Ты знаешь, они, наверное, на заводе, загрунтовать забыли, - сказала она, посмотрев на ржавчину. Они много чего забыли здесь сделать! – ответил я, раздраженно думая, - что, действительно, мешает сделать качественную вещь, что бы через несколько лет эксплуатации машину не съедала ржавчина? 
Подкрасив все, что можно, я вернулся в беседку, и принялся разводить огонь. В открытом прицепе к Сашиной машине, стоявшем тут же, на лужайке, было много больших щепок – в нем он недавно возил дрова. В сухую и солнечную погоду щепки хорошо подсохли, и вполне годились для разведения огня. Набрав их с полведра, и положив в камин, я бросил туда же пару сыроватых поленьев, а старый толстый журнал из моей машины порвал, и подсунул листки под щепки. Потом, положив на пень несколько досок, принялся кромсать их тяжелым колуном. Подошел Саша, посмотрел на мои занятия и сказал, - так поленья не загорятся, углей хороших не получится! Не мешайте городскому человеку развлекаться, костер разводить! – ответил я. Засунув в камин расщепленные доски, и попросив у Лены спички – она принесла охотничьи, я зажег листки журнала, и принялся наблюдать, как огонь пожирает сухие щепки. И они еще говорят, что я что-то не так делаю! – самодовольно подумал я. 
Усевшись, с сознанием выполненного долга, за стол в беседке, рядом с Леной, я продолжил расспрос. Значит, ты не одобряешь мою деятельность? – спросил я, потягивая коктейль грейпфрутового сока и водки, приготовленный Леной, пока разжигал камин. Нет, не одобряю, - ответила она, и повторила, - невеселые у тебя дела, невеселые! Ну, лиха беда, сначала! – возразил я. Какое начало, тебе уже сорок семь скоро, о боге пора 
думать! – воскликнула Лена. - То, чем ты занимаешься, это все развлечение, такое же, как у Саши - разведение живности, - продолжала она, - тот тоже, собирается все разбогатеть на этом! - То, кроликов разводил, то нутрий, а теперь за страусов хочет взяться! Я рассмеялся сравнению – женская логика необъяснима и непредсказуема! 
А ты не думаешь работать по твоей специальности? - спросила она, - у тебя, раньше, здорово получалось. Когда-то мы вместе работали на крупном производстве, одним из руководителей которого я был. Нет, при этих условиях, видимо, по ней я работать не буду, - ответил я, и объяснил, - не хочу на кого-то работать. – Какие-то новоявленные дельцы, присвоившие себе средства производства путем махинаций с акциями, или другими способами, не важно, сами греющие в это время телеса на пляжах Испании, мне предлагают на них работать. У меня другие виды на эту братию. Чего эта камарилья добилась за последние годы, так это моего стойкого неприятия и противодействия любым их начинаниям. Да и не востребована моя специальность, под их пустую болтовню о развитии, реальное производство давно свернуто, ты представляешь, в техникуме, который я заканчивал, просто ликвидировали это отделение, за ненадобностью, а какая база была, какие преподаватели! – воскликнул я, вспомнив о своих учителях. Ты знаешь, о чем меня спросили на последнем собеседовании? – продолжил я, - были ли Вы замечены в каких-нибудь акциях протеста? – Да, и что ты ответил? – Ответил, что время акций протеста давно прошло, что мне автомат в руки пора брать! Она рассмеялась в ответ, - так ты никогда на работу не устроишься! 
Говорила я тебе, - оживленно сказала Лена, - когда все разворовывалось, что бы ты ни зевал, набивал себе карманы! А ты, то немногое, что ухватил, и то, на поездки в Венгрию тогда истратил, месяцами там жил! Ну, не вор я, - растерянно ответил я ей, а сам подумал, - нашла, чем упрекнуть, сама же со мной и каталась! А зачем, тогда, родственнику своему красть помогал? – наседала она, - предупреждала я тебя тогда, что обманет он, что о себе подумай! Я на минуту отвлекся, вспомнил, как, будучи директором подставных фирм, помогал родственнику отмывать деньги – огромные суммы, и как он, накупив на эти деньги земли – сотни гектар, недалеко от Москвы, тут же отказался от меня. Что теперь говорить! – ответил я, - не спорю, на делягу работал, слушал его басни - про то, что наше все, наше! Но, согласись, это не самый крупный делец, сейчас полно прохиндеев и покруче него! 
Тем временем, мои щепки как-то быстро прогорели, а сырые дрова так и не занялись. Саша, закончив возиться с нутриями, подошел к нам, посмотрел на камин, на мои догорающие щепки, покачал головой, взялся за топор, и принялся рубить доски, ставя их на ребро, и показывая мне, - вот как надо! – Да еще пару осиновых поленьев бросить не забудь, для жару! – добавил он. 
От самого поджаривания цыплят на огне в тот день меня мягко отстранили. Ребята споро управились сами – Лена положила посыпанные специями тушки на сетку, а Саша ловко пристроил ее над углями, отгребая крупные в сторону. После второго бокала коктейля, я почувствовал некоторое расслабление. Ты знаешь, - обратился я к Саше, - не признает она наши успехи, ни мои, творческие, ни твои, животноводческие! – Нет, говорит, отдачи, результата не видно! – Считает, что так, для развлечения только, стараемся! Да, - ответил Саша, - а мясо нутрий она нахваливала! Вкусное было мясо, вкусное! – подтвердила Лена. 
Я тоже подумал, что очень вкусное, - я ел их нутрий раньше. Немного поспорив, сообща решили, что животноводство – дело стоящее. 
Ко времени подоспел и обед. Лена быстро накрыла стол – зелень, помидоры, поджаренные курчата, лимоны – под водочку все шло очень хорошо! 
Страусов вам, здесь, на десяти сотках, конечно, развести не удастся, землю надо покупать, подальше от Москвы, километров за триста, гектара четыре брать надо, не меньше, да крестьянское хозяйство организовывать, тогда и я подключусь, - развивал я мысль о страусиной ферме. – Да еще место такое надо подобрать, что бы река была недалеко, - это я беспокоился исключительно о себе, что бы было, где купаться мне летом. 
Дальше, как обычно и бывает при хороших застольях, пошел шумный спор о преимуществах покупки земли подальше от Москвы, о ее количестве, о тонкостях разведения страусов, и прочих очень важных вещах, о которых сразу забываешь, как только встаешь из-за стола. 
После обильной и вкусной, как всегда у них, для гостей, еды, Саша отправился в дом спать, Лена, потягивая пиво, закурила очередную сигарету, а я, подойдя к камину, принялся мешать горящие угли. Жар от них стоял такой сильный, что я, через матерчатые перчатки, чуть не обжег руки. Саша, не в пример мне, хорошо знал свое дело. Посмотрев на груду больших сучковатых пней, лежащих рядом с беседкой, на большой колун рядом с ними, приготовленный для меня, я решил поколоть дрова. Поставив большой пень на другой, еще больший, я с силой, и, как мне казалось, точно, ударил по нему. Но никакой точности не получилось, большая щепа откололась от пня, и со скоростью полетела в сторону беседки, а сам пень отлетел в другую сторону. Нет, сегодня колка дров явно не шла, - я положил колун, и снова уселся в беседке, рядом с уютно потрескивающим камином. 
Лена, сидя в кресле, задумчиво курила. Как твоя любимая жена? – спросила она. Да, нормально, все по старому, - ответил я. - Я тебе еще не рассказывала, - продолжила она, - у Саши-корейца, сына с наркотиками взяли, да еще лицо ему порезали! Кореец был наш старый приятель, ровесник, его приемному сыну было около двадцати лет. Сейчас мы обратились к адвокату, - рассказывала она, - к тому, который тебя вытаскивал, он уже работает. Это был очень сильный и дорогой адвокат, бывший прокурор, крепкий мужчина, не боящийся браться за самые трудные дела, и хорошо знающий всю подноготную милиции. Ну, этот, все, что можно, сделает, - одобрил я, - Алешу он тогда чудом вытащил, если бы не он, был бы Алеша сейчас на зоне! Да, - согласилась Лена. Алеша был ее сын, двадцатидвухлетний парень, когда-то он тоже оступился, и попался с наркотиками, и адвокат, путем сложных ходов, сумел спасти его от тюрьмы. 
Алеша опять не работает, - рассказывала Лена. Да, опять? – переспросил я, - только недавно работал, вроде все его устраивало, довольный был. Парень за последний год бросал третью работу. Да, - продолжала Лена, - он хочет найти пару больших фирм, и взять на обслуживание их компьютерные сети, то есть, хочет работать самостоятельно, говорит, что в фирмах его постоянно обманывают, а занят он с утра до вечера. 
Я встал, подошел к камину, и снова помешал догорающие угли, жар от них стоял еще сильный. А девушка его, как, работает, рожать она пока не собирается? – спросил я. Да, та молодец, работает, на нее вся надежда, недавно ей зарплату повысили, - и она назвала сумму. Я горестно усмехнулся про себя – продавщица парикмахерских принадлежностей получала зарплату, в три раза большую, чем доцент ВУЗа, на место которого я смотрел, как на последний вариант для себя, если ничего другого не смогу добиться. Но, знаешь, у них, теперь, другая идея есть, - объясняла Лена, - они английский усиленно учат, в Австралию хотят уехать! В Австралию? – я удивленно посмотрел на нее. Да, - продолжала она, - квартиру в Москве они хотят сдавать, и на эти деньги там жить. Алеша говорит, что жизнь там значительно дешевле, чем в Москве, и еще говорит, что на квартиру здесь, он все равно, никогда не заработает! Там они и рожать, вроде как, собираются! 
Да, - ответил я, - молодежь самостоятельно приходит к тем мыслям, которые одолевали и меня. Я тоже пытался в Канаду уехать – помнишь? Не получилось, правда, да и моя последняя поездка в Англию два года назад – из этой же серии. На вопрос она не ответила, а продолжала рассказывать дальше, - и меня, говорят, на старости лет, к себе заберут! Было видно, что эта мысль захватила ее, хотя она, умная женщина, не скрывала своего иронического отношения к задумкам молодежи. Что же это такое! – подумал я. Неужели влияние воров уже настолько сильное, что реальная перспектива молодым людям видится только вдали отсюда! И что это за поколение растет, которое не связывает свое будущее со страной, в которой живет? Выходит, у них главная цель – уехать из нее, побыстрее, да подальше! И меня такие мысли сколько раз посещали! Те, кто подталкивает к этому – думают ли они о последствиях для себя? 
Ты знаешь, - сказал я ей, - если хорошо писать, то можно привлекать внимание к этим и другим вопросам, да и личные счеты у меня накопились к ворью, я вообще прохиндеев не очень жалую! – А кто их любит! – вставила Лена. - Для меня, знаешь, - тихо рассказывал я, - и выплаты за публикации сейчас не так важны, я и репетиторством, пока отлично продержусь, да переводами, а важно успеть наработать хорошую базу, что бы было с чем идти к читателю. Тогда можно будет, и мягко так, в нужное русло мысль направлять. 
Кому это сейчас надо! – ответила она, - люди обеспокоены выживанием, все силы уходят на то, что бы достать кусок хлеба, да прокормить себя. Так, тем более, надо обращать внимание на ситуацию постоянно, - воскликнул я, - капля по капле камень точит! Если и дальше оставаться сторонним наблюдателем, то эта братия, утвердившаяся у хлебных мест, быстро приспособит всех себе в обслугу, а кому места не хватит, тем остается один выход, как Алеше – уезжать! Но, знаешь, я-то пробовал ведь уже уехать, - напомнил я, – не очень-то где меня ждали! Проще здесь навести порядок. Про трубу еще какую-то говорят, кто к ней пристроился – тот молодец! Не понимаю я этого! Труба – это физический предмет – перебей ее, и что, жизнь остановится, что ли? 
Сейчас на каждом углу слышна все возрастающая неприязнь к наглости жулья - особую любовь вызывает жупел их, первый вор на всей Руси, и, по-моему, пора с ними заканчивать! И первым делом, их воровской идеологии надо противопоставить нормальную идеологию большинства, основанную не на набивании отдельных карманов, а на развитии всего общества. Даже не идеологию, а просто неприятие их воровских законов. Ну-ну, - попробуй, - ответила она. Одному, конечно, трудновато будет, - сказал я 
ей, но, не один я так думаю! Любой армейский офицер сейчас находится в положении, немногим лучше моего, значит, и мыслить мы должны примерно одинаково! 
За разговорами время пролетело быстро, угли давно прогорели, и на их месте остался только белый пепел. Сделай мне, пожалуйста, чай! – попросил я Лену, и отправился в теплицу, посмотреть на живность. В теплице было тепло и уютно, приятно пахло сеном, и было забавно смотреть на молодняк нутрий, расположившихся кругом, и сладко спавших, уткнувшихся носами друг в друга. Саша, конечно, хорошо заботился о них, понятно было, что зверьки содержатся в уюте и достатке. 
Прогревая машину, я думал о том, как много еще предстоит мне сделать, что бы по праву называться литератором, уверенно выступать перед большой аудиторией, и действительно заслужить похвалу моих друзей. Но, главное, о чем я думал, это о том, что в правильности своих действий я полностью уверен, что бить по воровской идеологии – вполне достойное занятие, пусть и не приносящее большого дохода. Поездка на дачу, к ребятам заканчивалась, пора было возвращаться домой, в Москву. 
14 апреля 2007 года