Борис ФИЛАНОВСКИЙ

(Опыт биографии героя нашего времени)
1.
Не знаю, поучительна ли судьба советского христианского проповедника Фимы Каца. Ведь мы только свидетели, что не всегда судьба выбирает простые пути. Собственно, путь отца Ефимия чем-то напоминает судьбу польского искателя приключений Феликса Круля. Томас Манн писал о юном любимце дам, который забыв о духовности, свернул на путь суетливого материального благополучия. Конечно, в мире дикого капитализма чего только не бывает. 
Но в нашем случае нельзя не отметить коренное отличие. Наш герой как раз закончил тем, с чего начал герой классика. Он повернулся в сторону высокой духовности. А начинал как активный строитель коммунизма. Он был, если так можно выразиться, закоренелый диалектический материалист. В условиях развитого социализма, (а ведь жили мы в славную эпоху развитого социализма), ценилась именно верность материалистическому учению марксизма-ленинизма. И принципиальность в отстаивании идеалов. А также нельзя сбрасывать со счёта нетерпимость к врагам родины (внешним и, особенно, к внутренним). Наличие таких ценных качеств у нашего героя так бросалось в глаза, что иногда даже казалось, что уместнее говорить о нём, как о своего рода реинкарнации одного польского шляхтича Феликса Эдмундовича.  
А вот чего у нашего героя было не занимать, так это верности слову и делу бессмертного учения. Он с трибуны страстно (и типа искренне) боролся за мир во всём мире. Клеймил поджигателей войны. Хорош был митинг в честь победы Египта, (заодно Сирии и Иордании) над сионистами в 1973 году. Собрали нас (кого успели отловить) во дворе института. В обед. Осень. Пасмурно. Хорошо, дождя не было. А вот трибуна была. И президиум. Хотя и стоя стоял наш президиум, но вид у них был вполне на уровне. На трибуне мыкался какой-то тип из партбюро. И нёс казённым голосом какую-то казённую тягомотину. Да и не слышно было толком чего он там заливает. И закончил он совсем не во здравие под жидкий аплодисмент. Видно было, нелегко даётся человеку казённый хлеб.
Но всё изменилось, когда на трибуну легко поднялся Фима Кац. Прямо как орёл воспарил он над серой действительностью. И начал клеймить. Правда, не сразу. В начале докладчик ударил по международной обстановке. Воспел героическую борьбу наших арабских братьев, мирных строителей социализма. На которых готовился коварно напасть сионистский враг. Наши братья разгадали коварные замыслы сионизма. И сами перешли активной обороне. Памятуя, что лучшая оборона – это нападение. И напали именно в день их сионистского траура – Йом-Кипур. Чтобы врагу было неповадно нарушать мирный сон наших братьев. И сионисты позорно бежали. 
Тут наш товарищ Лёха Козлов крякнул. И одобрительно произнёс в адрес оратора: «оратель». Нет, нет, Лёха ничего не перепутал. Он так отметил скорее интонацию, чем содержание доклада.
А оратор продолжал. Да хитрый враг отступал. И как-то так получилось, что израильские танки на пятый день оказались в предместьях Каира. И Дамаска. Отметив этот логический парадокс Фёдор не растерялся и произнёс: «товарищи, сколько надо было мужества, чтобы победить в этой, прямо скажем непростой ситуации». И они, наши герои-мусульмане, выстояли. И победили. Коварный враг запросил пощады. И не без помощи реакционных сил США и Запада был заключён почётный для арабского мира мир. 
И только потом оратор ударил по международному врагу. Досталось израильской военщине, а также пострадал весь сионистский шабаш. Наш герой как дважды два доказывал, что сионизм проводит политику апартеида против мирных мусульман. И это фактически равняет сионистский режим с наиболее реакционными режимами. «Чем лучше сионист того же поджигателя войны Пиночета и его клики. Или китайских гегемонистов», - спрашивал с болью в сердце наш проповедник передового учения (тогда в 70-х коммунисты Китая по какой-то таинственной причине стали гегемонистами).  
Но не только происки сионизма с гегемонизмом тревожили живой ум пропагандиста. Фима не упускал случая высмеять религиозный дурман и опиум для народа. Помнится, в одном своём выступлении он приводил весомый аргумент секретаря ЦК. В одном из выступлений демократически настроенный руководитель привёл диалог с космонавтом Гречко. «Я спросил космонавта: вот вы побывали на небесах, а Рай с Господом богом во главе, вы видели? И космонавт честно ответил начальнику – Нет, дорогой имярек, ни рая, ни бога мы не видели». Отсюда наш оратор сделал вполне логический (и научный, кстати) вывод. Если объект не наблюдается, то он, по всей видимости, не существует. Возможно, с точки зрения теологии этот вывод не был таким уж безупречным. Но в то время руководство СССР довольно легкомысленно относилось к религии, которая приравнивалась к «опиуму». На наш взгляд здесь крылось некоторое противоречие. Поскольку тем самым вверенному народу отводилась незавидная роль наркомана. То ли дело бурные 90-е. Тогда факт невстречи храброго лётчика с Господом Богом не служил аргументом в пользу атеизма. Наоборот ненаблюдаемость Бога могла бы трактоваться в пользу его (Бога) существования. И трактовалась. На самом высоком уровне. Причём теми же секретарями обкомов. 
Неудивительно, что автор этой заметки путается в дебрях теологии. Заблудился, по-простому говоря, в трёх соснах. Эх, признаемся, ну не хватает нам эрудиции. И широкого взгляда на мир. Но, ведь и великая страна, так сказать, путается в показаниях. Меняет показания прямо на голубом глазу. То его нет, потому что я не видел. То он есть, по той же причине. О чём это может свидетельствовать? Формально, можно конечно придраться. То да сё, пятое-десятое. Но на самом деле это свидетельствует только о величии родной отчизны. Ей и в 60-х и в 90-е было тесно в узких рамках формальной логики. И она просто рвётся на простор диалектики. И вырвалась наконец. 
Ведь не секрет, что в СССР марксизм-ленинизм был своеобразным таким культом. Чего стоят одни только святые мощи на Красной площади, и иконки праведников в молельных комнатках бессмертного учения. И даже одного вождя сами парткомы обзывали культом. Хоть и личности, но ведь культом. Было дело, чего уж там. 
Тогда христианство было опиумом (а то и марихуаной) для народа в течение 70 лет. Такой долгий период воздержания от наркоты даром не проходит. И родная страна припала к животворному источнику религии с молитвой (разумеется, под водительством передовых безбожников). Чего не сделаешь для блага родной страны. И борцы против не такого уж смешного, но морально устаревшего боженьки, с видимым удовольствием лобызали образа святых (увы, по большей части иудеев). За здравие молились или за упокой, особого значения не имело. Значение в таких серьёзных вещах имеет только мотивация. А мотивация у новых адептов старой религии была вполне безукоризненной. Хотя носила скорее материалистический оттенок – бабки надо. Адепты справедливо рассудили: на бога надейся, а сам не плошай. И они не оплошали. 
При этом думали о будущем. Причём долгом. И счастливом. А ведь всегда в такие исторические моменты встаёт вопрос о кадрах. Нужно было выковать современные кадры борцов за религиозный дурман. И наиболее чуткие души должны были откликнуться на призыв передового отряда рабочего класса. И передовой хор (хотя и смешанный) из экс-марксистов и экс-атеистов (не без участия церкви) с энтузиазмом призывал молиться непорочной деве Марии и сладчайшему Иисусу (единому в трёх лицах). Но как во всяком партийном почине нельзя было забывать основополагающий принцип: «Кадры святых решают всё». И не только старые испытанные кадры святых. Так был создан социальный заказ. И бывало, откликались. Хотя и с запозданием. 
Да, про Фиму. Хотя Фима работал простым завлабом в одном ленинградском НИИ, общественного темперамента ему было не занимать. Он происходил из простой беловежской семьи. Отец, работник одной организации, воспитал сына в духе любви к передовому учению. И верности идеалам марксизма-ленинизма. И сын не подкачал. Он всегда, с младых так сказать когтей, был комсоргом. А стремился ввысь. Так сказать, расправить крылья. И воспарить.
У нашего героя даже была внешность. Трудно отрицать очевидное. Это был обманчиво среднего роста крепкий черноволосый человек. Внешне похожий на молодого Джугашвили. Или на Пржевальского с верблюдом в Александровском саду у Адмиралтейства. Довольно густые, тщательно ухоженные усики только подчёркивали сходство с обоими персонажами отечественной истории. Чёрный похоронного цвета костюм и красный галстук удачно дополняли образ руководителя среднего звена. Каким и был (с виду) наш герой. Как говорится, ничто не предвещало крутого поворота судьбы. Да и не было бы поворота, не вмешайся спиритуалистические силы. Остался бы Фима своим среди своих. Но вмешалась «Сила судьбы». Как в итальянской опере. Может ли так быть, но повлиял на непростую судьбу нашего несгибаемого героя открытый самим Ильичом закон природы: «Материя – есть объективная реальность, данная нам в ощущениях». С поправкой Б.М. Зеликсона. Надо сказать, что Борис Зеликсон был важной персоной в новейшей истории Питера. Многие питерские люди помнят Зеликсона. О нём существует целая литература (желающие могут и заглянуть в Интернет). Поэтому не будем отвлекаться от нашего сбивчивого рассказа. Борис Михайлович З. добавил только одно слово - «Богом» к чеканной формуле вождя (отчего формулировка, на наш взгляд, стала ещё чеканнее). 
И вот вам простой пример, что Бог не заставляет себя ждать. Когда надо. Господь вмешался в судьбу нашего героя. Он явился (скорее всё же послал дежурного ангела) на закрытое партсобрание. Когда нашего воинствующего атеиста принимали в партию.
2.
Но до чудесного превращения нашего героя в героя нашего времени ничто не предвещало особенных катаклизмов. Никаких пифий, никаких треножников, никаких предсказаний. Катится себе жизнь по накатанным рельсам. И только некоторые импровизации расцвечивают биографию будущего героя. Мне рассказывал знающий человек про трудовые будни канторова коллектива. Скажем, Фима К. во главе вверенных бойцов сдаёт проект. Что-то связанное с сельским хозяйством. Пред светлые очи комиссии появляется похожий на вождя (и путешественника) завлаб со значком лауреата Госпремии на лацкане строгого чёрного костюма. В соответствии со статусом принимающей стороны госкомиссия становится скорее ласковой, чем строгой (спросить-то язык не повернётся). А Гугла для проверки Госпремии Фимы не было тогда даже у Господа бога. Все бумаги комиссия в темпе подписала, и они отвалили. Даже коньяк выпили на ходу, так торопились свалить. Тоже не дураки попались. Соображали – как бы самим не нарваться на неприятности. С этими лауреатами только свяжись. Потом за год не расхлебаешься. «Мы –продолжил рассказчик –в изумлении спросили героя дня: Фима, откуда у тебя Госпремия?». На что герой ухмыльнулся, и в классической манере ответил вопросом на вопрос.
«Это вы про значок, что ли? Так я его купил в ларьке, где продаются сувениры. И недорого, семьдесят копеек заплатил. Подумал – окупится». Как в воду глядел молодой учёный.
Но не прост был наш научный работник. Ох не прост. Помнится, надо было ему сдавать большую работу. Там была габаритная установка «ЭДУ Роса». Она не помещалась в лаборатории. Для сдачи объекта приспособили большой сарай во дворе института. И приволокли туда всю технику. Вот уже комиссия на подходе, а испытать (в последний раз) не получается. Не хватает электричества. Включают установку, вырубается ток. И привет. Послали за монтёром Францичем. Был такой славный человек. Монтёр приходит, и объявляет вполне понятным языком, что провода в сарайчике не выдержат. Сечение якобы не то, нужно восемь квадратов, а там только четыре. И всякую такую хню с басьмой про технику безопасности. Что якобы и до пожара недалеко. 
-Ты чего, совсем опупел, старый. Комиссия на подходе. Без электричества пропадём. Кидай времянку, под мою ответственность -. Это были речи не мальчика, но руководителя среднего звена.  
- Ну под твою, так под твою -. И протянул старый мастер провода прямо по стенке. Авось выдержат. 
- И что же, - жаловался нам малость поддавши монтёр Францыч, - этот (точки означают…… пропуск вводного слова пидор) тут же сообщил куда следует о факте нарушения электромонтёром правил техники безопасности. И накрылась моя прогрессивка, - закончил он свой краткий монолог. 
Нет, не прост был будущий проповедник святого учения. Да, в нём боролись два стремления. Стремление выполнить (и перевыполнить) план любой ценой. Даже ценой жизни. И естественное стремление сохранить жизнь вверенных подчинённых. И соблюдение норм техники безопасности является, как бы это сказать, ну не священным, но всё же долгом трудящего. И руководитель принял единственно правильное решение. Хотя и отчасти двойственное. Так сказать, яркий пример применения диалектического метода. На практике.
3.
Так и шла жизнь молодого (и активного) строителя коммунизма. До поры, до времени. А вот в чём наш герой был настоящий герой – это по части женских улыбок. Неотразимые усики вскружили не одну кудрявую головку. Но яблочко, как выяснилось много позднее, катилось к вполне непредсказуемому концу. Который легко могло бы избежать воспитанное в строгости дитя пенитенциарной системы. Использовав основной закон диалектики - закон отрицания отрицания (в смысле: я не я, и лошадь не моя). Но не избежало. Конец наступил. Вполне в традициях старой бюрократической машины. Но с конца-то всё и началось. Наш герой (сгоревший на работе) возродился подобно птице Феникс из можно сказать пепла.
История довольно обыденная. Можно даже использовать слова русского классика (другого): обыкновенная история. Фима, как активный строитель коммунизма, решил пополнить ряды руководящей и направляющей. Получил рекомендации и подал заявление в члены КПСС. Где-то в восьмидесятые, аккурат к концу затянувшегося застоя. Когда всё сильнее звучали голоса сторонников перемен. Хотя у нас в СССР (в отличие от капстран) характер производительных сил безусловно соответствовал характеру производительных отношений и базис служил нерушимым базисом надстройке, некоторая тень начала заслонять несомненные преимущества социализма. Несокрушимый корабль мира и социализма стал давать крен. Но это нашего героя не подкосило. Не на такого напали. 
Прошёл год. Или сколько там у них положено. А затем состоялось закрытое (от наших посторонних глаз) собрание. За великой советской стеной заседали парткомы. Мы не можем судить о этих, так сказать петербургских тайнах, нет у нас такого права. Да и уровень не тот, прямо скажем. Только болтливость некоторых партийцев (не умеют, прямо скажем, некоторые товарищи держать язык за зубами) позволяет нам составить хотя и неполную (и, разумеется, неверную) картину происшедшего. Оказывается, одна из белобрысых и покинутых нашим вице-донжуаном Ларис накатала «телегу» куда следует. И «телеге» дали ход. В качестве представителя Немезиды выступил какой-то отставник. И своим отставным голосом возопил к собранию. Он прямо спросил виновника торжества о том, как он посмел нарушить нерушимый кодекс строителя коммунизма. И совершить то, чего не только совершать нельзя, но даже и помыслить об этом греховно (может напоминание о греховности - это и была первая ступенька пути нашего героя к религиозному обновлению).
Наш герой как-то так описывал эти события: что он был на пути в КПСС, но тёмные силы его злобно гнели и добились своего (жаль, что глагол «гнетут» уже лишается прошедшего времени – где наша былая выразительность, дорогие товарищи). Что вокруг его чела образовалась тьма. И что жизнь героя потеряла смысл без родной партии. Худой жребий выпал на долю героя. Действительно тяжко. В целях повышения художественности Фиму можно было бы уподобить утлому чёлну в открытом море без руля и так сказать ветрил. 
Однако существует и другая точка зрения. Некоторые хотя и партийные, но необъективные товарищи пересказали эту сцену (достойную высокой трагедии) в совсем неподходящем тоне. Знакомый нам Саня Гусев так прямо и сказал: «Фимке надо бы встряхнуться и ответить по-простому, без булды: «доказывай, гражданин начальник». Любой бы допёр на его месте». Однако и у мужа судьбы бывают неправильные решения (вспомним хотя бы Наполеона под Ватерлоо). Вместо этого вполне уместного возражения, Фима зачем-то грохнулся в обморок. Напоминая падшего ангела. Возможно, ему хотелось вызвать жалость к своей несколько уже аморальной персоне. Но это не сработало. Эффект был полностью противоположный. Высокое собрание сочло этот поступок признанием своей вины. А со времён товарища Вышинского признание было признано царицей доказательств. 
Звезда нашего (увы, несостоявшегося) члена КПСС закатилась. Он попытался отсидеться в больничке. Но этот номер тоже не прошёл. И тогда герою воссияла другая звезда на небосклоне. Мы говорим о Вифлеемской (красной) пятиконечной христианской звезде. 
//примеч.1: нам приходилось бывать в библейском Вифлееме. Христианская звезда действительно красная и пятиконечная. //
4.
Отринутый от материнской груди научной идеологии наш Фима остался как бы в вакууме. Верное сердце нуждалось в крепкой опоре, к которой оно могло бы припасть. Скажем в целях повышенной художественности, что верное сердце нашего героя можно было бы уподобить тонкой рябине, которая нуждалась в фигурально говоря дубе. Тогда бы под сенью этого мощного дерева оно могло бы беспрепятственно гнуться и качаться. Как некогда герой Гёте Вильгельм Майстер, наш Фёдор, был погружён в пучину страданий.  Но комсомольская закваска помогла ему выбираться из пропасти (шутишь, партия его отвергла). Он шёл путём духовных исканий (не побоимся этого слова).  Лишенный крепкой опоры, наш герой вынужден был броситься в поиск. Ведь век романтизма кончился и страдания молодого комсомольца Вертера стали неактуальными. На фоне трагических эпизодов истории СССР, скажем эпопеи Павлика Морозова, или подвига Зои Космодемьянской, будем откровенны, бледновато выглядели эти Вертеры. Прости их Господи. 
Герой страдал. Хотя собственно было ясно, что альтернатива для дитяти, оторванного от груди родной партии, была небогата. Или – или. Или крепкая вера. В передовое учение. Ведь вера есть краеугольный камень учения. Или полная пустота. А комсомольская природа боится идеологической пустоты, как можно сказать чёрт ладана. Но тут как нельзя более кстати грянула перестройка и сестра её гласность. И открылись хляби небесные. В смысле, глубина небес открылись взорам передового отряда рабочего класса. И пошло-поехало. 
(Примеч. 2. Правда, знакомые нам парторги и раньше, задолго до незабываемого 1991, бегали крестить детей. Даже идеологически выдержанный главный парторг Виктор Стаканович не избежал общей тенденции (см. ниже). Потому что, хоть и партком-парткомом, а ведь не полные же они идиоты. Понимали, что к чему. Знали, что и парторговым детям светит царствие небесное. Но только крещёным. И Господь-Саваоф (хоть и еврей) простит заблудшие души. 
В этом несколько внезапном развороте родной партии от атеизма нельзя не отметить ведущую роль комсомола. Комсомол ведь был всегда впереди. И горячие сердца комсомольцев страстно откликнулись на призыв старших товарищей. А партию, наше коллективное бессознательное, внезапно озарила идея забить болт на светлые идеалы научного коммунизма. И даже на Маркса с Энгельсом. И повернуться лицом к христианской церкви – пережитку проклятого прошлого. Ведь не зря сразу после окончательного окончания торжества коммунизма все молодые (и не очень) марксисты в 1991 году резво ринулись в лоно церкви. А отец Фёдор уловил (хотя и несколько вынуждено) тенденцию. Насчёт того, что душа бессмертна. И не только. Что вера не только (и не сколько) может двигать горами, но и приносить некоторые презренные, но ощутимые блага в этом несовершенном, увы, мире. Что пропаганда бессмертия души нам, то есть окрестному туземному населению, вполне соответствует духу времени. И приносит дивиденды может и не всей толпе, но, без сомнения, уж самому-то агитатору точно. Эта метаморфоза героя явно служит аргументом в пользу его незаурядного классового чутья. Поймать тренд (может и преждевременно, но раньше других новых русских), явно говорит нам о сильно развитом классовом чутье этого вроде как персонажа. 
Итак, в 1989 году от рождества Христова (почти на два года раньше ЦК) припал Фима к учению матери-церкви.  Таким макаром, наш герой сменил самую передовую идеологию на самую отсталую. Ведь наша церковь находилась (вплоть до 1991 года) в плену примитивных первобытных мифов, (это общеизвестно, см. курс лекций по научному коммунизму). 
Конечно, не церковным же догмам в самом деле в ту пору возможно было конкурировать с властью передового учения над умами (и чувствами) советских людей. Но можно взглянуть на это дело и с другой стороны. Тысячелетняя традиция, да что я говорю, - почти 2000 лет церковь воевала с сектантами. Не только старообрядцы воевали с патриархом Никоном. Не только протопоп Аввакум предавал анафеме троеперстие. Все зигзаги пережила русская православная церковь (РПЦ). И оставалась на плаву, хотя и терпела временные поражения (от того же марксизма-ленинизма). И всё-таки не полностью утратила чутьё. Умела приспособиться к меняющемуся миру. Не нам, с нашим кувшинным так сказать рылом об этом судить, но быть может именно умение почуять дуновения перемен оказалось своеобразным якорем спасения церкви. Хотя, казалось бы, судно на якоре не должно плыть по ветру, но ведь плывёт же. В жизни может и не всегда есть место подвигу, но всегда есть место Чуду.
5.
Припасть к груди матери-церкви оказалось несколько неожиданным лекарством для мятущейся души нашего героя. Как (извините за сравнение) алкашу нужна типа водка с утра пораньше, героям перестройки просто необходим был глоток сильной идеологии. Отчасти потому, что нашим передовикам как-то не к лицу пустые фигли-мигли о свободе воли. Но и материальный стимул тоже нельзя сбрасывать со счёта. Поклоны-поклонами, но ведь не только агенты американской закулисы и перековавшиеся фрицы, но и финны кой-чего подкидывали (да не по мелочи) церковным активистам. И прошу заметить, не деревянными же поощряли.  
Итак, будущий отец (а может и протодиакон) Фима, по выходе из больнички, исчез с научного горизонта. И объявился в роли адепта и проповедника где-то на Охте. Тут есть ещё один момент. Ряды клира русской православной церкви (РПЦ) традиционно пополнялась членами одной организации (сами знаете какой, не маленькие). И посторонним не очень-то светило оказаться в рядах. Тем более не совсем идеологически выдержанным посторонним вроде нашего несостоявшегося коммуниста. Отчасти может и поэтому так сказать, герой нашего времени и пополнил ряды проповедников какой-то секты христиан, то ли баптистов, то ли адвентистов. 
Люди, которые слышали его проповеди, пересказывали нам, как страстно он бичевал атеистов. Как пламенно он призывал блюсти заповеди, не нарушать ни единой. Не возжелать того, о чём нельзя даже подумать без краски стыда на так сказать ланитах. Мы не так уж чересчур сведущи в церковных делах, поэтому не стоит прислушиваться к нашему сбивчивому пересказу этих проповедей. Тем более, что мы не сами их слушали. Но, как свидетельствовали знающие люди, в числе прочих панегириков в адрес небесной канцелярии были слышны хвалы и в адрес богоизбранного народа. Прямо скажем, наш новообращённый пастырь хвалил израильскую военщину. И сионистскую пропаганду. Причём почти без перехода. Для него Ветхий Завет иудеев быть может даже стал наравне с Евангелием такой путеводной звездой. Или мы что-то путаем. В любом случае Священная история помогла нашему герою уйти от веры в морально неполноценных материалистов типа Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина. Вера (возможно и оплата в экологически чистой зелёной валюте – не деревянными же) действительно творит чудеса. 
Собственно, наше жизнеописание слегка напоминает житие некоего каппадокийского всадника. Конечно, сравнивать экс-комсорга (но имеющего хорошие перспективы стать праведником, а то, чем чёрт не шутит, даже святым) с великими деятелями христианства не приходится. Однако в том и другом случае важным явился фактор времени. А по-простому говоря, там и там уж очень быстро всё произошло. Прямо как в кино. Вроде как в фильмах Чарли Чаплина. С нашим кандидатом, как в своё время со святым, случилось чудо. 
Как пишут заслуживающие доверия источники, в один чудесный день будущий столп христианства пал на землю (с лошади) язычником, и восстал (пешком) уже как страстный христианин. И начал горячо проповедовать учение Христа. И Библия свидетельствует, что огневые проповеди таких апостолов воспламенили народ. И христианство как пожар распространилось по всему Востоку. 
Так и наш герой. Он внезапно перевоплотился из пожилого комсомольца в юного адепта православия. Он делал, что мог в деле пропаганды передовых догматов церкви. И преуспел в этом начинании. Дело в том, что безнадёжно отставшая от семимильного движения к коммунизму православная церковь стала авангардом прогресса. Причём внезапно. Вот тут-то его опыт комсомольского работника пригодился. И даже очень. Верный заветам поэта Маяковского, наш герой сочетал в одном лице должности агитатора, горлана, а возможно, даже и главаря. Проповеди отца Ефимия имели успех. Они охватили всю Охту – не такую уж малую часть пролетарского города Ленина (к тому времени уже Санкт-Петербурга). Известность проповедника перелетела Малую Невку, долетела до Петроградской, и даже достигла проспекта Щорса. Где, к слову, проходило злосчастное партсобрание. Которое так изменило судьбу героя нашего времени. 
Всё-таки отец Фима по многим параметрам перекрывает других героев другого времени. Он как сокол парит в поднебесье. И просто глупо сравнивать его, скажем, с каким-нибудь бабником Печориным. К тому же совершенно безыдейным. А уж тем более с Онегиным. Новое время – новые песни.
Адепты (да и адептки, если можно так выразиться) разносили имя нового проповедника по всем окрестностям. По доносившимся до нас слухам, молва шла, кажется, о новом кандидате в праведники, а быть может и в святые. Тем более что всё происходило в городе святого Петра. Само время перемен (ну и место действия) диктовало тогда стратегию поиска новых передовиков церковного фронта. 
6.
Когда наш герой недавно таинственно исчез, не успев до конца исполнить своё жизненное предназначение, мы остались блуждать в болоте предположений, не имея твёрдой почвы под ногами. Возможно даже, что его уход стал знаковым для его поклонниц. Не скроем, что число поклонниц было несопоставимо с числом поклонников (репутация, знаете ли). Дамы, а то и просто дамочки (и девицы, не скроем) готовы были носить нашего героя на руках. 
Но, к сожалению, тело героя не было найдено. Поэтому возможность даже прикоснуться не только к телу, но даже к одежде проповедника была упущена. Герой ушёл, но ведь осталось его имя в памяти людской. А это дорогого стоит в спиритуалистической действительности (возможно, не менее реальной, чем грубый материализм предыдущей идеологии). Только издалека доносятся к нам отголоски молвы о судьбе отца Фёдора.
7.
Одна из возможных (и вполне вероятных) причин исчезновения героя была озвучена наиболее активными поклонницами протодиакона (или пресвитера) – отца Ефимия. По этой теории он был просто взят живым на небеса. В наш более чем скептический век эта версия встретила яростные возражения более умеренных поклонников борца за торжество религии. Вкратце возражения мужчин можно свести к известному тезису о том, что религия религией, но это уж того, совсем зашкаливает. 
Но всё не так-то просто в подлунном мире. Конечно, чудеса встречаются редко. Но на то они и чудеса. Хорошенькое дело, если б шесть раз в неделю пятью хлебами кормили бы по пять тысяч человек. Мало того, что народ перешёл бы на диету из манны небесной, но ведь и вся система снабжения города продовольствием давно бы треснула. Нет, нет, правы скептики. Господь в неизреченной благости своей не допустил бы такого безобразия. Внедрение чуда в практику не уложилось бы в тесные рамки советской жизни. Но иногда рука Всевышнего напоминает о себе. Ведь искусство должно принадлежать народу. Чудо, как произведение искусства магии, видимо не зря является народам. Даже католики (хоть по мнению РПЦ и не совсем христиане) приобщаются к лику тайн. Вспомним хотя бы Лурд. И чудеса этого святого места. Так почему бы Господу нашему сладчайшему Иисусу не явить пастве знака своего. Что ему стоит приблизить истового слугу его к своему сиянию. И взять живым на небо? Где его не заметил умный космонавт. А может и заметил, но не стал преждевременно афишировать такое знакомство. (Хотя где нам судить о таких высоких материях, добавим мы самокритично. С нашим-то узким горизонтом. Смешно.).
А ведь некоторые новые христиане из бывших профоргов, совсем уж цинически настроенные, по-простому говорят: «свалил ваш пророк в свой Израиль, только пятки сверкали. Через Кавказ и свалил». Такая теория, несмотря на некоторую излишнюю фантастичность, тоже имеет право на существование. Но тут есть один момент. Совершенно непонятно, как люди, воспитанные в СССР, могут о таком даже подумать. Не то болтать, где ни попадя. Они что, не знают, что у нас граница на замке. Да за такие слова можно их сразу тащить куда следует. И объяснить популярно, что тебя, голубь, за такое твоё отношение к родному КГБ по головке не погладят. Ох, не погладят. Ведь такому горе-критику даже в голову не приходит, что на любом КПП «пророка» бы взяли за… (скажем, за затылок, а то и за ж@пу, чего уж там скрывать). У нас даже мышь не проскочит. Так что эту постсоветскую антитезу даже не стоит обсуждать. Полная бессмыслица – головой думать надо.  
(Правда, бывали случаи, мусульманские террористы проходили спокойно через все наши КПП. Как нож через это самое. Но это уж совсем другое дело. Сколько муслим может отслюнить, столько бабок нашему даже во сне не привидится. Понимать надо). 
Существует правда и легальная эмиграция в Израиль. В теории. Но не таким уж по уши деревянным был герой нашего времени. Поехать туда, где половина иудеев является проповедниками, а другая половина отчаянными атеистами. И попасть прямо в эпицентр племенных разборок. Слуга покорный. Нет, не таким уж лопухом был герой нашего времени. Знал где рыбка ловится. А где нет. Не тянуло его на Генисаретское озеро. Ещё заставят пешком по воде чапать.
Ну и версию похищения тоже нельзя сбрасывать со счёта. С целью выкупа. Были и такие случаи в нашем институте. Нашего парторга Виктора Стакановича действительно похитили. И выкуп получили. Но это совсем другое дело. Наши партайгеноссы приватизировали новый институтский лабораторный корпус. Фасадом глядящий на Неву. А потом плавно загнали всё здание каким-то своим небогатым товарищам по трудной советской жизни. И как в старом анекдоте про двоечника, (он покупал ситчик за 100р, а продавал за 200) на эти два процента партбюро и существовало. 
Ну, соответственно, наши советские ракетчики не растерялись и похитили главного парторга Стаканыча. И судя по всему не прогадали. Парторг оказался лакомым кусочком. И справедливым. Как святой Мартин отдал половину своего плаща бедняку, наш Виктор С. по-братски разделил своё честно нажитое имущество, и половину отдал бедным рэкетирам. 
Но похищать проповедника (хотя и без пяти минут святого) не очень-то практичное для советских ракетчиков занятие. Наши ракеты (и ракетчики) настроены на более серьёзные цели. Хотя, чего на свете не бывает. Могли и прихватить за просто так. Просто под горячую руку попался. А поскольку настоящие тити-мити вытрясти у него не смогли, то в виду отсутствия серьёзного бабла может и пришили бедолагу. Как говорится в определённых кругах: «чтоб не гнать порожняк». И лежат где-то в подвале (на Охте?) нетленные мощи перековавшегося праведника.  А если одумались и отпустили восвояси? Тоже ведь люди. Может задумались о своей-то бессмертной душе. Вопросы, вопросы.
Справедливости ради надо упомянуть версию, согласно которой отец Ефимий раскаялся в своём религиозном дурмане и вновь вступил в КПСС. На этот раз окончательно и бесповоротно. Это возможно. Но только в теории. Никак не подкреплённой ничем. Решительно ничем. Во-первых, за время перестройки образ компартии несколько потускнел. Сошла позолота с ума, чести и совести. Да и по части финансирования партии так сказать пошла усушка и утруска. Так что с какого бодуна наш бескорыстный, но практичный герой мог бы пойти на такой легкомысленный шаг. Тем более, ещё со времён античной философии доподлинно известно, что в одну реку (и партию, разумеется) не следует вступать дважды. Даже если это полноводная река марксистско-ленинской идеологии. 
Но наш взгляд оказался, увы, несколько односторонним. Ситуацию просветила просто случайная встреча на улице Стахановцев, на Охте. Нам повстречался сам парторг Виктор Стаканович. Сколько воды в Неве сменилось за эти годы. И страна та исчезла с географической карты, и кумиры поблекли, а иных уж нет, и народ всё по Технионам, Гарвардам и калифорнийским унивеситетам разъехался. А сколько всяких напитков как говорится по усам текло, а в рот всё-таки попадало. И вот поди ж ты. Воистину, чудны дела твои, Господи.
Через много лет нам навстречу шёл парторг. Собственной персоной. Просто шёл по улице. Как ни в чём не бывало. Это был представительный блондин средних лет. Хотя и чуть дунувший. И не так уж помята была у него физиономия. После нашего советского киднепинга-то. Видно ракетчики не так уж ему накостыляли. Быстро уговорили поделиться. По-христиански.
 Одет он был как интурист из капстраны (см. выше). И даже лучше. В смысле – дороже. А то эти интуристы шатаются по Питеру в чём не попадя. Чуть не в кедах на босу ногу. Только позорят высокое звание иностранца (но это так, к слову). Виктор Стаканыч признал меня и демократично протянул руку. Мы вспомнили добрым словом старое время. Разговор зашёл о отце Ефимии. «Жалко, мы тогда забраковали вашего Фиму. Погорячились. Он бы нам очень пригодился. Особенно в перестройку. Уж больно лихо он громил вашего брата». 
Так что мы, как добросовестные хроникёры, обсудили все возможные причины исчезновения героя, но сами склоняемся к первой версии. Вполне возможно Господь взял Фиму к себе на Небеса живым и здоровым. Конечно, и ракетчиков нельзя сбрасывать со счёта. Раздражённый непонятливостью клиента наш советский ракетчик способен на многое. В том числе и на крайние меры. Может и пропал пресвитер где-то в тёмном переулке на Охте. Лихие 90-е. Всякое бывало. Ведь гуманитарной помощи на всех не хватает, сами понимаете. 
Так что и существование нетленных мощей нельзя упускать из рассмотрения. В то же время нельзя исключить, что оба исхода возможны. И одновременно. В параллель. Существует же несколько подлинных черепов святого Августина (и святого Себастьяна). Многие паломники свидетельствовали, что видели такие чудеса в Италии. А уж про святого Петра и говорить нечего. 
Нам только остаётся склонить голову перед законами природы. Но при этом признать, что они, как и любые другие законы, тоже ведь имеют исключения. Которые (исключения, разумеется) только подтверждают правила (то есть законы). В нашем случае правилом является незыблемость законов природы. Но при этом нельзя же забывать, что физика есть только часть метафизики. Может быть и не лучшая, кто знает. И встаёт вопрос, граждане, в каком мире мы живём. Мир правил, мир исключений, или смешанный мир – много правил, ну и немного исключений. За вами выбор, дорогие товарищи. Пусть кто поумнее подскажет нам, в чём здесь фишка.