Альберт Морозов
Новая история о синей птице

I

Сережка очнулся в белой прохладной палате. Рядом стояли еще три койки, но они казались безнадежно пустыми. Почему безнадежно? Он так решил, потому что они были аккуратно застелены. Не было никакой надежды, что в палате лежал еще кто-нибудь. Соседи, конечно, могли уйти на процедуры или на уколы, но пустые тумбочки, которые не содержали в себе разных больничных принадлежностей: лекарств, шприцов, полотенец и зубной пасты, подтверждали его выводы. Осмотрев все еще раз досконально, Сережка точно заключил, что в палате он лежит один. Не в силах подняться он повернулся к окну. Во дворе светило солнышко, просачиваясь сквозь закрытые занавески, пение птиц доносилось через приоткрытое окно.

В палату вошла молодая улыбчивая девушка в зеленом халате.

- Как себя чувствуешь, герой?

- Нормально, - монотонно прошептал Сережка.

- Так, а ну не унывать!.. Померяй-ка температуру, - девушка, тщательно встряхнув градусник, протянула его Сережке.

Мальчишка зажал его подмышкой и постарался улыбнуться.

Он пытался вспомнить, что случилось перед приступом, но не мог. Такое в последнее время случалось нечасто. Он помнил, что играл во дворе или шел по улице, а потом БАХ… Пустота… он в больнице. И все.

- Где это случилось? – обреченно спросил Сережа.

Девушка сочувственно посмотрела на мальца, но постаралась улыбнуться. Она поправила простыню, погладила его по голове и сказала:

- В школе.

- Родители знают?

- Им позвонили. Они едут.

Девушка вынула градусник и посмотрела на шкалу.

- Температура хорошая. Отдыхай.

Сережка остался один. Он не любил одиночество. Ему хотелось, чтобы рядом лежал кто-нибудь. Кто угодно. Пусть этот кто-то даже будет все время молчать, лишь бы не чувствовать себя одиноким в палате, которая, как он догадывался, предназначалась тяжелобольным.

Пустые койки напоминали ему о несправедливости Бога. Нет, он не винил Его, просто не хотел понимать. Когда Сережка попадет на небо, он обязательно спросит, «почему только со мной?». Да, с какой-то стороны это был детский эгоизм, но с другой стороны, страх перед одиночеством и смертью.

Открылась дверь и в палату, наконец, вошла мама. Она несла пакет с фруктами, и все время поправляла накинутый на скорую руку белый халат, который так и норовил соскочить с плеч. У матери закололо в сердце, когда она увидела сына. Последний приступ был так давно, и она уже совсем забыла, как Сережка выглядел после него. Утром еще, когда она его собирала в школу, он был радостный и веселый, сейчас на угрюмом бледном лице, из-под приоткрытых синих век смотрели на нее тусклые глазенки.

Вскоре с работы приехал отец, а вечером пришли проведать одноклассники. Но после того как закончилось время посещений, и Сережка остался один, снова на душе стало тяжело. Как только девушка в зеленном халате потушила свет, стало совсем невыносимо одиноко и даже капельку страшно. Вдруг дверь приоткрылась, и в палату ворвался слабый свет из коридора. В проеме показалось чья-то голова, и послышался тихий мужской голос:

- Тут кто-нибудь есть?

- Есть! – донесся из темноты слабый шепот Сережки.

Кто-то резко заскочил в палату и аккуратно, пытаясь не нарушать покои тишины, закрыл за собой дверь.

- А кто есть? – снова прошептал голос.

- Я…

Человек в белом халате, который почему-то был одет на военную гимнастерку, прошагал по палате и присел на соседнюю койку.

- Меня зовут Федор Степанович, - все шепотом продолжил он, - я главврач этой больницы. Тебе я смотрю, боязно одному? Давай с тобой посижу, пока ты не уснешь.

- Посидите, - угрюмо ответил Сережка.

Главврач посмотрел на Сережку. Тусклый свет луны, пробиваясь в окно, придавал пареньку еще более бледный вид. Сережка попытался улыбнуться ему, но улыбка получалась вымученная и неестественная.

- Ты чего такой мрачный?

- Умру скоро, лейкемия у меня! А вы, что не знаете?

- Это кто тебе сказал, что умрешь? – твердо прочеканил Федор Степанович.

- Мне никто, а, вот родителям, врачи, а по маме все видно…

Врач замолчал, словно обдумывая.

- Не надо слушать врачей, они… ну то есть мы, Сережа, далеко не всегда правы… Помнится, когда я служил во время войны в этой больнице, она тогда военным госпиталем была…

Сережка вдруг перебил его:

- А откуда вы знаете, как меня зовут?

Главврач сначала замялся, но потом сказал:

- Так ты же… это… сам сказал…

- Не говорил, - резко отчеканил Сережка.

- Сказал! – уперся Федор Степанович.

- Не говорил, - настаивал на своем мальчуган.

- Ну, значит, в карточке твоей посмотрел!.. Доволен?.. Ты лучше не перебивай, а послушай мою историю. Вот значит, служил, я в военном госпитале - он запнулся и сразу же исправился, - я хотел сказать работал в военном госпитале. Так вот, к нам однажды попала девочка - немка, в очень тяжелом состоянии. Каким образом она к нам попала, я уже не припомню: то ли солдат ее какой-то принес, то ли партизаны, кто его уже вспомнит. Девчонка та ни черта по-русски не понимала. Ну, так вот, не могли мы маленькой немке в помощи отказать, все-таки русская душа это тебе, Сережка, не душонка фашистская. И лежала она, как раз в этой палате. Одиноко ей было, никто с ней не говорил. Но у нас в помощниках Борька бегал. Мальчуган – огонь, бойкий такой, шустрый. Дров наколет, воды принесет, картошки почистит, в общем, отличный паренек. На фронт его не брали, потому что маловат еще был, так он в госпитале подсоблял. И, значит, Борька эту маленькую немочку проведывать стал. Не знаю, как они общались, но понимал он ее. Она попить захочет, скажет ему пару слов, так он мигом сгоняет. Ну, а порой и вовсе рассказывает она ему что-то, а Борька заберется на подоконник, сидит и слушает. Но чаще всего немка ему книжку читала, кажется про какую-то синюю птицу. Я как-то заглянул, полистал и по картинкам понял, что про птицу с синими перьями.

Через время худо стало немке, она уже почти и не говорила. Борька целыми днями пытал врачей, чтобы они ее вылечили, но они только пожимали плечами. Пропала борькина прежняя резвость, сидел он все под деревом, да что-то рисовал, да мастерил. И вот однажды, когда девочка совсем, казалось, отойдет в мир иной, вбежал в палату Борька. Он раскрыл окно, поднял ее и помог подойти к подоконнику. Во дворе толпа курящих перебинтованных солдат сидела на бревнах, задрав головы. Немка подняла свой удивленный взгляд и посмотрела на небо. Там среди облаков порхала по кругу синяя птица. Борька, не переставая улыбаться, уставился на девчонку, и лишь изредка гордо посматривал вверх. Птица та кружила над госпиталем, описывая равномерные круги, и, казалось, что люди преображались на глазах: один солдат, словно не веря своему целому глазу, убрал повязку с лица и, щурясь, вглядывался обоими; другой отбросил костыль и поковылял на место, с которого было лучше видно; остальные поднимались на ноги и, приложив ладонь ко лбу, пристально наблюдали. Все оживали на глазах, становились бодрее.

День и ночь напролет кружила над госпиталем птица, давая людям надежду.

Немка вскоре выздоровела, а Борьку все-таки забрали на фронт. Перед уходом парнишка отдал мне чертеж воздушного змея в форме синей птицы.

- Держи, я дарю его тебе, - и Федор Степанович протянул Сережке свернутый лист бумаги, - сооруди ее, она тебе поможет!

- Спасибо! – восторженно поблагодарил мальчуган.

- Ну, а теперь мне надо уходить, а ты отдыхай!

- До свидания!

Человек в белом халате также тихо вышел в коридор, как и вошел, а Сережка снова остался один.


II

Еще несколько дней пролежал в больнице Сережка, а потом врач разрешил маме забрать его домой. Мальчик сразу же закрылся в своей комнате, положил на стол чертеж воздушного змея, который он досконально изучил за время, проведенное в пустой палате, и принялся записывать все, что должно ему понадобиться. Порывшись в кладовке, он достал коробку с гвоздями, молоточек и моток лески. Большой лист бумаги и рейки пришлось купить.

Работа началась. С начала все шло из рук вон плохо. Рейки ломались, гвозди оказывались то слишком большие и тяжелыми, то сильно маленькими и ненадежными. Но проходили дни, и змей получался все лучше и надежнее.

Каждый день после школы, Сережка возвращался домой и садился за чертеж. Тщательно вымеривал и подрезал рейки. Когда со двора доносились возгласы ребят, которые то и дело кричали: «давай, пасуй», «бей», «гол!», Сережка лишь закрывал покрепче форточку и мастерил свою мечту дальше.

Ленка, соседская девчонка, прячась за забором, который разделял их дворы, часто смотрела, как Сережка испытывал змея, похожего на огромную птицу. Он подбрасывал его и, поймав поток ветра, старался удержать змея на высоте, но тот пикировал вниз и разбивался о землю. Сережка хмурый возвращался домой и снова закрывался на несколько дней в своей комнате.

Мальчишка словно нарочно не хотел замечать Ленку. Нельзя сказать, что девочка ему не нравилась, наоборот, просто Сережке было стыдно, что змей не взлетал. Но он часто улавливал ее подбадривающий взгляд и снова принимался за дело.

Однажды, в разгар работы в дверь позвонили. Никто не открывал. Звонок раздавался снова и снова.

- Мама открой! – закричал Сережка, но, выйдя из комнаты, понял, что он в доме один.

Он вышел во двор и открыл калитку, за которой, смущено, стояла Ленка, пряча руки за спиной.

Сережка изрядно смутился, но все же набрался храбрости спросить:

- Тебе чего?

Ленка, опустив глаза, тихо сказала:

- Я хочу тебе помочь.

- Это чем же?

Леночка, не обращая на его грубые слова внимания, сказала:

- Ему не хватает жизни, - и достала из-за спины кисти и краски.

- Это синяя птица! – сказал Сережка и пропустил ее во двор.

Он рассказал ей все, что с ним случилось в больнице, за исключением своей болезни, но девочка и сама о ней знала.

Теперь из-за дня в день они работали вместе. Сережка сколачивал каркас, а Лена разрисовывала бумагу. Мальчишка иногда посматривал на нее, как ловко и бережно она управляется с кисточкой, но как только девочка ловила его взгляд, Сережка сразу же делал хмурое лицо и отворачивался, а Лена продолжала вырисовывать оперенья. Потом она аккуратно сделала ножницами надрезы, что придало полное сходство с крыльями. Когда все было готово, они мигом ринулись во двор.

Только Сережка выпустил из рук синюю птицу, как легкий поток ветра подхватил ее. Словно расправив крылья, она поднялась вверх на несколько метров, едва не запутавшись в ветках абрикос. Лена завизжала от радости. Сережка, тяжело дыша, боролся с нахлынувшим восторгом. Он подтянул змея за леску и крепко ухватил его, словно боялся, что тот улетит от него навсегда.

- Бежим на улицу! – закричала Лена.

- Бежим!

Они выскочили на пустынную дорогу. Сережка дождался порыва ветра и подбросил змея. Словно охотничий ястреб, расправив крылья, взмыла в воздух синяя птица и понеслась к облакам.

- Летит! Летит! – подпрыгивая, закричала от восторга Лена. Сережка же с широко раскрытыми глазами, крепко сжимая в ладонях катушку с леской, наблюдал за уносящейся в поднебесье птицей. В этот день он был самым счастливым ребенком на свете. За эти дни Сережка ни разу не вспоминал о болезни, и со стороны казалось, что и вовсе она покинула его.

Змей парил высоко в небе, гоняясь за облаками.

- Эй! А что это у вас? – послышался голос за спиной. Сережка и Ленка нехотя обернулись на крик. Позади, упершись на руль велосипеда, стоял Мишка со своей сворой дворовых ребят.

- А ну-ка, дай мне! – сказал Мишка и, бесцеремонно бросив велик на землю, направился к ним. Какой-то малыш, аккуратно подняв велосипед, который скорей всего принадлежал ему, запрыгнул на поднятое не по его росту сиденье и укатил прочь. Дворовой хулиган Мишка, потеряв всякий интерес к велику, поспешил отобрать новую игрушку.

- Не лезь! – выкрикнула Лена и перегородила ему путь. Мишка одной рукой оттолкнул девчонку, и она, споткнувшись, упала на землю.

- Не дам! – закричал Сережка, и повернулся к нему спиной. Хулиган резко подскочил и вцепился в него. Мальчишки жестко дрались за катушку, пока леска не оборвалась и синяя птица не стала свободной.

Сережка замер и лишь взглядом провожал скрывающуюся в облаках надежду, потом, опустив голову, молча побрел домой.

Леночка вскочила с земли и кинулась на Мишку с кулаками.

- Что ты наделал, дурак! Он теперь не выздоровеет! – девчонка била его по плечу и плакала. Мишка не сопротивлялся, он сам понял, что сделал что-то ужасное.

Сережка зашел в дом и плюхнулся на кровать. Целыми днями он лежал в постели не вставая. Приходила Лена, пыталась вдохновить его на сооружение новой птицы, но все было тщетно. Сережа таял на глазах.

Однажды ночью его разбудил громкий удар в окно. Сережка резко вскочил от неожиданности. Стекло дрожало от ударов. Он открыл окно и в комнату, подгоняемая потоком ветра, ворвалась его синяя птица.

- Где же ты летала? - сказал Сережка и удивленный поднял птицу, с которой посыпались на пол удивительной красоты синие перья.


III

Главврач Светлана Васильевна со своей молодой помощницей Олей делала утренний обход. Когда они зашли в палату №7, их радостным взглядом встретила девочка Маша, которая поступила вчера в тяжелом состоянии.

- Как себя чувствуешь? - спросила Светлана Васильевна.

Медсестра подошла и попробовала лоб.

- Голова болит? – спросила она.

Девочка весело помотала головой и широко улыбнулась.

- Мне намного лучше!.. Передайте, пожалуйста, большое спасибо Федору Степановичу за чертеж… ой, - осеклась она и зашептала себе под нос, - он просил же не говорить взрослым…

- Кому спасибо передать?.. – удивленно спросила Оля и сразу же замялась, потому что получила незаметный удар по ноге от Светланы Васильевны.

- Вашему главврачу, Федору Степановичу, - удивленно ответила девочка.

- Хорошо, передадим! – ответила Светлана Васильевна и вместе с Олей вышла в коридор. Девушка сразу же вопросительно посмотрела на начальницу, словно ожидала объяснений.

- Не знаю я кто такой Федор Степанович, - застонала главврач от замучивших ее вопросов молодых практиканток, - но то, что он делает нашу работу гораздо эффективней нас, это неоспоримый факт…

IV

На дворе была глубокая ночь. В приемной дежурил молодой врач, а рядом за столом сидел забавный мужичок, водитель скорой помощи. Экстренных вызовов не было весь вечер, и молодой человек от скуки разгадывал кроссворды. Мужичок на своей же половине стола вырисовывал что-то на альбомном листе.

- Дядя Федя, что вы там вечно рисуете? – спросил его парень.

- Да так, ничего!

- Похоже на чертеж воздушного змея?!

Дядя Федя промолчал и лишь улыбнулся.

- Колька, я отлучусь на минутку! Если что, ты знаешь, где меня искать!

Он схватил белый халат с вешалки и одел его сверху старой военной гимнастерки, которая уже давно выцвела на солнце, но все еще напоминала ему о фронтовых товарищах.

- Дядя Федя, а ведь эти дети выздоравливают! – выкрикнул вдогонку молодой врач, а добродушный мужичок в ответ лишь снова улыбнулся.

V – От автора
Когда мне было десять лет эту историю о «Синей птице», собравшейся толпе дворовых ребят рассказал один дедушка, которого звали Сергей Александрович, по его словам тот самый Сережка. И хотите, верьте, хотите, нет, но мы детьми, всегда видели над нашей больницей парящую в небе синюю птицу. Но когда я вырос, она почему-то улетела…


Copyright © Альберт Морозов