ГЛАВА   1

Май 1920 года

Казалось, этому жаркому дню не будет конца. Однако, майский зной постепенно сменялся вечерней прохладой, что придавало сил странникам, поднимавшимся в горы. Медное солнце облизывало все еще покрытые снегом горные вершины, но к счастью, уже не грело, а только освещало путь. Двое всадников и четыре груженые телеги, в сопровождении вооруженных казаков, медленно направлялись к Джунгарским воротам, расположенным между Джунгарским Алатау и Хребтом Барлык. Возглавлял обоз уже не молодой, но статный офицер на вороном тонконогом жеребце. Всадник периодически оглядывался на следовавший за ним отряд, после этого подносил к глазам золотые часы, подаренные ему атаманом, и недовольно мотал головой.   В конце концов, он развернул коня и рысью пустил его к завершающей телеге.

- Братцы, а ну ка, проснитесь и подгоните лошадей. – Попытался он приободрить своих подчиненных, - Мы почти у цели. Скоро сделаем привал.

- Брат, ротмистр, - ответил ему старый казак, потирая густую щетину, - надо бы коней напоить, боюсь угробим родимых. Кто тогда повозки тянуть будет.

Обращение между военнослужащими с приставкой «брат» в дивизии атамана Анненкова с некоторых пор стало общепринятым явлением. Не многие кадровые офицеры воспринимали подобное обращение с восторгом, но сама служба под началом легендарного генерала заставляла мириться с таким нововведением.

Потерпите казаки. – Офицер взглянул на карту, осмотрелся по сторонам и, сделав глубокий вздох, произнес. – До ближайшего хутора меньше двух верст осталось. Надо бы до темна успеть, вот там и остановимся на ночлег.

Попытка офицера приободрить солдат не увенчалась успехом. Они привыкли ночевать, где застанет ночь, поэтому лишние две версты были для них лишь дополнительным испытаем в пути, а не свершением долгожданной надежды. Мерный скрип телег и цокот копыт действовал на казаков усыпляюще. Кто-то из них уже мерно похрапывал, сидя на возу, а кто-то пытался всматриваться в даль, пытаясь увидеть долгожданный хутор. И вот, когда солнце скрылось за снежными вершинами гор и красное зарево на закате позволяло еще разглядеть дорогу, офицер громко крикнул:

- Поворачивайте влево, мы почти приехали.

             Возле берега шумной реки, почти у подножия утеса расположился двор, состоящий из нескольких деревянных строений и большого загона, где  под открытым небом располагалась небольшая отара овец. Животные иногда пытались выйти за пределы ограждения, но обученные собаки всякий раз, поднимая лай, возвращали их на место.  Подъехав к ближайшему дому, офицер, оставаясь в седле, погладил коня по стриженной гриве и скомандовал:

-Привал. Распрягайте коней, напоите их, а потом сами отдыхайте.

             Пожалуй, об этом казакам говорить и не нужно было. Для настоящего казака с рождения до самой смерти действовало правило: Казак без коня, не казак. Поэтому у каждого, кто вырос в станице, первым делом всегда было накормить и напоить коня, а лишь потом уделить внимание себе.

             Всадники и обозники остановившись, начали распрягать взмыленных лошадей, однако не успев, закончить начатое дело, как на пороге дома появился бородатый мужчина с грозным видом и винтовкой в руках.

- Кто такие, - громко выкрикнул тот и передернул затвор.

             В этот момент, из-за дома, скалясь желтыми зубами, вышел огромный алабай и остановился рядом с хозяином. Пес не лаял, не рычал, его настрой выдавала лишь нахохлившаяся холка и свирепые немигающие глаза. В любой момент по команде хозяина пес был готов броситься на его защиту. 

             Казаки тут же схватились за оружие и направили его на хозяина и собаку.

- Отставить. – Выкрикнул офицер своим подчиненным. -   Опустите оружие. Затем он перевел взгляд на мужчину и с невозмутимым видом обратился к нему: 

- Придержи пса, иначе я его пристрелю. – С невозмутимым видом он спешился и продолжил, - Мы отряд атамана Анненкова, следуем к расположению основных сил. А ты кто таков будешь?

             Хозяин опустил винтовку и недовольно хмыкнул. Желания пререкаться и конфликтовать с вооруженными людьми у него желания не было.

- Меня Трифоном кличут, Прядкиным. – Ответил он.

- Ну. Хорошо, Трифон Прядкин. – Произнес офицер, продолжая гладить коня по гриве и не глядя в сторону хозяина дома. -  Надеюсь, ты не будешь против, если мы у тебя переночуем.

              Офицер произнес эти слова никак просьбу, а скорее, как констатацию своих намерений. За годы службы он не привык принимать возражения ни от подчиненных, ни от гражданских лиц, уступающих ему по социальному статусу.

              Мужик поставил оружие в угол и недоверчиво взглянул на офицера. В этот год отряды атамана Анненкова окутали себя дурной славой, они оставили за собой широкий и длинный кровавый след. На протяжении более двухсот верст, от села Глинского по берегам озер Ала-Куля и Джаланаш-Куля вплоть до Джунгарских Ворот - дорога была усеяна трупами. Не был исключением и мирный люд.

- В моем доме на вас всех места не хватит. У меня жена и трое детей. – Ответил хозяин. В этот момент, как бы в подтверждение его словам, из дома вышла женщина с младенцем на руках, а в след за ней выбежали на крыльцо еще двое мальчуганов возрастом примерно от пяти до семи лет. Один, тот который постарше, с густой копной русых волос с интересом стал рассматривать нежданных гостей, а второй испуганно прижался к ноге матери. 

- Мои люди переночуют на подворье. –  отцепив шашку от портупеи, ответил офицер и с интересом взглянул на женщину. - А вот мне пусть твоя жена приготовит постель и крепкого чаю. Думаю, отдельная комната у вас в доме найдется?

             Расстегнув верхнюю пуговицу, он потянулся всем телом и несколько раз присел, разминая затекшие от долгого пути ноги.

             Мужик, обреченно пожал плечами и ответил офицеру:

- Найти то можно, да вот только дитя малое по ночам не спокойно спит. Боюсь не даст вам отдохнуть нормально. Могу предложить вашему благородию ночлег либо на сеновале, либо в бане. Простите великодушно, но отдельных опочивален у меня в избе нет.

- Черт с тобой, стели в бане. Не до перин сейчас. – Махнул рукой ротмистр.

      Тем временем, казаки повели под уздцы лошадей на водопой. Один из служивых остался возле повозок, расставленных квадратом, и принялся собирать ужин. Это был достаточно немолодой на вид казак с густой седой бородой, короткой шеей и бесцветными глазами. Он расстелил на земле плотную попону, разложил на ней брынзу, копченую свинину, открыл бочонок с топленным маслом и стал нарезать хлеб. Офицер, проследив за приготовлениями к ужину и окликнул его: 

- Степан, как только рассветет, разбуди меня. И предупреди всех остальных, если кто из вас сегодня решиться на ночь глядя пропустить за воротник, вспомните о предупреждении атамана: за пьянство – расстрел. Никого щадить не буду, невзирая на заслуги.

- Упаси Господи, Ваше Высокоблагородие, - встав с колен, произнес казак и перекрестился. - Как можно ослушаться брата атамана, вы же знаете, у нас с этим строго.

             Офицер не стал поправлять казака, все-таки обращение «ваше Высокоблагородие» было куда приятнее для его слуха, нежели «брат».

             Женщина отправила детей в дом, и сама незаметно удалилась, ни слова не сказав мужу.

- Ваше благородие, проходите в избу, мы как раз ужинать собрались чем Бог послал. - Вежливо предложил мужик, открывая двери дома. – Самовар еще горячий. Сонька моя пирогов напекла. Она у меня такая мастерица на этот счет.

             Офицер, тем временем, был занят осмотром обоза. Он подошел к телегам и внимательно осмотре груз. Замки на ящиках были опечатаны сургучом, по количеству все соответствовало описи. Ротисмтр с удовлетворением хлопнул по крышке одного из ящиков и направился к дому.

-Ну. так что, Ваше благородие, чайку с пирогами отведаете? – Переспросил хозяин дома, согнувшись в поклоне, пропуская офицера вперед. Очень уж хотелось ему угодить нежданному гостю и не попасть в немилость к тому, за кем давно идет дурная слава.

- Да нет, братец, - уже более добродушно ответил офицер, - притомился я с дороги. Поэтому покажи мне, где у тебя баня, постели там и принеси чаю. Да покрепче. А я пока в речке окунусь.

- Сию минуту, Ваше благородие, мигом сделаю. –  Вновь услужливо согнулся в спине и коленях Трифон, но не успел зайти в избу, как его вновь остановил офицер.

- Да, и не называй меня «Ваше благородие». Я имею чин штаб-ротмистра, поэтому ко мне следует обращаться «Ваше Высокоблагородие».

- Виноват. Ваше Высокоблагородие, форма у вас больно интересная, я такой раньше не видел, и погоны больно мудреные, поэтому сразу не признал. 

            В дивизии атамана Анненкова была своя форма, отличная от всех вооруженных формирований царской России, мундир черного цвета, погоны с вензелями, красно-черные шевроны с черепом и перекрестными костями на рукаве.

- Тебе, не нюхавшему пороху мужику, простительно. - С гордостью ответил офицер. –Теперь будешь знать.

- Ну, на счет пороху, это еще бабка на двое сказала. - Тихо буркнул Трифон и тут же затворил за собой дверь.

Г Л А В А   2

     На утро, когда первые лучи солнца покрыли желтым заревом снежные вершины, Трифон, отворив скрипучую дверь, вышел из дома на крыльцо. В это время его постояльцы уже были на ногах. Казаки запрягали коней и раскладывали по повозкам необходимую в дороге утварь, а офицер в одних бриджах и сапогах, с голым торсом делал незамысловатые физические упражнения. В дивизии атамана Анненкова спорту уделялось очень серьезное внимание, и каждый офицер старался соответствовать своему командиру по силе и ловкости. Рядом с ним стоял казак с полотенцем и ведром воды, терпеливо ожидая завершения этого утреннего ритуала. Другие его товарищи периодически бросали взгляд на своего командира, скрывая в усах ироничную улыбку. Низшие чины не совсем понимали, зачем нужно по утрам делать физическую зарядку, если весь дальнейший день придется работать не покладая рук. После завершения физических упражнений, офицер попросил казака вылить ему на голову и спину ведро воды, а по завершении,   насухо обтерся серым полотенцем. Надев форму и поправив портупею, он еще раз осмотрел обоз и сказал:

- Ну, что братцы, остался последний рывок и дальше пойдем налегке.

- Если б еще знать куда идти. - Проворчал Степан и взгромоздился на телегу.

        Они выдвинулись с подворья, когда солнце еще оставалось за горами. Предстоящий путь выдался нелегким. Как таковой дороги к месту выгрузки не было, кони часто спотыкались, соскальзывая копытами на гладких камнях. Порой казакам приходилось оставлять свои телеги на месте и всем вместе вручную толкать впереди идущую. Ротмистр периодически на коне выезжал на несколько сот метров вперед, что-то рассматривал в бинокль, а затем делал записи в блокноте и вновь возвращался к обозу. Ближе к полудню, измученные люди и кони остановились неподалеку от устрашающего чрева глубокого ущелья, протянувшегося на многие километры. Здесь царила смертельная тишина, мрак и холод, вызывающий неконтролируемый озноб. Даже кони, почувствовав животный страх, стали топтаться на месте и фыркать, пытаясь развернуться и галопом броситься в обратную сторону. Казаки едва сдерживали лошадей, их гимнастерки стали еще более черными от пота, но никто не решался повернуть назад без команды офицера. Наконец солнце осветило ущелье и животные стали постепенно успокаиваться. 

- Всем спешиться. – Приказал офицер и вытер рукавом вспотевший лоб. – Привал.

Брат, ротмистр. – Обратился к офицеру Степан, пользуясь правом старшего среди младших чинов. – Боюсь, что кони дальше не пойдут. Вы же видите, как ими тревога обуяла. Кони лучше людей чувствуют опасность. Может, все же обойдем это гиблое место? Какая разница где мы спрячем дивизионный архив, да и кому он нужен, если штаб уже перебрался в Китай.

- Урядник, прекратите панические разглагольствования. У нас есть приказ и мы его выполним. – Грубо осек казака командир. Он слез с коня, сел на валун, вытащил из полевой сумки блокнот в кожаном переплете и стал зарисовывать место, где остановился обоз.

- Так что передать казакам? – спросил Степан. – Будем идти дальше али как?

- Да все уже приехали. – Одними губами улыбнулся ротмистр. – Вот видишь на скале камень в форме куба? – Он карандашом указал на валун, возвышающийся на вершине утеса.

       Казак, прикрыв ладонью глаза в виде козырька и прищурив один глаз, посмотрел вверх. Там, как будто некий постамент, воздвигнутый человеком, красовался огромный булыжник, на котором просматривалась надпись на незнакомом языке. В силу своей формы он казался инородным телом на картине, сотворенной живой природой. Не заметить его было просто невозможно.

- Ну вижу, и что? – ответил Степан.

- А то! Бери с собой пару человек, кирку, лопаты и ищи там вход в пещеру. Нам кровь из носу до заката нужно все содержимое обоза туда перенести. Иначе, придется заночевать здесь.

      Казак удивленно посмотрел в сторону скалы и, повернувшись в пол оборота  к ротмистру, удивленно произнес:

- Дык где ж его там искать, скала-то сплошная и груды камней вокруг.

-А ты хотел, чтоб к пещере аллея с цветами вела и на дверях швейцар стоял? – усмехнулся офицер. – Нет братец, если кто-то эту пещеру на карте отметил, значит, и в ход в нее спрятал, чтоб другие не нашли. Поэтому бери двоих и разбрасывайте камни, пока вход не найдете.

- А если не найдем?

- Тогда пристрелю тебя первым. – Невозмутимо ответил офицер.

       Степан обреченно поплелся к телегам за инвентарем. Он отобрал самых крепких и молодых казаков и направился к подножию горы. Ротмистр сначала наблюдал за ними, а затем, приложив к темени мокрый платок, лег в тень и прикрыл глаза. 

      Не прошло и получаса, как его разбудил радостный крик Степана:

- Ваше Выскоблагородие, нашли! – старый казак бежал, держа в руках лопату. – Нашли этот злополучный вход. -  Он остановился возле офицера, долго не мог перевести дух, а затем, не скрывая восторга, продолжил. -  Пещеру нашли. Вы не представляете, какая она громадная, туда целый эскадрон поместится вместе с конями.

      Офицер не торопясь поднялся, поправил портупею, посмотрел в сторону работающих казаков и, не глядя на Степана, произнес:

- Ну, пошли покажешь мне пещеру Алладдина.

- Не знаю, чья эта пещера, - тяжело дыша, продолжал казак, - но, по-моему, никакого Аладдина там не было. Пустая она.

      Офицер с иронией посмотрел на Степана и усмехнулся.

     Вдвоем они подошли к образовавшемуся проему в скале. Казаки все еще продолжали оттаскивать от прохода огромные валуны, освобождая путь. Ротмистр, достав из полевой сумки трофейный фонарик, первым вошел в пещеру. В свете тонкого луча света его взору открылся огромный зал с висячими сталактитами и возвышающимися сталагмитами. Внутри природного зала стоял спертый запах плесени и сырости. Офицер внимательно осмотрел окружающее его пространство и констатировал:

- Ну, что ж, прекрасное помещение для схрона.

- Да что ж тут прекрасного, - удивился Степан, - сырость, как в гнилой бочке. Тут же наш архив сгниет в считанные месяцы.

- Зато нет летучих мышей, значит, никто его не сожрет и не залезет с другого входа.

- Ну, не знаю, - развел руками казак, - вам виднее, я бы в таком погребе даже медовуху не хранил.

- Урядник, оставь свое мнение при себе, решения здесь принимаю я. - Осек казака ротмистр, - Твое дело выполнять мои приказы.

- Как скажете, Ваше Высокоблагородие. – Обреченно вздохнув, приложил пятерню к козырьку Степан. Он молча развернулся и не спеша поплелся к стоящим поодаль телегам. 

- Братцы, - окрикнул он казаков, - подгоняйте возы к пещере и разгружайте ящики. Да поживей, не хватало нам еще заночевать в этом гиблом месте.

       Через пять минут все четыре телеги стояли возле скалы. Казаки сняли амуницию, оставшись с голым торсом, и принялись сгружать с возов деревянные ящики. Это была стандартная тара, в которой в армии хранились снаряды для полевых пушек. С обеих сторон они имели ручки, поэтому переносить их вдвоем не составляло никакого труда. Верхние ящики казаки занесли в пещеру без особых проблем, но, когда добрались до нижних, то оказалось, что те по весу вдвое превосходили предыдущие.

- Да что ж они такие тяжеленые. – Еле приподнимая ящик со своей стороны, взмолился один из казаков. – Не ровен час и брюхо сорвать можно.

    Вместе с напарником, кряхтя и чертыхаясь они понесли ношу в пещеру. Но на самом входе в расщелину, ручка ящика оборвалась и тот упал боком на острый валун. От удара одна из досок боковой стенки раскололась и на землю посыпались золотые и серебренные монеты царской чеканки.

-   Вот те и архив. – Удивленно произнес Степан и вытер ладонью, стекающий на глаза пот.

Остальные казаки остановились и, как завороженные уставились на рассыпанные сокровища.

      Офицер, услышав характерный звук упавшего ящика, с последующим звоном его содержимого, тут же вскочил с места и побежал к пещере. На месте он увидел то, чего совсем не хотел увидеть, тем более не желал, чтобы свидетелями это происшествия оказались его подчиненные.

- Что рты разинули, бездельники? А ну быстро работать. – Взревел он на ошалевших казаков и сам бросился к разбитому ящику.

     Он горстями собирал с земли рассыпанные монеты и заталкивал их обратно в ящик.  Затем сам волоком оттащил его в сторону и стал присыпать его валявшимися рядом камнями. Закончив свое дело, не глядя на подчиненных, он вышел из пещеры и осмотрев последний воз, открыл последний из ящиков. В нем плотными слоями были уложены кубики динамита. После того, как весь груз оказался в пещере, ротмистр, еще раз осмотрел вершину скалы и произнес:

- А теперь вы, – он указал пальцем на четверых казаков во главе со Степаном, отведите подводы на безопасное расстояние. А вы, двое, - сказал он оставшимся, - заберитесь на скалу и заложите динамит вон в ту полость, что чуть ниже вершины. Когда все сделаете, по моей команде, взорвите его.

       Он указал на небольшой грот в скале, видимо, образованный обвалом мягких пород.

Без всяких возражений казаки принялись выполнять приказания командира. В течение часа все подготовительные работы были завершены и над ущельем раздался оглушающий взрыв. В воздух, вместе с облаком пыли поднялись стаи птиц, полностью закрыв собой небо. Часть утеса, над входом в пещеру откололась, и упав целым куском, перекрыла вход.  Когда осела пыль и появились очертания скалы, ротмистр удовлетворенно улыбнулся.

- Все получилось, как нельзя лучше. – Подытожил он и добавил, обращаясь к казакам. - Ну, что, братцы, задачу свою мы выполнили. Теперь пора восвояси. 

- Куда восвояси? – Не скрывая разочарования спросил Степан. – В Китай что ли?

- В расположение дивизии, Степан. – Ответил ему офицер. - Для служивого человека, где гарнизон, там и дом родной. Тебе ли об этом не знать.

- Так-то оно так, однако православному человеку бежать с родной земли и прятаться на чужбине, как-то не по-христиански.

       Ротмистр пропустил мимо ушей фразу урядника и добавил:

- А сейчас я скачу в расположение штаба на доклад к атаману, а вы возвращайтесь на хутор, там переночуете, а утром выдвигайтесь к основным силам. Степан, командование отрядом поручаю тебе.

     Степан молча кивнул офицеру и окинул взглядом казаков, дабы убедиться, что все из присутствующих расслышали приказ офицера.

     Не добавив ни слова, командир почти без замаха запрыгнул в седло и пустил коня в галоп. Ротмистру Сухареву не хотелось посвящать подчиненных в свои планы. Война шла к завершению и каждый выживал, как мог.

      Ближе к закату, караван из четырех подвод вернулся на хутор. На встречу им вышел Трифон, никак не ожидавших увидеть не званных гостей во второй раз. Он привязал собак и бросил недовольный взгляд на казаков.

- Чего ты волком на меня смотришь, мужик? Скажи своей бабе, чтоб стол накрывала, сегодня гулять будем. – Гаркнул Степан, осмелев в отсутствие офицера. – И баньку затопи.

Хозяин безропотно зашел в дом. А затем направился топить баню. Казаки тем временем распрягли коней и повели их на реку на водопой.

      Когда стемнело казаки, разомлевшие после бани, и румяные завалились в избу. В доме пахло вареным картофелем и соленьями. Софья к этому времени удалилась к детям за ширму. Мужчины расселись за столом и, окинув разносолы взглядом, пригласили к столу хозяина.

- Ну, что ты стоишь в дверях, как неприкаянный. – Обратился к Трифону Степан. - Тащи медовуху и разливай гостям. Видел я у тебя на заднем дворе улики. Коль разводишь пчел, значит и медовуху гонишь. Давай, не скупись.

- Так, ваш офицер говорил, что вам нельзя.

- Сегодня я офицер, – с гордостью произнес Степан, - и я решаю, что можно, а чего нельзя.

     Трифон без возражений, спустился в погреб и через минуту вернулся с четвертью самогона, закрытой початком кукурузы.

      Разлив мутную жидкость по кружкам, Трифон налил себе и сел за стол.

             Казаки подвинули к себе кружки и переглянулись, ожидая команды старшего.

- Ты не подумай, что мы какие-то там злодеи или мородеры, - заговорил Степан, обращаясь к хозяину, - мы за Отечество воюем и с добрым людом всегда приличия соблюдаем. Вот и сейчас к тебе с гостинцем пришли. А ну-ка, Григорий, угости хозяина.

      Урядник подмигнул казаку, сидящему напротив, и тот сразу же из вещмешка выложил на стол три банки, похожих на консервы. Степан взял в руки одну из них, с интригой во взгляде посмотрел на Трифона, и резко прокрутил днище банки по часовой стрелке. Внутри что-то щелкнуло и зашипело. Затем, Степан по-хозяйски ножом поддел крышку и из банки начал подниматься ароматный пар.

- А? Видал такое? – Засмеялся казак, ожидая реакции на неожиданный фокус. - Тушенка горячая.

- Да видал я такую тушенку и едал не раз. – Спокойно ответил хозяин, не впечатленный ожидаемым эффектом. – В Германскую в окопах только за ее счет и выживали.

- Так ты что, воевал? - с нескрываемым удивлением спросил один из казаков.

- А где ты видел казаков, которые по хатам тогда отсиживались. – Ответил Трифон и положил в рот кусок солонины. - Конечно, воевал.

    Степан отодвинул в сторону наполненную кружку и скептически посмотрел на Трифона.

- А что ж ты сейчас, когда все воюют, с бабой на отшибе отсиживаешься?

- Я свое отвоевал еще в 915 году. – Не поднимая глаз ответил Трифон и положил на хлеб кусок сала. - Слышал про газовую атаку при Болимове? 

     Какзаки, как по команде, отодвинули от себя кружки и округлили от удивления глаза.

- Так, тогда ж от хлора все наши погибли, - усомнился Степан и добавил, - если, конечно, верить газетам.

- Не все. – сделав паузу, ответил Трифон. - Трое из нашего полка выжили, включая меня. Потом год по госпиталям скитались. А после этого, я дал Богу клятву, что больше никогда не возьму в руки оружие, если только моей семье никто угрожать не будет. Поэтому из станицы и перебрались сюда в горы, от людей подальше. 

       После этих слов за столом повисла напряженная тишина.

- Ладно, - Трифон встал из-за стола, - вы отдыхайте дальше, а я проверю скотину.

      Он вышел на подворье, осмотрел хлев, где находились коровы. Затем отвязал собак. В горах отпускать их не страшно, они не уходят далеко от жилища человека, зато и волков близко не подпускают. Когда он вернулся к дому, то увидел сидящих на крыльца Степана с другим казаком. Близким ему по возрасту. Те курили и о чем-то разговаривали в полголоса. Трифон не стал подходить к ним, а обошел дом с другой стороны, и спрятавшись за углом, прислушался к их разговору.

- Степан, а может не надо нам идти в Китай к основным силам. – Спросил второй. - Слышал я, что всех таких, как мы, кто прятал сокровища, потом расстреляли.

- Ты предлагаешь записаться в дезертиры? – Повысив голос, возмутился Степан. – Я присягал Царю-батюшке и отечеству, у меня три Георгия за службу, я с 914 года воюю, а ты мне такое предлагаешь. Да я тебя за такие речи сам сейчас к стенке поставлю.

- Да не горячись ты, Степан, раскинь мозгами. – Продолжал уговаривать его казак. -Нет уже ни царя, ни отечества. Большевики нас вытеснили с родной земли. А там в пещере ты сам видел сколько золота. Всем хватит на всю оставшуюся жизнь. Гранаты у нас еще остались, подводы с нами. Взорвем эту злополучную скалу, заберем золото и разъедемся каждый куда пожелает. Заживем, как у Христа за пазухой.

     В этот момент из дома раздался женский крик. Трифон выскочил из-за угла и бросился в избу.  На полу, трое пьяных казаков, рвали одежду на его жене, та пыталась вырваться, но один из казаков наотмашь ударил ее по лицу, и женщина потеряла сознание. Трифон бросился ее защищать, но один из казаков, схватив нож, попытался нанести ему удар, но, в замахе потерял равновесие и упал на своего товарища. Услышав шум, в дом забежали Степан с напарником. Двое казаков поднялись с пола и стали медленно приближаться к Трифону. Тот, недолго думая, схватил винтовку, стоявшую в углу, и выстрели в ближайшего от себя мужчину.

- Ты что творишь! – произнес Степан. 

      Он что-то хотел еще сказать, но Трифон сделал второй выстрел в него и тот мгновенно замолк. Участь Степана постигла всех находящихся в доме. Он долго стоял неподвижно, глядя на окровавленные трупы и не заметил, как его жена пришла в себя. Женщина встала с пола и прикрывая обрывками кофты оголенную грудь, подошла к мужу.

- Триша, и что теперь с нами будет. Ведь нас за это расстреляют. – Со слезами на глазах произнесла она.

-Никто нас не расстреляет. Сюда уже никто не вернется. Они где-то в горах спрятали золото и должны были уйти в Китай. Поэтому трупы мы скинем в реку, а сами откопает золото.

- И где ты будешь искать это золото? Всех, кто его прятал, ты убил.

       Трифон задумчиво почесал затылок и молча налил в кружку самогон.

        И то верно. – После продолжительного раздумья согласился мужчина и прижал женщину к груди. – Ничего, зато теперь кони нашими будут.