(Письмо к рыцарям бумаги и пера)

          Ну, кто же из нас, хоть раз в жизни, не исповедовался: перед подругой, перед  матерью, сестрой или братом, перед мужем, и, конечно, перед церковным  служителем – батюшкой?

          Писатели исповедуются перед читателями, отдавая на их суд свои мысли, слова – в рассказах, романах, поэмах и стихах. Разве не так?

          В мировой литературе вы найдёте много произведений разных по смыслу, сюжетам, написанных в разное время – века! – но с одинаковым названием. Вы легко встретите несколько рассказов с названием «Возвращение». Я их обнаружила у восьми авторов! Также авторы, особенно последних лет, любят заострять на слове  «любовь»: «Первая любовь», «Алёшкина любовь», «Любовь и голуби»,  «Последняя любовь» и так далее.  Пишущие детективы привлекают читателя словом «смерть»: «Смерть в метро», Смерть за углом» и т.д. Часто мелькает в названиях слово «последний»: «Последний рейс», «Последний день», Последняя ночь», электричка, и проч.

          А  уж сколько мы найдем рассказов под названием «Исповедь», – даже не могу себе представить! Люди, вроде меня, любящие читать и скрупулёзно исследующие прозу, не редко перечитывают знакомые им произведения – иногда, чтобы освежить память, вспомнить литературный стиль,  язык, голос автора, который  всегда слышен за строкой. Недавно шла передача о Пушкине, интересная, проникновенная, с новыми для меня снимками, зачитывались диктором отдельные незабвенные строки великого поэта… Время близилось к полуночи. Я выключила телевизор, легла, включив бра над головой. У меня в голове ещё звучал голос Пушкина, он звал меня…

          Я взяла с полки «Евгения Онегина», открыв книгу наугад, посередине, и начала читать.

          Остановилась я, после восхищения и удивления в открывшихся знакомых строках, только в половине третьего утра, когда в глазах появилась устойчивая резь от усталости, а ещё очень хотелось читать и читать. Дочитать!

          Такое со мною случалось в жизни не раз: и когда читала блестящего Чехова, и изящного Бунина, и прозрачно-хрустальной чистоты Тургеневский рассказ «Муму», кстати, в нём 27 книжных  страниц, а не 4-5, как в школьном учебнике, было такое и с другими авторами, а не только с перечисленными классиками.

          Случилось такое открытие и при чтении Ги де Мопассана – читала, восхищалась, вспоминала сюжет давно уже прочитанного мною и вдруг уловили себя на мысли, что рассказ под названием «Исповедь» я у Мопассана уже читала, только там был совсем другой сюжет… Напрягая память, пыталась вспомнить прошлый, а потом сняла с полки восемь томиков Мопассана, и быстро стала изучать оглавления произведений.  Да, в томе №3  (издание «Донеччина» 1995г.) точно есть рассказ «Исповедь». Открываю, начинаю читать, и понимаю, что это совершенно другой текст – здесь  младшая сестра от зависти убивает жениха старшей сестры, подсыпав ему толчёное стекло в пирожное. Красавец умер через три дня…

          В том рассказе, который я читала ранее, господин Бадон-Лерменсе, главный герой рассказа, в оставленном завещании пишет детям – исповедуется перед смертью, что они не единственные его дети…  До женитьбы на их маме, он жил с молодой любовницей, девушкой, у которой от него родился сын. Ему было двадцать шесть лет и он мечтал жениться на богатой, а не жить в нищете с этой девицею… Оставшись с ребенком на сутки, он открыл в декабрьскую стужу окно, чтобы годовалый ребёнок простыл и умер… Вылечить кроху не смогли. Всю жизнь его мучила советь, он прожил эти годы, думая лишь о том, что он должен очиститься,  рассказать правду своим детям, считающих его безупречным отцом. Написав об этом в завещании, он – исповедался.

          В совершенной прострации, я продолжала читать оглавления сверху вниз. Что-то вспоминала, о чём-то думалось, но больше всего о том, как велик и талантлив Мопассан, сколько судеб он свёл лишь в этот том, как психологически точно вывел каждый образ, как легко ведёт повествование, и, читая, невозможно остановиться!

          И тут мой указательный палец остановился на слове – «Исповедь». Что за дела? – Опять «Исповедь»? Может, это опечатка? Открываю указанную страницу и начинаю читать…

          Остановиться не могу! Это снова исповедь! Но это другой, вернее,- третий рассказ с одноимённым названием у знаменитого автора – у самого Мопассана!  Три рассказа с одинаковым названием. Вот это да! Может, автор, написавший не одну сотню рассказов, к тому времени уже забыл, что у него есть – два с таким названием!

          …А, возможно, он в очередной раз положил на бумагу эту исповедь, в этом была чья-то потребность и его участие, как автора???

          Если бы я жила в ХIХ веке, то очень хотела бы посидеть с чашечкой кофе в парижском летнем кафе за столиком с Мопассаном… Побывать на врачебном приёме у худощавого Чехова, попытаться заглянуть через очки в его внимательные глаза. Сидя где-либо в уголке на диване, в зимнем салоне кого-либо из друзей Пушкина, – послушать его вдохновенный, иногда ироничный голос… А ведь он часто хулиганил в стихах! И ещё много-много писателей я посетила бы, живя в том серебряно-золотом веке.  Любое художественное произведение, – и стихи тоже, – считаю исповедью автора перед читателем. И слава Богу, что ещё не перевелись на земле люди, продолжающие писать, не смотря ни на что: ни на отсутствие времени, ни на недостаток денег на издание книг, ни на убывающее здоровье, которого у многих писателей остаётся всё меньше.

          Исповедуйтесь, рыцари пера и бумаги. Исповедуйтесь, от этого легче станет на душе, Это, быть может, проложит путь к сердцу ближнего, вы становитесь чище и открытее, продолжите  свою жизнь,  отдав всю вашу мудрость, опыт, настроение тем, с кем не успели встретиться в этой жизни.

          Исповедуйтесь, друзья, на бумаге и на словах – это нужно не только вам, но и последующим поколениям! А иначе – как новое поколение, читатели, спустя 20-50 лет или 100 лет – а литература вечна – будут знать о том, как мы жили в начале ХХI века, о чём думали, что чувствовали, о чём мечтали, какими были на самом деле. Об этом говорю я – человек, который исповедовался в своей жизни, в своих произведениях не раз!

          Кто это сделает, если не Вы, рыцари художественного слова?

          Удачи Вам!