Юлия Дубчак

Когда он родился, в аду усмехнулись, а в раю заплакали. «Повеса среди ученых, ученый – среди повес», – сказал о нем Байрон. «Прилежный днем – бесчестен ночью», – добавил Макиавелли.
Он был старше меня лет на двадцать. Целая вечность! Виктор был одноклассником матери моей институтской подружки и, судя по всему, не только им, предпочтя их не особо обустроенное жилище комфортабельной гостинице, где всегда есть и горячая вода и более упругие попки горничных, чем потасканное тело теть Тани. Но старые связи, как известно, безопаснее.
Москвич! Как много потаенных смыслов скрывало это обнадеживающее определение. Должность, квартиру, машину, акцент, метро, наконец, которое в нашем запупырском краю пророют лет через триста. Он весь был соткан из иной, роскошной и заманчивой жизни, в какую так хотелось нырнуть с головой и упиваться ею до умопомрачения.
Эльянов вызывал восхищение. Даже не столько он, сколько его изысканный антураж: натуральный английский костюмчик с зауженными брючками, кожаные туфли, рубашка с высоко поставленным воротничком, идеальный маникюр и седина с отливом. Мужчина – коньяк. С глубоким французским ароматом и приятным послевкусием. Как тут не влюбиться? Тем более в то время я как раз окончательно рассталась со своим бывшим и как никогда сильно нуждалась в мужском участии и разумном наставнике. Увлечение Виктором показалось мне едва ли не вселенским спасением, тем более что мне всегда были по душе мужчины постарше.
Увидев его лишь однажды, я поняла, что попала. И это было также серьезно в масштабах моей маленькой вселенной, как, скажем, землетрясение на Гаити.
К слову сказать, я принадлежу к тому типажу женщин, которые привыкли выбирать самовлюбленных, эгоистичных циников. Ни один из них не способен на глубокое трепетное чувство, от чего желание перекроить такой экземпляр и подчинить своей воле в разы усиливается. Переродить хищного монстра в травоядное и научиться управлять им. Эка наглость!
Он был Лев. А я чувствую этих тварей на расстоянии. Еще Дев и Овнов. Но с последними двумя все, как правило, обстоит гораздо проще. Первые педантичны и правильны до тошноты, вторые – не слишком умны, чтобы понять, когда начинают жить по чужим правилам.
Львы другие. Каждый из них хоть немного унаследовал от своего мифического предка из античной Немеи, задушенного Гераклом. Лев – центр планетной системы, поэтому его убеждения, что мир обязан вертеться вокруг его патлатой морды, подкармливая ее ненасытную гордыню и самолюбие, непоколебимы.
Таким был и мистер Эль, как прозвала его Светка. Виктор Эльянов приехал в родной Н–ск на встречу одноклассников. Исключительно фарисейское мероприятие для желающих позлорадствовать, кто из знакомых больший лузер, а кто уродливей стареет. Это если ты сам, конечно, состоялся как личность или хотя бы можешь пустить пыль в глаза. Мистер Эль занимался этим профессионально, ибо возглавлял одну из тех бумажных организаций, где занимаются личностным ростом безличностных персонажей. Таких, к примеру, как мой бывший.
Подавшись от безделья на курсы треннингового центра «Реальный путь», Макс неожиданно для себя осознал, что идет не своей дорогой, будто «щепка, плывя в бессмысленном потоке рутины». Каждое утро ходит на ненавистную работу продавать ненавистные конверторы и мобильные телефоны, каждый вечер возвращается в не менее ненавистную съемную квартиру, где его ждет ненавистная микроволновка с тушеной картошкой и ненавистная гражданская жена–бумагомаратель, заработки которой ущемляют его мужское достоинство. Совершеннейшая задница, вы не находите?
Однако пройдя «Основной курс управления жизнью» в «Реальном пути», за который, к слову, пришлось выложить немалые деньги, Макс научился новым «методикам решения проблем», а именно: освобождаться от внутренних барьеров, усваивать пропущенные жизненные уроки, устранять сомнения и страхи, решать любые жизненные проблемы с легкостью, прорабатывать травматические инциденты любой сложности, преуспевать в самых неприемлемых условиях, налаживать взаимоотношения с окружающими, интегрировать свои теневые качества, а также легко повышать свою эффективность в любой области жизни.
Начал он с личной. Перевез полтора чемодана пожитков и любимую микроволновку к маме, оставил мне в наследство кредиты, и, отринув все мирские заботы, подался в последователи Аюрведы.
Тогда мне подумалось, будто мои шансы влюбиться в очередного придурка упали до нуля. Но нет. Именно в это время, как нашествие рыжих муравьев посреди зимы, явился Мистер Эль. А ведь к тому времени у меня уже давно закончился период обожания цинизма в мужчинах. Но, как оказалось, у них практически нет других привлекательных качеств.
– Они что, все эти годы поддерживали связь? – спросила я у Светки, повествующей о достоинствах «нового маминого» за стаканом вермута на моей съемной кухне.
– Нет, конечно. Но ведь есть «Одноклассники»!
Я понимающе кивнула. «Одноклассники» – это, вне всякого сомнения, мега серьезно!
– В школе у них была любовь, и представляешь, Эльянов даже хотел жениться на маман.
– Почему не женился?
– По национальному признаку. Он же еврей. У ихней родни с этим сложно.
– У ихней родни вообще сложно со всем, что нельзя продать, купить или унаследовать.
– А теперь, прикинь, они встретились спустя столько лет! Первая любовь не ржавеет, туда-сюда. Ну, наливай уже.
Я разлила по стаканам остатки вина и риторически изрекла:
– Мне кажется, он просто решил сэкономить на гостинице, пожрать на халяву и покрасоваться.
Светка едва не подавилась от злости.
– Ты что! Он же богатый! Ты видела, как он одевается? И у него своя фирма, лэнд–крузэр и хата прямо в центре! Я фотки видела. Мистер Эль – президент. Вообще, он такой он умный! Пипец. Мы с мамой, наверное, скоро свалим в Москоу. Круто, ага?
– Он также одинок, как и богат?
– С этим сложнее, – Светка заметно пригорюнилась. – У него есть сын и бывшая жена. Но они, слава Богу, живут в Америке.
Мистер Эль – президент. Надо же. Впрочем, оболванивать доверчивых русских – самая подходящая работенка для таких, как он. Мы любим, чтобы все было быстро и сразу. Чтобы пришел добрый дядя и популярно объяснил, как заработать миллион, а уж конспектировать умные мысли мы умеем и сами. Ладно бы, просто умеем. Любим!
Я, к примеру, коллекционирую рецепты диет и комплексы физических упражнений, но ни то, ни другое пока не помогло мне избавиться от пяти ненавистных килограммов лишнего веса, отделяющих меня от идеальной фигуры. Всего–то пяти! А тут целые жизни на кону.
Теория – страшный коктейль никому не нужных умозаключений. Вы никогда не замечали, как она извращает жизнь, сухо раскладывает ее на терминологию и тщетно пытается суммировать в выводах, как простую задачку «Из пункта а в пункт Б»? А если не находит никакого решения, то предлагает обратиться в Богу, как врач смертельно больному. Интеллектуальное отражение реальности, вот что думает по этому поводу всемогущая Википедия. Но на что еще она способна, кроме как суммировать, прогнозировать и мучить? Вы в школе разве не проходили курс юного натуралиста или химика? И как? Сильно надо? Я до сих пор не могу установить связь между химической реакцией и отсутствием у меня личной жизни как таковой. Хотя тут больше сгодилась бы анатомия.
Может, кто–то и верит, что достаточно записать за успешным лектором в тонких очках «Десять правил начинающего миллиардера», чтобы познать азы роскошной жизни, а я до сих пор не понимаю, почему Перельман отказался от заслуженного миллиона долларов. Он таки синтетический еврей. Хотя, вероятнее всего, просто псих.
Мистер Эль в своей умной школе самопродвижения наверняка нашел этому более научное обоснование.
Вечером я зашла к Светке на чай. Не то чтобы я сильно соскучилась по ее леопардовым кофточкам и приторным духам… что уж тут скрывать! Совсем не соскучилась. Я просто обязана была увидеть Виктора и выяснить на своей шкуре, кто скрывается под респектабельной маской мачо: хитрый Шерхан или шакал Табаки.
Однако моя затея потерпела оглушительное фиаско. Теть Таня окружила свою жертву такой безграничной заботой, что блины и котлеты к моменту моего визита должны были полезть у мистера Эля из ушей. Мужчины в возрасте жутко любят хорошую еду, порядок и лесть. Последняя особенно помогает им поддерживать боевой тонус.
Но он был не из тех, кто поддается пустой болтовне. Его хитрые серые глаза немым укором путешествовали сначала по булкообразной теть Таниной фигуре, потом переключились на мое, пусть не идеальное, но все–таки свежее мясо, а мудрая взрослая женщина ничего не заметила.
У них, взрослых мудрых женщин, всегда так. Сначала все видят и понимают, а потом уже поздно что–либо менять.
Эх, мне вроде и было жаль ее, мечтавшую о замужестве с пустыми радостями грязных носков и кастрюль, но в то же время ощущение невозможности исполнения мечты с этим мужчиной разрешало поступать как вздумается.
Тем более Эльянов сам сделал первый шаг. Столкнувшись со мной в коридоре, он сунул мне в руку визитку и, придерживая другой рукой за запястье, прошептал: «Позвонишь». Его горячее дыхание обожгло мне ухо, и вопрос о том, позвоню ли я, отпал сам собой.
Дорогой домой я думала о том, что Виктор действительно неплохой кандидат в мужья. Во–первых, он сможет держать в тонусе любую женщину и уж точно не позволит ей превратиться в толстую ручную тетку. Во–вторых, его небольшое аферистичное предприятие всегда будет приносить доход. Благо, идиотов в нашей стране достаточно. И, наконец, в–третьих, он и впрямь красавец в свои сорок с длинным хвостиком. Поэтому я решила не форсировать события и вести себя как мудрая взрослая женщина.
Однако уже утром проснулась оттого, что меня душила зависть. Она буквально впивалась в каждую клетку подсознания жестокой по своей простоте мыслью: мужчина, который должен был принадлежать мне, спал сейчас в чужой кровати на противоположном конце города. При этом меня кусками, не прожевывая, поглощала ревность. Подобное приключилось со мной впервые, и оттого новизна и острота этих ощущений приятно будоражила разум.
Я нашарила в кармане пальто его карточку и сомневающейся рукой набрала номер.
– Доброе утро, Виктор Михалыч.
– Ааааа, студентка–журналистка. Чудненько, что ты позвонила. А я как раз раздумывал, какое развлечение найти себе на день грядущий, – мне показалось, в тот момент его губы расплылись в широкой довольной улыбке. И я так явно представила его интеллигентное выразительное лицо, что пустая бесчувственность сказанных слов пролетела мимо обвешанных макаронами ушей.
– Тебе не кажется, что мы ведем себя неправильно? – спросила я за столиком в кафе, когда он «на всякий случай» записывал на салфетке мой домашний адрес.
– Пока нет. Но я собираюсь как можно быстрее перейти именно к этому параграфу, – усмехнулся Виктор, заказывая себе виски.
– Теть Таня думает, что ты на ней женишься, – уточнила я.
Он перекривился и залпом опрокинул стакан.
– А ты как думаешь?
– Думаю, ты просто любишь поспать и поесть.
– Это смотря с кем и смотря что. Я ей ничего не обещал, соответственно, ничего не должен. Понимаешь, лапа, если мужчина ничего не обещает, это не значит, что он имеет это в виду, но чуть позже. Не стоит расценивать его молчание как многозначительный намек. Это всего лишь молчание.
– Паззл не складывается.
– Займись чем–нибудь более подобающим женщине.
– Чем, к примеру?
Он сложился руки на груди и, прищурившись, сладко улыбнулся.
– Мужчиной.
Этим же вечером Виктор переехал ко мне с вещами.
– Что ты ей сказал? – мучительно выдавила я.
– Правду, – он пожал плечами и обнял меня за плечи.
– Что у тебя ответственное задание и тебе срочно необходимо вернуться в Москву?
– Как–то так, только менее культурно. Или более. Не помню.
Стремительность наших отношений совершенно не оставила времени, чтобы задуматься над ними, и я упала в любовь с головой. Как терпящий крушение самолет, который в штопоре носом врезался в землю. Чтобы наверняка не оставить никого в живых.
– Ты милая девочка, однако, ты должна понять, что между нами всего лишь влечение. Ты молодая и красивая, я – взрослый и опытный. Понимаешь? Через неделю я уеду, и мы не станем друг друга удерживать.
Я только улыбнулась.
– Говорят, над отношениями нужно работать.
– Чушь. Если люди готовы блевать, глядя друг друга, то с такой работы лучше свалить побыстрее. Чувства должны питать, а не потреблять. Я думал, ты знаешь. Я легко увлекаюсь, лапа. И легко остываю. Это позволяет мне избегать душевных терзаний и наслаждаться жизнью, отдаваться работе, развиваться.
Он был жестоким. И равнодушным. Впрочем, как и любой мужчина за сорок, достигший больших или хотя бы каких–нибудь успехов. Взрослым и обеспеченным самцам по статусу положено иметь красивую любовницу (можно не одну) и какую–нибудь жену. И любовь тут не причем. У них сложные отношения с женскими душами, потому что души неосязаемы. Их нельзя трогать или наряжать, ими нельзя любоваться. А ногами и молочными железами – можно.
Я отлично понимала это, но стала ли от этого умнее? Я знала, что меня используют, или, как всегда, считала себя особенной, избранной, способной научить искусству чувствовать?
– У тебя отличная грудь.
– Ты бываешь таким милым, когда не пошлишь. Давай просто поговорим о чем–нибудь.
– Зачем тратить время попусту, когда у тебя такая грудь?
В этом был весь Эльянов. Думаю, он бы особенно обрадовался, если бы я была глухонемой или, на худой конец, понимала лишь какое–нибудь эфиопское наречие. Тогда бы он смог лапать меня без посторонних раздражителей. А так со мной еще нужно было и разговаривать.
Впрочем, я пережила эту досадную неприятность.
Через неделю Виктор уехал, на всякий случай, оставив мне свой адрес и зубную щетку в ванной. Вероятно, в память о самом в моей жизни большом безумстве. И я могла бы навсегда забыть об этой истории, если бы не случайная командировка в Москву.
Оставшись на Курском вокзале без денег и документов, я в ужасе листала визитницу, тщетно пытаясь найти хотя бы одного московского знакомого и тут, как чудо, он – Виктор Эльянов…
– Прости, мне больше некому было позвонить, – оправдываясь, начала я. – Но у меня украли все деньги и документы.
– Я щас приеду. Ты где?
– На Курском вокзале.
– Ну, ни хрена себе! – деловито возмутился он. – Жди.
Виктор приехал на метро. Не знаю, в какой пробке застрял его лэнд–крузер, но к его дому в Измайлово мы добирались пятью транспортами. Кажется, это были три автобуса, трамвай и маршрутка.
– Мама щас болеет, поэтому мне приходится жить с ней, – объяснил он, несмотря на то, что я не задавала никаких вопросов.
– Это неважно. Я просто хотела одолжить у тебя немного денег на билет домой.
«Мама» болела в маленькой двухкомнатной квартирке, одна из комнат которой явно принадлежала мужчине. Там стоял старый компьютер с огромным монитором, похожим на пасть быка, два шкафа с книгами, половина полок которых была заполнена голубыми брошюрами «Реального пути», письменный стол, стул, вешалка с одеждой и кровать.
– Что с мамой? – поинтересовалась я.
– Старческий маразм. – Виктор безучастно пожал плечами. – Восемьдесят шесть все–таки. Не могу же я взять ее к себе в дом.
Конечно, нет. Особенно, если его нет.
– А твоя секта? Я бы с удовольствием посетила какой–нибудь тренинг.
Эльянов явно смутился.
– Хорошо, но в другой раз. Мы сейчас в основном проводим интернет–обучение. Это удобнее.
Я усмехнулась.
– Ясно. Запишешь адрес сайта.
– Ок. Я пойду схожу в магазин. У меня чай закончился. Не мешай маме.
Ага, разбежался!
Мама оказалась на удивление вменяема.
Сара Ароновна редко покидала свою комнату, однако в своем почтенном возрасте она находилась в трезвом уме и твердой памяти. Таких мам бы да каждому русскому в уши по две штуки.
Милая женщина. Старший экономист. Старше самих Маркса с Энгельсом.
– Вы новая Витинькина невеста? – спросила она, зайдя в его комнату.
Я неуверенно покачала головой, раздумывая, какой ответ больше придется ей по душе.
– Сто раз говорила засранцу, что пора жениться и, в конце концов, перестать принимать подарки от женщин, так ему что два пальца об асфальт. Машеньку вот прогнал, а она ему костюм шерстяной английский подарила. Придется–таки завещать квартиру двоюродной племяннице Анжелочке. Может, тогда умнее станет.
С этим и ушла.
Я только усмехнулась про себя и осталась ждать Виктора. Весь вечер он рассказывал мне о том, как важно уметь решать с легкостью любые жизненные проблемы, а когда время подвинулось к постели, я попросила у него тысячу рублей на билет и уехала на вокзал. Ну не могу я спать с неудачниками. Организм протестует. К слову, перевод с деньгами я отправила на следующий же день. Не люблю быть обязанной.
Теория–таки препаскудная вещь, коль не способна прокормить даже самых интересных представителей мужского пола.
…Несколько лет спустя, когда я уже была замужем за симпатичным психотерапевтом и успела родить ему двух будущих юристов, в социальной сети меня нашла Светка.
После нескольких общеобязательных фраз она написала:
– Ты помнишь мистера Эля?
– Да, припоминаю смутно, – соврала я, раздумывая, догадывалась ли она о нашей связи.
– Он женился.
– В самом деле?
– Да, на моей маме.
Честно признаться, эта новость не сильно удивила меня своей неожиданностью.
– Они живут теперь в нашей квартире, а я пока снимаю.
– А как же Москва?
– Увы. Виктор Михалыч обанкротился. Представляешь, с его фирмы съехала солидная крыша, и у него отобрали все, даже квартиру. Самого чуть не убили.
– Ужас.
– Но деньги – это не главное, правда же?
– Ага.
– Это всего лишь топливо. Главное – чувства, – решила она и больше никогда не писала мне писем.
Впрочем, как и остальные участники этой истории.