Глава пятая

- Капитан, она здесь останавливалась. Бросила лошадь и ушла в лес?
- Нет, следы в лес и обратно. По нужде, что ли? «Медвежья» прихватила девку, - хохотнул тот, кого назвали капитаном.
- Похоже, отпечатки копыт не стали мельче, вес всадника все еще давит, - подтвердил догадку капитана следопыт, внимательно рассматривающий отметины на дороге. Погоня продолжилась, преследуя добычу по тракту.

- Идиоты, - злорадно прошептала Мирка, слезая с дерева. Этот трюк ей был знаком давно. Следы туда-обратно, неизменный вес. Вот только всадником теперь служила коряга, притороченная мошенницей к седлу. Сама же девушка влезла на дерево по веревке, натянутой во время похода в лес. На воздухе не остается отпечатков.
Землянкой давно не пользовались, но она все еще была пригодна для того, чтобы переждать недельку. Мирка нашла это убежище по знакам. Соратники часто делали подобные схроны недалеко от городов. Небольшой запас пищи, одежда, лечебные травы. В таких убежищах всегда хранилось самое необходимое.
- Эх, Карим, чего-то ты точно не учел. Не думаю, что ты рассчитывал так помереть, - приговаривала Мирка, в восьмой раз купая голову в крепком отваре ромашек. От подобной процедуры волосы светлели. Спустя несколько часов водно-травных упражнений вместо темноволосой девицы из зеркала на мошенницу смотрела «настоящая» блондинка.
- Это что ж получается? Этот сукин сын выискивал девиц, приручал их добротой и заботой, а потом скармливал этому булыжнику? - размышляла мошенница, перешивая найденную одежду. - А ведь и правда, если надо, чтобы жертва сама надела это украшение, то иного пути нет. Никто не возьмет просто так дорогой подарок, разве что куртизанка, а там, если верить барону, нужна невинность. Хех, а здорово ты со мной промахнулся, фон Гратц. Вот уж точно никогда не пожалею о потерянной девственности!
Пересидев недельку в схроне и изменив внешность до неузнаваемости, Мирка решила, что пора выбираться и поискать пути к Его Святейшеству. Все же главный священник, добро и свет, и все такое. Не станет же он убивать девушку. Наверняка есть способ снять этот камень.

Священный город давно не поражал мошенницу своим величием. Каменные кружева стрельчатых арок, великолепные дворцы, могущественные храмы - все это Мирка видела не раз, привыкла, больше не дивилась на Вечный город. К тому же, не жаловала любительница легких денег имперскую столицу. Стражи порядка всегда начеку, горожане - благочестивые ханжи, а прочие - скупердяи. Нет заработка для таких, как Мирка.
Храмовые ворота резиденции Его Святейшества были закрыты. Оно и неудивительно. Не любил главный святоша общаться с простолюдинами, а для вельмож всегда есть тайный ход. А так - занят Святейший, очень занят, все в думах великих, неземных, не до мирян ему.
- Мда, найти его несложно, но как попасть в такую цитадель? Ведь охраняют строже, чем королевскую казну, - Мирка внимательно рассматривала закрытые ворота и недружелюбных стражей, которые на улыбочки девицы никак не реагировали. Муштровали их строго, за малейший проступок выгоняли. Вот и крепились молодцы, являя собой пример аскезы и воздержания. Потратив день на обход главного храма, Мирка поняла, что с тайными лазейками здесь не сложилось. Черный ход охранялся пуще парадного.
- Эй, добры молодцы, когда Его Святейшество соизволит снизойти до дел мирских? - поинтересовалась у стражей Мирка, придя на следующий день к воротам.
- Не твоего ума дело, девка, - довольно грубо отрезал один из охранников.
- Моя бы воля, так век сюда не приходила, и не было б печали. Передайте Его Святейшеству, что посланник от Карима с посылкой, - мошенница решила идти напрямую, раз уж обходных путей не намечалось.
- Считаешь, ему есть дело до твоего Карима, или как там его?
- Поверьте, есть. И мои слова должны достигнуть ушей самого Святейшества, а не его холуев. Так что быстро! - в голосе Мирки прозвучала угроза.
- Что за шум? - из маленькой калитки в воротах вышел еще один стражник, и, судя по тому, как вытянулись в струнку гвардейцы, этот являлся их командиром.
- Да вот девица тут… с угрозами. Дескать, Его Святейшество ждет вестей от какого-то Карима, - отчитался караульный.
- Посылку, а не вестей, - уточнила Мирка. Начальник стражи окинул ее придирчивым взглядом, молча развернулся и скрылся за воротами.
- Да чтоб тебя! - вырвалось у мошенницы, но уходить она не собиралась. Камень, который было успокоился, в последнее время активизировался, отдавая глухой болью в груди. Это не делало жизнь Мирки более радостной, поскольку еще со слов барона девушка знала, что именно делает этот алмаз. Расставаться с душой как-то не хотелось.

- Иди за мной, - произнес начальник стражи, вернувшись спустя полчаса.
- Иду-иду. А сразу нельзя было? Маринуют тут бедную девушку, - показательно возмутилась Мирка.
- Поговори мне еще! - рявкнул страж.
- Да молчу я, молчу, - продолжала возмущаться девица. Молчание ей было неведомо.

- Ты от Карима, значит? И что за посылка? - поинтересовался старик, едва Мирку втолкнули в комнату. Помещение было небольшим, но светлым. Бесконечные полки с книгами тянулись вдоль стен от пола до потолка. За небольшим письменным столом посреди комнаты сидел тот самый старик, который заговорил с девушкой. Он был столь благостного вида, что и впрямь походил на святого. Мысленно Мирка окрестила его старцем.
- Со мной посылка, почти во мне, - мошенница распустила корсаж, показывая вросшее в тело украшение. - Вот избавиться от него хотелось бы.
«Святой» внимательно посмотрел на девушку, потом на камень.
- И никак не вынимается?
- Никак, - вздохнула Мирка. Украшение ей порядком надоело. Она готова была с ним расстаться даже бесплатно.
- Стража! В камеру ее, а то еще сбежит, - внезапно произнес старец безо всяких предисловий.
- Как в камеру?! За что?! - мошенница перепугалась не на шутку. Такого поворота она не ожидала. - Зачем мне сбегать? Я же к вам сама пришла! Мне ничего не нужно, просто заберите эту штуку!
- Аутодафе, - спокойно произнес старик, вернувшись взглядом к книге, пока Мирку пытались скрутить два дюжих молодца, явившихся на зов.
- Да за что? Я же не еретичка! - девушка отбивалась, как могла.
- Еретичка. Камень убивает чистые души. А ты жива. Сама ведь понимаешь, что это значит, - объяснил старик, не поднимая взгляд. Будничное занятие, не вызывающее никаких эмоций, - отправить девушку на костер.
- Отче! Я всего лишь не девственница! Потому и жива! - попыталась оправдаться Мирка, но ее уже скрутили и поволокли в камеру. Несложно было догадаться, что алмаз предпочтут вытащить из пепла, чем спасать жизнь какой-то блудной девки.

-Не волнуйся, успеешь еще пожить… до воскресенья, - хохотнул тюремщик, запирая дверь в камеру. Мирка глупой не была , на запоры с кулаками бросаться не стала - все равно не поможет, только руки разобьет.
«Хорош же ты, святоша. Вот так без суда и следствия неповинных людей на костер посылать. Нет, я, конечно же, не ангел, но за мои грехи максимум сто ударов у позорного столба, но никак не аутодафе. Теперь буду знать, как проворачиваете свои делишки, церковники. И чем вы лучше барона-убийцы? Да ничем!» - девушка негодовала, но молча. Есть три дня. И за это время нужно придумать, как выбраться из этой передряги. С камнем потом разберется, сейчас бы выжить. Праведные возмущения Мирки прервал болезненный тихий стон. Мошенница осмотрелась в камере и только сейчас заметила, что в углу грудой окровавленных тряпок валяется тело. Судя по звукам - живое.
- Эй-эй, ты точно живое? - Мирка присела рядом с телом, осторожно тронув оное за плечо. И сразу же одернула руку. Стон повторился. - Та-ак, не помирать здесь, а то и в этом виноватой сделают!
Девушка огляделась внимательней, обнаружила возле двери бадью с водой и черпаком. Недолго думая, Мирка зачерпнула воды и вернулась к телу, которое принадлежало маленькой девчушке. Либо совсем хрупкая, либо еще подросток. Придерживая за затылок, мошенница попыталась напоить сокамерницу.
- Живая я, но лучше умереть, - хрипло прошептала девушка, приходя в себя после пары глотков.
- Э нет, малявка, так не пойдет, помереть завсегда успеешь. Так что живи пока, - не согласилась Мирка.
- Не выдержу я огня, предам отца на костре, - рассказывала девчушка, назвавшаяся Сэрой. Встать она не могла - кости ног оказались раздроблены.
- Пытали? - спросила Мирка, хотя и так понимала, что пытали.
- Это ничего, это я вынесла. Но огонь…
- Не боись, придумаем чего-нибудь. Лично я тут помирать не собираюсь.
- Мне не сбежать уже. Если можешь, то беги. Только убей меня. Не хочу стать предательницей.
- Еще чего! Я не убийца! - возмутилась мошенница.
- Это будет милость, а не убийство. Так ты меня спасешь.
- Чушь, - отмахнулась Мирка и, отвернувшись к стене, сделала вид, что спит.

Тюрьма была… тюрьмой. Сырые каменные стены, грубые, неотшлифованные булыжники, покрытые плесенью, такой же пол. Ворох гнилой соломы в углу, бадья с водой, дырка в полу для справления нужды. Мирка не была разбалована жизненными удобствами, но даже для нее этот промозглый каменный мешок оказался нетерпимым. О сне и речи не могло идти, но говорить с жаждущей смерти Сэрой не хотелось.
«Совсем девчонка сбрендила», - думала мошенница, когда внезапно мысли стали другими. Чужими. Не мысли даже, голос в голове.
«Покорми меня».
- Ты кто?! - Мирка даже подскочила с подстилки. Хорошо, хоть не испугала сокамерницу: та благополучно отправилась в полуобморочное состояние гораздо раньше.
«Тот, кто в твоей груди», - последовал ответ.
- Пожиратель? - мошенница все же перешла на шепот, но ее всю трясло от изумления и страха.
«Можно и так сказать. Я голоден».
- Твои проблемы, - прошипела Мирка, пытаясь взять себя в руки и совладать с испугом. То, что камень обладал речью, пусть и в такой форме, безусловно, шокировало, но в свете последних событий восприимчивость девушки притупилась. Она устала удивляться и впадать в истерику.
«Нет, твои. Если не покормишь, то продолжу есть тебя», - все так же ровно просветил внутренний голос.
- А не поперхнешься? - немедленно съязвила Мирка.
«Предпочитаю чистых, но с голоду и тебя могу. Понемногу, медленно, но все равно буду», - «обрадовал» голос.
- И где я тебе «чистую» возьму? И ты учти, я убивать не стану, - мошенница не к месту вспомнила остатки моральных принципов.
«Рядом с тобой. Я голоден. Вместо еды дали тебя. Трех дней не протянешь, если не покормишь».
- И… как часто тебя кормить надо? - голос Мирки дрогнул. Три дня? И до костра не доживет.
«Хотя бы раз в три месяца. Но можно и чаще», - вновь принялся просвещать Пожиратель.
- Ты это… больно убиваешь? - вдруг спросила мошенница.
«Нет, она просто уснет».
Мысли Мирки полетели кувырком. Куда не кинь, всюду клин. Три дня, и можно отходную. Хоть на костре, а хоть эта каменная тварь сожрет. Еще и разговорчивый какой. А может?
- Эй, Сэра, спишь?
- Нет, забылась просто. Боль жуткая, - шепотом ответила сокамерница. Как она держалась с такими ранами - непонятно, но голос звучал почти ровно.
- Ты правда хочешь умереть? - дрожащим голосом спросила Мирка.
- Да. Мне больше незачем здесь оставаться. Они убили всех. От меня им нужен лишь секрет отца. Ты мне поможешь?
- Эх… не я, он, - Мирка приспустил корсаж, показывая камень, - просто коснись его, прими как дар. И умрешь. Быстро и безболезненно.
- Спасибо, - прошептала Сэра, слабо улыбнувшись. Девочка бесстрашно накрыла ладонью алмаз и лишь тихонько охнула. Так она и застыла с улыбкой на губах.
-Доволен, изверг? - зло прошипела Мирка.
«Вкусно».
- Мразь!
«Я не виноват».
- А кто?
«Не знаю, но я не сам стал таким».
- И каким же ты был раньше?
«Не помню. Но не камнем».

- Проклятье, подохла, как собака. А я так надеялся… - епископ не особо утруждал себя подбором слов, откровенно досадуя на то, что заключенная Сэра покинула каземат ранее положенного срока, оставив нераскрытыми тайны, до которых епископ был охоч. - А ты, видать, еще потоптать травку метишь, раз не последовала за товаркой, - он повернулся к Мирке. Та ощерилась.
- Конечно, потопчу, желательно на твоей могиле, ублюдок. Тоже мне святоши, невинного человека на костер! - к сожалению, желания мошенницы не совпадали с возможностями, но хотя бы выплеснуть злость она имела право.
- Может, тебе язык вначале вырвать, а потом уж и на казнь? Толку-то от твоих речей никакого, никакой ценной информацией не обладаешь, - презрительно ухмыльнулся епископ.

Небольшая площадь перед собором была заполнена народом. Казнь решили сделать публичной, в назидание, так сказать. О том, что, кроме страха быть сожженными за малейший проступок, могли вынести люди, - священники не задумывались. Или же сознательно культивировали боязнь перед церковным судом. Силой притащенная на площадь Мирка, привязанная к столбу, обложенному хворостом и дровами, распевала срамные песни, костеря в них направо и налево именно священников. Умирать ей ой как не хотелось, но как сбежать, пока не понимала.
- Говорил же, язык ей надо вырвать, - запоздало спохватился епископ.
- Не стоило, чем громче распевает, тем очевидней ее грех перед Господом, - тихо осадил подчиненного Святейшество.

- Воры, грабители, убийцы! Позарились на скромное наследство бедной девушки, и сразу на костер! - вдохновенно продолжала Мирка, пытливо высматривая среди толпы хоть одно знакомое лицо. Вполне вероятно, что соратники могли рискнуть ее спасти. Однако их не наблюдалось. Зато было замечено странное шевеление в притихших в ожидании казни рядах. Мошенница кожей почувствовала - что-то назревает.
- А ведь действительно убийцы, девица-то ни в чем не виновата. Ей не мешало бы сто плетей за воровство, но костер - это слишком, - послышался обвинительно-возмущенный голос из толпы. Повернувшись на него, Мирка оторопела: немного отделившись от толпы, стоял ни кто иной, как сам барон фон Гратц. Причем сейчас он вовсе не походил на того благостного добродушного вельможу, с которым когда-то познакомилась цветочница.
«Вооот, начинается. Неспроста ты тут, барон, ой как неспроста. И, видимо, большую силу чуешь за собой, раз не боишься выступать открыто против церкви. Эй, булыжник, а ты чего молчишь? Или ты меня слышишь, лишь когда вслух говорю?» - Мирка внутренне насторожилась, смутно понимая, то возможно костер был бы лучшим выходом. Иногда умереть равняется освобождению.
«Я тебя всегда слышу, но сказать мне нечего. Мне нет никакого дела ни до церковников, ни до этого смертного», - незамедлительно послышался ответ.
«Вот спасибо, утешил», - съязвила мошенница и закрыла глаза, боясь того, что наступало вслед за напряжением.
А наступало что-то непонятное. Толпа заволновалась, в сторону священников полетели камни. Неизвестно откуда возникший бунт захватил в свои волны уже не управляемую толпу, превращая ее в оружие. Ярость и возмущение возрастали, и вот уже ранее перепуганные лавочники набрались храбрости и кричали громче всех, вынимая из мостовой булыжники и забрасывая ими стражников, пытающихся оттеснить народ подальше от помоста с Его Святейшеством.
«Странно, булыжники из мостовой так просто не вынуть», - мелькнула отстраненная мысль в голове Мирки, но не успела она вернуться к своим страхам, как за спиной послышался шепот:
- Беги, девочка. На объяснения нет времени, в гильдию не ходи, там тебя ждут и «темные» и «светлые». Спасибо «темным» за шум, я успел. Прощай, - голос затих, и девушка почувствовала, что ее больше не удерживают веревки.
- Кто ты? - ответа на вопрос мошенницы не последовало. Спаситель успел исчезнуть. Но его голос, его шепот был таким знакомым. Откуда-то из детства. Мирка невольно улыбнулась, страхи отступили.
«Спасибо… папа».
Раствориться в толпе, тем более такой взбешенной, для опытной мошенницы - пара пустяков. Главное - незаметно ускользнуть с кострища, но отвлеченная бунтом стража дала девушке такую возможность. Кто первым заметил ее отсутствие, «темные» или «светлые», Мирка не знала. К тому моменту она уже была далеко.

Глава шестая

- Всегда хотела спросить, где ты взял деньги на постройку бункера? Это же не сумма, это суммища! - Мирэлле закончила проверку работы антигравитационной установки и отдыхала, вальяжно разместившись в кресле второго пилота. Станция работала, как один хорошо отлаженный механизм, экипаж рассосался по кораблю, выполняя обязанности, заключавшиеся в научной работе и присмотре за гидропонными фермами. Межгалактическая станция по устройству напоминала небольшой многоярусный город, находящийся на полном автономном обеспечении. Взяв за основу построение бункера, Николас создал систему, рассчитанную на длительную изоляцию. Разница заключалась лишь в том, что в разы уменьшенная копия убежища могла передвигаться в пространстве на скорости, в три раза превышающей скорость света, почти миллион километров в секунду. Не скорость для космических масштабов, но это все, что смог выжать Саймон из двигателей.
- Бесчестным путем, дорогая, только бесчестным. Я вообще врун и аферист, - рассмеялся капитан, отвлекшись от указаний первому пилоту.
- А поточнее можно? Знаешь, во всей этой горячке последних лет у нас совсем не было времени поговорить, разве что о новых проектах и работе. Или это секрет? - испанка решила не отставать.
- Это был секрет, пока на Земле правили монополисты. Теперь разве что посмеяться. Я всего лишь продал им право на изобретение. Генератор, работающий за счет статической энергии, фактически, бесплатный вечный двигатель. Да-да, тот самый, на котором работает наш корабль, да и бункер построен по тому же принципу.
- И за много продал?
- За много. За сорок миллиардов долларов. Этого хватило, чтобы начать работу над бункером. Были и другие подобные аферы, но эта - самая значительная.
- Твои разработки так дорого стоили?
- Еще бы! Они могли обрушить всю их империю, обанкротив всех магнатов, наживающихся на энергоносителях. И знаешь, этот генератор не я изобрел. Еще в восьмидесятых годах двадцатого века в одной духовной общине в Швейцарии работало устройство, генерирующее двести двадцать вольт для бытовых нужд поселка. Суммарная мощность системы составляла более семисот пятидесяти киловатт. С технической точки зрения, устройство представляло собой модернизированный электрофорный генератор Вимшурста, диски которого способны вращаться постоянно за счет сил электростатического взаимодействия. В конструкцию также входили постоянные магниты. Машина с диаметром дисков двадцать сантиметров производила около двухсот ватт мощности, большая машина имела диски диаметром два метра и производила около тридцати киловатт. Представляешь, это было придумано еще тогда! Не пропустили, удавили на корню! А я взял за основу и модернизировал под нанотехнологии. Результат превзошел ожидания. В принципе, я мог построить генератор, производящий десятую часть потребляемой всей планетой электрической энергии. Десять генераторов - и больше нет потребности в электростанциях, а вслед за ними отпадает нужда в использовании газа и нефти. Вообще отпадает нужда в использовании энергоносителей. И они заплатили. Иначе мир получил бы это изобретение, изменив карту экономики всех стран.
- Всегда знала, что ты гений, но… ты еще и хитрец. Спасибо за лекцию. Как они тебя не убили?
- Мне голова не только на изобретения дана. Конечно же, я перестраховался, - Ник коварно улыбнулся, и Мирэлле поняла, что финансовые воротилы вынуждены были идти на поводу у сумасшедшего ученого.

Тишина университетской библиотеки нарушилась грохотом падающих книг, гулким эхом разносившимся под сводами «цитадели знаний». Этот недопустимый звук привлек к себе внимание студентов, корпевших над фолиантами. Учащиеся факультета медицины, здоровья и биологии человека университета «Париж-север XIII» давно свыклись с несчастливым числом отделения Сорбонны, но даже для них звук рухнувших книг являлся святотатством.
- Такая неуклюжая, как ее только приняли…
- И вообще, Париж - город самых красивых женщин, необходимо запретить пускать сюда таких, как эта…
- Надо ей посоветовать пластического хирурга, это же убожество, а не грудь…
Маленькая худощавая девушка собирала рассыпавшиеся книги, не обращая внимания на шепотки за спиной и то, что разиней она стала не по своей вине - ее толкнули. И сделали это специально. Ольга прибыла в Сорбонну из России, обладала невзрачной скромной внешностью и тихим характером, вообще пыталась стать незаметной, однако это не помогало от постоянного преследования сокурсниц. Ольгу не любили за незаурядный ум и потрясающую успеваемость. Она считалась едва ли не гением, преподаватели благоволили к одаренной студентке, за что та снискала всеобщую зависть и озлобленность сокурсников. Никто из присутствующих не заметил, как она окатила ледяным взглядом виновниц случившегося, как презрительно изогнулся уголок губ. Никто, кроме…
- Давай помогу. Знаешь, здесь такие скользкие полы, что нужно отрастить шипы, чтобы устоять на них, - девушка, протянувшая книгу Ольге, словно сошла с оперной сцены, покачиванием юбки рождая мотивы Бизе. Одного взгляда на черноглазую красавицу-брюнетку хватило, чтобы понять - испанка. И уж ее шипы были видны невооруженным глазом, судя по тому, как восторженно и испуганно начали перешептываться сокурсницы Ольги.
- Ой, это же Мирэлле Хуанита Мария де Сантаэлла!
Услышав имя, Ольга внутренне насторожилась. Не зная в лицо, она много слышала об этой испанке, и, если верить слухам, «Кармен» обладала характером вздорным, внешностью, вызывающей зависть, а главное, богатством и титулом. Опять же, если верить слухам, то она являлась родственницей королям Испании.
- Сама справлюсь, - попыталась отстраниться Ольга.
- Да что ты, королева моя снежная? Долго от меня бегать собралась? - Мирэлле собрала книги и, прижав их одной рукой к себе, второй неожиданно потрогала грудь Ольги. Та опешила, а «инфанта» развернулась к шепчущимся и потрогала грудь ближайшей: - Нет, эта лучше, - решила она, вернувшись к облапыванию Ольги, - и вообще, силикон влияет на яркость оргазмических ощущений, - глубокомысленно заключила испанка, схватила девушку за рукав и потащила за собой.
- Ты… ты… куда ты меня тащишь? - запротестовала та.
- Как куда? К коменданту общежития. Теперь мы будем жить вместе, - Мирэлле произнесла это как нечто само собой разумеющееся.
- Но… но… разве ты не снимаешь в городе квартиру? - Ольга совсем растерялась.
- Уже нет, с сегодняшнего дня я буду жить с тобой, - отрезала новая знакомица.

- Я не стану помогать тебе в учебе, - Ольга исподлобья посмотрела на новую соседку по комнате. Ни комендант общежития, ни прежняя соседка не посмели противоречить упорной испанке, и та переселилась к россиянке еще до вечера.
- И не надо, я вообще на другом факультете учусь, если ты не знала, - пожала плечами Мирэлле, распаковывая вещи. Вопреки ожиданиям Ольги, чемоданов было всего два, и гардероб хоть и выглядел дорого, но оказался весьма немногочисленным.
- Стоп! Тогда зачем тебе все это, и на каком ты факультете? - Ольга поймала себя на мысли, что действительно не знает, где именно учится новоявленная инфанта.
- На трех… - Мирэлле была полностью поглощена разбором чемоданов.
- В смысле? - россиянка потеряла нить разговора.
- На трех факультетах: литературы, гуманитарных наук и цивилизаций; права, политологии и социальных наук; коммуникаций, к тому же, я лучшая на курсе по всем дисциплинам, - задумчиво рассматривая содержимое багажа, ответила девушка.
- А, ну да, ты же королевской крови, тебе положено, - в тон ответила Ольга.
- Я? С чего ты взяла? - Мирэлле оторвалась от созерцания чемоданов и уставилась на соседку по комнате.
- Говорят так, - пожала плечами та.
- Эх… люди верят в то, во что хотят верить. Моя семья действительно принадлежит к одному из знатнейших родов Испании, Кармен, моя сколько-то-там-юродная прабабка в черт знает каком колене, вышла замуж за Карлоса Зуриту, их сын, Карлос Эмилио, женился на инфанте Маргарите… вот и все родство с королями, никакого кровного, - рассмеялась Мирэлле.
- Все равно не понимаю, чего ты ко мне привязалась?
- У меня страсть к таким, как ты.
- Я не лесбиянка, если ты об этом…
- Ох, прости, я тогда просто пошутила. Нет, у меня непреодолимая тяга к гениям. Я верю, что будущее в их руках.

Мирэлле вернулась с каникулярной поездки домой и застала подругу в апатично-депрессивном состоянии. Ольга лежала на кровати и опустевшим взглядом изучала потолок.
- И давно так лежишь? Вставай, я вкусненького привезла, такого вина здесь не продают, - привычно-жизнерадостно попыталась взбодрить соседку Мирэлле.
- Они зарубили проект… - бесцветным голосом отозвалась Ольга.
- Пойдем и их зарубим… что за проект? - не отставала Мирэлле, пытаясь растормошить подругу.
- Ты не понимаешь! Это же лекарство от диабета! А они уперлись, «исследования генома человека запрещены, проект закрыт»… да сколько же можно сидеть на инсулине?! - Ольга кричала. Мирэлле впервые за все время увидела настолько живые эмоции в своей «снежной королеве». Ранее ей казалось, что подруга равнодушна ко всему, и вывести ее из себя не представляется возможным. Она не была тихоней, трусихой или скромницей, просто ее ничего не волновало.
- Всегда и всюду гении гонимы, - тихо произнесла Мирэлле, неловко сгребая девушку в объятья и позволяя выплакаться. Апатия сменилась рыданиями, а значит, скоро все вернется к норме.

- Оль, мы должны ехать к нему! Бросай все, и поехали! - испанка ворвалась в комнату в обнимку с каким-то объемным цилиндром, напоминающим медицинский бокс для хранения проб и анализов.
- К кому ехать? Что ты опять задумала? У меня работа, если завершу в срок, то номинируют на Нобелевку… и что у тебя в руках? - Ольга подняла спокойный усталый взгляд на подругу, глядя поверх очков.
- К Николасу Саймону! Это… эм… всего лишь пятьсот тысяч номинальных людей, - Мирэлле глуповато улыбнулась, покосившись на бокс.
- Зачем тебе это?! - опешила Ольга.
- Думаю, понадобится. Собирайся и без лишних вопросов, время не терпит, - соседка по комнате истерично сливала на флешки содержимое своего компьютера.
- Никуда я не поеду, у меня Нобелевка наклевывается, - отмахнулась подруга и вернулась к работе.
- Кому она будет нужна в несуществующем мире?
- Ты действительно веришь, что он упадет? Поддалась всеобщей панике? Опять же, военные не зря работают над проектом уничтожения астероида вот уже третий год.
- А ты веришь тем, кто зарубил пять твоих проектов? Нет, я не поддалась панике, я всего лишь реалистка.
- А во что веришь ты?
- В тебя. В Ника Саймона и таких, как вы!
- Почему?
- Потому что я верю в разум, а не в деньги. Я видела достаточно денег и мало разума.

Стоя за спинкой кресла второго пилота и попивая чай, Ольга вспоминала, как все началось. И была благодарна подруге за неугасимый энтузиазм и веру в невозможное. Все же у Мирэлле действительно потрясающая интуиция, и ГИЦ не уставала поражаться ей. Когда весь мир охватила паника, испанка действовала экспрессивно, но, тем не менее, разумно и расчетливо, предугадывая события и настроения, спасая любые знания и информацию, до которых смогла дотянуться. Иногда россиянке казалось, что подруга смотрит на века вперед, словно отмерила себе жизнь бессмертную.

- И в этом оказалась предусмотрительна, - Ольга тихо улыбнулась, глядя на чернявую макушку Мирэлле, задремавшей в кресле.


Глава седьмая


Теплое весеннее солнце припекало почти по-летнему, заставляя забыть, какое время года за окном. Сочно-зеленая свежая листва взблескивала каплями первой грозы, предрекая урожайное лето. И каникулы. Наверное, это единственное, о чем могли думать курсисты Заримакской академии, глядя на буйство изумрудной зелени и вспоминая недавние раскаты грома и ленты молний. Рыжеволосая смуглянка сверкнула синими глазами поверх очков и вперила вопросительный взгляд в преподавателя.
- Майстэр Гринован, вам не видать моей дипломной работы, если я не получу пропуск в нижние этажи библиотеки, - обманчиво-ласково проговорила курсистка, чем вызвала смешки и едкие шепотки за спиной. Явившись в середине курса по переводу из Брагсбурской академии, девушка не боялась строгих преподавателей и постоянно чего-то от них требовала. За что и заслужила репутацию заучки и… революционерки. Зажатые тисками дисциплины, учащиеся не могли себе позволить такого поведения, но невольно брали пример с Дженны, за что не раз удостаивались суровых взглядов и взысканий со стороны профессорского коллектива.
- Дженна Танович… - преподаватель выдержал паузу, нагнетая обстановку, - похоже, в Брагсбурге не учат этикету и вежливому обращению. Завтра получите. И еще, где ваша компаньонка, Сирина, кажется?
- Сирина прихворала. Врач говорит, что завтра будет в норме, - ответила Дженна и почему-то сникла. Весь боевой дух как ветром сдуло.
- И что она так за нее переживает? Ведь ничего серьезного, - донесся шепот сзади.

Комната женского общежития выходила окнами на западную сторону, и солнце, перевалив за полдень, приветливо заглядывало в окно, окрашивая в теплые тона светлые стены и занавеси. Дженна вошла в дверь и как была в форменном платье, так и рухнула на постель.
- Как ты? - поинтересовалась она у подруги, повернувшись к ней лицом.
- Да ничего, жить буду. Только слабость небольшая еще, - виновато ответила бледная девушка с другой кровати.
- Сирина, ты, это, если нужно чего…
- Все нормально, не переживай так.
«Как же, не переживай. Сама ведь устроила ей это недомогание… и не спасает то, что выхода у меня нет. Хоть убивать не приходится», - смуглянка устало закрыла глаза.

Подземные этажи университетской библиотеки скрывали на своих полках настоящее богатство. Многие курсисты мечтали заглянуть сюда в поисках того или иного фолианта, вот только получить пропуск в эту сокровищницу могли лишь избранные выпускники, готовящиеся к дипломной защите. Отбор был слишком жестким, курсисту было необходимо предоставить неоспоримые доказательства причастности той книги, что находится в хранилище, к теме исследования. Работа Дженны заставила скептично вздернуть бровь не одного преподавателя, но ректор получил письменную просьбу от коллеги из Брагсбурга, поэтому, когда настойчивая девушка замучила всех требованием пропуска, и оно достигло ушей ректора, то вожделенная гербовая бумажка перекочевала в ловкие руки упорной южанки. К тому же, Дженна показала весьма незаурядные способности, и одиозная работа вызывала больше интереса, нежели скепсиса.
- Проклятье! И здесь ничего нет, сплошной бесполезный хлам, - сидящая на верхней планке стремянки девушка выругалась и устало потерла виски. Она просматривала уже седьмой десятиуровневый стеллаж и все еще не нашла даже намека на то, что ей нужно.
- Я могу чем-то помочь, сударыня? - послышался снизу робкий мальчишеский голос. Дженна опустила взгляд. У стремянки стоял парнишка. То ли слишком юный, то ли такой щуплый и низкорослый, что выглядел совсем подростком. Взъерошенный неровный чуб и большие очки в роговой оправе не добавляли юноше солидности, лишь делали его еще смешней и несуразней.
- Ага, можешь. Принеси пару лепешек с сыром и чай. Устала, как собака, - девушка потянулась, подняв руки вверх и разминая спину. Радуясь, что хоть здесь не надо строить из себя благовоспитанную девицу. Да и кого смущаться, этого сморчка малолетнего?
«Стоп. Малолетнего? Сюда что, пускают детей сотрудников?» - запоздалая мысль не была озвучена, поскольку парнишка растворился между стеллажами.
- Лепешек нет и сыра тоже… и чай, того, закончился, - виновато пожал плечами парнишка по возвращении, старательно выкладывая какую-то снедь перед курсисткой, - вот есть пирожки и плюшки, мне мама всегда много дает, остаются… и есть… вино, - почти заикаясь, оправдывался он. - Но вам ведь нельзя вино, курсистам?
- Если никому не скажешь, то можно, - заговорщически улыбнулась Дженна, облизываясь на домашние вкусняшки. Еда в университете оставляла желать лучшего, а посылок с провиантом не предвиделось ближайшую вечность. - Кстати, тебя как зовут? Я Дженна. И… ты кто? - с места в карьер устремилась девушка.
- Эм, я… архивариус. Обычно я совсем внизу, с курсистами не встречаюсь, - юноша неловко поправил съезжающие на нос очки.
- Архивариус… ну надо же, а я-то уж решила, что ты ребенок, - рассмеялась девушка. - А зовут-то как?
- Мама зовет Мажек, - в этот момент Дженне показалось, что юноша покраснел, - а вообще, Мажеслав.

Вино развязывает язык, а сытый желудок располагает к благости. Дженна давно перестала подавлять в себе желание подшучивать над архивариусом, заставляя того краснеть. Нет, она сама не заметила, как это ушло, оставив живой интерес к беседе с Мажеславом. Хмель повлиял на разговорчивость не только курсистки. Юноша перестал смущаться уже после неловких первых фраз о том, что по окончании университета не нашел ничего лучше, чем остаться работать в библиотеке. Зажатый, скромный, он не умел общаться с людьми, да и не особо стремился к этому, не испытывая потребности находиться в постоянном контакте с окружающими.
- А чего со мной заговорил? - добродушно рассмеялась Дженна.
- Ты не такая, как все. Понимаешь, обычно курсисты приходят потому, что надо. И это «надо» из-под палки. А ты… как бы тебе сказать… ты настолько азартно что-то ищешь. Это не похоже на то, будто тебя вынудил диплом.
- А ты наблюдательный. Если честно, то я диплом пишу для того, чтобы больше узнать о той теме, которую взяла.
- И что за тема? Может, помогу тебе с поиском книги? Нет-нет, я понимаю, что ты и сама справишься, с таким-то упорством, но, может, сэкономленное время лучше использовать на изучение предмета, раз он тебе так важен, а не на поиск книги, - затараторил Мажек.
- Картисен, - тихо проронила Дженна, внезапно посерьезнев. Даже глаза потемнели.
- Что-о-о? - изумленно протянул архивариус.
- То, - отрезала девушка.
- Нет-нет, все нормально, просто… так неожиданно. И эту тему пропустили? - Мажек попытался сгладить ситуацию, но его заметно потряхивало.
- А ее должны были зарубить? Почему?
- Просто… это же миф! - еще больше изумился архивариус, словно сказанное им было настолько очевидно, что не нуждалось в озвучивании.
- Считай, я специализируюсь по мифам.
- Не иначе, как ректор сошел с ума, - внезапно рассеялся Мажек. Напряжение спало, и он, наполнив кружки, протянул одну девушке.
- Его… вежливо попросили сойти с ума, - ответно улыбнулась Дженна, с благодарностью принимая вино. Этот юноша ей нравился. Единственный, кто не посмотрел на нее, как на безумную, решив, что изучать мифы - это нормально. А вот допускать мифические темы в дипломных работах… бедный ректор.

«В тридцатых годах девятого века народные массы были взволнованы величайшей мистификацией. Набирающий силу орден Великого Огня во всеуслышание объявил о своем существовании, открыто выступив против церкви. Костры аутодафе пылали по всем города и весям, но «опаленных» это не останавливало. Они продолжали обвинять церковь в ереси и богоотступничестве, в алчности и попрании постулатов веры. Основой для подобного движения выступило якобы явление орденцам некоего мессии, обладавшего нечеловеческой силой и творившего чудеса во славу Господню. Священная церковь ответила жесткими мерами на обвинения, уничтожая всякого, кто оказался заподозрен в связях с орденом. Способности «мессии» служители церкви объясняли ничем иным, как обладание оным Картисеном, дающим своему владетелю невиданную мощь и возможность творить чудеса. Чудеса же эти были объявлены нечистой магией, поскольку вышеупомянутый Картисен был проклят, неся в мир человеческий лишь смерти и несчастья, из которых и черпал силу для своего владельца…»

- Какая чушь! - воскликнула Дженна, захлопывая очередную книгу, выбранную из стопки, принесенной Мажеком.
- Во всех книгах одно и то же. Только в разных вариациях, - виновато улыбнулся архивариус.
- Но это же чушь! Чушь! И еще раз, чушь! - девушка была в отчаянии.
- Почему ты считаешь, что все это неправда? Церковникам нужна была причина, вот они и придумали Картисен.
- Потому что знаю, он существует. Хотела бы не знать, но знаю, - курсистка закрыла ладонями лицо, легонько массируя уставшие глаза.
- Ты хочешь сказать… - он не успел договорить.
- Да! Черт побери, еще раз, да! Он существует. И я хочу знать, что он такое на самом деле, и как его обезвредить! - плечи Дженны задрожали то ли от ярости, то ли от сдерживаемых слез.
- Пиши диплом по тому, что есть, - после минутного молчания внезапно произнес Мажеслав.
- Что? - девушка посмотрела на него, недоумевая.
- То, что слышала. Пиши, закончишь университет и… тебе надо в Зильденбаден. Но сначала диплом.
- В Зильденбаден? Ты… ты с ума сошел? - Дженна едва не подпрыгнула.
- Не более чем девушка, которая считает, что Картисен существует, - посерьезнев, ответил архивариус.
- Подловил, - устало улыбнулась курсистка. Она изрядно вымоталась за все эти дни в библиотеке. - Но это же Зильденбаден…
- Ничего, там тоже люди… есть. Я напишу тебе рекомендацию. Будешь числиться моей практиканткой. Это поможет, - он снял очки, принявшись протирать их носовым платком. И только сейчас курсистка обратила внимание на его глаза. Несмотря на весь остальной несуразно-детский внешний вид, глаза Мажеслава были… как у умудренного многолетним опытом взрослого мужчины.
- Маже… слав, я сделаю, как ты велишь, но ответь мне на один вопрос: сколько ты здесь работаешь? - девушка изумленно разглядывала совершенно незнакомое лицо человека, с которым успела сблизиться и даже подружиться за последнюю неделю.
- Воздух здесь хороший, стены правильные. Чтобы книги не портились, кожаные переплеты нужно хранить в особых условиях, - улыбнулся архивариус вместо ответа. Он надел очки, вновь превращаясь в зажатого тихого подростка.

Она села в дилижанс у монастыря «Покоренных». Юркая рыжеволосая девчонка с невероятно синими глазами. Выпускница сиротского приюта направлялась в Брагсбург, в университет. Разговорчивая и жизнерадостная, она за пару дней пути успела подружиться со всеми пассажирами. Смуглокожая уроженка юга обладала таким же теплым и приветливым характером, как и тот край, в котором она родилась. Щедрые нивы окраин Симгольской империи давали два урожая в год, из-за чего местные жители лучились радостью и гостеприимством. Дженна впитала в себя солнце юга и, даже будучи сиротой, умудрялась улыбаться так жизнерадостно и открыто, что рядом с ней становилось уютно, словно у бога за пазухой. Даже той нелюдимой женщине, прятавшей лицо под капюшоном. И все же эта отшельница тоже не устояла перед природным очарованием смуглянки.
Дженна умерла. Три года назад. На дороге в Брагсбург. Внезапно выскочивший на дорогу сайгак перепугал лошадей, и они понесли по горному серпантину, забыв о вознице, изо всех сил натягивающем поводья. Дилижанс сорвался в пропасть. Израненные пассажиры оказались разбросаны по всему дну ущелья.
- Дженна, очнись! Дженна! - вся в ссадинах и ушибах, со сломанной рукой, женщина пыталась вынуть девочку из-под перевернувшегося дилижанса.
- Больно… добей… - послышался хриплый шепот, - я… не хочу так… лучше умереть…
Нечеловеческими усилиями, превозмогая боль, женщина все же вытащила девочку из-под обломков. И закрыла ладонью рот в беззвучном крике: тело Дженны выглядело сплошным кровавым месивом, если и выживет, то останется без рук и ног.
- Прими… как подарок, - едва слышно прошептала женщина, дрожащей рукой направляя ладонь девочки себе за пазуху.
- Приму… спасибо…
Дженна была вторая. И последняя.

- Я больше не позволю тебе убивать.
«И что ты сделаешь?»
- Оставлю подыхать с голоду.
«Я убью тебя».
- Угу, убьешь. Вот только дальше что? Кого потом убьешь?
«Я не думал об этом, хм… а кого?»
- А никого. Уйду в леса и там подохну. И никто тебя не найдет и не накормит.
«Постой. Чего ты хочешь?»
- Половину. Ты будешь брать только половину. И не убивать.
«У меня есть выбор?»
- Нет.
Курсистка Дженна прибыла в Брагсбургскую академию с опозданием. Левая рука все еще покоилась в повязке, перелом не торопился заживать.

- Господи, я скоро забуду, как я выгляжу, - Мирка стояла перед зеркалом и тщательно подкрашивала хной корни волос. Настойка чистотела темнила кожу, словно опаляла солнцем. Даже водой не смоешь этот цвет, разве что со временем сходит, надо подновлять. Последний штрих: капля сока саморника в глаза. И теперь они синие. Одной процедуры хватает на три дня. Казаться моложе, чем есть на самом деле - это и вовсе пустяк для мошенницы, привыкшей менять возраст в зависимости от ситуации. Пришлось даже немного вникнуть в изучаемые предметы. Мирка и не подозревала, что ее ремесло может помочь в университете. За три года никто даже не заподозрил, что она вовсе не та девочка-курсистка, за которую выдает себя.
Постоянно находясь среди девушек, Мирка не испытывала особых затруднений с поиском «еды» для Пожирателя. Зато, потянув за ниточку, узнала, что зовется этот камень - Картисен. Университетская жизнь открывала перспективы узнать побольше о смертоносном булыжнике. К тому же, маскировка позволяла не опасаться преследования. Раз уж гильдия ее предала, то следовало порвать все связи с тем миром, в котором жила раньше. Кто же будет искать мошенницу среди приверженцев науки?
Узнав, что материалы по Картисену находятся в библиотеке Заримакской академии, Мирка всеми правдами и неправдами добилась перевода и «покровительственного письма» от ректора Брагсбургской академии.

- Знаешь, а ты мошенник, - по окончанию учебы Мирка заскочила к Мажеславу за рекомендацией. Заодно и по кружечке вина опрокинуть перед дальней дорогой.
- Ты тоже, - улыбнулся архивариус. Очки лежали на столе.
- Возможно, - вернула улыбку бывшая курсистка.
- Тебе так необходимо его уничтожить?
- Не знаю. Я хочу, чтобы он перестал делать то, что делает.
- А что он делает?
- Убивает.

Глава восьмая

Во время всеобщей истерии, будь то ожидание астроида или момент его падения, когда мир вывернуло наизнанку, испанка оставалась спокойной, уравновешенной, словно происходящее не касалось ее. Она твердо и уверенно делала работу, которую сама себе обозначила. Экспрессивность и излишний темперамент Мирэлле распространялись лишь на то, чтобы приструнить паникующих. Ольге казалось, что эта девушка вообще не знает, что такое паника. И когда жителей бункера трясло от происходящего, от страха, когда вспоминались забытые дома мелочи или люди, которых хотелось бы спасти, чернявая бестия разминала пальцы и бесконечно барабанила ими по клавиатуре своего лэптопа.
- Ты так спокойна, - Ольга присела на край стола, заглядывая в работу подруги.
- Я сделала все, что от меня требовалось, так чего нервы жечь? - Мирэлле сосредоточенно вглядывалась в текст.
- Что опять задумала? - не отставала россиянка. Она была не очень общительной, вернее, сторонилась людей, но с подругой привыкла к открытости и иногда превращалась в обычную любопытную болтушку.
- Учебники перевожу на эсперанто, - испанка потянулась, распрямляя затекшую спину.
- Не поняла, вот правда, не поняла. Из всех твоих затей эта кажется наиболее бессмысленной.
- Ага, мы все не видим смысла в грядущих поколениях, вот только интересно, выжившие собираются писать для своих детей новые учебники? И на каком языке теперь будут обучаться?
- Дальновидна, как всегда, да? Держу пари, ты умудрилась притащить в ноутбуке всю образовательную школьную программу.
- Ошибаешься, я потянула до университетского уровня по всем общеобразовательным предметам, особое ударение на точные и естественные науки.
- Меня всегда поражало то, что ты не осознаешь собственной гениальности.
- А ты свою осознаешь?
- Кстати, а почему эсперанто? Его пока что мало кто знает, - ушла от ответа Ольга.
- Потому что он компромиссный, никто не станет возмущаться предпочтением в выборе. Тебе ведь самой надоело слушать ломанный английский, а со многими и на нем не удается объясниться. Не все же знают пять основных европейских языков, как мы с тобой.
- Новому поколению - новый язык?
- Что-то вроде того. Эх, принеси чаю, если не лениво.

Находясь на корабле, Мирэлле обнаружила, что по ее меркам остается много свободного времени. И каждый свободный час испанка проводила в конструкторском бюро, переругиваясь с Саймоном насчет целесообразности новых изобретений. Он настаивал на улучшении гидропонных ферм, она же склонялась к важности разработки нового типа челноков, поскольку те, что построены на Земле, под земные условия и адаптированы.
- Мирэлле, но мы ведь и будем искать планету, похожую на нашу, иначе в этом нет смысла. Сконцентрируйся на модернизации гидропоники, мы с нее кормимся.
- Ник, оно ведь ясно, что ищем мы мир, похожий на наш, иначе не выжить, но наши ресурсы не бесконечны, и кто сказал, что не придется пополнять их за счет ископаемых с планет, которые разительно отличаются от нашей? Нам нужны более надежные челноки.
- А если меньше спорить, то потратите меньше времени на разработку и того, и другого, - примирительно вклинилась Ольга, заглянув в КБ.
- Оль, построение подобных агрегатов в условиях корабля - нонсенс. У нас нет таких площадей, чтобы развернуть машиностроение, мы можем только улучшать то, что уже есть, и всего лишь программно. Ну, разве еще мелкие детали нам по силам.
- Мир, а Коля прав. Похоже, ты в кои веки просчиталась со своими планами.
- Чушь, я никогда не ошибаюсь! - испанка приняла обиженную позу. - Новые челноки возможно минимизировать, рассчитав машину на одного пилота. Также кабину можно преобразовать под временную крио-камеру на случай длительного пребывания в полете.
- Оль, ты говорила, у меня безумные идеи?
- Хих, идеи у нее, а вот тебе придется это воплощать. Она ведь не изобретатель у нас, она - идеолог.
- Лааадно, почти уговорили. Допустим, сделать малый прочный корпус я смогу, с генератором тоже нет проблем, но… как вы себе представляете устройство двигателя такого аппарата и систему управления? - Николас самодовольно улыбался, загнав обеих девушек в тупик.
- Замкни цепи на накопитель, вот и получишь минимальный максимум, - злорадно ухмыльнулась Мирэлле. Она давно вынашивала эту идею, вот только разговор ни разу не заходил настолько далеко, чтобы она могла озвучить свои предположения относительно устройства новых челноков.
- Но у нас нет лишних накопителей, их невозможно произвести в условиях корабля! - Ольга и Николас почти хором выпалили одно и то же.
- Но есть ведь персональные. Я не говорю - подвергать экипаж опасности, но… я могу рискнуть стать пилотом.
Спор разбился о железную волю Мирэлле. Николас сдался и вскоре приступил к расчетам новых челноков.

Испытания систем «Зверь» и «Птица» показали, что идея Мирэлле имеет право на жизнь, и конструкторы во главе с Саймоном не зря бились над разработкой восемь лет. Новые челноки превосходили старые по всем показателям, уступая лишь в размере, а соответственно, в возможности перемещения оборудования. Однако испанка не унывала на этот счет, сказав, что опытные образцы вполне сойдут для разведки, а вот над масштабностью можно и нужно поработать.
- Как ты себе это представляешь, неунывающая наша? Где брать материал?
- Разведчики на то и даны, чтобы прокладывать курс для грузовых челноков. Пока пойдем таким путем, а далее на грузовые прототипы систем замахнемся.
- Тебе явно не хватало долгожительства, которое обеспечивает накопитель. Боюсь предположить, какие идеи тебе придут лет через двести.
- Иногда мне кажется, что людей испортила именно короткая жизнь, они не успевают понять, чего хотят от этой самой жизни.
- А чего хочешь ты?
- Утопию.
- Боюсь, что именно тебе и удастся построить таковую.
- Дело за малым, найти подходящую планету, - лучезарно улыбнулась Мирэлле, примериваясь к креслу пилота системы «Птица».
- Ты все-таки решила исследовать этот астероид? - поинтересовался Ник, собираясь надеть гермошлем до того, как отправиться к своему челноку.
- Да, пришли данные от Ольги, что там есть руда.
- В шахтеры решила записаться?
- Всего лишь присмотреть за разработкой шахты. Все же на безатмосферные тела остальные челноки садятся без проблем.
- А без тебя не справятся?
- Уж кто бы говорил. Сам-то куда собрался?
Вместо ответа Саймон виновато улыбнулся. За время испытаний он успел проникнуться новым аппаратом и, как ребенок, - хотел летать.

- Оленька, ты прям прописалась в рубке. Что за надобность? - испанка с любопытством поглядывала, как подруга в очередной раз выпроваживает первого пилота из его кресла и сосредоточенно вглядывается в дисплей иллюминатора.
- Мне нравится смотреть на эту планету, ностальгирую. А выводить изображение себе на монитор не хочу, не тот эффект.

Экипаж давно посмеивался, считая их путешествие бесконечным и утопичным. «Космическая одиссея с замороженным кладбищем на борту» - так окрестили это предприятие бодрствующие. Время от времени некоторые уставали и сами просились в заморозку на пару десятков лет, а то и до прибытия на «конечную станцию». Складывалось впечатление, что именно в крио-камерах жизнь бьет ключом, поскольку пробуждающиеся на время «не стерильные» вносили свежую струю в жизнь экипажа, еще из полусна начиная заваливать вопросами, найден ли новый дом, что произошло за время тех десятков лет, что они спали, и все так ли энергична старпом. В последнем быстро убеждались, поскольку Мирэлле всегда присутствовала при очередной расконсервации желающих, заранее оставивших заявки, когда их пробудить. Правда, такие проводили в бодрствующем состоянии не более года и снова уходили в крио-камеры.

О том, сколько станция находится в полете, предпочитали не говорить. То ли экипаж подобрался такой, то ли накопитель благотворно действовал и на нервные клетки, но случаев сумасшествия за три сотни лет было всего два, да и те не по причине длительности пребывания в космосе, если верить психиатру. За монотонной работой в гидропонных фермах и исследовательском центре проходило основное время экипажа. Конструкторское бюро иногда радовало новой разработкой, облегчавшей труд астронавтов. Высадка на любое космическое тело, будь то пустынная планета, спутник или астероид, всегда воспринималась как праздник. Особенно, если все же планета. Все еще теплилась надежда, что новый дом удастся обрести и не стать вечными скитальцами среди звезд. И теперь эта надежда голубела за иллюминатором, вызывая ностальгию у всех, кто хоть краем глаза успел взглянуть на новую планету.

- Нет, меня положительно умиляют показатели зондов. Жаль, что только зонды и могут туда попасть, а так плацдарм был бы великолепным, - Ольга бессильно сжимала кулаки. - Близок локоть, да не укусишь. Вот же ж черт!
- Все настолько плохо? - поинтересовалась Мирэлле, когда ей окончательно надоело трое суток наблюдать за вперившейся взглядом в иллюминатор подругой. Испанке казалось, что ГИЦ пожирает глазами эту планету и не может насытиться.
- Наоборот, все слишком хорошо. Даже состав атмосферы… черт, если бы на нашей старушке-Земле не было производства, то там был бы такой же чистый воздух. А пробы почвы? Это же песня, а не планета, мир до пришествия людей! Нет, ну ты только посмотри, какая она красивая, и могла бы стать нашим домом.
- Что тебя смущает?
- А ты не видишь? Она же вертится, как пропеллер. Временные циклы значительно отличаются от привычных нам. Зонды проходят, они маленькие и прочные, но даже их хватает на одноразовое использование. Оттуда возвращается утиль, словно они там пробыли десятки лет, хорошо хоть память не стирается.
- Феномен временной петли?
- Именно он.
- Знаешь, ты отдохни, а потом на свежую голову проверишь данные.
- Эх, как скажешь.
- И все же она слишком похожа на наш дом, - тихо произнесла Мирэлле, когда Ольга покинула рубку.