Юрий Цыганков-Серебряков (1938-2018) 


Третий год идет ожесточенная война советского народа с гитлеровской Германией. В небольшом поволжском городке дети, старики и женщины, и напряженное ожидание завтрашнего дня. С фронта изредка приходят корот- кие, наспех написанные весточки. Егорка Савенков настолько отвык от своего отца, ушедшего воевать еще на финскую войну, что даже забыл его лицо.
Левая сторона улицы, на которой живет Егорка, домов через двадцать от своего начала, резко отворачивает влево, как распахнутая пола демисезон- ного пальто, образуя широкий во все стороны пустырь. Местные жители его называют выгоном, хотя место это пастбищем не является. О тех, кто живет на этой, левой, стороне, так и говорят: -- Живет на выгоне.
На том же выгоне, несколько поодаль от домов, параллельно прямой стороны улицы и проезжей части дороги, для которой автомашина чрезвы- чайная редкость, когда-то был выстроен длинный деревянный барак. Сейчас в нем ютятся то ли беженцы, то ли эвакуированные.
С западного торца барака небольшая комнатка служит пунктом выдачи хлеба. Хлеб выдается строго по карточкам. Две женщины проворно справляются с этим. Одна ножницами быстро отрезает карточки, другая, с наметанным глазом и легкой рукой нарезает положенную порцию черного хлеба, взвешивает, иногда прикладывает довесок и получившие хлеб, прижимая его к груди, как самый дорогой подарок, выходят наружу. Ни сутолоки, ни давки, ни скандала. Никто не лезет без очереди.
Женщина, лет тридцати, которая управляется с карточками, родная тетка Егорки. Заслышав ребячий крик: -- Хлеб везут! Хлеб везут! – она оставляет свою домашнюю работу и спешит к бараку. Впрочем, путь к нему недолог.
Мальчишки, завидев знакомый грузовик, с радостными криками, опере- жая друг друга, бегут следом, в предвкушении, когда у барака грузовик оста- новится, тогда они смогут дотронуться до деревянных бортов его кузова, по- тертой резины колес, погладить ладонями, измазывая себя в грязь и пыль, еще не остывший капот, вдыхая запах бензина. Но самая большая, самая вож- деленная цель их -- уцепиться за задний борт отъезжающего грузовика и хоть немного, хоть еще чуть-чуть прокатиться. Водитель о проделках детворы не подозревает..
Полуторка, так народ любовно зовет грузовую автомашину, предназна- ченную для перевозки грузов не более полторы тонны, подкатывает к бараку, водитель, глушит двигатель, выходит из кабины, открывает правый борт кузова и добровольные помощники выгружают хлеб.
Хлеб выгружен, водитель закрывает борт, отгоняет ребятишек и заводит мотор. Мальчишки себе на уме, наготове.
Недолго поурчав на месте, полуторка начинает медленно катиться вперед, а трое-четверо мальчишек кидаются к автомашине и крепко цепляются за борт, повиснув на своих тощих руках.
Полуторка выезжает на дорогу, набирает скорость и здесь главное не упустить момент, когда следует отцепиться, и пробежав пару метров за авто-
машиной, свернуть влево или вправо, и чувствовать себя настоящим героем.
Егорка бегает со всеми и к бараку и от барака, но никогда не цепляется к полуторке. Нет, он не боится и может, как и другие мальчишки уцепиться за борт. Но те мальчишки повзрослее Егорки и, попроворнее, и вообще малышей к борту они не допускают, хотя беззлобно подшучивают над ними.
Желание прокатиться, возникшее в сознании Егорки, растет и крепнет с каждым приездом полуторки, и становится таким назойливым, что Егорка почти явственно видит себя висящим наравне с другими.
-- Хлеб везут! Хлеб везут! – закричали мальчишки и помчались наперегонки к бараку. Тетка Егорки так же заспешила к нему. Полуторка подкатила на свое постоянное место, водитель привычно открыл борт, помощники выгрузили хлеб. Водитель обошел грузовик, завел мотор и, едва полуторка тронулась с места, как Егорка решительно метнулся к ней и крепкой хваткой вцепился в борт. Рядом повисли те, кто катался постоянно.
Полуторка осторожно выехала на дорогу и покатилась вдоль улицы, набирая скорость. Бывалые мальчишки, начали поочередно оставлять борт грузовика. Неопытный Егорка продолжал висеть.
-- Егорка, бросайся! – закричали мальчишки, увидев, что Егорка не руководит собой. – Бросайся, Егорка! Бросайся!!!
Егорка слышал крик мальчишек, но не знал, как это сделать? Ладони его рук приросли к борту полуторки. Тело Егорки обвисло, руки дрожали от напряжения.
-- Е-го-о-ор-ка!.. -- полуторка оставила мальчишек далеко позади.
Наконец маленькие ладошки обессиленного Егорки сами собой разжа- лись и заскользили по шершавым доскам борта. Егорка с распластанными руками и ногами завис над землей в свободном полете за грузовиком. Грузовик умчался, а земля начала стремительно приближаться к Егорке и с силой ударилась о его грудь, подбросив тельце мальчика раз и другой, как футбольный мяч, после чего сила инерции протянула Егорку в след грузо- вика метра два. Егорка замер. Его окружили подбежавшие мальчишки.
--Живой?
Егорка медленно приходил в себя. В голове гудело. Егорка с трудом поднялся на трясущиеся ноги, обхватил руками сильно ушибленную грудь, и, придерживая ее, как глиняную посудину, которая ненароком может выскользнуть и разбиться вдребезги, с трудом на полусогнутых коленях пошел к себе во двор.
Здесь он, раскинув руки, упал навзничь в копну сухого сена и закрыл глаза. Мальчишки пришли следом.
-- Маме не говорите, -- чуть слышно сказал Егорка. -- Не говорите.
В следующий раз, среди цепляющихся к грузовику, Егорки не было.