Елена Матвеева
ПОСЛЕДНИЕ ИЗ АЙРИЗИД (продолжение)
(глава XIII – XIV)
XIII
Сознание медленно возвращалось к Сааремату. Все мысли путались. Словно из тумана, выплывали образы, слышались голоса. Последнее, что он отчётливо помнил, это лицо Зерин, успевшее стать таким родным и любимым. Она что-то говорила, потом обняла, и он ощутил её сильное, горячее тело, потом – поцелуи и глаза, наполненные слезами отчаяния. Фат, торопящая девушку, лица охранниц, белые длинные одеяния жриц, Ехсар, заставляющая выпить настой. Потом он шёл и рядом скорее ощущал, чем видел своих товарищей, которых не встречал с момента пленения. Звук многих шагов стал отчётливым, он и сам идёт… кто-то сильно держит за руки… нет, не держит… Связаны? Сааремат попытался пошевелить руками, но напрасно – они не слушались. Голоса становятся отчётливыми, но что говорят, непонятно. Сааремат словно выныривает из тёмных глубин.
Ярко светит солнце. Степь, ещё свежая после ночной прохлады, безмятежно простёрлась до горизонта, играя переливами ярко-зелёных трав, радугой цветов. Сааремат стоит вместе с другими сколотами возле огромного камня, овального и плоского, словно его специально обработали руки человека. Поверхность камня испещрена бороздами, которые, петляя, сходятся в жёлоб на краю камня. Сааремат оглянулся: рядом и позади стоят стражницы в наброшенных на головы накидках. Старшие Матери и жрицы с полуприкрытыми глазами, обратив лица к небу, пели протяжную, непонятную песню. С обеих сторон жертвенника стояли старшие амазонки.
" Молитва", – подумал Сааремат и понял, что произойдёт дальше. Пленника положат на жертвенник и каким-то образом пустят кровь, которая будет собираться по жёлобу в жертвенную чашу.
" Зерин!" – сердце захлебнулось отчаяньем. И тут он почувствовал, как стражница, стоящая позади, сжав ему руки, шепнула:
– Я с тобой. Стой спокойно, – и он ощутил знакомый запах.
" Зерин, – забилось гулко сердце, отдаваясь в висках волной жара. – Что она задумала?" – тревога пахнула ледяным дыханием.
Молитва закончилась, жрицы в длинных чёрных платьях повернулись к жертвеннику.
– Дочери Луны! – высокий голос Верховной жрицы звучал звонко и, кажется, долетал до неба и Луны, стоящей на утреннем небосводе. – Из года в год, из месяца в месяц, изо дня в день в мире Силы идёт война. Великая Богиня-Мать, мы приносим тебе эту жертву большую. Пусть эта кровь послужит основой творения жизни. Просим умножить наш род дочерьми. Время пришло положить на жертвенник пленных.
Мерно забил барабан, заунывно запели свирели. Жрица медленно подошла к жертвеннику, рядом с ней встала младшая жрица Ехсар с обнажённым мечом.
Сааремат оглянулся. Одни пленники, очнувшиеся от действия настоя, растерянно осматривались, другие стояли, понурив головы.
– Подведите первую жертву! – велела Жрица.
Стражница вышла вперед, встав между жертвенником и пленными, в обеих её руках блеснули мечи. Такого никогда не случалось! Оборвалась на полузвуке музыка, легкий шум недоумения прошёл по рядам амазонок. В удивлении переглянулись Старейшие Матери, среди которых Сааремат заметил побледневшую Фат. Одна жрица осталась спокойна. Подобно ей держалась Ехсар.
– Стражница Великой Богини! – невозмутимо и громко сказала она. – Приведи жертву к камню!
– Верховная Жрица! – Зерин сбросила с головы накидку. – Великая Богиня-Мать не желает этой жертвы!
– Зерин! Жертва должна быть принесена, так хочет Богиня! – повторила Жрица в настороженной тишине.
– Мне было видение! – отчаянно смело заявила Зерин. – Богиня-Мать не хочет этой жертвы, пленники останутся жить. Если кто-то посмеет нарушить волю Богини, мы освободим им руки и дадим мечи!
– Зерин! Ты сошла с ума, предавая свой народ! – выкрикнула одна из Старших Матерей.
Поднялись шум и крики возмущения. Перекрывая их, Жрица снова подала голос:
– Вы, остальные стражницы! Выполните волю Великой Богини, положите на жертвенник пленника!
Охрана сбросила накидки и обнажила мечи. Среди них Сааремат узнал Изер и Уарзет.
– Сколоты, в центр! – подала команду Зерин. – Амазонки, окружите их!
Толпа угрожающе приблизилась, окружая отступниц. Со стороны стана прибежали остальные молодые амазонки, обычно не принимающие участие в жертвенных обрядах, исполняемых старшими. По-видимому, кто-то помог так быстро долететь вести из степи. Призывы образумиться слышались со всех сторон. Подошли Старейшие Матери.
– Зерин, твой ум помутился! – Сар старалась говорить спокойно. – Ты подвергаешь опасности своих подруг. Ты должна понимать: надежды нет, вас достанут стрелы.
– Вы убьёте своих соплеменниц?
– Мы убьём предательниц народа, опозоривших свой род!
– И вместе с нами умрут не родившиеся дочери. Богиня одобрит такую жертву?
Как ни странно, это смутило Старейших, и они переглядывались друг с другом и со Жрицей. Из толпы летели уговоры, обещания все простить, кто-то стыдил или грозился. Единственное, чему была рада озирающаяся Зерин: пока никто не обнажил оружие. Пленники, почти окончательно пришедшие в себя после настоя, возбужденно осматривались.
– Зерин! – громко позвал Сааремат. – У вас действительно нет шансов!
– Значит, погибнем вместе! Но я буду знать, что сделала всё, что могла! – ответила, не оборачиваясь, девушка.
– Эй! Сумасшедшая девчонка-огонь! – крикнул Саухал. – Дай нам возможность спасти себя и вас! Перережь верёвки! Позволь с честью погибнуть в бою воином, а не овцой под ножом!
– Не спеши! – сказала Уарзет. – Или твой воинский пыл уложит тебя на жертвенник вместо овцы.
– Если прольёте кровь, вас ничто не спасёт, – ответила Зерин.
Между тем напряжение нарастало. И тут неожиданно подала голос Фат, выйдя вперёд и встав рядом с Зерин.
– Тише! – закричала она, перекрывая шум голосов. – Отойдите от них! Им некуда деваться, но можете вы хотя бы выслушать этих сумасшедших? Совет Старейших, Верховная жрица Богини, в ваших руках покой и благополучие нашего народа, выслушайте тех, кого охраняете! – Фат повернулась к амазонкам. – А вы, матери, узнайте, что не успели спросить у своих дочерей, почему вы не знали, что они сюда выйдут! Сестры, подруги, вчера доверявшие им свою спину в бою, услышьте боль их сердец, прежде чем пронзите стрелами! – Фат подошла к самой старшей амазонке. – Ты, мудрая Сар, позволь им сказать, рассуди не умом, а сердцем.
Наступила тишина, и в ней живительным порывом прозвучал голос Сар:
– Пусть говорят. Мы слушаем вас!
Зерин, облегчённо вздохнув, опустила мечи.
– Я скажу правду, Старшие Матери, жрицы и вы, мои подруги. Мы полюбили своих пленников, и, если это вина, мы виновны. Если мой Сааремат умрёт на жертвеннике, моё сердце разорвётся от горя. Жизнь, поселившаяся во мне, – это и его частичка. Мы не желаем гибели своих подруг и не хотим предавать племя. Поэтому мы не освободили пленников, дав им оружие. Да, я начала с этой угрозы, но будьте справедливы: разве иначе вы услышали бы нас? Мы не вывели их ночью в степь, отпустив. Мы виновны за хитрость, благодаря которой прошли сюда, где всё решают за нас и без нас. Мы не хотим крови, но если нет выхода, примем бой. Великая Богиня даёт нам покровительство, но она – Мать и не может убивать своих детей! Я в это не верю! Наши предания говорят, что Богиня стала воительницей, чтобы защитить Любовь от Силы и Жестокости, проникшей в мир, мы – её войско, стражи, живущие на земле, мы – айризид! Почему же родившуюся любовь мы убиваем? Здесь, среди пленных, стоит потомок древней айризид, он не выжил бы среди нас, и не в этом ли знак Богини-Матери? Сын, потомок айризид, пришёл к нам, и если Богиня сохранила ему жизнь, кто мы, чтобы забирать её? А вы, мои подруги, вспомните тех, у кого взяли своих дочерей, все ли они заслужили смерти?
– Зерин, ты много говорила, но мы не поняли, чего ты хочешь, – сказала Сар.
– Мы просим Совет Старейших Матерей, Верховную Жрицу, наших матерей, сестёр и подруг: сохраните жизнь пленникам, освободите их. Когда-то давно на их племя напало наше. Они сохранили жизнь пленной амазонке. Мы не раз проливали кровь друг друга, но сейчас – не битва, пощадите их жизни, они дали то, что нам нужно. Я не знаю вашего решения, но прежде чем возьмёте Сааремата, умру я; если его достанут стрелы, я перережу себе горло.
– Вы хотите нарушить обычай, на котором держалась жизнь нашего народа? – спросила Сар. – Мужчина, встретившись с амазонкой, должен умереть. Так было всегда.
– Не всегда! – подала голос Цара, выйдя вперёд. – Мы – семя огромного дерева, которое было унесено ураганом. Мы пускали корни и расправляли ветви, мы боролись за жизнь и право не быть проглоченными другими племенами. Мы выстояли. Простите за то, что перечу. Вы, Совет Матерей и жрицы, не дадите мне соврать: там, на нашей далёкой родине, айризид встречались с мужчинами, не убивая их и возвращая им сыновей.
– Там – многочисленный народ, а здесь мы одни, – не выдержала Арима, выходя к дочери. – Подумайте, вы – не правы.
– Нас было мало, теперь мы окрепли. Здесь потомок моей далёкой тётки. Мама, в роду сколотов, как и в нашем, детей называли одним именем. Невероятно, но так случилось, и мы действительно узнали друг друга, – голос Цары дрогнул. В глазах стояли слёзы: – Наши имена – словно заклинание: пусть живёт! – Её голос сорвался на отчаянный крик, девушку душили слёзы. – Через годы и поколения я слышу зов пленницы: "Это – моя и ваша кровь, узнайте! Это – мой и ваш сын, пощадите! Пусть живёт, не убивайте!" Неужели вы не слышите эту невыносимую боль и мольбу: пусть живёт! Пусть живёт! – Цара разрыдалась.
Зерин и мать бросились к ней с объятиями, она, оттолкнув, вырвалась от них.
– Я не дитя малое, нечего меня утешать! Рыдает моя душа, а разум знает, на что идёт, и совесть чиста, я защищаю не только любимого мужчину, отца моего ребёнка, я защищаю кровь своего рода, кровь пусть далёкого брата и соплеменника!
Цара умолкла, повисла тишина. Поражённые амазонки замерли. Многие опустили глаза: видно было что прятать в душе от чужого взора. И особенно беззащитно и трогательно прозвучал срывающийся голос юной Изер:
– Старейшие Матери, я не смогу так сказать. Но я просто умру от горя, если Гурд погибнет. Мы любим друг друга. Помогите нам!
– А я, – сказала Уарзет, – хотела бы оставить Фидара в своём шатре навсегда, иметь детей только от него. Я знаю, это невозможно. Поэтому и прошу лишь отпустить его, моё сердце утешится тем, что хоть не со мной, но он будет жив. Возможно, мы встретимся и не узнаем друг друга в битве, тогда это будет честный бой, а не убийство.
– Это убийство во благо! – подала голос Жрица. – Прежде, чем решать, вспомните: человек – игрушка в руках Богов! Мы живём благодаря покровительству Богини-Матери, потому что она же, Богиня-Воительница, защищает нас, давая силы и победы. Кровь – плата за покровительство, благодарность и помощь Богине в творении новой жизни в этом мире.
– Значит, Богиня-Воительница хочет крови, чтобы творить новые жизни?! – вызывающе громко спросила Зерин. – Клянусь, она получит её!
Амазонка шагнула к жертвеннику, встретившись взглядом с Ехсар, безмолвно спросила: " Поможешь?" На мгновение веки молодой жрицы опустились – она давала согласие.
– Я прошу жертвенную чашу и меч! – уверенно и громко потребовала Зерин.
– Только жрица может провести обряд, – спокойно ответила Жрица, не двигаясь с места.
Все затаили дыхание, предчувствуя близящуюся развязку. В напряжённой тишине Ехсар вышла и поставила чашу на жертвенник, остриё меча упёрлось в камень. Прежде чем все успели понять, Зерин решительно провела по лезвию левой ладонью и, зажав кулак, протянула руку к жертвеннику:
– Эту кровь айризид я приношу в жертву Великой Богине-Воительнице - Матери с благодарностью за покровительство! Этой кровью я выкупаю жизнь своего пленника Сааремата!
Капли крови стекали по мечу на жертвенник. Зерин сдавила кулак, и прерывающаяся струйка крови закапала в чашу. В мёртвой тишине глухой звук падающих капель крови слышался звоном, вызывающем жуть, смешанную с восторгом.
Изер и Уарзет, не задумываясь, вышли к жертвеннику, добавив свою кровь в чашу.
– Мы присоединяемся к жертвоприношению и выкупаем жизни своих пленников! – сказала за двоих Уарзет, потому что Изер, разволновалась, не в силах вымолвить ни слова.
– Я не могу и не хочу смириться с гибелью Цары, его смерть – это моя смерть! – с этими словами Цара распорола себе руку.
Когда переодетые под стражниц девушки вернулись на свои места, окружив пленников, Зерин обратилась к амазонкам, не участвующим в заговоре.
– Что вы скажете, подруги? – спросила она, постаравшись при этом в упор взглянуть в глаза каждой, имеющей пленника.
Никто не шевельнулся, и тревога остриём кинжала коснулась сердец заговорщиц. Они знали, на что шли, горстка отчаянно влюблённых, и были готовы пасть под стрелами или от мечей бывших подруг. Они понимали, что, защищая пленников, бросают вызов обычаям и укладу своего народа и не вправе ждать прощения. Они решились любить, защищать и, если придётся, погибнуть с любимыми. И всё же в глубине юных сердец трепетала надежда на глоток счастья, пусть самый крошечный, но такой упоительно желанный. Они знали, на что шли, и вместе с этим не верили в чёрствость сердец своих подруг, сестёр, матерей. Поэтому молчаливая неподвижность толпы эхом боли отозвалась в их душах, ломая робкие стебельки надежды. Они не испугались и не отчаялись, просто ждали исполнения воли судьбы.
Медленно, словно в раздумье, вышла Астхик, так же медленно разрезала руку и, пока стекала кровь, сказала:
– Я отдам свою кровь за тебя, весельчак. Я хочу, что бы ты всё же узнал, кого родит твоя младшая невестка. Живи, Саухал!
Она встала рядом с мятежницами.
Молча вышла Батта, молча, разрезав руку, сцедила кровь в чашу и, только подойдя к пленникам, сказала:
– Я не знаю, как зовут тебя, сколот, зато знаю, как зовут твою жену и дочь, имена которых ты повторял каждый раз, хлебнув моего настоя. Думаю, будет справедливо, если вы встретитесь.
Лёгкой походкой выпорхнула Оалхазур, принеся жертву.
– Сколот, ты воин, и жизнь проверяла твою стойкость не раз, судьба не баловала тебя, я верю, что ты достоин такого подарка и сумеешь распорядиться им. Живи! – она кивнула Зерин. – Я с вами, потому что вы сумасшедшие.
Одна за другой выходили амазонки, принося не виданную до сего дня жертву. Зерин, стоя рядом с Ехсар, тихо сказала:
– У меня есть вторая рука, если надо...
– Не надо. Не думаешь ли ты, что я струсила?
Ехсар последняя принесла жертву и, взяв чашу, повернулась к Верховной Жрице. Все взгляды устремились к ней и к Совету Старейших, которые обменивались нерешительными взглядами.
– Ты, Ехсар, делала всё сама, не нуждаясь в советах, – обратилась Жрица к девушке. – Почему не завершаешь обряд? – Она внимательно смотрела на жрицу-помощницу.
– Я – всего лишь твоя ученица, Верховная Жрица Великой Богини! – не задумываясь, ответила Ехсар. – Я делала то, чему ты меня научила и что позволила. Меня поддерживала мысль: если не останавливаешь, я делаю правильно. Велишь, я завершу обряд. Ты – мудра и общаешься с Богами, ты видишь будущее и читаешь в душах людей, мы верим и надеемся на тебя.
Ехсар говорила, не отводя решительного взгляда, и Жрица, едва усмехнувшись, приняла чашу. Снова забил барабан и зазвучала флейта, запылал жертвенный костёр. Вознося молитвы, Жрица влила в него кровь.
– Великая Богиня-Мать и Воительница приняла жертву! – возвестила Жрица. Вздох облегчения и изумления прошёл по толпе. Жрица повернулась к Старейшим Матерям. – Остальное решать вам.
– Жизнь пленников выкуплена, – поспешила сказать Фат, направляя разговор. – Они принадлежат тем, кто принес свою кровь на жертвенник. Они вправе решать их судьбу.
– Ты неосмотрительна, Фат, – возразила Сар. – Мы не можем рисковать, освобождая их. И можно ли быть уверенными, что они не вернутся, приведя и других?
Гомон голосов нарастал: вопрос касался жизни и не мог не затронуть каждую. Зерин подошла к Сааремату.
– Слышишь, что говорят? Сейчас в ваших руках и ваша, и наша жизнь. Я не знаю, какими клятвами вы будете клясться, какими говорить словами, но если не все, то большинство должны вам поверить.
– Эй! Сумасшедшая эорпата! – позвал Саухал. – Освободи мне руки и дай меч. Я самый старший здесь, думаю, и веры мне больше будет!
– Зачем тебе меч? – насторожилась Зерин.
– Не бойся, не надо мне крови, – усмехнулся сколот. – Я и сам точно не знаю, но так, может, и лучше: доверимся воле Богов!
– Я думаю, ему можно довериться, Зерин! – подала голос Астхик.
– Решайте быстрей! – подошла Ехсар. – Иначе, если они разойдутся в спорах, жизням пленных конец.
– Но мы выкупили их! – тревожно воскликнула Изер.
– У Богини – да! – усмехнулась Ехсар. – Но с Богами, при мудрой Жрице, порой легче договориться, чем с людьми.
– Она права, – сказала Оалхазур. – После всех ваших стараний их жизнь может закончиться ударом меча, а не жертвенного ножа.
Зерин, одним движением разрезав верёвки на руках Саухала, протянула меч. Когда длинноволосый, высокий сколот неожиданно вышел к жертвеннику с мечом в руке, все сразу примолкли. Невольно руки многих потянулись к оружию. Обнажённое, загорелое и мускулистое тело мужчины блестело в лучах солнца, и он походил на бронзовую статую. Саухал обвёл всех взглядом, медленно повернулся к Старейшим Матерям.
– Мы, сколоты, поклоняемся мечу, и там, где меч, там и алтарь, – он с размаху вогнал меч в землю. – Вы сохранили нам жизнь. Вы не слышите от нас восторженных благодарностей, а услышав, вряд ли поверите в их искренность, потому что наши племена не были друзьями. Но, поверьте, мы, сколоты, умеем быть благодарными, помнить добро и хранить верность слову, даже глядя в глаза смерти.
Он преклонил колено, положив левую руку на рукоять меча, а правую, коснувшись груди, поднял к небу. Повысив голос так, чтобы его слышали все, сказал:
– Я, Саухал, призываю в свидетели людей, духов степи и Богов! Я клянусь Богами своих царей, в наших сердцах нет места коварству и злобе! Никогда не приведёт нас дух мщения в ваши земли, вольные эорпаты! Клянусь Богами своих предков и жизнью своих детей!
Саухал встал, сделав шаг в сторону. Тут же вышел Сааремат, его руки были уже свободны, Зерин с подругами успела перерезать всем верёвки. Положив руку на меч и так же встав на колено, сколот принёс клятву.
– Клянусь! Никогда не приду к вашему племени со злом и не приведу врагов со злым умыслом! Пусть Боги отвернутся от меня и моего рода, если я нарушу клятву!
Сколоты, один за другим, выходили принести клятву. Последним снова подошёл Саухал и, положив руки на меч, произнёс:
– Если кто-то принёс клятву не в сердце, а только в словах, спасая свою жизнь, пусть падёт на него проклятье Богов и гнев людей уничтожит клятвоотступника! Мой меч станет неумолимым судьёй такому лжецу! И так должен поступить каждый, кому дорога честь!
Саухал вытащил меч и рукоятью протянул его Старейшей из Матерей, приставив остриё к своей груди. Сар взялась за рукоять, и в напряжённой тишине сколот и эорпата смотрели в глаза друг другу.
– Вы готовы, – наконец, заговорила Сар, – покинуть долину с завязанными глазами, безоружные, под нашей охраной?
– Мы примем любое ваше решение, – ответил сколот.
Сар опустила меч.
– Пусть так и будет. Мы позволим вам уйти живыми. А теперь, амазонки, если хоть одна не согласна с этим решением, пусть выйдет и скажет сейчас! После никто не должен приносить вред и оскорбления сколотам.
Никто не отозвался, и, недолго выждав, Сар продолжала:
– Что ж, сколоты, вы некоторое время можете оставаться здесь, но уже сегодня должны двинуться в путь. Фат, обеспечь надёжную охрану для сопровождения бывших пленников. Зерин с подругами, обеспечьте их необходимым в пути. Каждая из вас может дать, что сочтет возможным. На этом – всё.
Старейшие Матери удалились, за ними разошлись и другие амазонки. Остались сколоты со своими пленительницами.
Влюблённые незамедлительно обняли друг друга. Зерин, очутившись в сильных руках Сааремата, чуть не лишилась чувств, и им пришлось сесть на землю. Сдержанно, стороной держались остальные, удивлённо наблюдая за товарищами, которых не видели с момента пленения и не знали о кипящих страстях. И сколоты и амазонки словно впервые увидели друг друга. Тар подошёл к Ехсар, сидящей в стороне и перевязывающей руку.
– Как зовут тебя?
– Для тебя это не имеет значения.
– Ты спасла мне жизнь, я должен знать, кого благодарить.
– Не должен. Зерин с подругами спасали свою любовь, мы тут ни при чём.
– Поэтому мне и странно. Ты могла не спасать меня.
– Могла. Но тогда твоя смерть была бы неоправданной. Я решила, что ты должен вернуться к невесте.
– Откуда ты знаешь? – удивился Тар.
– Ты видел её во сне. Я знаю, что значит не иметь надежды на встречу, и не хочу быть виновной в этом.
– Зачем ты держала меня у себя в шатре?
Ехсар рассмеялась:
– Узнаешь позже. И, в виде благодарности, обещай ни о чём не расспрашивать, пока мы не расстанемся окончательно. Надеюсь, твоя невеста будет счастлива с тобой. – Ехсар встала и пошла к реке.
Фат подошла к Зерин.
– Ну, что? Ты настояла на своём, настырная девчонка! – она села рядом с влюблёнными.
– Фат! – Зерин обняла её. – Спасибо тебе! Прости за всё!
– Не стоит, моя хорошая!
Их окружили другие амазонки и сколоты.
– Фат, – спросила Уарзет, – ты позволишь нам быть в охране?
– Хотите дольше быть вместе? – усмехнулась амазонка. – Конечно, я предвидела это. Старшие не возражают. Но для этого вы должны собрать в дорогу и себя, и сколотов.
Амазонки заторопились уходить. Фат, догнав Зерин, обняла и тихо сказала:
– Я горжусь тобой, моя отважная девчонка. Ты сделала то, чего не смогла я. Когда придёт твоё время, ты станешь мудрой матерью племени.

XIV

Минуло четыре месяца. Лето шло к концу, близилась осень. Степь пожелтела, и лишь у реки, в долине, радовали малахитовым отливом на солнце травы, и струилась серебристая теплынь по лепечущим что-то по детски листьям осокорей, совсем ещё зелёных ясеней и приунылых, с обвислыми ветвями ив... Стан амазонок готовился к зиме. Ничто не предвещало опасности, когда загорелся сторожевой костёр на холме. Весь стан пришёл в движение. Амазонки, всегда готовые к бою, чётко знали свои обязанности, поэтому ко времени, когда примчались дозорные с вестью о появившемся в степи неизвестном отряде, все были в полной боевой готовности. Старшие и самые маленькие, захватив воду, немного еды и одеяла, спустились к реке, где было несколько убежищ, выкопанных на случай опасности. Подростки погнали лошадей малыми табунами в степь и выше по реке. Все, кто мог держать оружие, были в сёдлах. Досадно было, что часть амазонок ушла на север, чтобы пополнить запасы зерна на зиму.
Фат, собрав отряд, повела его навстречу непрошеным гостям, которых нельзя было впустить в долину. Путь их шёл по дну глубокого оврага. Неплохо было бы дождаться здесь врага, обстрелять стрелами и добить оставшихся. Но амазонок было мало, силы противника ещё не были точно известны, значит, подпускать так близко к селению нельзя: слишком велик риск. Фат приняла решение отойти как можно дальше, запутать врага и, на крайний случай, увести в сторону от долины. Перевалив через первый холм, разведчицы амазонок увидели врага. Он был далеко, но двигался быстро. Фат дала знак, и амазонки изменили своё направление, помчавшись, под прикрытием холма, наперерез движению противника, обходя его справа, чтобы попытаться сбить с толку. Маневр удался, амазонки показались противнику далеко в стороне от прямого пути в долину. Их заметили и развернулись к ним. Оценивая силы врага, Фат отдавала приказы:
– Зерин, возьмёшь своих лучниц, проредите ряды и расступитесь, пропуская нас. Арима и Нар, захватываете их с двух сторон, остальные со мной по центру, за лучницами.
Конница амазонок понеслась на врага. Противник, замедлив движение, остановился.
"Перестраиваются", – подумала Зерин. Удерживая коня одними ногами, она вложила стрелу в лук, готовясь к бою. Когда расстояние сократилось на три полёта стрелы, противник обратился в бегство. Окрылённые таким оборотом, амазонки пришпорили коней. Фат, оценив силы противника как приблизительно равные, занервничала: ловушка. Приём отступить, заманить, растянуть ряды противника, а потом, развернувшись, нанести удар по рассеянным рядам или вывести скрытые силы был ей знаком, не раз сами таким пользовались. Фат протрубила в рог команду остановиться. Амазонки, осадив коней, перестроились. Подскакала Зерин.
– Ловушка? – прокричала Арима, придерживая коня.
– Похоже! – Фат внимательно осматривалась.
Конница противника остановилась, выровняла ряды и двинулась навстречу амазонкам.
Зерин осмотрелась: вокруг ровная степь – спрятаться некуда.
– Разве что в землю зарылись, – ответила на её мысли Уарзет.
Фат дала команду, и конница рванулась вперёд. И снова противник, словно играя, подпустил их на безопасное расстояние и обратился в бегство. Амазонки остановились.
– Они насмехаются? – спросила Уарзет.
– Нет! Они просто трусы! – крикнула Изер.
– Давайте их догоним!
– Нужно дать им урок!
– Нельзя спускать такой наглости! – в запале выкрикивали молодые амазонки.
– Тихо! – прикрикнула Фат. – Нар, уйми свой молодняк. Они орут как желторотые птенцы в гнезде. Зерин, Арима, выровняйте линию, без моей команды в бой не вступать. Нар, держи своих необъезженных кобылиц в узде, чтобы не выскочили, геройствуя, и беды не наделали.
Старшие разъехались к отрядам. Снова команда к бою, и снова противник бежит. Потом ещё и ещё.
– Фат! – подъехала Арима. – Смотри, они едут шагом.
Действительно, противник двигался медленно.
– Фат, тебе не кажется, что они не хотят боя? – предположила Зерин.
– Давно кажется! Но это тоже может быть обман.
– Могут ждать подхода своих, но наши посты должны были это заметить, а если они сильно вырвались вперёд, мы успеем с ними разделаться.
– Тогда им невыгодно нас дразнить, а нам – дожидаться их подкрепления, – заключила Фат. – Давайте подпустим их ближе. Нар, из своих обеспечь наблюдение за тылом. Всем прикрыться щитами, луки – к бою. Ждать команды.
Амазонки замерли. Противник, не спеша, приближался. Время тянулось ужасно медленно, оно просто ползло, или это только казалось напряжённо ожидающим людям. Наконец, из сплошной массы стали различимы отдельные люди.
– Сколоты! – сказала зоркая Батта.
Расстояние медленно сокращалось, но стрелы ещё не имели поражающей силы. Теперь были ясно различимы особенности одежды, оружия, лошадей. Да, это были сколоты.
И тут у Зерин сердце оборвалось: "А если, если... – она боялась даже подумать. – Нет, он поклялся. Но он не один. Нет, клялись все. Но если всё же? Нет...".
– Зерин, – тихо сказала Фат, но таким голосом, что амазонка похолодела. – Посмотри внимательно, кто во главе?
Зерин отчаянно не хотела верить своим глазам, но, даже не всматриваясь, она всё отчётливей видела: во главе отряда был Сааремат.
– Я сама убью его или погибну! – она рванула коня, но Фат и Арима с двух сторон, крепкими руками ухватив за узду, осадили скакуна.
– Успокойся! Толку от твоей гибели! Ты один раз уже поддалась чувствам, теперь – черёд головой думать!
– Фат! – подъехала Уарзет, глаза её были полны гнева и смятения. – Это они!
– Вижу!
– Его предательство и на мне, только кровь обоих может смыть позор. Я должна...
– Ещё одна! – перебила Фат.
Нужно было что-то решать: амазонки одна за другой узнавали своих бывших пленников. Гнев, обида из-за обманутого доверия, бурля, поднимались половодной волной, грозя выплеснуться шальным потоком. С такими чувствами идти в бой Фат не хотела. Она выехала перед отрядом.
– Амазонки! Там сколоты, которые были у нас в плену! Они отпущены нами с клятвой не возвращаться. Всеми отпущены! Я виновата не меньше вашего! Они вернулись, можно предположить, зачем, однако пока мы не услышим или не увидим этого... Короче, без приказа ни одна из вас самостоятельно ничего не предпринимает! Надеюсь, вы вспомнили, что вы – не мужчины, вечно орущие и бьющие кулаками в грудь в припадке клятвенного геройства. Вы можете высказать свои соображения, но ни гневу, ни ненависти, ни жажде мести и тем более самобичеванию здесь нет места! Теперь слушаю, говорите! – пристыженные амазонки молчали. – Вот, очень неплохие у вас соображения об этой ситуации!
Фат повернулась в сторону неприятеля. Расстояние медленно сокращалось.
– Может, они хотят показать, что не желают боя? – вслух размышляла Арима.
– Знать бы наверняка.
– Фат, – подъехала Изер, – все без сомнений, мгновенно выполнят твой любой приказ, только, умоляю, не спеши!
– Не спешу, – покосилась на неё Старшая. – Только не было бы поздно.
Отряд сколотов остановился на расстоянии трёх полётов стрелы. Луки амазонок были готовы в любой миг пролить дождь стрел. Зерин уже овладела собой и, как ей казалось, спокойно нацелила стрелу на Сааремата.
Сааремат внимательно осматривал ряды амазонок. Сейчас они казались все на одно лицо. Кожаные облегающие штаны, обувь вроде сапожек, кожаные, с металлическими нашивками, панцири, высокие войлочные колпаки, надетые поверх шлемов. Щиты-пельты – в форме полумесяцев, – сомкнутые вместе, создавали ощущение единого щетинистого зверя, готового к прыжку. Он остановил отряд. Фат он узнал сразу и только с третьего взгляда нашёл Зерин.
Оба предводителя медлили. Сколот не хотел спровоцировать амазонок на нападение и держался на расстоянии трёх полётов стрелы, чтобы можно было срочно отступить. Фат понимала его расчёт, игра в догонялки ей надоела, поэтому она выжидала. Зерин тоже всматривалась в противника. Встретившись взглядом с Саарематом, она ощутила волну жара, словно от костра, пахнувшую на неё.
Сааремат, повернувшись, что-то сказал своим воинам, а затем совершил нечто непонятное: он снял шлем. То же самое сделали остальные сколоты. Надо признать, такого амазонки не ожидали. Около десятка сколотов, пустив лошадей шагом, выехали навстречу противнику. Остальные сидели неподвижно в сёдлах, спрятав оружие.
– Они хотят переговоров, – заключила Фат. – Что ж, хоть какое-то разнообразие. Те, кто узнал своих бывших пленных, едут со мной. Остальным луки опустить, но держаться наготове, прикрываясь щитами. Старшая – Арима. Если это коварство, нас не спасать, положить здесь всех. Это – приказ!
Двенадцать амазонок, во главе с Фат, выехали навстречу противнику.
– Сколоты приветствуют и желают благополучия отважным айризид! – сказал Сааремат, склоняя в приветствии голову. – Пусть хранит вас Великая Богиня-Мать.
Нужно отдать должное, он произвёл впечатление на амазонок, хотя внешне они и остались бесстрастными.
– Хочется ответить тем же. Пусть Боги не оставят вас своим покровительством. Вот только заслуживают ли этого клятвоотступники? – сурово ответила Фат.
– Прежде, чем казнить, выслушайте приговорённого. Не лишайте надежды на оправдание.
– Мы уже слышали обещания не возвращаться! – не выдержала Зерин. – Я поверила тебе, я ручалась за тебя, и теперь оказалась предательницей. Как, ты думаешь, мне жить дальше?
– Твой упрёк справедлив, Зерин, я с трудом решился на этот поступок, понимая, что именно так он и будет воспринят. Но я больше не мог терпеть, тоска по тебе измучила меня. Может, всё так и осталось бы, но, от отчаяния поделившись с товарищами, я узнал, что не одинок в своих страданиях. И мы решились. Фат, ты – умная женщина, не дай мне соврать, мы клялись: не держать зла, не возвращаться и не приводить других с намерением отомстить. Правду я говорю?
– Что ты хочешь? – насторожилась Фат.
– Ответа. В этом ли мы поклялись?
– Допустим, но что из этого?
– Почему мы не можем прийти к вам с добром? Мы не желаем зла и не собираемся мстить. Мы незваные, но гости. Позвольте встретиться с вами добрыми друзьями или знакомыми.
– Ты очень хитро извернул свою клятву. Хитрость не вызывает доверия.
– Признаю. Мы схитрили, но, клянусь, без злого умысла.
– Опять клянёшься! – воскликнула Зерин. – Зачем? Чтобы снова нарушить?
– Чтобы встретиться с тобой, Зерин. Я сходил с ума от мысли, что больше никогда не увижу тебя, а клятва связывает меня. А потом решил: будь что будет. Если ты не признаешь мои объяснения, убей, но я не могу так страдать.
– И ты собрал отряд и поспешил навстречу смерти! – сердце Зерин бешено билось.
И тут вмешался в разговор Фидар:
– Ты несправедлива, Зерин, – он взглянул на Уарзет. – Я пришёл к тебе, потому что люблю. Я думаю только о тебе и днём и ночью. Когда я вернулся, родители стали подыскивать мне невесту, а мне, кроме тебя, Уарзет, не нужна ни одна женщина.
– Фидар, ты знаешь, мы живём одни и не можем быть вместе. Таков обычай, – Уарзет не сводила с юноши глаз.
– Знаю. Прости, я не мог не увидеть тебя. Скажи, если бы не обычай, ты хотела бы жить со мной?
– Я не знаю, Фидар, мы живём иначе.
– Хорошо. Ты бы хотела, чтобы я был твоим единственным пленником?
– Зачем ты спрашиваешь? Я говорила тебе, что не хочу видеть в своём шатре никакого другого пленника.
– А ты, Зерин? – тихо спросил Сааремат. Он смотрел ей в глаза, а девушке показалось, заглянул в самое сердце.
– Не мучь себя, Сааремат, – Зерин почувствовала, что она в одно мгновение потеряла силы. – И меня пожалей…
– Самое лучшее, – вмешалась Фат, – если вы уйдёте.
– Нет! – твердо сказал Сааремат. – Мы свободны в своём выборе.
– Мы тоже – и будем защищать свой мир.
– Мы не покушаемся на вашу независимость, не угрожаем вашей жизни, нам не нужны ваши земли. Мы не собираемся нападать. Вы можете нас убить, но это будет убийство, а не честный бой. Мы не будем сражаться.
– Может, – усмехнулась Фат, – ещё скажешь, что вы готовы стать нашими рабами?
– Нет.
– Уже легче – одной заботой меньше. Тогда что вам надо? Хватит дурить головы моим девчонкам, Сааремат! Ты рассчитываешь на свежие раны в их сердцах. Предупреждаю, кроме них, есть другие с незамутнённым разумом. Я первая не позволю их обмануть.
– Клянусь Богами! Мы пришли предложить союз. Мы просим встречи с вашими Старейшими Матерями и Главной Жрицей, мы готовы говорить при всём племени! Не опасайся, что мы ворвёмся в селение, мы – не враги. Сейчас мы уйдём и разобьём свой стан ниже по реке.
– Что ты придумал, Сааремат? – встревожилась Зерин.
– Помнишь, Зерин, я предлагал тебе жить вместе, покинув наши племена? Ты сказала, что хотела бы, но нам не выжить одним. Тогда ты была права, а теперь мы не будем одни. Со мной пришли те, кто готов ради вашей любви покинуть своё племя, соединясь с вами. Конечно, если на то будет ваша воля и Богиня-Мать освятит наш союз.
– Неужели все? – насмешливо вмешалась Батта. И, обращаясь к своему бывшему пленнику, добавила: - Ты тоже влюблен, муж и отец?
– Нет, Батта. Сааремат не успел сказать. Мы, которых вы отпустили не по любви, а из великодушия, пришли к вам с просьбой. Будьте великодушными до конца. Пощадите родившихся сыновей, отдайте нам, и мы немедленно вернёмся в своё племя.
– Фат! – снова заговорил Сааремат. – Передай нашу просьбу Старейшим Матерям и Жрице. Сами мы не приблизимся к вашему стану, но вы знаете, где нас искать. Если вы не согласитесь жить с нами одним новым племенем, мы просим весной отдать нам сыновей, и мы уйдём. Мы готовы принести Богине жертву кровью, так же, как вы выкупили наши жизни.
– Вы сами не знаете, о чём просите. Мы слишком разные, – сказала Фат.
– Мы очень похожи, – возразил Сааремат. – Мы кочуем по бескрайним просторам степей за стадами коней и овец. Мы пьём молоко кобылиц и едим овечий сыр. Мы охотимся и ходим в походы. Мы предлагаем вам союз военный. Зерин, я люблю тебя и клянусь: никогда не обижу. Если будет трудно, мы прикроем друг другу спины. Наших дочерей я научу владеть мечом, а сыновей – уважать мать и сестер. Мы предлагаем вам союз любви. Мы будем чтить Великую Богиню-Мать и Меч. Мы готовы уйти из своего племени ради вас. Наши роды взрастят новое племя, которое еще не видели эти степи и мир. Просим не отказывать сразу, подумайте.

Отряд сколотов отступил. Как и обещали, они разбили свой стан ниже по реке.
В стане амазонок поселилась растерянность. Конечно, Старейшим всё доложили, но Совет впервые не имел единства. Одни были за то, чтобы убить всех наглецов, тогда есть гарантия, что другие не появятся, и для всех будет наука – не увлекаться пленными, выкупая жертву у Богини. Фат внесла ещё больший разброд.
– Нас называют эорпатами, потому что в других племенах воины – мужчины и приходится с ними сражаться. Убивая пленных, мы убиваем врагов. А сегодня пришли не враги. Да, такого никогда не было, но всё меняется, может, это предвестие нового, может, свидетельство нашей силы? Может, Великая Богиня указывает нам новый путь?
– Перемены не всегда к лучшему бывают, – возражала Арима. – Может, Богиня проверяет нашу верность обычаям?
– Согласна, но и не всегда к худшему. Не надо спешить.
Совет не имел общего мнения, и Сар медлила с решением.
(Продолжение следует)