Сергей Зарвовский

Своеобразие этого южного города описать невозможно - не напрасно его основали греки, понимающие толк в красоте. Изрезанные многочисленными бухтами скалистые берега, живописные холмы, на которых расположен Севастополь, на попавшего сюда впервые производят (уж простите за штамп…) неизгладимое впечатление. Об истории я даже не заикаюсь – все знают об огромном количестве напластований веков и народов, каждый из которых оставил свой след на этой земле. Но я не буду вдаваться в исторический экскурс, а расскажу о небольшом происшествии, хорошо характеризующем именно наши дни.
Как-то в мае, бродя по крымским горам, я случайно узнал о предстоящем бардовском фестивале, организуемом севастопольцами в одной из бухт. Быстренько слез в цивилизацию и отправился в этот чудный город. В указанной бухте я бывал и раньше со своим приятелем, бывшим офицером морской пехоты, которая базировалась именно на ее берегу. Заезжали в гости к его сослуживцам, проживавшим в местном гарнизоне. Всего-то гарнизона – несколько пятиэтажек для офицеров, рыночек перед ними, а за забором солдатские казармы. Впоследствии на этом «обширном» знании местной географии я и попался.
Наутро после первого фестивального вечера я обратил внимание, что мой приятель (уже другой, не путать с офицером), с которым мы давно не виделись, выбрался из соседней палатки и куда-то собирается. Оказалось, что неподалеку расположен мыс Херсонес (опять же не путать с историческим городом), известный тем, что во все войны, любые вытесняемые из Севастополя войска эвакуировались морем почему-то именно с него. Естественно, мне тоже захотелось повидать такое историческое место, и я навязался в попутчики.
Выйдя из фестивального лагеря, мы обогнули бухту и направились к мысу. По пути пересекли неогороженную территорию какой-то воинской части, через которую нас совершенно беспрепятственно пропустили. Вышли в начало мыса, который представляет достаточно большую плоскую равнину, на которой неожиданно увидели здания со стеклянными крышами, похожие на громадные заводские корпуса. Нас слегка смутило то, что исполинские сооружения были окружены тремя рядами колючей проволоки, причем было заметно, что ограждение поддерживается в порядке. Неожиданно, мой друг вспомнил, что где-то в этих местах должна находиться одна из четырех украинских станций космического наблюдения. С полминуты мы были в растерянность, пока я не заметил, что между колючкой и морем оставлена полоса метров 20-30 шириной. Убеждать моего приятеля, в том, что это пространство оставлено именно для нас долго не пришлось, и мы отправились вдоль берега. Совершенно же мы успокоились, когда невесть откуда появившийся часовой, вместо того, чтобы препроводить нас в кутузку, попросил закурить. Более того, он еще оказался моим земляком и подтвердил предположения насчет станции и «ничейности земли» по которой мы шагали, так что передвигаться по ней можно было совершенно без опаски. Поблагодарив за ценную информацию, с чистой совестью двинулись дальше – до нашей цели было еще довольно далеко.
Оставив позади станцию, мы оказались на территории, где жили ее сотрудники. Практически на самой крайней точке мыса стояло несколько двухэтажных домов, какое-то административное здание и старинный маяк, построенный в начале ХIХ века. Любопытство было удовлетворено и по периметру мыса мы отправились обратно. Обойдя станцию с другой стороны и двигаясь уже по степи, вдруг попали на какую-то взлетно-посадочную полосу, упирающуюся прямо в море. Причем каких-либо признаков техники или охраны обнаружено не было. Видимо, это был заброшенный аэродром, на который почему-то не покусились ни российская, ни украинская армии. Пройдя уже знакомую воинскую часть, опять вышли к бухте.
И тут мой приятель вспомнил, что он язвенник и для поправки здоровья ему экстренно нужна ряженка. Я его успокоил, пообещав через офицерские дома напрямую вывести к магазину, в котором ему будет обеспечено диетическое питание. Мы как раз проходили мимо символического забора из обрывков проволоки с воротами, которыми служила пара кривых жердин. Эта хлипкая конструкция напоминала ту, которой закрывают коровий загон. Направление, вроде, было наше и, смело просочившись на территорию, мы направились в сторону рынка с магазинами. Но, пройдя метров пятьдесят, как-то одновременно поняли, что попали явно не туда куда хотели - вместо жилых хрущевок перед нами стояли здания явно казарменного типа. Не успели мы подивиться такой метаморфозе, как перед нами буквально материализовалась некая фигура. Пожалуй, сравнение: «Выскочил, как черт из табакерки» будет самым уместным, создалось впечатление, что нас ждала засада. Фигура была в камуфляже, ростом в полтора метра (на коньках и в кепке) зато на плечах просматривались подполковничьи погоны. Отработанным командирским гласом фигура изрекла»: «Стоять! Как попали на территорию чужого государства?»
Вначале мы слегка офонарели, потом нас пробрал смех. Как я понял, мы оказались нарушителями государственной границы, которую символизировали те самые кривые жерди. Правда и вид у нас был еще тот – в видавших виды штормовках, растрепанные степным ветром, краснорожие от морского солнца и т.п. Думаю, что любой художник счел бы за честь использовать нас как натуру для эпического полотна «Бомжи на Черном море». Оказалось, что с моего последнего визита в эти места украинская база перешла к России. Тем не менее, несмотря на непрезентабельный внешний вид, мы интеллигентно попытались объяснить, что сооружение, через которое мы прошли, по большому счету забором считаться не может даже теоретически и что никакой фантазии не хватит представить обрывки проволоки и повалившиеся столбы ограждением военного объекта, да еще чужой страны… Тем более, что никакой охраны там и близко не было. Но на микроподполковника наши оправдания действия не возымели, а пробегающий мимо таких же габаритов вояка и тоже в камуфляже, был остановлен окриком: «Матрос, ко мне!» Такого мы не ожидали. По размерам эти вояки хорошо бы подошли для любого, самого маленького танка, а тут на тебе – матросы! Ну и, конечно, воспитанным на литературе и фильмах, где моряк должен быть в клешах и тельняшке, смешно было смотреть на этих «береговых» флотских.
Остановленный отрапортовал о прибытии и получил дальнейшие указания: «Отвести к дежурному по части, взять объяснительную, как попали на территорию чужого государства и сдать в милицию!» Причем оба раза на «чужом государстве» было сделано особое ударение. Я представил, как мы показываем какому-нибудь сержанту милиции остатки забора, который последний раз не ремонтировался никогда, и мне стало смешно. Тем не менее, под конвоем «матроса» отправились к дежурному. Тщедушная фигура нашего сопровождающего навевала мысль о том, что их сюда подбирали специально, чтобы побольше набить в какую-нибудь подводную лодку, раз уж они матросы.
Но при виде дежурного по части мои гипотезы рассыпались в прах. Им оказался здоровенный во все стороны майор, судя по говору наш человек – хохол. Слегка обалдев от переданных указаний, он заявил: «Ну да, нам еще милиции тут не хватало! Ладно, рассказывайте…» Выслушав наши объяснения о причинах срочных поисков ряженки и несуществующем заборе (о состоянии которого он знал лучше нас), дежурный попросил для проформы изложить все на бумаге. Мой приятель, владеющий русским языком не хуже меня, но, с приходом «незалежності» принципиально перешедший на «державну мову» спросил: «А на український мові можна писати?» Майор не задумываясь дал добро писать хоть на турецком и мы в третий раз прошлись по уже отработанному тексту про забор и ряженку. Приняв наши разноязычные письмена, предложил выйти покурить и обсудить ситуацию. Было заметно, что указания старшего по званию явно поставили его в тупик – связываться с милицией было просто смешно, поскольку в хулиганстве мы замечены не были, а шпионов обычно сдают в несколько другую организацию.
Мы вышли на крыльцо дежурки и, как оказалось, весьма вовремя. Мимо на приличной скорости проскочил какой-то тоже подполковник (в таком же камуфляже), затем резко развернулся и подошел к нам. Его вопрос: «Мужики, а что вы здесь делаете?» привел майора в изумление - тот никак не ожидал, что пара заправских бомжей оказались знакомыми его начальника. Справедливости ради надо сказать, что мы обалдели не меньше. Оказалось, что это заместитель командира части по воспитательной работе, который накануне вечером присутствовал на фестивальном концерте. Поскольку он и там был в камуфляже, мы не обратили на него внимания (думаю, он нас простит - уж больно популярная форма, даже среди не имеющих отношения к армии), а он нас приметил. Текст с забором и ряженкой повторился в четвертый раз. Этот подполковник оказался более сообразительным, и попросил дежурного сопроводить нас к КПП и торжественно вывести за пределы части. Майор с облегчением понял, что его миссия окончена, единственное, что его смутило, это невыполненная угроза сдать нас в милицию. Но «наш» подполковник, видимо, понимая, что если разбирательства с забором зайдет слишком далеко, то вышестоящее начальство это дело просто так не спустит и достанется, прежде всего руководству части, пообещал взять ответственность на себя и лично решить вопрос с начальником штаба. Им как раз и был тот самый бдительный микроподполковник, лично задержавший «нарушителей государственной границы».
Распрощавшись с майором уже на родной территории, метрах в тридцати левее КПП обнаружили так долго искомый рынок и магазин с ряженкой. Язвенная болезнь была удовлетворена, и мы отправились в лагерь. Ну а вечером уже весело обсуждали с подполковником сей казус. Часть, в которую мы попали, оказывается, взяла шефство над фестивалем, по крайней мере, по части кормежки участников из полевой кухни. А перед нами предстал во всей красе капитан второго ранга, уже в нормальной форме морского офицера. И даже с кортиком!