Сказка для взрослых

Прилёг ветерок отдохнуть в травушке – муравушке. Улыбнулось солнышко. В его лучах заблестела умытая дождиком зелень. Тем не менее, лес оставался задумчивым и угрюмым.
На опушке леса стоял Богатырь. Широкими ноздрями он вдыхал крупные порции озона, отдавая взамен изо рта перегар спиртного. Ноги покачивались, едва удерживая живот, наполненный пивом. Время отсчитывало количество выпитых бутылок. Не известно, откуда в голову пришла уверенность в своих силах, а в руки – сломаный сук.
- Эх, - подумал Богатырь, - сейчас бы померяться силами с трёхглавым.
И не долго думая, (кажется, в такие минуты, он совсем не думал) прохрипел низким голосом, да так сильно, что распугал в лесу всё живое.
- Чудище трёхглавое, мерзкое, поганое! Выходи!..
Эхо трижды послушно повторило слова, выполняя прихоть Богатыря, после чего наступила такая тишина, от которой обычно звенит в ушах. И вдруг…
- Любезный Богатырь, - Не извольте шуметь! Пощадите своё горлышко, прозвучал в ответ на грубость ласковый голос Змея Горыныча, - неужели мало неприятностей Вы доставили лесу, оскверняя его красоту?
От неожиданности Богатырь вмиг отрезвел и впервые по-настоящему задумался. Временами он блистал остротой ума, но самокритичность – как редкое явление – посетило его впервые.
- Что же мы с Марьюшкой оставим своим деткам? - подумал он.
- А что касается меня,- прервал его мысли Горыныч, - то Вы своими манерами сожгли моё желание общаться с Вами.
И Горынычу вспомнилась частная беседа с Лешим.
- Он плохо воспитан, - предупреждал тот, - из его уст можно услышать множество гадких слов, а это больше чем блох у Серого Волка.

Но Змей Горыныч всегда мирно сосуществовал со всеми обитателями леса. Его обаяние и воспитанность, он не подозревал в себе этого, были могущественным средством убеждения.
- От рождения не приходилось мне слыхивать словеса с угрозами, - поведал он Богатырю,- и Лев, и Заяц – всегда со мной учтивые.
И Змей Горыныч с радостью рассказал, с какой любовью к нему относится Бабушка Яга, называя лучшим внуком да Дивом Дивным.
- А Кощей Бессмертный,- смею заметить,- учится у меня хорошим манерам, и, не взирая на разницу в возрасте, величает меня Трифоном Гаврилычем.
После глубоких философских раздумий, что почти не характерно для богатырей, тяжело вздохнул, не решаясь бросить на траву очередную бутылку.
- Марьюшка, гляди, вежливый-то какой, - устыдился растерянный Богатырь, обращаясь к своей избраннице, - зачем же его обижать?
Обескураженный, Богатырь долго не мог найти нужные слова.
- Прости меня, Диво Дивное, не изволь беспокоится милостивый государь Трифон Гаврилович, соберу я пустые бутылки, да окурки невестушки моей – Марьюшки. Обещаем, впредь, не сорить в лесу, а ходить сюда с ней за грибочками да ягодами.