Анатолий Казаков, г. Братск

Бревно

На довольно толстом, кое-где уже замшелом бревне сидело трое мужиков… Один из них, Кирилл Набожин, спокойно рассуждал: «А сколько ж лет бревну-то этому, на кото-ром сидим? Все говорят-древнее оно…» И, затянувшись папиросой, ждал ответа от сво-их друзей. Иван Ионов, улыбнувшись, выпалил: «Деды-то наши точно на нём сидели, я помню. Да и ты Кирилл об этом знаешь. Чего эт ты вдруг интересуешься?» Третий из си-девших на бревне, Агапий Кадочников, нагнувшись, стал читать вслух вырезанную но-жом на бревне надпись: «Уходим, робяты, в армию. 1939 год.». «Это ж кого тогда заби-рали из наших, кто помнит?» – опять задал вопрос Кирилл. «Вот как раз дедов наших и забирали. Да-а, много годов прошло.». «Дак это чего получается? – продолжил невесть откуда взявшийся разговор Иван: «Выходит на этом бревне наши деды с девками сидели, кумекали кой о чём, затем отцы, потом, само собой, мы, а на днях, гляжу, мой Васька уж с какой-то молодкой подсаживался. Темно было, не видел с кем». «Да с кем, с кем? С моей дочкой Галей. С кем же ещё-то?» – повеселевшим голосом, забубнил Агапий и все трое деревенских мужиков вдруг рассмеялись. Потому как каждый вспомнил те сладост-ные минуты, когда они именно на этом бревне целовали своих будущих жён.
А бревно это действительно видело много чего из деревенской жизни и горе, и ра-дость, и свадьбы, и проводы. История этого бревна была таковою: по весне местная реч-ка широко разливается и несёт по ней, родименькой, много чего, в том числе и деревья разные. Вот это всё богатство и вылавливается местными жителями, а потом распилива-ется, раскалывается на дрова. Вот и это бревно хотели на распил пустить. Хвать, а пила-то его и не берёт. Сколько раз пытались и бросили, но в деревне ничего даром не пропа-дает. Приспособили под лавочку. Бывало и выпивали, и закусывали на бревне. Удобное какое-то оно для отдыха оказалось. Видно, поэтому и не дало себя распилить, а когда ле-том наступает вечер, бревно поджидает какую-нибудь парочку, чтобы, как и встарь, ус-лышать слова о любви.

Млечный путь детства

«Спешите делать добрые дела,
Чтоб не хватило времени на зло…»

(Из песни Владимира Мигули)

К вечеру, набегавшись досыта на улице, мальчик Серёжа пришёл домой. Ещё утром он позавтракал сырками, а к вечеру ему стало плохо. Вскоре открылась рвота. Мама с папой, зная о том, что это может быть очень опасно, тут же вызвали скорую помощь и Сережу сразу же увезли в больницу. Серёжа был домашним мальчиком, а тут, вдруг, не-ожиданная разлука. Он подошёл к окну больничной палаты. За окном пасмурная погода. Осенние, облетающие листья падали на головы проходящих мимо людей. Юноше каза-лось, что им нет до этого никакого дела. Серёже было тринадцать лет и, хотя у него было много друзей и папа с мамой его очень любили, он вдруг заплакал. Вскоре по палатам стали ходить медсёстры и, увидев такого большого, плачущего юношу, заспешили к главврачу Николаю Степановичу и наперебой, стали делиться с ним своими догадками, утверждая о том, что, может быть, мальчик ненормальный. Николаю Степановичу было шестьдесят лет и, слушая молодых медсестёр, он вдруг встал и пошёл в палату к Сергею. Оказалось, что мальчик сильно тоскует по родителям и друзьям, которые сейчас на ули-це гуляют, а вот он в больнице. И ещё у него дома остались собака Веста и кот Томас, что тоже давало повод для грусти.
Вскоре, к радости родителей и вообще всех, кто знал Серёжку, здоровье мальчика пошло на поправку. После выписки Сергея, Николай Степанович пригласил молодень-ких медсестёр в свой кабинет и завёл с ними непринуждённый разговор. «Вы подумали раз такой большой мальчик плачет, так, стало быть, уже и ненормальный?» Медсёстры, в один голос: «Конечно, а что же ещё?» - и удивлённо посмотрели на главврача.
Николай Степанович, едва заметно улыбнувшись, продолжил свою неторопливую речь: «Понимаете? Вы обратили внимание только на физические данные мальчика, но помимо этого есть душа, а вот она-то как раз у всех разная» – и, немного помолчав, доба-вил: «И всё же как это прекрасно, когда ты подольше остаёшься в детстве».
Вдруг о чём-то вспомнив, Николай Степанович быстро вышел из кабинета и, когда возвращался, то речь Риты и Татьяны за дверью, невольно остановила его. Двадцатилет-няя Рита довольно громко повествовала: «О чём это главврач нам пытается сказать? У того парня с головой точно было, чо-то не то». А Татьяна даже с какой-то весёлостью потакала своей подруге…
Николай Степанович вошёл в кабинет и, увидя, выступившие наружу слёзы своего начальника, Рита с Татьяной кинулись - кто предлагать стакан воды, кто с предложением присесть на стул. Медсёстры в этот момент напоминали нашкодивших маленьких детей. Присев на стул, главврач, вдруг, вытерев глаза, улыбнулся, чем окончательно добил мед-персонал. «А знаете мне уже шестьдесят лет, и я до сих пор не вышел из детства. Я в нём живу, оно мне помогает. Я радуюсь и разговариваю с солнышком, с зелёной травкой. Очень люблю лимонад и пироженые. Мне бесконечно жаль взрослых, что они такие не-замечайки как вот вы, например. Дай Бог, чтобы у этого мальчика Серёжки подольше не кончалось детство…»
После этих слов пожилой врач ушёл осматривать больных, а медсёстры очень быст-ро решили про себя, что старик спятил, что у него с головой тоже - что-то не то…
Господи, как же это хорошо, что люди все разные, и в моей памяти старый врач и мальчик Серёжка идут по млечному пути волшебного детства…
11 сентября 2010 г.