Курсант Балакирев сменился с боевого дежурства и ожидал обеда, развалившись на коечке в своей каюте. Приближался конец автономного плавания.
- Елки-палки, еще каких-нибудь двадцать суток и – всплытие! И – солнце над головой, лето, бабочки-стрекозки всякие, свежий воздух! Елки-палки!
Воображение рисовало картины встречи с домом, с родителями, с Лизой. И от этого курсантское сердце то затаивалось мышкой-норушкой, что его и слышно не было, то стучало безжалостно и звонко в грудную клетку, словно пьяный сосед, возвратившийся с очередной попойки в раздолбанную дверь…
- Внимание по кораблю, - заскрипело переговорное устройство, - курсанту Балакиреву срочно прибыть на главный командный пункт к командиру!
- Этого еще не хватало, - поднимаясь с кровати, недовольно проворчал Валера, - и зачем я ему понадобился?
На всякий случай по дороге Балакирев заскочил на пульт управления ГЭУ. Но там только пожали плечами. Зачем понадобился курсант командиру Иванову, офицеры тоже не знали.
- Товарищ капитан первого ранга, курсант Балакирев по вашему приказанию прибыл, - доложил Валера, заходя на ГКП.
- Как продвигается сдача зачетов, курсант?
- Продвигается, товарищ капитан первого ранга, - уклончиво ответил Балакирев.
- Слушай меня внимательно, Валера, - неожиданно по-отечески заговорил командир Иванов, - во время последнего сеанса связи получен приказ Главкома ВМФ. Ты должен покинуть лодку.
- Как покинуть лодку? - вырвалось у Балакирева
- Не перебивай! - продолжал командир, - Ровно в четырнадцать сорок пять мы будем в нужной точке. До этого времени подготовь свои документы. В четырнадцать тридцать прибыть в центральный пост. Вопросы есть? – и тут же сам ответил, - Знаю есть. Но все вопросы потом!
- Какой приказ Главкома? Причем тут он, Валера Балакирев? Как покинуть лодку? Куда? Зачем? Почему? – крутились вопросы в Валериной голове, как мотыльки под уличным фонарем знойным летним вечером.
Одевшись, взяв документы и вещи, курсант Балакирев в назначенное время был на ГКП. По кораблю объявили тревогу для всплытия на перископную глубину.
- Глубина двенадцать метров, - доложил боцман.
- По местам стоять, к всплытию! – дал команду вахтенному офицеру командир Иванов.
-В отсеках по местам стоять, к всплытию! – продублировал в «Каштан» командир электромеханической боевой части.
- В первом по местам стоят, к всплытию. Замечаний нет!
- В восьмом по местам стоят, к всплытию. Замечаний нет! – застучали, как дождь по шиферу, доклады из отсеков.
- Продуть балласт! – лязгнул металлом голос Иванова.
Лодка шумно и протяжно выдохнула:
- Ф-фу-у-у-у.
- Ф-фу-у-у-у, - тоже выдохнул Валера.
Слегка закачало. Всплыли!
- Отдраить верхний рубочный люк! – приказал командир.
Балакирева накрыла волна забытых за два месяца запахов. Закружилась голова.
- Курсанта Балакирева на мостик.
Валера, пыхтя, поднялся по вертикальному трапу в рубку и вышел на капитанский мостик. Над головой весело светило солнце. Солнце! Океанская зыбь мягко и ласково облизывала корабль. Прозрачная морская вода заливалась в шпигаты - небольшие отверстия на корпусе лодки с легким шипением и свистом и, пузырясь, вытекала при отступлении волны назад. Было очень тепло. Над кораблем с криком носились чайки.
- Значит, близко берег, - подумал Валера.
С правого борта к лодке подходил небольшой катер. На баке катера, широко расставив ноги, стоял Бражников Андрей Васильевич собственной персоной.
- Стоял он, дум великих полон, и вдаль глядел… - вспомнились Балакиреву пушкинские строки.
По борту лодки опустили штормтрап.
- Ну что, курсант, - похлопал по плечу командир Иванов Валеру,- прощаться не прощаюсь, буду ждать у себя на корабле после окончания училища.
- Давай, подводник, - крикнул Щелкунчик, - прыгай!
Забравшись на катер, Балакирев оказался в объятиях Бражникова.
Запенилась за кормой вода, и подводная лодка с командиром Ивановым на капитанском мостике стала быстро-быстро удаляться. Когда, через пару минут Валера оглянулся назад, горизонт был чист. Катер не сбавлял хода. Впереди показалась тонкая полоска берега. Стало невыносимо жарко.
- Раздевайся, Валера, раздевайся, - необычно ласково проговорил Бражников, снимая шинель и тужурку.
Только когда Щелкунчик остался в одной кремовой рубашке, Балакирев увидел большие звезды на погонах командира роты.
- Поздравляю, тащ капитан второго ранга, с высоким званием, - на всякий случай решил прогнуться Валера.
- Спасибо, - самодовольно ответил Андрей Васильевич, чего- то доставая из портфеля, - а это тебе.
Балакирев с удивлением взял в руки новенькие лейтенантские погоны и Удостоверение личности офицера МО СССР.
- Открывай, открывай, - подбодрил его Щелкунчик.
- Фамилия, имя и отчество – Балакирев Валерий Иванович, - дрожащим голосом читал Валера, - воинское звание – лейтенант-инженер, присвоено приказом…
- И вот за это - по чуть-чуть, - Бражников достал из того же портфеля бутылку коньяка и два стаканчика, - не до фанатизма. только обмоем присвоение внеочередных воинских званий.
Выпили. Лейтенант Валерий Балакирев был на седьмом небе от счастья.
- Во, пруха пошла! - удивлялся он.
Берег быстро приближался. Валера хорошо рассмотрел корабли, стоящие на рейде.
- Но что это? – слева по ходу катера новоиспеченный лейтенант увидел каменный силуэт Константиновского равелина и посмотрел на командира роты
- Да, да, да! – многозначительно закивал головой капитан второго ранга Бражников.
Катер, не сбавляя ход, зашел в бухту. В Севастопольскую бухту. Памятник погибшим кораблям, растянутый на бочках «Дзержинский», крейсер, на котором Валера проходил практику после первого курса…
Да, это был Севастополь. Завернули к Графской пристани. В толпе встречающих лейтенант различил стройную фигурку Лизы. Его Лизы! Заиграл духовой оркестр. Сердце в груди настоящего подводника мелко вибрировало и содрогалось от каждого удара большого барабана и было готово вот-вот выскочить и провалиться куда-нибудь вниз, через этот маленький катерок в теплую и соленую воду Севастопольской бухты.
-Лиза, Лиза, Лизавета! – закричал он.
Не дождавшись полного окончания швартовки, Валера спрыгнул на деревянный, как палуба старого корвета, причал пристани и, схватив в охапку невесту, закрыл от счастья глаза.
-Так вот ты где был все это время, Валера, - горячим шепотом произнесла Лиза в самое ухо любимого, - так вот где ты был все это время, Балакирев, - еще раз повторила Лизавета голосом Жени Петрова.
Валера вздрогнул и открыл глаза. Рядом с его кроватью стоял инженер группы автоматики и телемеханики лейтенант Женя Петров. Ослепленный ярким крымским солнцем, ничего не понимающий Балакирев, с трудом всматривался в полумрак корабельной каюты.
- Валера, я обыскался! Тебя командир Иванов ищет, хочет проверить, как ты зачетный лист закрываешь. Скоро конец автономки. Бегом в центральный пост.
Валера долго и невыносимо тоскливо смотрел на лейтенанта. Затем поднялся, бросил мимолетный взгляд в зеркало на свои курсантские погоны, горестно вздохнул и, захватив зачетный лист, молча вышел из каюты.
- И приснится же такое!- качал головой курсант Балакирев, направляясь на ГКП.

Сливовый джем

Прошло два часа после заступления на дежурство второй боевой смены. Системы и механизмы функционировали нормально, и офицеры накрывали на стол. На пульте ГЭУ корабля пришло время пить чай. Засвистел закипевший электрочайник, звякнули кружки, а воздух наполнился ароматом цейлонского чая.
- Эх, Валерка, проспал ты летний отпуск, - пожалел Балакирева Женя Петров, - лежал бы сейчас где-нибудь на Учкуевке и предавался отдыху и расслабухе с кружкой холодного пива в руке. Солнце, море, девушки…
- Какое пиво! Какие девушки! Он же жениться собрался, - воскликнул старлей Коля Нечипуренко, доставая из-за пульта управления электроэнергетической системы корабля начатую банку со сливовым джемом.
Женя извлек из пакета пять душистых сдобных булочек, принесенных с камбуза. Сдоба – слабость корабельного кока мичмана Сабитова. Каждый день булочки, пирожки и ватрушки радовали сердца и желудки подводников.
- Мужики, не травите душу, - попросил Валера Балакирев, - и так горько и тоскливо!
Он флегматично разжевывал бутерброд, покрытый толстым-толстым слоем джема, ощущая привкус досады и обиды на собственную судьбу-злодейку. От этого привкуса во рту было несколько необычно и противно. Даже не спасала мягкая сдобная булочка.
Нечипуренко с удивлением принюхивался к банке. Его явно заинтересовало содержимое тары, затем он перевел ожидающий взгляд на горестно жующего Валеру.
- Ну и как? – спросил Коля.
- Что и как? – с трудом проглотив пищу, вопросом на вопрос ответил Балакирев.
- Как бутерброд с солидолом? Может быть, тебе солярки налить в кружку вместо чая?
Валера прислушался к себе. Привкус досады и обиды на свою собственную судьбу-злодейку во рту моментально исчез, зато остался стойкий вкус чего-то другого. Вкус горюче-смазочных материалов.
Недоеденная вчера банка с джемом оказалась наполненной солидолом. Цвет и консистенция – не отличишь!
- Злые происки врагов, - сделал вывод Женя, понюхав злополучную банку.
Тут же было осмотрено все помещение ГЭУ на предмет наличия продуктов офицеров первой боевой смены, а что это дело именно их рук, ребята не сомневались.
После десяти минут поисков удача улыбнулась Валере.
- Кто ищет, тот всегда найдет, - провозгласил он, торжественно поднимая над головой начатую банку со сливовым джемом.
Подводники подозрительно склонились над находкой. Пахло джемом. Цвет и консистенция в норме, хотя это и не означает, что в банке джем. Женя окунул палец в одержимое, понюхал, осторожно лизнул, удовлетворенно кивнул и молча стал намазывать джем толстым- толстым слоем на булочку.
- Ну и на чем мы, друзья, с вами остановились? – откусив бутерброд, спросил Женя.
И тут же, прекратил жевать, видимо, прислушиваясь к своим вкусовым ощущениям. Вкусовые ощущения во рту не соответствовали красочной этикетке на банке.
- С-с-суки! - процедил, сплевывая на пол Женя.
Лейтенант Петров никогда не пробовал смазку на вкус, но сейчас понял, что у него во рту был именно солидол. И не ошибся! Мудрая первая смена, стрескав чужую заначку, ловко просчитала действия друзей и заставила их оценить нежный вкус корабельного солидола два раза.
Внимательно исследуя содержимое второй банки, Валера сделал вывод, что смазка была хорошо замаскирована под тонким слоем сливового джема.
- Суки! - повторил Валера Балакирев и улыбнулся.
Привкус горюче-смазочных материалов во рту показался ему несколько приятнее привкуса досады и обиды на свою собственную судьбу-злодейку.

Топор

Автономка подходила к завершению. Об этом говорили пятнадцатиграммовые шоколадки в каюте у Валеры Балакирева. Внутри шкафчика, под стеклом, радовали глаз шесть аккуратных стопочек по десять штук в каждой.
Подводнику положена на вечерний чай маленькая плиточка шоколада. И вот такими плиточками Валера, как и многие другие, отсчитывал пройденные сутки. О скором завершении автономного плавания говорил и настенный календарь, в котором было шестьдесят красных крестиков. Они были аккуратно нанесены Валериной рукой на числа, начиная с двадцать седьмого мая и заканчивая двадцать пятым июля. Ровно шестьдесят крестиков. До всплытия осталось две недели. Всего две недели! Вернее, целых две недели! Балакирев уже знал, что чем меньше думаешь о времени, тем быстрее и незаметнее оно бежит. Ну а как о нем, скажите, не думать!
- Хватит мечтать, не расслабляться! – испугал Валеру резким возгласом Женя Петров, - Пойдем лучше покурим перед заступлением на вахту.
Женя достал из кармана РБ пачку ленинградского «Беломора», ловко щелкнул по донышку пальцем и направил на Валеру картонный ствол мундштука, наполовину вылетевшей из пачки папиросы:
- Угощайся!
Балакирев не курил. Он не испытывал всепоглощающей никотиновой тяги, знакомой всем курильщикам, но очень любил иногда вместе с Женей зайти в корабельную курилку, отстояв длинную-длинную очередь желающих отравиться. Зайти и послушать веселые байки и небылицы о суровой морской службе. Зайти всего на каких-то две – три минуты, за которые вся одежда и легкие пропитаются едким табачным дымом. Фильтры не справлялись с нагрузкой, и в курилке всегда было чертовски накурено, хоть топор вешай!
Вот и сейчас, попав в курительное помещение, Валера прищурился. Табачный дым клубился, как пар в русской бане, а на высоте головы…
- Не может быть! - вырвалось у Балакирева, - Этого не может быть!
… а на высоте головы посредине курилки, слегка покачиваясь в сизом дыму, висел топор. Да, да, да! Обыкновенный корабельный топор, с покрашенной суриком красной рукояткой.
- Лом тяжеловат, - пояснил кто-то из курильщиков, довольный произведенным эффектом, - а вот топор висит. Висит, как миленький!
- Дымите, дымите, не останавливайтесь, - пролез к выходу под качающимся инструментом интендант Леша Иванов, - а то упадет!
Валера смотрел на чудо широко раскрытыми, слезящимися от дыма глазами.
- Не плачь, дорогой, ведь не упал! Висит! Живой я, - похлопал его по плечу мичман Иванов, - живой!
Балакирев обернулся. Женя Петров сосредоточенно и усердно пускал табачный дым на висящий топор. Валере тоже нестерпимо захотелось закурить и повысить плотность дымовой завесы. И только через несколько минут, внимательно присмотревшись, курсант Балакирев разглядел прозрачную леску, привязанную к подволоку, на которой и висел инструмент. Леску, практически невидимую в густом дыму.
- А-а-а! - разочарованно протянул Валера, неожиданно найдя простую разгадку удивительного явления, чем вызвал веселый хохот в курилке.

Пожар

Июльское солнце нестерпимо давит на конопатые Валеркины плечи. Дорвалось! Валерку отпустили гулять одного. Валерка большой, ему уже три года! Скоро три года! В кармане коротких летних шортиков при каждом Валеркином шаге гремят спички. Хр-р-рым, хр-р-ым! Гремят приятно и загадочно, совсем не так, как погремушки над кроваткой его полугодовалой сестренки, а как-то по- взрослому. Хр-р-рым, хр-р-рым, при каждом шаге. Хр-р-рым, хр-р-рым!
Балакирев случайно нашел коробку со спичками во дворе. Он еще никогда не держал спички в руках, но видел, как при легком движении руки, как по волшебству, возникал яркий, манящий к себе огонек. Валерка искал укромный уголок, чтобы раскрыть для себя таинство возникновения этого чуда.
Ну, вот и гаражи! Лучше места не придумаешь. Валерка протиснулся между постройками и с волнением первооткрывателя Христофора Колумба извлек из кармана яркий коробок. Аккуратно вытащив маленький деревянный брусочек с коричневой головкой, Балакирев понюхал его. Спичка пахла елкой, новым годом и еще чем-то не понятным. Шум за спиной заставил Валерку вздрогнуть и обернуться. К гаражам подкатил Сашка. Сашка старше Балакирева на целый год. Он ездит на трехколесном велосипеде.
- Пливет, ты сто там делаис? – тоном участкового строго спросил Сашка.
- Вот, - Валерка разжал кулак и показал спичку, - зазыгаю!
Сашка, после нескольких безрезультатных попыток проникнуть к Валерке вместе с велосипедом, стал наблюдать издалека. Балакирев священнодействовал. Но спичка не зажигалась.
- Головкой тли, - проконсультировал со знанием дела Сашка.
Валерка перевернул спичку и чиркнул головкой и, о чудо, с волшебным шипением она вспыхнула. Яркий огонек не спеша полз по брусочку. Балакирев гордо поднял над головой горящую спичку, но тут же откинул ее и замотал рукой. Обжегся.
- На бумаску зазги, - протянул Сашка кусок газеты.
Вторая спичка загорелась сразу. Валерка быстро поднес ее к бумаге.
От едкого дыма пришлось зажмуриться.
- Дзынь, дзынь, дзынь, дзынь… - истерично зазвенел звонок Сашкиного трехколесного велосипеда.
Балакирев открыл слезящиеся глаза и с удивлением уставился на тусклую лампочку на подволоке корабельной каюты.
- ...дзынь, дзынь, дзынь, дзынь, - продолжением сна звенел звонок.
- Аварийная тревога. Пожар в пятом отсеке! – раздался строгий голос механика по переговорному устройству.
Балакирев пружиной вскочил с кровати, схватил ПДУ и выбежал в коридор. В отсеке висел едкий дым.
- Ничего страшного! Ничего страшного! – подбадривал себя Валера, - сейчас загерметизируем отсек и начнем борьбу за живучесть. Даже, может быть, придется погибнуть. Катька плакать будет!
- Ну, кто еще здесь остался? – услышал Балакирев рычащий бас капитан-лейтенанта Тихонова, командира пятого отсека, - быстро отсюда. Мне лишние жмурики не нужны! Чего рот разинул, герой, - закричал он на Валеру, - в четвертый, к чертовой матери!
Тихонов задраил переборку, как только курсант выскочил из отсека. Валера побежал на пульт управления ГЭУ. Чувство обиды на командира пятого отсека интенсивно боролось с чувством благодарности. Через десять минут, растянувшихся для Балакирева вечностью, дали отбой тревоги. Все облегченно вздохнули. Слава Богу, катаклизма не произошло! В отсеке коротнул распределительный щит. Возгорания не было, но надымил сильно.
- Ну и славненько, ну и славненько, - потирая с улыбкой руки, проворковал командир группы дистанционного управления Серега Хромов, - еще погуляем на твоей свадьбе, Валерка!
- Погуляем, - грустно улыбнувшись, согласился Балакирев.

Всплытие

- Ну, вот и дожили! - весь день с утра вертится эта фраза у Валерки в голове.
Сегодня всплытие. Сегодня конец автономки. Сегодня лодка приходит в базу. Мысли только о доме. Мысли там, наверху! Да и сам он, Валерий Балакирев, курсант третьего курса военно-морского училища, тоже весь там, наверху. В прочном корпусе передвигается туда-сюда, не находя себе места, лишь его пустая оболочка - фантом.
-Ну, вот и дожили! Ну, вот и дожили! – повторяет то и дело пустая оболочка, а Валеркино сердце там, наверху, замирает в приятной истоме.
Скоро всплытие. На вахте вторая боевая смена.
Прошло два часа после заступления. Системы и механизмы функционируют нормально, и офицеры накрывают на стол. На пульте ГЭУ пришло время пить чай. Засвистел закипевший электрочайник, звякнули кружки, а воздух наполнился пьянящим ароматом цейлонского чая.
- На свадьбу-то позовешь, Валер? – спросил Нечипуренко.
- Я же говорил: всем буду рад. Зуб отдаю,- сиял Балакирев.
- Зуб ты уже отдал, - резонно заметил Петров, - и не один.
- Как это не один? - насторожился Валера, пытаясь поставить вскипевший электрочайник на стол, накрытый старой газетой.
- Потом сюрприз будет, - еще больше заинтриговал Женя, - потом!
- Ну, что ты как курица с яйцом с этим чайником! – воскликнул Нечипуренко и попытался перехватить емкость с кипятком у Балакирева. Но то ли взял некрепко, то ли Валера раньше времени выпустил чайник, случилось страшное! За сорок пять минут до всплытия атомохода в надводное положение, на пульте управления главной энергетической установкой корабля трехлитровый чайник с крутым кипятком был опрокинут. Был опрокинут на сидящего за столом инженера группы автоматики и телемеханики ГЭУ лейтенанта Петрова. Прямому воздействию кипятка подверглись органы, на которые холостой Женя Петров возлагал большие надежды перед предстоящим отпуском. Просто очень большие надежды!
-Ой! – произнес Валера.
-Блин! Прости! – шепнул Нечипуренко, отскочив в дальний угол. На всякий случай.
- А-а-а-а-а-а!!! – громко произнес лейтенант Женя Петров и выскочил из помещения, , отшвырнув Валеру в сторону.
- К доктору побежал, - облегченно вздохнул Нечипуренко, набирая номер амбулатории.
- Но он еще вернется, - многозначительно улыбнулся капитан-лейтенант Мухин, - курица с яйцом! Здесь не всмятку, здесь - вкрутую!
- Пульт, что там у вас стряслось, что за крики? – раздался скрипучий голос механика в «Каштане».
- Личный состав готовится к всплытию, товарищ капитан второго ранга, - бодро ответил Мухин в переговорное устройство.
- Я вам там поготовлюсь! Вахту нести, как положено!
Женя в считанные секунды проскочил четвертый отсек, влетел в пятый и ворвался в амбулаторию. Доктор, похоже, уже ждал Петрова. Он стоял с флаконом мази Вишневского в руках.
- Штаны снимай, ловелас! Да не переживай ты, сейчас смажем, еще лучше работать будет!
Женя со стоном снял с себя прилипшие тонкие брюки РБ…
Пока док обрабатывал пострадавшего, объявили тревогу.
- Ну, вот и дожили! – бездумно повторила опять Валеркина пустая оболочка, перемещающаяся на боевой пост №65 согласно расписанию по боевой тревоге, - ну, вот и дожили!
Минут через пятнадцать на БП-65 подошел Женя Петров, с ног до головы пропахший мазью Вишневского.
Лодку закачало. Всплыли.
- Ну, вот и дожили! Ну, вот и дожили! – закипало где-то в глотке у Валерки.
- Часа через два будем в базе, - похлопал Балакирева по плечу Петров,- со всплытием!