Долгая жизнь, большая судьба. Сергею Владимировичу Михалкову — 108 лет. Его знали многие. И не знал никто. Весь на виду, общественный деятель и писатель, автор гимнов СССР и России, он оставался человеком непроницаемым. Некоторые факты его биографии никогда не афишировались по политическим причинам. О чем-то он не говорил, руководствуясь христианской скромностью. Сегодня пришло время рассказать о том, чем жил этот уникальный человек, попытаться с разных дистанций увидеть его глазами знавших его людей.

Может быть, тогда перед нами предстанет, как живой, совершенно новый, неизвестный Сергей Михалков.

С. МИХАЛКОВ. САМЫЙ ГЛАВНЫЙ ВЕЛИКАН / сост. Э. Максимов, Л. Салтыкова. – Москва: АСТ,  – 446,(2)с.: ил.

Предлагаем вниманию читателей отрывок из этой книги.

Людмила Салтыкова (1936-2020)

Впервые я услышала имя Михалкова в Ленинграде, где родилась и выросла. Мне нравилось читать своим младшим сестрам стихи, особенно любимое «Тридцать шесть и пять». Тогда еще не догадывалась, что этот человек станет частью моей судьбы и жизни, что мне выпадет счастье проработать с ним бок о бок сорок прекрасных лет.

Летом 1972 года ЦК ВЛКСМ проводил международный детский фестиваль «Пусть всегда будет солнце!» в знаменитом пионерском лагере «Артек». Мне поручили пригласить на фестиваль Сергея Владимировича Михалкова. Я ему позвонила, ожидая сложных переговоров. Писатели ведь народ капризный, привередливый, требуют к себе особого отношения, чуть прославился — и уже недоступный, общается только через секретарей или помощников... А тут трубку поднимает сам Михалков. Я представилась, мол, так и так, какие пожелания. «Да никаких, номер только выделите попросторней», — отвечает. Я, хоть и понимала, что общаюсь с классиком русской советской литературы, но справедливость для меня была превыше всего. По своему складу никогда не прогибалась ни перед какими авторитетами (может, это и оценил он во мне позднее больше всего), поэтому оборвала: «У нас все номера стандартные, попросторней, как вы хотите, нет». — «Ну, тогда дайте мне два стандартных номера, по той только причине, что я приеду не один», — последовало в ответ.

Я побежала к начальству советоваться: ведь не положено два номера для одного-то! Но Е. Тяжельников, первый секретарь ЦК ВЛКСМ, не дослушав меня, улыбнулся: «Дайте, Людмила, дайте два номера. Михалкову можно все!»

Вспоминать эту историю мне и смешно, и грустно. Как не­требователен был Михалков в быту, как довольствовался всег­да только необходимым и как смешны его, автора гимнов СССР и России, прекрасных пьес, стихов, басен, эти маленькие прихоти сегодня, когда каждая мелкая сошка, чуть засветившись в теле­визоре, издав бесталанную книжку или спев пару песенок, уже требует себе номеров-апартаментов и «мерседесов» к подъезду!

И вот он передо мной — высокий, элегантный, настоящий по­томственный дворянин, но без тени высокомерия или пренебре­жения. При этом ироничный, остроумный, порой не поймешь, шутит или говорит серьезно. Причем он общался ровно и учтиво со всеми: с начальством и подчиненными, со взрослыми и детьми, с которыми никогда не заигрывал и не сюсюкал. Много лет спустя я увидела, что точно так же он относится и к своим собственным детям, сыновьям и многочисленным внукам, — относится всегда серьезно и уважительно, видя в каждом прежде всего личность. Не такое ли отношение — причина гениальности его детей, все­мирно известных кинорежиссеров Никиты Михалкова и Андрона Кончаловского, со своей стороны плативших выдающемуся отцу искренней сыновней любовью и уважением?..

С того лета в Артеке и началась наша с ним дружба и рабо­та, которая длилась многие десятилетия. За эти годы мы не об­щались с ним всего две недели — в 2000 году, когда ему позво­нил В.В. Путин, попросивший написать слова к новому гимну. Михалков заперся у себя дома в кабинете, отключив телефоны и уведомив меня, чтоб его никто не беспокоил. А так — не было дня, чтобы мы не общались или по телефону, или на службе, или у него дома, на Поварской, — как раз напротив Союза писателей СССР. Пока Сергей Владимирович работал, я, в свою очередь, получала и разбирала тысячи писем со всей России от писате­лей с вариантами текста нового гимна. Но правительством новой России выбран был, как мы знаем, прекрасный и яркий михал­ковский текст.

Я стала его помощником, единомышленником и по убежде­ниям, и по службе. Это не значит, что мы не спорили или на все смотрели одинаково. Нет, порой спорили до хрипоты, оставаясь при том каждый при своем мнении, и даже ссорились. Но содер­жанием наших споров было всегда лишь одно — работа. Мы бо­лели за дело, только за дело. Разве что, в отличие от меня, Сергей Владимирович был человек мудрый и абсолютно незлопамятный. Я всегда поражалась его принципиальности, безукоризненной честности.

Пройдя всю войну, получив два боевых ордена, Михалков це­нил и уважал мужество в других людях. Узнав в 1993 году, что писатель Юрий Колесников, представленный в 1943 году к зва­нию Героя Советского Союза за подбитые немецкие танки, так и не получил это звание, Сергей Владимирович расстроился. Он поднял архивы, перелопатил десятки документов и добился справедливости: спустя 50 лет Колесников получил звание Героя России.

Михалков умел отстаивать свою точку зрения: он всегда дово­дил начатое до конца. В трудные 90-е годы он сумел реорганизо­вать разваливающийся Союз писателей СССР в Международное сообщество писательских союзов, отстоять принадлежащий пи­сателям особняк, писательский литфонд, писательский дачный поселок в Переделкино. С помощью Михалкова была сохранена Российская государственная детская библиотека.

Сколько нервов и времени ему это стоило — не передать! Сколько врагов он себе нажил, какие препоны ему только не ста­вили — взять того же бывшего мэра Москвы! При всем своем громадном авторитете Михалков не чурался лично годами хо­дить по судам, по кабинетам чиновников, исписывать горы писем и всячески отстаивать писательское достояние. Причем — не для себя. У него самого не было ни дачи, ни замков на Лазурном бе­регу. Все, что он делал, — он делал только для других. Помогал «выбивать» квартиры и устанавливать телефоны, оформлять президентские пенсии и награды заслуженным людям, изда­вать книги, устраивать больных писателей в хорошие больницы. Практически ежедневно к нему обращались литераторы с раз­ными личными просьбами. И не было случая, чтобы Михалков кому-нибудь отказал.

Он повторял, что его миссия — помогать...

Я прошла с ним настоящую школу жизни, мужества, принци­пиальности и благородства. Он учил меня быть отзывчивой на чужую боль, учил умению прощать и не помнить зла, учил мило­сердию. По существу, не будучи воцерковленным человеком, он, тем не менее, всегда поступал по любви и по совести.

В те же 90-е, когда разгонялся Союз писателей СССР, в пер­вых рядах погромщиков был Евг. Евтушенко, который вел себя крайне заносчиво и агрессивно. Он заявил, что Союз писателей больше не нужен, что его следует заменить евтушенковским творческим союзом под названием «Апрель» (который, к слову сказать, давно и тихо почил). Прошло много лет, и в 2002 году мне позвонил министра культуры М. Швыдкой, сообщив, что Евтушенко скоро будет 70 лет и надо бы подготовить докумен­ты для присвоения ему Ордена за заслуги перед Отечеством. Прихожу к Михалкову, говорю: «Как хотите, но я ничего оформ­лять этому перебежчику не буду, он столько плохого сделал на­шему Союзу!» На что Михалков возразил: «Будь выше обид. Евтушенко хороший поэт, а талант надо чтить, даже если носи­тель таланта нравственно ниже своего дара».

Может, мое мнение чрезмерно категорично, но я не знаю за Сергеем Владимировичем никаких недостатков. Мне все в нем нравилось: и как трогательно он относился к своим же­нам Наталье Петровне Кончаловской (с которой прожил пять­десят два года) и Юлии Валериевне Субботиной, и как любил свою большую семью — заботился о всех, никого не забывал. При мне ему как-то позвонил его сын Андрон из-за границы и со­общил, что они с женой (Юлией Высоцкой) попали в аварию.

Сергей Владимирович первым делом спросил: «Боже, а Юлечка очень ушиблась?» Он философски относился ко всем жизненным проблемам, никогда никому не завидовал, никогда никого не осуждал, ни перед кем не заискивал. И еще он любил и ценил красивых женщин, но для поэта любовь к прекрасному никогда не недостаток.

Сергей Владимирович был заядлым автомобилистом: 58 лет за рулем! Он ездил бы и дальше, если бы не попал в страшней­шую аварию и не разбил бы свое любимое рябиновое «вольво» в лепешку. Сам он чудом остался жить: пять переломов, сплошь ссадины и синяки. Но он держался стойко и переносил боль мужественно. Его кредо было — по возможности никого не обре­менять своими проблемами.

Он был неприхотлив. И в нем присутствовало какое-то мальчишество, легкость восприятия жизни при всей серьезности подхода ко всему, за что бы он ни брался. Михалков как ребенок радовался своим наградам, особенно гордился Орденом Андрея Первозванного (за № 9), который ему вручили в 2008 году на 95-летие. Он часто рассматривал высокую государственную награду и спрашивал: «Правда, красивый?»

Еще он был патриотом, обожал Москву, знал ее лучше вся­кого экскурсовода. Рожденный на Волхонке, он мог часами рас­сказывать о каждом доме на этой улице и о людях, которые жили в этих домах. Сходно он знал истории и многих других московских особняков. Я, ленинградка, слушала его рассказы, открыв рот.

Михалков гордился историей своей семьи как частью истории своей Родины. Он всегда ощущал себя человеком государствен­ным, всегда старался соответствовать тем канонам верности Отечеству и гражданского долга, которые завещали ему предки.

В августе, за две недели до смерти, он, позвонив мне, попро­сил прийти. Придя, я услышала: «Люда, я ухожу...» Я пыталась шутить, мол, я тоже вот-вот «уйду с работы», уже, мол, на­шла себе замену. Он поддерживал мои шутки, потом вздохнул, и в глазах его отразилась нездешняя даль. Но все-таки он нашел в себе силы отдать последнее свое распоряжение в качестве гла­вы Международного сообщества писательских союзов и на мой вопрос, кто будет его преемником, ответил: «Мой первый зам. Иван Иванович Переверзин... Пусть принимает эстафету... вме­сто меня...» — с трудом уже закончил Сергей Владимирович.

Вскоре его положили в больницу.

Двадцать седьмого августа 2009 года Сергея Владимировича Михалкова не стало.

Говорят, незаменимых не бывает.

Бывает.

С его уходом моя жизнь потускнела. Как будто погас свет.

В моей жизни он был — незаменим.

[I] Салтыкова Людмила Дмитриевна (1936-2020) — помощник председателя исполкома Международного сообщества писательских союзов (МСПС).