часть 3. Виртуальная книга. Тренд на упрощение?

         Компьютеризация и жанры

         Электронные книги, интернет и компьютер - означают революцию в литературе  как  художественном слове, хотим мы того или нет. Мы уже убедились на примере предыдущих революций - станка И. Гуттенберга и книгопечания И.Федорова -  что с появлением принципиально иных способов работы со словом, начинаются революционные преобразования и в жанрах  и в читательской аудитории.

         Первые освоили компьютер американские писатели, (прежде всего, популяризаторы научной литературы, как А.Азимов), продемонстрировав миру, как компьютерная грамотность влияет на художественное слово. Не секрет, что текст гораздо быстрее набирать на компьютере, чем писать от руки. Но главное преимущество компьютера перед бумагой - возможность  вносить бесконечное количество  правок. Если на пишущей машинке приходится из-за одной фразы перепечатывать весь бумажный лист (1600- 1800 ударов по клавишам), то при работе за компьютером такой проблемы не возникает, да и стучать по клавиатуре легче. Так возникает  "неряшливость" мышления. Появляется привычка вначале написать. а потом уж подумать. Во времена пишущих машинок подобного не было.

         Так изменилось мышление писателей. Правило "кто четко мыслит, тот ясно излагает", стало необязательным для писательского труда. Между тем, техническая сложность создания текста, как правило, коррелируется с его качеством, глубиной мысли. "Глаз барин - рука чернорабочий. Пишите от руки, если хотите писать серьезные вещи"- говорил Леонид Леонов.

         Глубина и образность компьютерных романов кажется упрощенной, в сравнении с тем. что создавалось гусиным пером. Первыми преимущества компьютерной революции почувствовали американцы. Сев за компьютерные клавиатуры, писатели использовали сразу же их потенциал  быстрого набора текста для "серийности" своих книг. Не потому ли в американской современной прозе так развит жанр фэнтази - это направление "серийных книг", которое не требует от автора богатого жизненного опыта а лишь богатого воображения.

         Для реалиста жизненный опыт  требуется как "топливо", создающее эмоциональное "напряжение в котле". (по  сравнению Л.Выготского). Не будет этого опыта, не будет и высоких переживаний в виде фантазий, мысленных образов, и "пар в котле" не только не  запросится наружу, угрожая "сорвать крышку" , но и не сможет толкнуть поршень писательского процесса.

         Для русской литературы жанр, построенный исключительно на вымысле, (фэнтази), - не характерен. Вся русская классика за редким исключением (например,  фантастические рассказы Н.Гоголя и М.Булгакова) базируется на жизненном опыте автора. В фантастику русские авторы приходили довольно необычными путями. Например, из фундаментальной науки. Писатель Владимир Обручев (автор "Плутонии", "Земли Санникова") был выдающимся геологом, создателем карты золотых приисков на Алтае и в Сибири, а писатель- космист Иван Ефремов ("Лезвие бритвы", "Туманность Андромеды", "Час быка")  - прекрасным палеонтологом. создателем науки об исследовании окаменелых останков, - тафономии. Фантаст Александр Беляев, сам себя считавший оппонентом Герберта Уэлса, - стал исключением, подтвердившим правило. Не секрет, что именно его тяжелая болезнь в юности, при которой его тело ему самому не принадлежало, болезнь туберкулеза позвоночинка, на несколько лет, приковавших его к больничной  койке и послужили причиной фантазий на тему "Головы профессора Доуэля".

         Сегодня художественных книг, которые рождаются не в писательской голове, а непосредственно в компьютерной памяти, становится все больше. Это говорит не столько о том, что читатель  не способен воспринимать многомерные художественные образы, сколько о том, что объемно-красочные художественные образы писатель создавать уже и не хочет!  Писатель начинает экономить свои силы. Он хочет гарантировано выйти на результат, на завершенное произведение. Во времена гусиного пера впахивать, как Оноре де Бальзак, оказывались способны единицы. С приходом компьютера добровольная писательская каторга сменилась развлечением. Появилась армия писателей- дилетантов, оправдывающих  итальянский смысл этого понятия, - "развлечение".

         Николай Гоголь утверждал, что свои произведения переписывает не менее восьми раз. У других авторов назывались другие цифры работы с черновиками, но с первого-второго раза ни у кого ничего путного не получалось. "Мне очевидно, что для того, чтобы писать хорошо, надо писать много" - говорил Леонид Леонов. Его рукописный фонд огромен: десятки чемоданов с рукописями черновиков. С эпохой компьютерной революции понятия "черновика" почти кануло в Лету. Чем одна версия текста отличается от другой, в чем состоял изначально авторский замысел, и где заканчивается одна авторская правка, и где начинается другая, понять сложно.

         Отчего же писатели-классики,  не имеющие под руками компьютера,  продолжали тянуть эту "каторжную лямку воловьего труда", как говорил французский писатель Жюль Ренар? Что помогало им в этом? Высокие эмоции! В паровом "котле" творческого человека всегда поддерживалось сверхвысокое давление, толкающее поршень творческого процесса. А сильные и длительные эмоции - как правило, следствие  яркого жизненного опыта, ощущения границы жизни-смерти. Трудно сказать, создал б бы Мигель де Сервантес своего рыцаря Дон Кихота, если бы не угодил перед этим на полгода в тюрьму по обвинению в растрате казенных денег, вопреки объективному факту: банк, выделявший ассигнования на закупку продовольствия для королевского флота, (договорная работа Сервантеса), - с треском прогорел. А сумел бы создать образ раскаявшегося преступника  Раскольникова Ф.Достоевский, приговоренный к гражданской казни?

         Творить без эмоционально острого восприятия жизни, без "высокого давления" в творческом котле, для писателя затруднительно. Получится вымученно, скучно, банально. Только постоянный высокий эмоциональный порыв позволяет человеку находиться спортсмена на старте, бегуна на марафонской дистанции.  Этот повышенный адреналин позволяет творцу сутками не спать, почти не есть, по многу раз переделывать рукопись, доводя ее до блеска. Для художника слова не актуален вопрос об энтропии, - энергии, которая тратится попусту. Писатель пишет каждой клеткой своего тела, он предельно сконцентрирован. Он все свои силы бросает на то, чтобы многократно переделывать, доводить до завершенности,  до блеска художественные образы. Так рождаются шедевры.

         Принципиально иной принцип работы со словом у журналиста, -  для него высокие эмоции даже вредны. Журналист работает с информацией отстраненно, нередко, настукивает на клавиатуре с абсолютно равнодушным отношением к тому, что будет скоро поставлено в  газетную полосу. Для журналиста основой письменной речи (публицистическая стилистика)  является разговорный стиль: этот инструмент человеческой коммуникации, передачи информации, журналист перекладывает на бумагу. Для писателя же в основе художественной стилистики - внутренняя, "свернутая" речь, служащая основой для всех мыслительных процессов. Почувствуйте разницу! Именно поэтому писатель - это не просто художник, а всегда мыслитель, это всегда философ, а не просто "коммуникатор".

         И вот что любопытно. Во времена компьютерной революции, упростившей работу со словам, произошло сращение ранее несовместимых профессий. Теперь многие журналисты именуют себя писателями. Ибо для того, чтобы себя назвать писателем, сегодня не нужно быть художником слова. Достаточно издать книгу. Не суть важно, какого содержания, хоть кулинарные рецепты или гороскопы, хоть расписание электричек или отчет по освоению  нефтяных скважин. Главное - красивый переплет.

         Если во времена гусиного пера, такими "творцами", не было бы создано вообще ничего, -  не хватило бы эмоционального запала, - то сейчас они создают довольно много текстов. Для этих "книг" главное не глубина мысли и красочность художественного образа, а наличие потребителя. Так развиваются "около художественные" жанры - детективы, фэнтази... Стучать же за компьютером - занятие не пыльное и физически не сложное. Этим  пользуется армия журналистов, и никому ведь не придет в голову обвинять их в поверхностности репортерской  работы. Компьютерная клавиатура великолепна для передачи новостей, событий, для общения, - прекрасно поддерживает  публицистический стиль и устную речь.

         На место писателя пришел автор. Это человек, который прагматично считает свои затраты: временные и физические на создание конечного продукта. Это не творцы - логисты. Избран путь наименьшего сопротивления. Компьютерные возможности используют по минимуму, в плане глубины и драматургии произведения. Ориентируются не на эксклюзивность, а на количество текстов, "валовый продукт".   

         Упрощение как тренд в искусстве  

         Тенденции к упрощению как формы, так и содержания, периодически накатывали в искусстве. Вспомним,  как вслед за подчеркнуто -утонченным  отношением к свето-тени и красочной палитре импрессионистов, словно в знак протеста появляется "Черный квадрат"  Казимира Малевича, который до того, как стать загадочным шедевром коллекции Эрмитажа, был просто частью театральной декорации к футуристической опере "Победа над солнцем".

         Но вслед за одним отрицанием нередко наступает другое отрицание. После моды на абстракционизм. кубизм, футуризм п.т.п - пришло время возрождения полноцветной живописи, что мы и видим на полотнах Александра Шилова, Ильи Глазунова и других современных авторов. И это вполне логично: ведь живопись - это проекция эмоционального мира художника, а он не может быть ни черно-белым ни прямолиненым. Да и чем больше красок, полутонов, оттенков, тем богаче будет и эмоциональный отклик зрителя. 

         Компьютерные технологии, пришедшие в искусство, изменили форму ретрансляции художественного образа. У всех на слуху модное понятие "инсталляции". Это когда воображение зрителя надо поразить неожиданностью приемов передачи художественного образа: проецировать картину лазерным проектором на  простыни органзы, вырезать из огромных, уставленных анфиладой, листов фанеры, выстричь сеноколиской на пшеничном поле. В моей памяти даже сохранились картины, собранные из коровьего кизяка, внешне, кстати говоря, похожие на песочные торты, ванильные кексы и французские пирожные.

         Логика тренда в искусстве сегодня: надо задействовать все каналы восприятия. В этом плане самым действенным инструментом донесения художественного образа до зрителя, является полифоничное кино с технологиями 3D, и с разбрызгиванием в зале ароматов, и с вибрирующими креслами. Но это - эмоциональный душ, развлечение. Что же мы имеем при этом по содержанию? Простенькие сюжетцы: космические фэнтази на тему "свои парни против команды чужих парней". Искусство опустило планку до уровня восприятия младших подростков?

         Упрощение стиля, содержания и жанровой формы мы наблюдаемое сегодня в художественной прозе, - это в определенной степени реакция на приход в Россию компьютерной революции, когда только ленивый  оказывается не способен набрать с помощью клавиатуры "рассказик" на трех страницах и вывесить его в интернете.

         Однако, все не так уж линейно. Всегда были и останутся массовая культура и высокое искусство. Задачи у них разные. Массовая культура, в которой эмоциональность образа превалирует над его интеллектуальным  содержанием, также необходимо обществу, как и высокое искусство. Ибо основная задача этой культуры, -  коммуникация. Для той же задачи служит и субкультура подростков: сказки-страшилки по черного человека и черную комнату, по этому же принципу собираются спортивные и музыкальные фанаты. Это не просто коллективный обмен эмоциями, массовое сопереживание, но и повод для разговора на другую тему. Массовая культура в виде простеньких кинолент, модных книжек, популярных выставок, необходима. Именно это становится основой для большинства социальных коммуникаций. Высокое искусство дает эстетические ориентиры, но для коммуникации не служит. 

         Сегодня активно развивается сектор искусства, которое как раз ориентировано на сектор социальной коммуникации. Бестселлеры и блокбастеры создаются по законам восприятия массового читателя и зрителя. И эти художественные тренды не являются прямыми конкурентами высоко художественных жанров. Компьютерная революция позволила в считанные годы развить сектор беллетристики доя  космических размеров. Но это не означает,  что легко написанные и легко читаемые книги уничтожат подлинно художественные полотна.

         Генезис у беллетристических жанров (историческое расследование, мемуаристика, детектив) и у высокохудожественных (роман, повесть,) различны. Развитие высокохудожественной прозы подчиняется в первую очередь фундаменту жанра: проблематика и темы, литературные школы, изобразительные стратегии предшественников.  Носители художественного слова (бумага или экран) для нее вторичны, в то время как для беллетристики именно они и оказываются на первом месте.

         Поэтому, современная компьютерная революция, - это революция прежде всего в беллетристике. Для художественных жанров эта революция имеет вторичную значимость. Гораздо больше жанровую специфику художественной прозы определяет материал: драматургия жизненной проблематики, новизна социального опыта, острота социальных проблем,  социальный престиж, психологические типажи. Для художника слова важно изобразить "героя нашего времени", показать социальные и психологические  феномены во всей их колористике, заставить читателя ощутить их, - и здесь упрощенным языком задачу не решить. А вот задачу "рассказать правду о социальном феномене", или показать изнутри некое профессиональное сообщество, - так формулирует свою авторскую задачу не писатель, а журналист. И ему изобразительные средства годятся попроще. 

         Компьютерная революция - это прежде всего революция на издательском рынке. Для издателя нет разницы, какого уровня в художественное слово использовано в книге, - важно, чтобы книги писались быстро, и хорошо продавались. Это - тренд беллетристики.  Для этого нужен скандал, эпатаж. Как в желтой прессе. Мода на "расследования"  в прозе - понятна. От художественных исторических опусов, в стиле Б.Акунина, до научных, в стиле Э.Радзинского и Л.Млечина. Тема книги должна быть "скандальной", а типажи- "с тайной". Если книга обещает раскрыть загадки истории или личной жизни знаменитости, - ее купят. Прочтут в метро. Мотивация покупки - чтобы читатель взял в магазине в руки книгу, а потом еще потратил на нее свои деньги, - для издателя очень важна. И современные беллетристы это понимают, и работают в этом тренде.

         Беллетрист не рассказывает бумаге (и обществу) свой эмоционально значимый  опыт, переложенный в форму художественного образа, а занимается наполнением рынка, и одновременно, "работает на свое, социально престижное имя". Отсюда и большое количество авторов, пришедших в писательство из профессий,  с искусством  ничего общего  не имеющих. Адвокаты и экономисты, выпустив пару книжек, именуют себя именовать "писателями". Потому что  в обществе сложилась установка, что  назвать себя писателем - как орден на грудь повесить.

         Художественное слово не детерминировано рыночными рамками, напротив, на развалах у метро чаще всего и видишь "художку", прежде всего, высокоинтеллектуальную и философскую классику, которую издатель не может продать даже по цене бумаги. Книги нынче покупают: 1 для удовольствия, 2 для пользы.          Люди не хотят тратить деньги на то, что они не смогут конвертировать во что-то практически значимое. Отсюда - популярность прикладной литературы, высокие цены на книги о компьютерных программах, о вкусной и здоровой пище, туристических маршрутах, строительстве загородного дома.

         Художественный образ лучше всего чувствует другой творческий человек. Но людей, мыслящих образами, - психологи называют их "эйдетиками", - природой создано не так уж и много. У эйдетика активность правого полушария головного мозга превалирует над левым, а область мозолистого тела, где расположен центр удовольствия, богата гормоном дофамином. Так что, эстетический вкус, - это еще и определенная нейрофизиология.

         Многие ли школьники тянутся к книгам? Думаете, что с возрастом процент книголюбов прибавляется? Люди, чувствительные к словесному художественному образу всегда останутся особой  и малочисленной породой. Большинству нужны "готовые консервы эмоций" - поэтому кино и телевидение всегда будут популярнее художественных книг.

         Когда на одной из пресс-конференций, посвященных современной литературе, литературным критикам был задан вопрос, как популяризовать классику, и сделать так, чтобы у людей возродился интерес к чтению художественной прозы, последовал такой, полагаю, разумный ответ - нужна экранизация произведений. Но только к Ф.Достоевскому резко возрос интерес после экранизации "Идиота",