Александр Товберг

Началась эта история во времена моей молодости, в 1994, ещё до поступления в институт на факультет журналистики. Я тогда внештатно подрабатывал в газете «Железнодорожник Д.». Именно «подрабатывал», потому что – таки да! – гонорары платили.
Кроме журналистики, сочинял рассказики, стишки. Ну это уже – за бесплатно.
Вообще – интересовался всеми и всяческими проявлениями литтворчества в периодике. Как в местной, так и в региональной, так и в столичных (берём, например, Киев и Москву). И шире – в масштабе русскоязычного пространства.
Местные (городские и районные), как и региональные поэты радовали особо. Открываешь практически любую аборигенную газетёнку – и вот тебе – литературная рубрика. Читаешь доморощенных сочинителей, надеешься – а вдруг талантец какой-нибудь завалящий мелькнёт. И сам подучишься, как надо писать. Ан нет. 99,5% аматорского мусора. То есть – как писать не надо, как нельзя ни в коем разе! Ну что ж, это тоже учёба.
Но вот натыкаешься на нечто интересное. Ага, и ритмика не гуляет, и рифмы яркие, и даже мысль прослеживается, сюжет есть. Ну-ка вырежем для памяти, да в папочку, в архив, пригодится. Пока ещё безкомпьютерная, безинтернетная эпоха царила. Не то, что сейчас. Да, и корреспонденции пересылались почтой.
И вот так однажды я на Николая Бальбуха наткнулся. До моего его обнаружения, он в «ЖД» публиковался регулярно. И только редактор и иже с ним знают, чего он там успел «насочинять». Причина кавычек – проста. Этот, с позволения сказать, «поэт» оказался махровейшим плагиатором! С подобным явлением в литературе я сталкивался впервые. Начала не поверил, а когда дошло – был ошарашен, возмущён, шокирован, и – ринулся в бой за правду.
Так вот, давайте по порядку. Однажды в «ЖД» прочёл стихотворение «Слово о любви», автором которого значился Н.Бальбух. Вроде, неплохо. Талантливый, кажись, автор.
Но я ж не только местных поэтов складировал и пародировал. Любых, всяких, всех! Классиков и маститых современников в том числе. Тогда до нас доходили ещё всякие «Крестьянки», «Работницы» с поэтическими колонками, «Смены», а также всякие толстые литжурналы, да и «Литгазету» можно было приобрести в Донецке.
Ну прочитал я вышеупомянутый стих, заархивировал. А спустя год после публикации, перечитывая Эдуарда Асадова, собрание сочинений, том 1-й, наткнулся на некие знакомые строки. Сработала память. Стоп. Где-то я уже это встречал. Найти, сравнить и сделать выводы не составило труда. Просмотрел папку – вот оно, искомое. Слово в слово, строка в строку, даже название то же! Только фамилия другая.
Да, конечно, я сомневался и не верил: неужели возможен такой наглый, беззастенчивый плагиат!? Но какие могут быть колебания!? Не Асадов же у Бальбуха стырил стих!?
Такое вопиющее хамское воровство продукта чужого умственного труда не имеет срока давности, это понятно. Я отксерил стхтв Бальбуха и стхтв из первого тома собрания сочинений Э.Асадова, накатал письмо и отправил бандероль в редакцию «ЖД». Надеясь на ответ, на опровержение, на открытый резонанс.
А в ответ – тишина. Перестали печатать мои стихи, но перестали публиковать и Бальбуха. То есть определённый результат был достигнут. Понятно, письмо дошло. И горе-литератор с ним ознакомлен. Предполагаю, журналисты отраслевой газеты обиделись на мой иронический тон в отношении их литературной осведомлённости, кругозора, по которым я не преминул пройтись. Хотя, можно их извинить, они всего лишь журналисты, очевидно, не любители стихов, не литературоведы.
Прошёл ещё год. Не знаю, какими посулами, извинениями, еtc удалось плагиатору уговорить редакцию снова его публикнуть?, графоманы, они ведь настырные, но – вдруг опять – я вижу на страницах газеты два стихотворения моего распрекрасного господина плагиатора. «Я никогда не жил в кредит…» и «Гроза».
Теперь я был уже настороже. К сожалению, тогда найти похожие на бальбуховские строки в моих архивах не удалось, но очередное письмо с критикой я отправил в «ЖД». Вот отрывок из него:

«Зачем г-ну Бальбуху, понадобилось после столь долгого перерыва писать и публиковать стхтв «Я никогда не жил в кредит»? Я воспринимаю это стхтв, как ответ мне. Ответ несколько грубоватый и необдуманный. Чего стоят только строки:

Мне молодые люди не указ.
Они, конечно, много нас моложе,
но вовсе не талантливее нас.

Ну ладно, не хватило у Н.Бальбуха смелости (или благородства?) сознаться в плагиате, так ещё и правды не любит. Неужто «поэт» и «правда» для него несовместимые понятия?! Вспомните такое выражение: «Платон мне друг, но истина дороже!» Для настоящего поэта истина, правда – всегда первостепенны.
Далее в стихотворении идёт мысль, поражающая своей наивностью: оказывается, старики-поэты намного талантливее молодых!? Но достаточно привести пример из жизни юного Пушкина и глубокого старика Державина, чтобы бальбуховский карточный домик рассыпался. Если Вы, Н.Бальбух забыли, как было дело, мне не трудно напомнить суть. Гавриил Романыч без зависти и ложных притязаний признал высокий талант Пушкина и сумел распознать в нём нового гения России. Я отнюдь не требую этого от Вас, поскольку это было бы просто смешно, или, по меньшей мере, глупо. Но – куда нам, нынешним, до высокообразованности и благородства дворян!.. Однако, поэт ни в коем разе не должен быть эгоистом, и я ни за что не соглашусь с вышеприведённой Вашей строкой. Есть множество молодых авторов, пишущих лучше, талантливее маститых поэтов, но не имеющих возможности пробиться в «элиту».
Думаю, по Вашему первому отклику легко составить представление и о последующем, если таковой вообще будет. Ведь можно просто проигнорировать меня.
Я не собирался читать Вам морали, но как человек неравнодушный и кое-что соображающий в поэзии, постарался ответить как можно более веско, конкретно и лаконично, т.е. – по существу, и не преступая законы этики.
И ещё – давненько уже я детально разобрал несколько Ваших, Н.Бальбух, стихов, и вот представился случай не молчать. Рискую прервать и без того непрочные отношения с газетой, но разбор стихов прилагаю. Плюс – несколько своих стхтв, одно – о поэтах вообще, другое – для сравнения с бальбуховской «Грозой».
И очень хочется надеяться, что возникшая между мной и Н.Бальбухом переписка (полемика), односторонняя для каждого из нас, не послужит фактором для очередного прекращения печатания меня в Вашей газете. Я не скандалист, но не люблю, когда проходят мимо правды.
Конечно, «маститому поэту» Н.Бальбуху легче повлиять на мнение главного редактора – он всё же живёт в одном с ним городе и ему легче напрямую постоять за себя, мне же приходится обращаться к письмам.

Касательно стихотворения Н.Бальбуха «Гроза».

Дыша, как загнанная лошадь,
На город рухнула гроза.

Что ж это за сравнение такое – молниеносной, с ворчливым громом грозы – с «загнанной лошадью»? Во время грозы воздух лёгок, насыщен озоном, и вдруг – лошадь!? Совершеннейший абсурд.
Перед этим Н.Бальбух говорил: «Я никогда не жил в кредит», но вот слова из 8-й строки «Грозы» заставляют в этом сомневаться, они явно позаимствованы у Б.Пастернака: «…тополиный перепуг». И вообще, если присмотреться внимательно, стхтв несёт на себе явные пастернаковские штампы. И, конечно, Бальбух изменит себе, если не внесёт в стхтв хоть немного своей великой размытости:

…Природа, растрепав вихры,
Смогла мне объяснить на пальцах,
Как появляются миры.

Ну и как же они появляются?.. Из грозы, что ли? И это всё?.. Какие миры?.. А ещё одну особенность Вы заметили? – стих этот абсолютно сухой, в нём нет ни капли дождя. Сухая гроза – редчайшее явление.
Читайте уж лучше Пастернака.
На этом завершаю свой опус.
С уважением А.Т.
16.07.96»

Если вы думаете, что на этом всё закончилось, то вы глубоко ошибаетесь. История имела продолжение месяцы спустя, более того!!!... Но – по порядку, по порядку!

«Уважаемая редакция «ЖД».
Извините, думал, обращаться к Вам уже не придётся. Да вот вновь Н.Бальбух меня провоцирует. Похоже, его плагиаторская деятельность не прекращается. Я уже отвечал Вам, а через Вас и ему (в июле прошлого года) на его стихи «Я никогда не жил в кредит» и «Гроза». Считаю, что подверг их оправданной критике и от своих слов не отказываюсь. Но – что получается! – «Гроза»-то вовсе не его стихотворение!, а некой Натальи Данциг! Не правда ли, утверждение «Я никогда не жил в кредит» и плагиат «Гроза» рядом попахивает цинизмом.
Я уже упоминал, что занимаюсь поэзией давно и серьёзно и, конечно, у меня сохраняются вырезки из старых журналов. Не так давно я их штудировал и в результате обнаружил то, что обнаружил.
Для меня вообще непонятно, как такой, вроде бы уважаемый, человек, как Бальбух, пользуясь доверием работников «ЖД», занимается подобным нелицеприятным делом!? Уже больших поэтов, Асадова, например, он оставил в покое, зато переключился на начинающих. Т.е. уже не начинающих, ведь настоящее стхтв было опубликовано в 1989 году в журнале «Крестьянка», и сейчас Наталья Данциг, возможно, сложилась в неплохого поэта. И что интересно, изо всех стхтв, опубликованных в этом номере журнала, Бальбух выбрал именно слабое, написанное в подражание Пастернаку. Смелее надо быть, Николай Каквастампобатюшке!
И наконец, неужели Убеждённый Плагиатор не понимает, что неоднократно уличённый во лжи, он ставит под сомнение всё своё «творчество». Ведь всплывает огромный вопрос-сомнение: «А всё ли его творчество именно его???»
До свиданья. Ксерокопии плагиата прилагаю.
И пожалуйста, не будьте беззащитны перед ложью.
А.Т.
1996»

Наталье Данциг в 1989 было 17 лет. Вот текст её «Грозы» из журнала «Крестьянка», №9, 1989. В оригинале стхтв не озаглавлено.

* * *
Дыша, как загнанная лошадь,
На город рухнула гроза.
Деревья хлопнули в ладоши.
Сорвались с места. И нельзя

Их пляске было не поддаться,
Не выскочить из дома в круг
Свихнувшихся с ума акаций
И в тополиный перепуг.

Глаза домов высокопарных
На крыши лезли из орбит.
В ударе нынче тот ударник,
Чей инструмент, слепя, гремит.

И в этой ритуальной пляске
Природа, растрепав вихры,
Смогла мне объяснить на пальцах,
Как появляются миры.

У плагиатической истории этого стихотворения таки есть продолжение!!!
Дело в том, что в г.Рошаль, Московской области в 2004 г. вышел литературно-художественный альманах «Вдохновение», №2, на стр. 54 которого опубликовано стхтв Людмилы Козловой. Вот оно:

***
Деревья хлопали в ладоши,
Вся в водяной пыли лоза.
Дыша, как загнанная лошадь,
На город рухнула гроза.
В резных ладонях мокрых клёнов –
Грусть оратории дождя.
Ветвями ветер бьёт поклоны,
Отыграна им роль вождя…
Разлиты в небе откровенья,
Смывая напрочь треск грозы.
Прольётся в свет стихотворенье
И… Ни одной моей слезы!

Вот такая выходит «загнанная лошадь», хоть и переделанная на свой копыл, не дающая покоя плагиаторам. Бедная Наталья Данциг! Хотя, может быть, уже и не бедная. Поскольку, согласно интернету, ныне она проживает в Праге, пишет англоязычную прозу.
И благодаря вездесущему, всезнающему интернету, спустя много лет, выяснилось, что и стхтв Бальбуха «Я никогда не жил в кредит…», тоже – не его, а – подуродованный корявой переделкой стих Андрея Дементьева! Ах, если бы я тогда знал… А вот оригинал, написанный в 1990, узнаёте?:

***
Я ничего и никому не должен.
Не должен клясться в верности стране
За то, что с ней до нищеты я дожил.
За то, что треть земли моей в огне.

Я ничего и никому не должен.
Мне «молодые волки» не указ.
Они, конечно, много нас моложе,
Но вовсе не талантливее нас.

И новый мир по старому ничтожен
Среди своих раздоров и корыт.
Я ничего и никому не должен,
Поскольку никогда не жил в кредит.

Так и хочется воскликнуть по-пушкински: «Ай да Бальбух, ай да сукин сын!» Но только в негативном варианте.
Такая вот поучительная история, которую мне захотелось рассказать и ещё раз напомнить – литературное воровство, впрочем, как и любое другое – это умышленное злодеяние, не имеющее срока давности. Когда-нибудь всё тайное станет явным. Имейте совесть, графоманы. Чтобы не было мучительно больно,.. ну и так далее.
А в качестве дополнительного бонуса прилагаю отрывок из моей ранней литературоведческой статьи «Обзор стихотворений из Газет «Ж.Д.» и «Досье» за 1994-95 гг.», посвящённый выдающемуся плагиатору и графоману.

***
Как много развелось в наш век «поэтов»!, и всем непременно хочется напечататься. Пусть – в местной газете, - как-никак, а в своей среде такой «поэт» станет известен, чем и утешит своё самолюбие. А если его опубликуют в областной прессе – можно задрать нос ещё выше. А если – в республиканской? Ого-го! После такого события можно замахнуться и на издание собрания сочинений «живого классика».
Но, дорогие мои, печататься, - ещё не значит – быть поэтом! Тем более – признанным. Для признания нужно нечто большее. Нужен талант, яркий, непосредственный, нужно своё, индивидуальное видение мира. А этого нет у доморощенных поэтов.
Некоторые великие мастера были уверены, что «гений придёт из провинции», но опыт показывает, что это более чем маловероятно. Пример – сии бледные сочинения. Может виной тому – я сам, не понимающий, ошибающийся «не поэт»? Ради Бога, я и не претендую на эту роль!
Нет, я отдаю себе отчёт, что авторы – непрофессионалы. Пишут они от случая к случаю, скорее – для себя, но зачем же тогда предавать свои неумелые опусы широкой огласке? Складывается впечатление, будто они никогда и не слышали о Пушкине. Но если оставить в покое классического Александра Сергеевича, то всплывают такие глыбы – Блок, Есенин, Пастернак, Высоцкий, Бродский и т.п. Или они ни о чём не говорят самозабвенно создающим шедевры графомании авторам?..
Стихотворение не пишется в одну минуту – накропал на скорую руку, как бы между делом, отослал в редакцию, напечатали, и хорошо, можно забыть. Строчи очередями следующие. Но такая халатность непозволительна для любого вида деятельности, особо – литературной.
Стихосложение требует особой сосредоточенности. Создав стихотворение, нужно неоднократно внимательно перечитать его, не просто слепо водя глазами по строчкам, а разобрать по косточкам. Туман восхищения самим собой («я создал!») ни в коем случае не должен застилать разум.
Рифмовать слова может всякий. Но не всякий может нанизывать рифмы на строки так, чтобы получилось настоящее, наполненное внутренним смыслом художественное произведение. По причине поверхностности мышления, у всех версификаторов одинаковые ошибки. Бездумно идя на поводу рифм, причём достаточно блёклых, слабых, ходульных, они забывают о ритме – пульсе стихов, и пульс у них сбивается настолько, что просто диву даёшься.
Они забывают о логике сюжета и часто скачут по событиям и образам, заключённым в рамках стихотворения, настолько разным по значению или временному развитию, что т.н. «стих» просто разваливается, саморазрушается дисгармонией мысли. Ничем не оправданные эпитеты, метафоры, прочие тропы острыми углами выпирают из версификаций и вообще разваливают и без того корявое произведение. А уж о творческой индивидуальности в таких случаях и говорить неуместно. Ибо какая индивидуальность может быть у бездарности!?..
О темах тоже говорить неудобно, так как никакого разнообразия в них нет. Природа, любовь, стихи на случай. Блёкло, поверхностно, заурядно – серо. Техники владения элементарными навыками – ритмом и рифмой, а более конкретно – мыслью, у авторов нет. Другого способа рифмовки, кроме как тривиальнейшей схемы абаб априори не существует, соответственно и стихоразмеров, кроме ямбо-хореев, нет. Такое ощущение, будто ВСЁ написано поэтом, имя которого –Один (и тот же) Автор (Бездарь). Он только псевдонимы себе другие придумывает.
После вышесказанного, хочется пожалеть как работников газеты, публикующих этот мусор, так и их потребителей – читателей, эти словесные продукты почитывающие.
О соответствующем культурном уровне создателей литстраницы говорит тот факт, что в приложении к «ЖД», газете «Досье» за август 1994 было опубликовано стихотворение «Слово о любви», автором которого, как неожиданно выяснилось, является Николай Бальбух. Хотя это же стихотворение напечатано в 1987 году в первом томе собрания сочинений Эдуарда Асадова, известного советского поэта. По-моему, очевидно, кто кого сплагиатировал. Причём, не часть, не отдельную строку известного советского российского поэта, а – полностью (!), вместе с названием и 13-ю катренами, слово в слово!
На моё задокументированное письмо-протест по этому вопиющему поводу, редакция молчит.
Ну, коль уж мы начали разбор доморощенных поэтов с сего великого плагиатора, давайте продолжим. Хоть и приходится сомневаться в его авторской чистоплотности. Его стихи страдают логическими и стилистическими ошибками. Все разобрать утомительно, но строки, достойные внимания, разберём. Оговорюсь – тексты даются в авторском пунктуационном написании. Итак.

ЕСЛИ Б ТЁРКИН ВДРУГ ПРОСНУЛСЯ (опубл. 21.10.95)

Если б грянул гром небесный,
Над землёй пробил набат,
Да проснулся всем известный
Наш прославленный солдат
Если б встал Василий Тёркин
Да на армию взглянул,
Он такое б фронтовое
Непечатное загнул…

«Такое» загнуть может только Бальбух. Сам Твардовский, я уверен, не позволил бы Тёркину нецензурно выражаться. Хотя Б. и напялил на себя стихоразмер Тёркина, но донести ясную мысль у него явно не выходит.

Он бы всех туда послал бы,
Кто напакостил стране, -
Не поймёт то направленье
Тот, кто не был на войне.

Слово «туда» предполагает продолжение события, но Б.забывает о нём, впрочем, как и о рифмах. Создаётся ощущение недоговорённости, неконкретности, незавершённости предложения. И – почему «не понял бы тот, кто не был на войне»? Разве только на войне посылают? А на «гражданке» нет? Тем более сейчас, когда нецензурщина распространена в жизни и в литературе повсеместно. Зато далее Б. говорит как раз о том, о чём в мирной жизни не нюхавшим пороха понять не дано.

То, что мы с боями брали,
Вам теперь легко понять,
Мы за правду наступали,
В хвост и в гриву немца гнали,
Вы за плату отступать?!

Сбивает с толку это «мы», «вы», за какую правду? И почему до этого было непонятно «куда послать», зато теперь д.б. «легко понять» чт; «с боями брали»? Строка насчёт «отступления за плату» требует выделения её интонационно знаками препинания.

Если нужно, отступайте,
Всё бывает на войне.
Но порядок соблюдайте,
А достоинство – втройне.
Не бегите, не бросайте
Тех, кто вас от рабства спас,
Поэтапность сохраняйте,
Базы и боеприпас.

Непонятно: читатель настроился на принципиальную гражданскую авторскую позицию, и вдруг – да ладно, чего там, отступайте, делайте хорошую мину при плохой игре, разрешаю. Но кто кого «спас от рабства»?.. Смысл всё более расплывается, ускользает от читателя. От обобщающего «вы» Б. переходит к первому лицу, но всё так же непонятно, кто имеется в виду? Не он ли сам, словоблуд?

Может так блудить речами
И играть людской судьбой
Только пень между плечами, (???)
Что зовётся головой.

«Пень между плечами» -- что за ужас-то!? Что за бредовый словарный изыск!?.. Далее, очевидно исчерпав свой непонятный словарь, Б. делает попытку конца и ставит перед следующей строкой троеточие, чтобы сгладить отрыв от предыдущей.

…И сказал бы в очи глядя,
Вася Тёркин, не соврал:
-Ты что сделал, «мудрый дядя»,
И зачем такой аврал?

Неудачной инверсии «ты что сделал» легко можно было бы избегнуть. «Что ты сделал», согласитесь, звучит ритмически точнее. А какой «такой аврал» и зачем он здесь, очевидно, только для рифмы «соврал». И, похоже, окончательно запутавшись, Б. понимает это и решает завершить свой опус. И тогда, чтобы выкрутиться, лепит второй катрен в конец стиха, типа рефрена.

Если б встал Василий Тёркин,
Да на армию взглянул,
Он такое фронтовое,
Непечатное загнул…

Если б он действительно встал вместе с Твардовским – Бальбух бы лежал и не паразитировал на устоявшемся литературном персонаже. Что автор хотел сказать, какую мысль донести до читателя, осталось непонятным.
Следующее «стихотворение», которое я полностью цитировать не буду.

ЛЮБЛЮ

Звени, земля, своей листвою
И реками, летящими в моря,
Навстречу ветру, шумному прибою,
И песнею, что сложена не зря.

Со скрипом, с оглядкой на поэтическое видение автора, закрыв глаза на штамп, можно допустить, что «земля» (с прописной буквы?) может «звенеть листвою», но вот дальше она, оказывается, может ещё и реками звенеть, да ещё и песней. Звенящая куча мала!.. Мне, почему-то казалось, что сама по себе песня не звенит, а, например, льётся. Опять же, с натяжкой можно допустить, что звенит музыка, но не песня. Третья же строка здесь вообще отсекает смысл от 2-й и 4-й, логическая цепочка разорвана. «Звени, земля,.. листвою … навстречу ветру … и песнею, что сложена…». Чушь какая-то вышла… Далее.

Я тех люблю, кто ввысь вознёс стропила,
Кто из гранита высекал тепло,
Кому судьба упрямая лепила
В злых испытаньях душу тяжело.

Всё та же размытость. Почему можно любить только тех, кто «вознёс стропила»? Остальные профессии не достойны любви? Кто такие «высекающие тепло из гранита»? Это первобытные люди, что ли?.. Касательно логики: «Я тех люблю … кому судьба лепила … душу», да ещё и – «тяжело». Беда с этой тяжелобольной душой.
В стишке автор перечисляет то и тех, кого он любит, так вот ещё перлы: он любит того «кто сердце бросил в солнечную даль», «кого ждала и не дождАлась (!) мать». Короче, - весь «мир, одетый в зори», и если под «зорями» разуметь «звёзды», ведь «заря» сюда не лепится, ибо не употребляется во множественном числе, то выходит, что любит он вечную ночь. Как-то так…

ОСЕНЬ (опубл. в «Досье», окт.1994)

Льёт и льёт весь день осенний ливень…

Несуразица уже с первой строки! Ну никак не может ливень лить весь день. Откройте словарь, ливень – это «кратковременные сильные осадки! Автор не ориентируется, похоже, и в жизни и в природе.

И деревья чёрные давно.
Навевают грусть и молчаливо
Шелестят мне ветками в окно.

Ветки могут скрипеть, скрестись, стучать, но не шелестеть. Шелест свойствен листьям. Почему бы не сказать «шелестят мне листьями в окно»? Наверное потому, что картинка должна иллюстрировать позднюю осень? Ну, сами догадаетесь, зачем напрягаться?.. Перечислю-ка я лучше очередную банальщину и влеплю очередной изыск: «…беда, упавшая на плечи». Хоть это вносит в сплошную серость некоторую неожиданность и закончится надеждой на то, что «…обернётся сумрак долгой ночи в бесконечность солнечного дня». И опять – загадки для читателя: то ли он «обернётся», то бишь «оглянётся»; то ли в смысле «укутается»; но, вероятнее всего – «превратится». Таким образом, можно сделать вывод, что под «бесконечным солнечным днём» автор разумеет некий Армагеддон, вроде ядерной катастрофы.
Верх совершенства –

ОСЕННИЕ МОТИВЫ (опубл. 18.11.95)

Слетает с неба пожелтевший лист.

И сразу вызывает вопрос автору: что он там делал-то, на небе, когда листьям положено с деревьев слетать? Или это дерево такое непомерно гигантское, или автор – микролилипут.

Короткая обманчивая радость:
Нежданно пережить полёта сладость,
Блеснув на солнце радугой монист.

Эта последняя строка меня опять погрузила в логическо-образный ступор. Как-то в сознании тяжёл(о)ые мониста(о) не вяжутся с листом (в единственном числе), ни с радугой.

И грустно, и так весело звенеть
Среди аллей светлеющего сада.

Кому опять – «звенеть»? Автору с монистами в пустой голове? Или – небу с единственным листом, свалившимся из него?

Побыть частичкой пёстрого наряда,
Омыв в дождях тускнеющую медь.

Но если «частичкой пёстрого наряда», то наверное, автор имеет в виду всё же – лист?

Прошелестеть за ветром наугад,
Вновь притвориться облачком пернатым…
И сыплет перламутром листопад,
Как будто он нескАзанно (!) богатый.

Почему «вновь»? Разве он им уже когда-то был?.. А, так то был не лист, а облачко!? Что-то тут настолько запутано, что и сам уж запутался. Но может, так и надо? Чтоб было красиво и непонятно. Пыль с туманом в глаза… И вот уж наконец-то – листопад появился, какой-то перламутр приплёлся, и – как контрольный выстрел в читателя – неправильноударное «нескАзанное» слово.
Достаточно примеров? Думаю, да. Показательны все прошлые и будущие огрехи Бальбуха. Есть люди, не способные к учению, потому и ошибки у них постоянны. Он сам уже вписался в эти ошибки и потому их не замечает, они ему не нужны. Только несуразненький текст, случайно сложившийся на бумаге. И даже если кто-то решится и подскажет – как надо, то просто станет его, Бальбуха, личным врагом. В этом и заключается суть посредственности, именующей себя поэтами. У них нет чутья на слово. Пушкин говорил, что настоящий талант не нуждается в подсказках. Он сам поймёт, где настоящее искусство, а где – фальшивка. Поэтому нужно развивать не самомнение, а самооценку. Графоман же, смешав необходимые ингредиенты – слова, мысли, ритмы, рифмы – в несуразный винегрет, выдают его на публику, не задумываясь, не сомневаясь в убожестве своего творения.
Точно сказал Николай Доризо:

Графоман – это труженик,
Это – титан,
Это – гений,
Лишённый таланта!

Январь 1996; (Отредактировано и подготовлено к печати 21-28.04.19)