Вячеслав Лопушной 

Недавно кратко написал о, почти безвестном в нашем народе, советском художнике редчайшего дара. Многие отозвались. Надеюсь, и сии записки не покажутся скучными… Я не большой знаток изобразительных искусств. Но завет Николая Заболоцкого, вынесенный в заголовок, давно вошёл в мою жизнь. И присутствием, густотой поэзии на полотне для меня определяется его ценность. Этими ощущениями, кому-то, может быть, близкими, а кому-то не очень, и хочется поделиться с друзьями. Просто приглашаю на вербальную (без иллюстраций картин) прогулку в мир не похожих друг на друга живописателей. Мир воображаемый, я в нем не был. А мой выбор – случайный…
Отец и сын Рерихи… Оба оставили памятный след не только в живописи. Но я – о художниках. Николай Рерих. Его картины не отличаются выпиской деталей. Возьму «Песнь о Шамбале». Вот малый силуэт человека, сидящего почти спиной к зрителю… Но у меня нет сомнений: это – мудрец. А вокруг – море внутреннего света, загадок, каких-то предвосхищений. Не отпускает! И такое сияние идёт от каждой его картины… Как-то в Москве увидел живьем работы Святослава Рериха. Бросился в глаза портрет его жены, индусской актрисы. Всё замечательно красочно: один в один привлекательнейшее лицо, фигура, виден даже объем складок ее платья. Прямо стереоэффект какой-то. Но остается ли зрителю повод что-то здесь домыслить, дочувствовать? Боюсь, что нет. Даже удивительно для художника, столько лет прожившего на Востоке. А где же ветерок недосказанности? Большой мастер, скажут, и это правда. А ты тут со своим дилетантским рылом. Но, хоть убейте, мнится энтому рылу, что при определённых начальных способностях и должном тщании – тому, как рисовал С.Рерих, можно-таки рано или поздно н а у ч и т ь с я. Но вот тому, как творил его отец, убежден, научиться нельзя! Потому что это – от Бога!
Ступаю на еще более опасную тропу: перехожу к нашим современникам, сначала – тоже ушедшим… Илья Глазунов (1930-2017). Превосходно образован как художник. В 26 лет уже выставка в Москве, имевшая успех. Ему повезло сразу – с покровительством всесильного советского поэта Сергея Михалкова. Но это нормально: «талантам надо помогать, бездарности пробьются сами» Мне, кстати, нравится русская тема художника, своеобразные – по чашке! – синие-пресиние глаза, как святых, так и воинов. («Куликово поле»)…Было дело, забраковали власти одну картину, где его бес попутал изобразить отступление Красной Армии, пришлось уничтожить полотно, слухи ходили о его впадении в немилость официоза и даже запрете выставок – слухи преувеличенные. Дальше мастер уже идеологических ошибок не совершал и писал беспроигрышное: «Мистерия 20-го века», «Вечная Россия», серию заказных портретов выдающихся деятелей. Разумеется, не только. Достоевского интересно отобразил. Но перечислять его творения я задачу не ставил. Талант, хотя о масштабе оного можно спорить. Зато заслуги отмечены, как надо. Вот далеко не полный перечень его регалий: дважды народный, академик, полный кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством», Госпремия, золотая медаль ЮНЕСКО. Самый выдающийся художник 20-го века! – по опросу российского ВЦИОМа. Во дают! А Модильяни, Матисс, Дали и К̊ нервно курят в сторонке? Это только навскидку назвал. А наш гений – Василий Кандинский со всеми серебряно-вековыми собратьями? Ну, да, Василь Васильич ведь регалиями не был отмечен. Но, такая мелочь, в 2017-м на аукционе «Сотбис» его картина была продана за 42 млн. долларов… Впрочем, читатель уже и так догадался, что не разделяю вывод упомянутого опроса. Ну и не разделяй, заметит кто-то, подумаешь, авторитет. Но вот, что высказал известный критик Вадим Кожинов: «Картины Ильи – хороши, Но если бы их размножить и вывесить, как плакаты на железнодорожных станциях, эффект был бы великолепен!» Глазунов, говорят, чуть не прибил маститого публициста...Ну, как так? В ООН его картина висит, а тут такой пассаж. Похоже, что у нас с Вадимом у обоих не слишком щемит души от благооких персонажей маэстро…
А вот имя другого художника – Анатолий Зверев (1931-1986). О нем и сказал в начале. Ровесник Глазунова. А судьбы какие разные! Авангардист-самоучка. В 23 года Анатолий был исключен с первого курса Московского художественного училища за...анархическое поведение. Он ходил по столичным закусочным, обмакивал окурок в соус и рисовал на салфетках портреты, которые продавал за стакан водки. Во время всемирного фестиваля молодежи и студентов 1957-го, который стал по сути оглушительным прорывом в СССР западной культуры, в парке Горького устроили арт-студию. Для столичных молодых художников это было знакомством с новым веянием – экспрессивной абстрактной живописью. Иностранцы, наверное, снисходительно говорили сторонникам соцреализма о свободе работы с красками и чистом искусстве. Дальше – живое свидетельство моего московского брата, продвинутого стиляги «в первом поколении», попавшего на фестиваль буквально с корабля на бал, после службы на флоте: «К студии подошел бородатый неухоженный мужик, назвался – Зверев. Выплеснул на растянутый холст синюю и зеленую краски, взял в руки швабру и…через секунд двадцать, к изумлению чужеземных гостей и тусующихся москвичей, родился уникальный женский портрет». Поистине, нет пророка в своем Отечестве!.. Кто знает, может быть, его рисунки так и не вышли бы из закусочных, не случись встречи с одним знаменитым коллекционером русского авангарда. В 65-м – первая выставка в Париже. Как говорится, далее – везде. К слову, единственная его прижизненная выставка на родине состоялась годом раньше. Живописью русского самородка был покорен Пикассо. Цитировать никого не буду. Кому любопытно, легко отыщет. А я бы его творчество назвал по-Бурлюку, поэту-футуристу: "пощечиной общественному вкусу». Добавлю: гениальной пощечиной! Не припомню и не вижу нужды искать сейчас названия портретов. Их у него множество, и каждый – маленький шедевр! Но, хотите – верьте, хотите – проверьте, из его какофонии линий и сумбура красок возникает свет, загадочные лица, где ощущаются поэзия и цветомузыка, если угодно. Вот ведь как: партия когда-то упрекала композитора, что он пишет «сумбур вместо музыки». А, оказывается, и сумбур может породить таковую! Картины Зверева экспонируются в европейских и американских музеях. Умер он в Москве, в начале перестройки, не получив никаких званий, премий и пр. Но ему и нынче даже близко не воздано по талантищу. Почему, читатель пусть сам домыслит…
Обращусь теперь к нашему здравствующему мэтру – Александру Шилову. Не уважать его творчество, разумеется, нельзя. В энциклопедии сказано, что пишет он «тщательно моделированные портреты современников, известных персон и людей труда…». У него тоже полный ажур со званиями и наградами. Но и мастерство не отнять: глаза, каждая морщинка на портрете старушки, к примеру, выписаны просто идеально. Надо бы ей посострадать, но, вот беда, у меня не получается.... Высоцкий с гитарой. На этом портрете барда вижу очень узнаваемое лицо, но не обнаруживаю… поэта. Может статься, это как раз издержки, анти-эффект от «тщательного моделирования»? Кто-то может заметить, что, этому супер-успешному живописцу до лампочки моя оценка, даже если мастер нечаянно и узнает о ней. Всё так. Но добавлю по памяти краткий коммент от Татьяны Толстой, в пору, когда она была одной из ведущих телепередачи «Школа злословия». Смысл примерно такой: «Мы позвали Шилова. Не добрались и до середины эфира, как было осторожно высказано сомнение в нетленности его картин. Он оскорбился и демонстративно покинул студию…» Разве непонятно было из названия передачи, что художники, писатели, артисты приглашались туда не только для получения комплиментов? Реакция мэтра симптоматична, не правда ли? Не знаю, может, ошибаюсь, но мне кажется, что немало арбатских художников (да почему только арбатских?) пишут не хуже. Только им не дано было пробиться, стать успешными. Трудолюбия ли не хватило, упёртости, удачи, покровителя...Кстати, об успешности: Нужно ли доказывать, что прижизненная известность и даже слава – далеко не гарантия бессмертия художника? Куда чаще случалось наоборот…
Теперь немного о французских импрессионистах. Не случайно название этого течения в живописи произошло от картины Клода Моне «Впечатление. Восходящее солнце». О ней написано достаточно, рискую повториться. Я сейчас о другой картине – «Ложа» Ренуара. Грубоватые мазки, оптический и эмоциональный эффект от коих возникает на определенном расстоянии… В женщине, которая глядит на меня с этого полотна, я хочу дочитать всё: характер, любовь, судьбу. Чувствую, что она несчастлива со своим спутником, который едва, но неуловимо зловеще прописан на втором плане. И вдруг ощущаю горечь потери оттого, что никогда её не встречу… И всё это сделал размытый образ, краски, едва-едва, но, в то же время, щедро и небрежно-гениально брошенные на холст… Боюсь, этому тоже нельзя научиться. Краски здесь роняются, как в слова в этих строках Б.Пастернака: «Давай ронять слова, как сад янтарь и цедру, рассеянно и щедро: едва, едва, едва…»
Тот, кто успел заподозрить меня в каком-то западничестве и отторжении русских классиков, – поспешил. С радостью вернусь в Россию и – аж в 18-й век. Никаких там импрессионистов и авангардистов еще и в помине не было. Но кто сказал, что тогда в живописи не было места поэзии?! Ее и заметил Заболоцкий. Невозможно не привести здесь его строки из стихотворения «Портрет Струйской»:

…Ее глаза - как два тумана,
Полуулыбка, полуплач,
Ее глаза - как два обмана,
Покрытых мглою неудач.
Соединенье двух загадок,
Полувосторг, полуиспуг,
Безумной нежности припадок,
Предвосхищенье смертных мук.
Когда потемки наступают
И приближается гроза,
Со дна души моей мерцают
Её прекрасные глаза.

Так потряс поэта знаменитый портрет кисти Федора Рокотова, что по сути он стал соавтором художника! И действительно, сей портрет не оставит никого равнодушным. Эти инфернальные туманы глаз немыслимо просто списать с натуры, их мог дочувствовать только живописец, в красках коего кроются образы, поэтические гиперболы, если хотите… Пытался выяснить в словарях, кто же она – натура живописца? Но даже ее имени тогда не отыскал. Откопал только скудное упоминание, что она была женой малоизвестного сочинителя того времени Н.Струйского. Сейчас-то в два клика можно получить все подробности жизни Александры Струйской и ее супруга. Но лучше поведаю, что полвека назад я в глуби этих завораживающих жемчужных туманов нашел не только загадочную красавицу, а представил, почувствовал, может быть, несостоявшуюся великую судьбу… И только сейчас понял: все эти годы ревную её. Догадайтесь с трех раз, к кому. К счастливчику Струйскому? К Рокотову? Правильно, - к Заболоцкому! Странно, что не я написал эти стихи…
Вот и вся прогулка, в которой попытался глаголом отобразить островки живописи – той, где, мнится мне, ощутима поэзия, граничащая с Богом, и – той, что представляется как…картинопись – мастеровитая, но не более того. Почему выбрал именно эти островки? Не знаю, так случилось…Спорные взгляды? – Конечно, спорные, спору нет