Входит некто православный, говорит: "Теперь я - главный.
У меня в душе Жар-птица и тоска по государю.
Скоро Игорь воротится насладиться Ярославной.
Дайте мне перекреститься, а не то - в лицо ударю".

Он не любил, когда его изображали жертвой советского режима. В 1972-м хотел во что бы то ни стало уехать из Союза, но без унижений, не теряя гражданства и возможности возвращаться, когда вздумается. Уже была назначена дата регистрации брака с американской слависткой. Проблема состояла в том, что Бродскому нужен был фиктивный брак, а влюбленной в него американке - настоящий. И в этот момент его вызвали в ОВИР и предложили подобру-поздорову немедленно убираться из страны на общих национальных основаниях - по израильскому приглашению. Бродский не без облегчения распрощался с бедной американкой и согласился лететь в Вену. У него была альтернатива: остаться в Союзе. И тогда он оказался бы в одном ряду с "ахматовскими сиротами", а Нобеля получил бы, к примеру, Евтушенко. Но Бродского не грела такая альтернатива. Он спокойно оставлял в Ленинграде двухмесячную дочь от балерины Марианны Кузнецовой и весь "волшебный хор" своих друзей. Мучило только расставание с родителями и Мариной Басмановой. Марина наотрез отказалась уезжать с ним, но на прощание позволила Бродскому взглянуть на их пятилетнего сына.

В США во всех жилищах Бродского на стене висело фото Басмановой с сыном Андреем. Марину он упорно продолжал называть бывшей женой. Как пишет Эллендея Проффер в своей замечательной книге "Бродский среди нас", он был женат на Марине даже в Америке. Его окружали умницы и красавицы из разных стран, с кем-то он проводил свои дни, с кем-то - ночи, но Марина оставалась вне конкуренции. Все женщины Бродского были чем-то похожи на нее. Евгений Рейн называл их: леонардески. А Бродскому придумал прозвище: «в багрец и золото одетая лиса».

Однажды Бродский познакомился в Канаде с точной копией Марины Басмановой. И решил жениться. Девушка была из Голландии, и он, недолго думая, полетел за ней в Амстердам. В общем, под его напором она приняла предложение руки и сердца. Но Бродский передумал. Его не устраивала альтернатива переезда в Нидерланды. К тому же, голландка придерживалась левых взглядов и не спешила давать отставку другому любовнику. Да и сходство с Мариной при более интимном рассмотрении оказалось обманчивым.

Иосиф Бродский был поэтом в абсолютном, безальтернативном значении этого слова. Сквозь него просвечивали образы Овидия, Данте, Петрарки, Боратынского, Пушкина, Мандельштама... Если вглядеться в его фотографии 80-х годов, можно увидеть полуулыбку Джоконды и взгляд Леонардо. В фильме Картозия и Желнова "Бродский не поэт" постаревшие прекрасные леонардески как будто сходят с картин великих мастеров итальянского Возрождения. Тут не только Леонардо метафизически приложил руку, тут и Боттичелли, и Джорджоне, и Тициан...

Бродский любил Марину Басманову не так, как любит женщину обычный мужчина. И после разрыва Марина больше 20 лет оставалась для него образом, идеей, абсолютом. Они изредка перезванивались, переписывались. Он читал ей по телефону "Новые стансы к Августе". Она их критиковала, в чем-то скупо хвалила. Ей это дозволялось. Карл Проффер, близкий друг и издатель Бродского, был изумлен: "Думаю, - написал он, - в мировой литературе было мало случаев, когда Муза, в особенности такая трудная, вдруг материализовалась подобным образом, чтобы вознаградить воспевшего ее поэта".

Однажды в 70-е годы Иосиф признался Эллендее Проффер (жене Карла), почему Марина ушла от него: "Она сказала мне, что я насилую ее мозг". Судя по всему, Эллендея (или переводчик ее книги Виктор Голышев) весьма облагородила глагол, которым Марина исчерпывающе объяснила свое отношение к Иосифу. У Бродского, конечно, была альтернатива: забыть, возненавидеть, жениться на другой. Но он выбрал другой путь: поддерживать огонь в лампадке у иконы Марины, чтобы написать книгу "Новые стансы к Августе", в которую вошли стихи 1962 - 1982 годов. Все посвящения в стихах другим женщинам были сняты и брошены к ногам Марины. Любовная лирика из предыдущих сборников, "Части речи" и других, перекочевала в "Новые стансы к Августе" До конца жизни Бродский считал: эта любовная книга стихов - лучшее, что он написал.

Ниоткуда с любовью, надцатого мартобря,
дорогой уважаемый милая, но неважно
даже кто, ибо черт лица, говоря
откровенно, не вспомнить уже, не ваш, но
и ничей верный друг вас приветствует с одного
из пяти континентов, держащегося на ковбоях;
я любил тебя больше, чем ангелов и самого,
и поэтому дальше теперь от тебя, чем от них обоих;
поздно ночью, в уснувшей долине, на самом дне,
в городке, занесенном снегом по ручку двери,
извиваясь ночью на простыне -
как не сказано ниже по крайней мере -
я взбиваю подушку мычащим "ты"
за морями, которым конца и края,
в темноте всем телом твои черты,
как безумное зеркало, повторяя.

В 1987 году Джозеф Бродский получил Нобелевскую премию "за литературное творчество редкостной широты, отмеченное остротой интеллекта и поэтической интенсивностью". Нужно ли доказывать, что если бы Бродский за 15 с половиной лет до этого события выбрал альтернативный путь и остался в СССР, он бы так и не вышел из "волшебного хора" и не спел бы свою сольную партию? С его нобелевкой до сих пор не могут смириться живые и благополучные "ахматовские сироты".

Уже будучи лауреатом, Бродский опять просил Марину приехать к нему вместе с сыном Андреем и остаться навсегда. Марина наотрез отказалась. А в 1989 году она вышла замуж в Ленинграде. Только после такого, окончательного для него разрыва, он решился жениться на русско-итальянской аристократке Марии Соццани. Мария была самой красивой из его леонардесок. Она знала четыре языка, прекрасно играла на фортепиано и писала диссертацию о Цветаевой. Бродский говорил о Марии: "Она чистая и снаружи, и с изнанки". 1 сентября 1990 года они сыграли свадьбу в Стокгольме. А 9 июня 1993-го у Иосифа и Марии родилась дочь Анна-Александра-Мария. Сейчас она живет в Англии с партнером и маленькой дочкой и не знает ни слова по-русски. 24 мая 2015-го Анна приезжала в Питер на празднование юбилея великого отца.

Еще на своем 50-летии Бродский утверждал, что не собирается связывать себя узами брака. Но через три месяца женился. Это была последняя альтернатива, предоставленная ему
судьбой. Если бы Марина Басманова не вышла замуж, никогда бы Бродский не осуществил вторую часть своего стихотворения "Пророчество". Дочь Анна, которую он называл Нюшей, появилась на свет «благодаря» замужеству Марины Басмановой. И для поэта Иосифа Бродского не было в этом никакого парадокса. Отрекшись от идеи Марины, он все-таки смог стать счастливым.

Придет зима, безжалостно крутя
осоку нашей кровли деревянной.
И если мы произведем дитя,
то назовем Андреем или Анной,
чтоб, к сморщенному личику привит,
не позабыт был русский алфавит,
чей первый звук от выдоха продлится
и, стало быть, в грядущем утвердится.

© Ирина Карпинос

На фото:
1. Иосиф Бродский, годовалая Нюша и Мария Бродская.
2. Анна Бродская с дочкой и партнером.