Именно так. Не умер, а перешёл из жизни в жизнь. Из жизни конечной в жизнь вечную. «Достоин вечности лишь тот, кто в будущем живёт». Эдуард Балашов, несомненно, достоин вечности, потому что творил её ежедневно, ежечасно – своей мудростью, добротой сердца, светом улыбки. А понимал он вечность не как нечто абстрактное, а как цель земного пути – «бесконечный труд, дающий бесконечную радость».
 
«Время – мера дороги, вечность – мера Пути». Вот этой «мерой Пути» Балашов всегда и следовал.
«Люди делятся на учителей и учеников», – говорил он нам, своим ученикам, студентам Литературного института. То, что он сам – Учитель, ни у кого не вызывало сомнения. Семинары его были бесценны. Балашов не только давал нам уроки поэтического мастерства, «несмолкаемого счастья неостановимого творчества», но и учил чувствовать подлинность во всём: в искусстве, в жизни, в собственных мыслях и поступках. «Быть свободным – значит, забыв о себе, стать собой», «Если идёшь, то только делать добро: не стоит напрасно тратить шаги», «Нет выхода – ищи выход, а не выходи из себя». Как ни странно, его афористичные напутствия не раз пригождались в реальности. Это были не просто умозрительные максимы, над которыми интересно поразмышлять на досуге, а побуждение к осмысленному действию в каждом конкретном дне.
У Эдуарда Владимировича Балашова всегда можно было получить совет: учитель находил неожиданный ракурс для решения любой проблемы, без тени высокомерия или превосходства; терпеливо выправлял наши неумелые строчки крепкой рукой мастера. В каждом, даже совсем слабом стихотворении умудрялся разглядеть росток прекрасного, но ещё не написанного произведения, подмечал мимолётный образ, не увиденный даже самим автором, открывал новые смыслы в привычных на первый взгляд вещах.
Придерживался мнения, что на творческом семинаре таланты должны взращиваться, а не разрушаться. Не осуждая, спокойно остужал пыл не­обузданных молодых и подчас жестоких критиков: «Помните, хорошее умножаем на два, плохое делим на десять». Это, конечно, касалось в первую очередь хрупких, поданных на семинарское растерзание стихотворений, но удивительно – как же это правило потом оправдывало себя в различных житейских ситуациях! Нельзя топтать за неопытность, ведь не вина автора, что он ещё не обрёл мастерства, главное – свежесть в восприятии мира, способность удивляться. И правда, не все вышли из литинститутских стен поэтами, но все, кто прошёл школу балашовской этики, стали достойными людьми.
Афористичность, парадоксальность, гармония – вот триединство его собственного творческого метода. Гармония складывалась из мелодии мысли, её красоты и чистоты.
 
Каждый не верящий в Бога – не прав.
И верящий в Бога тоже не прав.
Бог за пределами всяких суждений.
И утверждающий это – не прав.
Это было учительство без морализаторства, утешение без нравоучений, оберегание без подавления, шутка без насмешки.
Достаточно встретить одного такого Мудреца, как Эдуард Балашов, – и вся жизнь проясняется.
Я никогда не видела Учителя хмурым или злым. Огорчённым – да, удручённым – нет.
Его прозорливой опеки хватало на нас всех, и всем было уютно и просторно возле него.
Мы чувствовали его любовь даже не к нам самим, а к нашей судьбе, к нашему будущему.
Балашов, прозревая иные миры, никогда не уставал любоваться и этим миром:
 
Расцвёл цветок – ура! – на сердце праздник.
Как он нашёл мгновение, проказник!
Как он сумел встать на ноги, начаться,
Лиловым стать и с вызовом качаться,
Смотреть на мир, незримых глаз не пряча:
Любуйся мной, мол, я – твоя удача!

(«Праздник»)

 
Бог един, считал Балашов, и потому не было и не могло быть никаких противоречий в религиозных конфессиях: сердце мудреца вмещает и буддизм, и христианство, потому ценны и молитва, и медитация, точнее – медитация и есть молитва, а молитва – медитация.
Этика органично сливается с эстетикой:
 
Нету дома земного.
Нет и тайны земной.
Дом мой – Отчее Слово
Над земною виной.
 
За страданием лета,
Над безмолвьем зимы
Дом мой – горница Света
Над гордыней Земли.
 
И бездомным вдогонку
Шепчет пламень куста:
Кроме сердца ребёнка,
Есть ли дом у Христа?

(«Дом»)

 
Мы, благодарные ученики, коих немало, будем всегда чтить память нашего великого и доброго Учителя, повторять его целебные слова, удивляться его так много вместившему сердцу.
Выражаем глубокие соболезнования родным и близким Эдуарда Владимировича Балашова.
Анастасия Ермакова
 

---

Эдуард Владимирович Балашов родился в 1938 г. в Мариуполе в семье офицера. Как сын погибшего на фронте был принят в Ташкентское суворовское училище. Затем учился в Высшем военно-морском училище, откуда перешёл в МВТУ им. Баумана. Работал инженером в гражданской авиации. Увлекался музыкой и спортом (играл за сборную Москвы по регби). В 1965 г. впервые опубликовал свои стихи и через некоторое время, оставив хорошо оплачиваемую работу в аэропорту Внуково, целиком занялся литературным трудом. 
В 1977 г. Балашов окончил Высшие литературные курсы Литературного института имени А.М. Горького. С 1977 по 1993 г. работал в издательстве «Советский писатель» редактором отдела «Поэзия народов СССР». С 1979 г. более тридцати лет преподавал в Литературном институте им. А.М. Горького, профессор кафедры литературного мастерства, вёл семинар поэзии. Несколько лет работал консультантом по национальным литературам в «Литературной газете». Автор поэтических книг «Гонец», «Хлебный ветер», «Глагол молчания» «Магнит», «Чаша», «Око», «Ноша», «Россия-радость», «Пловец», «Цветы сновидений», «Алатырь», «Спрятанная жизнь».
 
«Не пройду я мимо неба...» - Статьи - Литературная газета (lgz.ru)