I
Ольга Гусинская
 
Этот заказ на мемориальном сайте Кати Яровой katyayarovaya.com поступил в конце января. Вы же знаете, что на сайте есть возможность заказать диски и книгу Кати Яровой? В форме заказа не было ничего необычного, кроме слов в строке адреса «Спасибо за то, что вы делаете». Некий Эрик Хёсли из Швейцарии заказал полный комплект книг и дисков. Ничего удивительного: Катино творчество известно во всем мире. Я отправила заказчику вопрос, подтверждает ли он свой заказ. Завязалась переписка, и история стала развиваться совершенно непредвиденным образом.
Этот человек оказался тем самым Эриком, о котором мне много и часто рассказывала Катя в 1989-90 годах! Эрик дружил не только с Катей, он был знаком с большим кругом общих друзей, включая моего бывшего мужа и даже моего сына! С тех пор прошло более 30 лет!
За эти годы журналист Эрик Хёсли стал главным редактором нескольких газет, профессором EPFL (Федеральной политехнической школы Лозанны) и писателем. Недавно в России была презентация его книги «Сибирская эпопея». В рамках студенческой исследовательской программы Политехническая школа Лозанны сотрудничает с Томским университетом и еще несколькими европейскими институтами, проводя научные экспедиции по Сибири и российской Арктике. 
И вот наконец мы подошли к самому главному, о чем рассказал Эрик в нашей переписке. С ним произошел случай, который и привел его на сайт в поисках материалов о Кате, случай поразительный и невероятный. Как написал Эрик в одном из писем, «Божий перст», хотя он сам «совершенно не мистический парень».
Из писем Эрика: 
«Прошлым летом (имеется в виду 2021 год) я был в арктической научной экспедиции, и мы остановились на острове Уединения в Карском море, чтобы провести несколько экспериментов. Я пошел в заброшенное здание советской экспедиции типа «барак», куда с 1989 года изредка заходят только медведи, и увидел валяющийся на земле журнал, наполовину сгнивший и сильно потрепанный, наверное, этими медведями. Это был поэтический сборник 1989 года, который оставили последние обитатели, когда им пришлось внезапно покинуть остров, как некогда жителям Помпей – такие «советские Помпеи». Я взял журнал в руки и заметил, что в нем есть закладка: видимо, читавший его человек хотел иметь возможность быстро найти нужную страницу с любимым стихотворением. Я открыл журнал. Это было стихотворение Кати Яровой! Меня полностью захлестнули эмоции. Словно Божий перст показал мне в этой безлюдной глуши след Кати. Невероятно».
Сначала я заплакала – от потрясения. Перечитала письмо несколько раз.
Только потом я начала задавать вопросы, в каждом письме выяснялись новые подробности и детали.
Это был журнал «День поэзии 1989». Стихотворение, заложенное закладкой, – «Проводы друга». Конечно, сам Эрик был потрясен до слез, а когда вернулся с острова на корабль и рассказал всем эту историю, все члены экспедиции плакали тоже. И один из них воскликнул: «Мне знакомо имя Кати Яровой! Недавно в издательстве «Алетейя», где я работаю, вышла книга Татьяны Янковской «Когда душа любила душу. Воспоминания о барде Кате Яровой». Еще одно совпадение?!
Может ли совпадение быть более невероятным? На безлюдном острове Уединения получить весть от человека, с которым общался более 30 лет назад и которого нет на свете вот уже около 30 лет?! И, конечно, Эрик забрал с собой и возил этот «потрепанный журнал через весь Северный Ледовитый океан и хранил его, как священное послание от Кати».
Меня это потрясло. Я почувствовала Катин привет, переданный таким удивительным образом. Я увидела нити, связывающие Катю, Эрика, того ученого на советской полярной станции, любившего стихи Кати, всю научную арктическую экспедицию Лозанской политехнической школы и Томского университета, Таню Янковскую – всех нас, кто знает, помнит и любит Катю. 
Соединяющие нас нити любви и судьбы.
 
II
Эрик Хёксли
 
ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА
 
Едкий, дерущий горло, сизый запах крепкого табака разносился повсюду, начиная от лестничной площадки. Когда мы переступили порог московской квартиры, куда нас пригласили, к дыму в коридоре добавилась духота. В дальнем конце – французское окно, выходящее на улицу, перед ним стол, заставленный стаканами и бутылками разного размера. Хор голосов, в основном мужских, каждый повышает голос, желая быть услышанным, доносятся громкие восклицания и смех. Шумные разговоры в приподнятом тоне, переплетаясь между собой, наполняют комнату.
В центре – Катя. Она сидит на краю кровати посреди комнаты и оживленно беседует, не оставляя шанса собеседнику. Она держит в руках гитару, и, помню, я подумал: возможно, мы опоздали и пропустили что-то важное? Было бы жаль, потому что мой друг Минкин, который втянул меня в это приключение, обещал: песни этой девушки стоят того, чтобы их услышать.
Катя выпрямилась, тронула струны гитары, и вокруг воцарилась тишина. Помню ее золотистые с рыжинкой волосы, стрижку каре, ее уверенные руки, перебирающие струны, и голос, внезапно наполнивший комнату. Она начала с антивоенной песни, тогда это был Афганистан. Звуки и слова ударялись о стены и возвращались ко мне, но я мало что понимал. Словарный запас у меня был тогда совсем скудный, и я улавливал лишь обрывки текста. Но голос, тональность, ритм и игра звуков и рифм были так выразительны! А лицо Кати, как и выражение лиц тех, кто смотрел на нее, усиливали впечатление и дополняли картину. Затем последовали другие песни, меня захватило это волшебство, и я понял, что одного таланта достаточно, чтобы все приобрело смысл.
За первым открытием и знакомством последовали другие встречи. Катя много пела. Осенью 1989 года мы с женой несколько месяцев жили в Москве. Узнав, что наш ребенок болен, она приезжала и часами пела, убаюкивая нашего малыша. Песни на русском языке для ребенка, который и по-французски еще не умел говорить!
Иногда Катя рассказывала истории. Невероятные истории про бушующие страсти, путешествия на поездах, судьбоносные встречи.
Для молодого журналиста, кем я тогда являлся, Катя была не просто свидетелем и воплощением своего времени, за которыми так охотятся репортеры, чтобы наполнить живыми примерами свои статьи. Катя была уроком: мы были одного возраста, но все в ней – ее стихи, ее рассказы, ее опыт – говорило, что она из другого мира, другой природы, другой плотности. В ее ответах на мои политические вопросы (это был разгар перестройки) было столько же иронии, сколько и безнадежности. Я был в смятении. По сравнению с ней я чувствовал себя незрелым. Есть в жизни вещи, которые не так-то просто понять – мудрое напоминание для журналиста! Катя была недосягаема, но, похоже, не осознавала этого.
Перевод Кати Рыбаковой, Елены Яровой, Ольги Гусинской