Ю.А.Ротенфельд

«Кричат мне с Сеира: сторож! сколько
ночи? сторож! сколько ночи?
Сторож отвечает: приближается утро, но еще ночь. Если вы настоятельно спрашиваете, то обратитесь и приходите».
 Пророчество о Думе – 21:11-12

Борьба против лжи и коррупции, борьба против беззакония власти на всех уровнях, за демократию и честные выборы выплеснулась  на улицы и площади многих российских городов. Является ли это свидетельством того, что назревает революция?
В этой связи не мешало бы еще раз осмыслить этот социальный феномен, но сделать это нужно не с позиций рассудочного мышления с его плюрализмом мнений, а на уровне диктатуры разума с его жесткой определенностью, позволяющей понять: что же на самом деле происходит в обществе, понимаемом не иначе, как естественно-исторический процесс.
1. Надо менять мышление
Ошибки К.Маркса в вопросах о классовой борьбе, о социальной революции, о диктатуре пролетариата и, в конце концов, о коммунизме привели к негативному отношению к той сугубо научной, но совершенно не принятой форме мышления, которую он избрал для осмысления общественных процессов около ста пятидесяти лет тому назад. Не вдаваясь в важные детали, напомню, что в свой работе «Капитал» в качестве исходной «клеточки» буржуазного общества, Маркс использовал категорию обмена. Это понятие оказывается совершенно необходимым не только для осмысления капиталистических, либеральных общественных отношений, но и для разумного осмысления всех других ступеней в развитии общества, а также для осмысления того радикального изменения (переворота) в социальных отношениях, который мы и будем называть социальной революцией. Только в этом случае будут видны не только ошибки К.Маркса, не только достоинство его сугубо научного, однако невостребованного до сих пор мышления, но и ошибки тех, кто берет на себя смелость осмысливать социальные процессы, поскольку все они используют для этой цели не разум, а рассудок.
Понять мышление К.Маркса не просто, поскольку отношение обмена он понимал не иначе, как отношения меновой и потребительной стоимостей, каждая из которых представляет собой пару противоположностей, обусловливающих энергетику, т.е. движущую силу социального процесса. Не случайно в «Капитале» четко указано, что при обмене «товары уходят как меновые стоимости» (одна, сходящаяся пара противоположностей Ю.Р.), «а приходят как потребительные стоимости» (другая, расходящаяся пара противоположностей Ю.Р). Этот циклический процесс не только напоминает нам взаимосвязь при-родных суточных и сезонных ритмов, но и подпадает с ними под один и тот же объективный закон. Это значит, что отношения межличностного обмена, гуманизируясь и плавно переходя из одной формы в другую, включены в другой, более глобальный ритм истории. Поэтому аналогией может служить суточное движение Земли вокруг своей оси и ее сезонное движение вокруг Солнца.
На межличностном уровне речь идет об обменах стоимостями, тогда как на уровне всего общества обмен проявляет себя как взаимодействие четырех социальных классов, образующих в своем единстве две пары противоположностей – рождающуюся и отмирающую. Ни один социальный класс без своей противоположности в принципе не может существовать.
К сожалению, свое понимание социального процесса ни К.Маркс, ни Ф.Энгельс, ни кто другой не сумели зафиксировать в адекватных конкретно-всеобщих понятиях или образах. Поэтому до сих пор непонятной остается диалектика конкретно-научной мысли пролетарского вождя, хотя то, что «Капитал» Маркса имеет «особую» логику отмечали практически все его сторонники.
Продолжая идти вслед за К.Марксом и используя его невостребованное мышление, мы, тем не менее, будем осмысливать отношения не только между конкретными людьми и конкретными противоположными классами в рамках буржуазного общества, но рассмотрим более широкий спектр общественных связей и отношений. На этой основе нам удалось выделить не одну, как это сделал К.Маркс, а четыре динамически связанные, но принципиально различающиеся формы социального обмена. Две из них принудительные, противные воле человека, а две других — свободные, ненасильственные.
Первая форма социального обмена самая примитивная — тираническая. И она же самая безнравственная, поскольку основана на личном эгоистическом интересе, на беззаконии, на жесточайшем насилии и безжалостной эксплуатации, определяющей формулу ненависти: «Не как ты хочешь, а как хо-чу Я». Она определяется тем, что продукты человеческой деятельности или любые другие стоимости передаются в обмен на сохранение жизни — самой значительной ценности для людей. Поэтому основанную на данной форме об-мена систему хозяйства можно назвать архаической или криминальной экономикой. Отсюда проистекает хорошо известная фраза: «жизнь или кошелек?»
Вторая форма меновых отношений — крепостническая — связана с ограничением, но не с исключением насилия. Поэтому и здесь, но не в такой бесчеловечной форме, проявляет себе все та же формула ненависти и вражды. Однако лишение человека жизни уже считается недопустимым. Эта форма об-мена определяет бюрократическую экономику феодального типа и основана на менее явственном (разумном) эгоизме.
Третья форма обмена — либеральная — обусловливает революционное изменение социальных взаимодействий и дает стимул для перехода от эгоизма к альтруизму, поскольку утверждает ненасильственный, свободный и взаимовыгодный обмен. По своей сущности социальная революция напоминает переход от темного времени суток к светлому или же движение от холодного времени года к теплому. На смену авторитарной формы организации общества приходит самоорганизация, основанная на свободном и всеобщем обмене ре-зультатами человеческой деятельности, приобретающими форму товара. При этом отношения личной зависимости и получение пользы только одной сторо-ной уходят в прошлое и уступают свою роль взаимопользованию.
На смену формулы ненависти — «Не как ты хочешь, а как хочу Я», господствующей в авторитарных обществах приходит только зарождающаяся, не-достаточно осмысленная и во многом несовершенная, но вполне справедливая формула любви — «Не только как хочу Я, но и как хочешь Ты». Именно эта формула закладывает основу «Золотого правила» морали: «И как хотите, чтобы с Вами поступали люди, так и Вы поступайте с ними». Поэтому слово «революция» обозначает не бессмысленный и беспощадный бунт, поскольку к революции он не имеет никакого отношения, а переворот в направлении социальных взаимодействий, т.е. такой способ смены общественно-политического строя, при котором страна и общество мирным или немирным путем переходят от крепостнических форм обмена к либеральным.
Что же касается эволюционного развития общества, то оно, не меняя по существу господствующую форму общественных отношений, имеет место либо до, либо после переворота. К этой форме развития зачастую апеллируют те, кто боятся потерять незаслуженные привилегии, богатство, кого устраивает ложь, коррупция и социальное неравенство.
Четвертая форма обмена — сервистическая (от английского слова ser-vice — служба) обусловливает наиболее полное единство личного и общественного интереса. Она возникает на основе взаимного служения, а не взаимной борьбы. Ее особенность в том, что человек добивается своих личных целей не через господство над людьми при помощи первых двух форм обмена, и даже не посредством либеральных отношений. Он добивается успеха через служение обществу или конкретным людям, используя при этом наиболее совершенную формулу Любви — «Не как я хочу, а как хочешь Ты». Зачатки или такие обусловленные человеческим совершенством отношения можно увидеть, например, в отношениях любящих друг друга людей, в служении бизнесменов своим потребителям, политиков — в служении народу, ученых — науке, верующих — Богу.
Развитие общества имеет свой замысел, который заключается не только в прогрессе разума человека, но и в неотвратимом нравственном прогрессе. Хотя надо признать, что достижение нравственного совершенства, подобно достижению температуры абсолютного нуля не достижимо в принципе. К такому состоянию, приняв его за идеал можно только приближаться.
Обнаруживаем, что первые три формы общественных отношений уже имели место в истории общества и определяли степень его социальной зрелости и его классовый состав. Это рабовладельческие, феодальные и капиталистические отношения. Что же касается четвертой, пропущенной К.Марксом, «сервистической» формы обмена, то ее появление и повсеместное утверждение, как и предыдущих трех форм, не фатально. Оно вероятностно, поскольку зависит от наших сегодняшних самореализующихся ожиданий, обусловленных развитием нашего разума и доминирующим моральным воспитанием.
Главным в четырех формах обмена является то, что они в основном подтверждают обоснованность выводов Карла Маркса об «общественно-экономических формациях», которые во многом правильно отделяют одни ис-торические периоды от других: первобытнообщинный строй, рабство, феодализм, капитализм.
Отметим лишь то, что отношения характерные для первобытнообщинного строя, также как и коммунистические отношения, не следует включать в разряд общественных отношений, ибо первобытно-общинные отношения - это не социальные отношения обмена, а родоплеменные, семейные, скорее, даже биологические отношения.
Что же касается коммунистической формации, то согласно классикам марксизма, в ней полностью исключается любая форма обмена, поскольку именно отношения обмена обуславливают не только материальное неравенство людей, но и деление общества на противоположные классы. Поэтому социальный, т.е. классовый этап в развитии человека делится не на пять как у К.Маркса, а на четыре ступени, следующих друг за другом по круговой шкале. Такой под-ход делает анализ общества строго научным.
2. О просчетах марксистской теории
Рассматривая общественное движение как естественноисторический процесс, К.Маркс был во многом прав и, прежде всего, в том, что он использовал обмен товаров в качестве исходной «клеточки» для осмысления буржуазного общества. Это действительно выдающаяся находка К.Маркса, позволившая ему перейти от рассудочного к разумному осмыслению общества.
Однако нас интересуют не только достоинства марксизма, но и его недостатки одним из которых явилось то, что К.Маркс рассмотрел только одну «клеточку», отражающую сущность только одной, буржуазной ступени в развитии общества. Вопрос о других «клеточках», об их вероятностных переходах из одной формы в другую обусловливающих другие ступени формационного кругового (спирального) процесса остался в марксизме без ответа. Поэтому у К.Маркса не могло не возникнуть целого ряда ошибочных выводов и утопических заблуждений, например, о классовой борьбе, о революциях, о диктатуре пролетариата, об упраздняющем обмен и частную собственность коммунизме.
И действительно, теоретические исследования приводят нас к несогласию с К.Марксом по вопросу о классовой борьбе и по его утверждению о полном уничтожении классовых противоположностей в процессе исторического развития. Здесь предлагаемая позиция полностью расходится не только с позицией К.Маркса, но и с пониманием классовой борьбы другими мыслителями прошлого и настоящего, ибо борьба происходит не между противоположными классами той или иной формации: рабами и рабовладельцами, крепостными и феодалами, рабочими и капиталистами. Она происходит между новой (рож-дающейся) и старой (отмирающей) парами противоположных классов. Подчеркиваю, не между противоположными классами, а между их парами.
Противоположные классы не враги, сходящиеся в братоубийственной войне, в результате которой один из них выходит победителем. Напротив, противоположные классы — это «дружественные» классы, которые не могут существовать друг без друга. Совместно побеждая, именно они утверждают новую форму общественных отношений, т.е. ту или иную господствующую на данной ступени исторического развития форму обмена. И они же, как дружественная пара классов, тормозят прогресс, когда удерживают ее от поражения в борьбе с рождающейся, более прогрессивной парой классов. Отсюда возникает рассуждение о двух народах, радикально отличающихся друг от друга.
«Мы живем в одной стране, но у нас два народа» – пишет, осмысляя со-бытия уходящего 2011 и наступающего 2012 годов в России, писатель и журналист Михаил Берг. И между ними пропасть из страха и социального недоверия. Пролетарская, провинциальная, бюджетная Россия ненавидит предпринимателей и не доверяет российской городской интеллигенции. Она боится их как главных врагов всей своей жизни.
Митинг на Болотной в очередной раз показал, что число тех, кому хочется свободы, выросло. Но митинг на Поклонной не менее отчетливо демонстрирует пределы этой свободы, определяемые большинством. И без согласия этой толпы, которая практически не меняется в течение многих веков в своих фундаментальных характеристиках, никакого будущего у Болотной не будет.
«Поклонная неожиданно показала, что митинги на Болотной — это раскаты очередной буржуазной революции, которая несколько раз занималась на просторах России, но каждый раз гасла, как костер под дождем в мокром лесу. Увы, пролетарская отрыжка все еще сильнее интеллигентской отчетливости. Не хочет слабая, лукавая, беспомощная Россия буржуазного строя... И этот обыватель — та скала, о которую разбились многие прекраснодушные порывы на протяжении многих веков нашего совместного существования» .
В то же время борьба противоположных классов тоже имеет место, одна-ко она не носит антагонистический характер, поскольку это разрушало бы лежащую в основе классового деления форму обмена. «Милые бранятся, — говорят о ссорах между мужем и женой, — только тешатся». Так и борьба между противоположными классами, содержание которой направлено исключительно на соблюдение баланса интересов между дружественными сторонами.
3. Классовая борьба – как борьба за нравственный прогресс
Выходит, что классовая борьба, это ничто иное, как борьба за нравственный прогресс человечества. Она затрагивала, и будет затрагивать все цивилизации, все нации и без исключения каждого жителя Земли, поскольку касается общественных отношений, обусловленных уровнем интеллектуального и нравственного развития народов.
Из этого следует, что классовую борьбу надо снова перевести в идеологическое русло, задействовав для этой цели авторитет науки: научной философии, научной социологии и других социогуманитарных дисциплин. В результате в идеологическую борьбу как борьбу сил Добра с силами Зла будут вовлечены не только профессора и студенты университетов, но и учащиеся старших классов общеобразовательных школ. А создание политических партий, стоящих на прогрессивных классовых позициях, еще больше укрепит антифеодальный фронт. И самое важное – это то, что высшим арбитром станет не религиозная или какая-либо другая вера, а авторитет разума. Только в этом случае выводы социальных наук будут проникать в университеты даже тех стран и тех цивилизаций, которые сегодня являются оплотом крепостничества, национализма и терроризма, использующих преимущества демократии для уничтожения свободы. Тогда как демократия – это предоставление государством либеральной свободы исключительно тем, и только тем, кто верит в либеральные ценности: равенство прав граждан, прав женщин, прав национальных меньшинств, свободные выборы и т.п. Но совсем не тем, кто путем насилия и обмана стремится использовать либеральные законы государства для достижения своих вовсе не либеральных целей.
Поэтому надо сделать все возможное, чтобы классовая борьба стала до-минирующим фактором современной политики. А линия фронтов, проходила не по линии разлома цивилизаций, а в каждой отдельно взятой стране, в каждом отдельно взятом населенном пункте, в каждой семье. Главным же полем борьбы должно стать сознание каждого отдельного человека, его борьба с самим собой за нравственное самосовершенствование.
Это значит, что в борьбе с авторитарными режимами и их идеологией, направленной на борьбу с прогрессом, следует противопоставить другую, научно обоснованную идеологию, отражающую интересы не одной только господствующей пары классов, не только одной из религиозных конфессий, не только интересы одной нации или одного государства, но и всех жителей Земли.
Поэтому надо развернуть глобальную идеологическую войну за переход от безнравственных авторитарных отношений прошлого, к более гуманным общественным отношениям будущего, войну за нравственный прогресс человечества. Современная же мораль продолжает оставаться моралью недоразвитых в социальном отношении типов, это мораль «господ» и «холопов», это орудие их совместного существования, классового господства.
Наша постсоветская действительность свидетельствует не столько о на-шей общей готовности воспринять идею построения наиболее справедливого демократического общества, сколько о том, что ни народ, ни власть в своем большинстве, пока не готовы использовать другие, более совершенные от-ношения, нежели крепостнические.
Повсеместный беспредел чиновников, является неотъемлемым атрибутом крепостнической власти. Сейчас этому беспределу противостоят люди в самых разных местах, в основном одиночки. Эти люди – основа будущего гражданского общества. Необходимо дать им почувствовать себя частью общего дела, цель и ценность которого - либеральные и сервистические отношения. А для этого необходима политическая партия нового типа — партия, которая сделала бы такую объединительную работу одной их своих приоритетных задач. Это значительно расширит круг людей, вовлеченных в нынешний революционный процесс, как в России и в Украине, так и на всем постсоветском пространстве.
Усилия, направленные на демократизацию авторитарных стран путем проведения в них демократических выборов зачастую дают власть не демократическим силам, а напротив, опирающимся на большинство населения крепостникам, националистам и религиозным фанатикам. Это происходит потому, что усилия интеллектуалов зачастую направлены не на культурный и нравственный рост народа, а на демократизацию как на пустую форму, как на процедуру. Тогда как история показала, что демократизация, обеспечивающая гражданские свободы — это длительный процесс. Европе потребовались на не-го долгие годы.
Начинать демократизацию надо с науки и просвещения, с нравственного воспитания, с организации либеральных и сервистических классовых партий, а честные выборы – это результат непрерывно продолжающегося революционно-го процесса, который никогда не сможет завершиться, в том числе, и в силу постоянного обновления жизни путем естественной смены поколений.