Лайсман Путкарадзе
Старший брат
Родная сестра Игоря Левтерова, Лариса Павловна Левтерова, по мужу Авдеева, — вспоминая, как арестовали старшего брата Игоря, потом отца Павла Филипповича, как из тюрьмы с помощью соседки-немки на сутки вырвали младшего брата Женю и укрыли в Сталинской области, как казнили отца, а потом казнили Игоря, — на вопрос, где это происходило, отвечает так: «А вон там», — и показывает в ту или другую сторону.
Лариса Павловна живет в тех же (извините за это театральное слово) исторических декорациях. Здесь братья возили ее в коляске, здесь работал ее отец, вон там его казнили и сбросили в шурф шахты, тут стоял их дом, там… Однако она не хочет знать школы, где располагалась тюрьма стахановского отделения службы безопасности, куда мама водила ее на свидания с Игорем, и не ходила ни разу на место расстрела старшего брата.
Прошло шестьдесят девять лет! И вот что Лариса Павловна говорит:
— Я много думаю теперь… Наверное, потому что на пенсии, и времени свободного много. Я думаю: а смогла бы я сама вот так, как Игорь и папа — отдать свою жизнь? Выдержать побои, пытки… Я помню отчетливо одно свидание с Игорем. Мама взяла меня с собой. Их не кормили, поэтому родственникам разрешали передавать еду. И одежду. Одежду — потому что их сильно избивали, одежда была мокрая, в крови. Помню: мы с мамой идем по длинному-длинному коридору, а Игорь сидит на подоконнике. Мама просит Игоря надеть сухое, а он как-то жмется, прикрывает ладонью грудь. Мама просит надеть, а он как-то рубашку на груди трогает… Мы смотрим — у него на груди звезда вырезана…
Через минуту, после напряженной паузы:
— Игоря арестовали дома. Когда его уводили, он меня взял на руки и поцеловал. Этого я не помню, я это знаю. А когда папу арестовали полицаи (вот это я уже помню хорошо), он тоже поцеловал меня и сказал: «Передай маме, что папу забрали чужие дяди».
Короткие биографии
Их миллионы. Людей с короткой, в несколько строк, биографией. Родился, закончил школу, мобилизован, погиб или пропал без вести. Арестован, расстрелян. Повешен. Сброшен в шурф шахты. По такому драматическому лекалу война кроила судьбы красноармейцев, партизан, подпольщиков призывного, зачастую и допризывного возраста — младшему брату Ларисы Павловны, Евгению Левтерову, было пятнадцать в сорок третьем году, но били и пытали его ничуть не слабее, чем взрослых подпольщиков. И только когда погружаешься в отдельную «короткую биографию» партизана или подпольщика, образ наполняется индивидуальными чертами.
Игорь Левтеров родился, как Лариса Павловна говорит, «там, в Греции». И Женю Левтерова подальше от местных полицаев отправили «туда, в Грецию», «домой», «к своим».
— Игорь «там» родился, — рассказывает сестра подпольщика, — и Женя «там» родился, а я уже здесь родилась. Игорь там рос и по-нашему говорил. А Женя понимал, но не говорил. Я одна не понимала и не говорила. Маму просила: «Научи». Мама отвечала: «Поезжай домой, к нам в деревню, и учи». В 1932 году семья переехала в нынешнюю Брянку, куда после Киевского педагогического техникума направили на работу, в школу № 15, маму Игоря, Жени и Ларисы — Анну Спиридоновну Левтерову.
— У нас диван был кожаный, стоял рядом с печкой, — вспоминает Лариса Павловна. — Угол дивана был просижен Игорем: он там любил сидеть с книгой, — Лариса Павловна складывает ладони под воображаемую книгу: — Вот так, и читал, читал у печки. Много читал.
Решение бороться с оккупантами не было спонтанным — Левтеров и в школе был «командиром», ребята, даже постарше, слушались его. Любимыми школьными предметами были история и география. Естественно, любимыми героями юноши из шахтерского поселка были Александр Пархоменко и Клим Ворошилов. В духе того времени мечтал о карьере военного, после восьмого класса попытался поступить в военное училище. Однако не был допущен медицинской комиссией.
Вот еще штрих к портрету Игоря Левтерова: всегда в кармане носовой платок, всегда начищенные ботинки, а приятелю своему Владимиру Коновалову иногда делал замечание, чтобы поправил воротник или причесал волосы.
Существует правило, в соответствии с которым герой-подпольщик, герой-партизан, расстрелянный оккупантами, просто не может иметь в своем характере черт неположительных. К Игорю Левтерову это правило не относится. По воспоминаниям не только родных — матери, сестры, младшего брата — но и соседей, одноклассников, всех, кто знал его, это был, действительно, человек исключительный. Потому и веришь: не мог бежавший из плена красноармеец Игорь Левтеров тихо сидеть в поселке и ждать, когда Красная Армия освободит Донбасс.
— Игорь говорил товарищам: «Их надо уничтожать!» — рассказывает Лариса Павловна.
С первого дня войны осаждал военкомат просьбами отправить его на фронт. Однажды вернулся домой светлый от счастья: зачислен в школу связистов. После ускоренной подготовки в Ростовском училище связи направлен на фронт, служил в кавалерийской части. Первый и второй годы войны — тяжелейшие для Красной Армии. В мае 1942 года подразделение, в котором служит младший лейтенант Игорь Левтеров, участвует во Второй Харьковской битве. Ее еще называют катастрофой. Наступательная операция Красной Армии завершилась окружением и практически полным уничтожением наших сил, а результатом харьковского разгрома стала возможность продвижения противника к Волге, возможность выхода на Кавказ. В ходе одного из боев был тяжело ранен молодой офицер Игорь Левтеров. Жители хутора подобрали его, лежавшего в поле без сознания. Три месяца люди выхаживали тяжелораненого, рискуя собственной жизнью, — за укрывательство советского офицера оккупанты расстреливали. Домой пробирался на костылях. По занятой противником территории.
Сопротивление
Поселок встретил Игоря холодом оккупационных порядков. Неповиновение — расстрел. Укрывательство — расстрел. Сопротивление — расстрел…
Надо обладать беспримерным мужеством (какого в нас уже, наверное, нет), чтобы решиться на сопротивление, ненавидеть оккупантов, как ненавидел их Игорь Левтеров, и ни на минуту не допускать мысли, что враг может победить тебя.
В Криворожье Игоря сразу задержала полиция. Допрос: зачем вернулся, почему пошел добровольцем на фронт? Отпустили. Снова задержали, снова допрос. В группу Левтерова вошли люди, которым Игорь доверял безоговорочно: отец, друг детства Владимир Коновалов, знатный забойщик Иван Злобин, директор школы Михаил Егоров. Содействие группе оказывали братья Константин и Александр Семеникины. Оба служили в криворожской полиции, а в 1943 году были расстреляны оккупантами. Под прикрытием братьев Семеникиных подпольщики нарушали телефонную связь, расклеивали листовки.
На 25-ю годовщину образования Красной Армии, 23 февраля 1943 года, подпольщики установили над поселком красный флаг. Группа поначалу действовала самостоятельно, затем объединилась с другой группой подпольщиков.
Фронт вплотную приблизился к Криворожью. Часть Ворошиловградской области уже была освобождена. Полностью освобождение Луганщины завершится третьего сентября. Осталось недолго. Но 22 марта 1943 года служба безопасности арестовывает Игоря Левтерова и Ивана Злобина. Назавтра забирают отца Игоря, Павла Филипповича, брата — пятнадцатилетнего Женю, Михаила Егорова, Владимира Коновалова, сестер Веру и Валентину Никольских, Виктора Обухова.
Акция
Подруга Игоря Валентина Никольская вспоминала впоследствии: «…Там (в тюрьме) был уже Злобин, он был весь избитый и в крови, нельзя было его узнать. Игоря били страшно — железной ржавой лопатой. Но он ничего не говорил, и только было слышно, как он стонал. Не было просто сил слушать этот стон любимого, дорогого друга, но я молчала, только слезы лились не переставая… Игорь умел поддерживать бодрость духа у всех товарищей и не унывал до последней минуты».
Снова и снова арестованных вызывали на допрос. Били до изнеможения, до потери сознания, обливали холодной водой и снова били. Подростка Женю Левтерова били, как и взрослых. У Ларисы Павловны слезы хлынули из глаз, когда она вспомнила брата Женю. Может, потому что с ним, выжившим, больше связано воспоминаний. А может, потому что его, еще совсем ребенка, потерять (расстреляли б вместе со всеми, оккупанты скидок на возраст не делали) было бы особенно горько. Игорь все-таки был офицер, военный. Отец… Да, отец. Больно, тяжело, но война многие семьи осиротила. А тут Женька, мальчишка. Его чудом удалось спасти. Когда тюрьму охраняли немцы, собственно германские военнослужащие (было это недолго), а не пособники, Анна Спиридоновна взяла с собой соседку-немку.
— Имени ее я не помню, и как сложилась ее судьба, не знаю, — рассказывает Лариса Павловна. — Но она, эта соседка, была немка. Что она сказала там немцам, как она их уговорила или, может, пристыдила, я не знаю. Но Женю отпустили. Они бегом, скорее из Кадиевки сюда, в поселок. Спрятали Женю в погребе. А соседи говорят: «Вы что? Его ж сразу найдут». Что делать? Куда ребенка девать? Были там старшие соседи, молодые женщины, они повезли Женю «домой, в Грецию». Как добирались, не знаю, но довезли и вернулись в поселок. А полицаи в самом деле назавтра заявились и сразу в погреб: «Где мальчишка?» Вот ведь соседи вовремя помогли. Советом и делом. А то убили бы и Женю тоже. Он ведь их всех видел, знал — кто арестовывал, кто истязал. Он очевидец. Его потом и в Мурманск возили на опознание полицаев.
…В ночь с 27 на 28 марта Павла Филипповича Левтерова, Григория Ивановича Никольского (отца сестер Никольских, Веры и Валентины), Виктора Михайловича Обухова бросили в ствол шахты № 1-1 бис «Криворожье».
— Что отца убили, маме сказал Игорь, — вспоминает Лариса Павловна. — На свидании. Он сказал маме: «Отца больше нет».
В тот же день на криворожской площади оккупанты провели акцию устрашения — повесили шахтера Ивана Сергеевича Злобина. На грудь ему прикрепили дощечку с надписью: «Бандит-партизан».
Игоря Левтерова, Владимира Коновалова, Михаила Егорова повезли на казнь в Брянку…
Из материалов следует, что казнь в тот день не состоялась, потому что Игорь узнал в начальнике полиции бывшего лейтенанта Красной Армии: «Ты предатель? Не стыдно тебе перед Родиной?»
Тот не решился на акцию, сказал Левтерову: «Я не повешу тебя, отдам на рассмотрение кадиевской полиции».
— Мы потом узнали, что Игорь пытался бежать, когда их везли на расстрел, — говорит Лариса Павловна.
20 апреля Игоря Левтерова, Владимира Коновалова, Михаила Егорова расстреляли.
Их повезли к противотанковому рву. Руки приговоренным связали колючей проволокой. Игорь бросился бежать. Полицаи открыли огонь но ногам. Левтеров упал. В ров его бросили живого. Он кричал: «Дострелите, сволочи!» Сверху упали его товарищи, расстрелянные…
— Когда мама пришла к тюрьме, ей из окон заключенные руками машут: «Уходите, их уже нет…».
Слезы
Для Анны Спиридоновны, матери Игоря, Жени и Ларисы, жизнь кончилась в апреле сорок третьего года.
— У нас в доме слезы не высыхали, — так описала послевоенное бытие семьи Лариса Павловна. Может, потому и не вернулась «домой, в Грецию», что не могла оставить дорогих могил — мужа и сына. Хотя вполне могла лицом к лицу столкнуться с кем-то из бывших полицаев. Еще в тюрьме Игорь успел шепнуть младшему брату: «Нас выдал Ваня Кабатюк…»
Кабатюки снимали у Левтеровых комнату. Кабатюк-старший в самом начале оккупации перешел на сторону врага, выдал председателя поселкового совета Михаила Чугаева, которого пособники бросили в шурф шахты. С Кабатюком-младшим Игорь дружил в школе.
Правосудие настигло предателей после войны. Один был осужден на десять, другой — на 25 лет. Осенью, после освобождения, героев перехоронили в братской могиле на центральной площади Стаханова.
— Мама ездила на опознание, — рассказывает Лариса Павловна. — Узнала Игоря по одежде.
На мемориальной плите — 61 имя. Среди имен — Игорь Левтеров, Михаил Егоров, Владимир Коновалов. Павел Левтеров, Григорий Никольский, Виктор Обухов похоронены в Брянке. Не сразу за погибшими признали их статус подпольщиков, участников сопротивления, партизан. Вопиющая несправедливость состоит в том, что за правдой Анне Спиридоновне пришлось ехать в Киев к Сидору Артемьевичу Ковпаку.
Слава Богу, Брянка не забыла о подвиге подпольщиков. Именем Игоря Левтерова назван квартал, имя Михаила Егорова присвоено улице, в краеведческом музея школы № 4 действует экспозиция, посвященная подпольной группе Игоря Левтерова.
Лайсман Путкарадзе