В театральном фестивале "Госпожа удача" имени П. Луспекаева принимал участие спектакль луганского театра кукол "Оскар и Розовая Дама", постановщик - главный режиссер театра, народный артист Украины, творец светлого искусства Евгений Романович Ткаченко. Премьера состоялась 30 марта, в вечернее время, утром же этого дня Евгения Романовича не стало.
В Тернополе, где он начинал свою режиссерскую деятельность, планируется проведение фестиваля, посвященного Евгению Ткаченко.
Это интервью было взято по случаю 70-летнего юбилея театра (2009 г).

* * * *
Наверное, это единственное место в Луганске, куда можно привести ребёнка, чтобы он и удовольствие получил, и приобщился к вечным ценностям духовности и добра. Наш кукольный театр знает не одно поколение пап и мам. И многие взрослые, побывав на спектаклях, обнаруживают, что в них есть послание для людей всех возрастов.

А недавно Луганский академический областной театру кукол отпраздновал 70-летний юбилей. Театру есть чем гордиться: за последние 20 лет он стал одним из ведущих кукольных театров страны, и немалая заслуга в этом принадлежит его главному режиссёру, заслуженному артисту Украины Евгению Романовичу Ткаченко.  В беседе с ним речь зашла о его взглядах на историю театра, и они оказались своеобразными.

"Я противник всех этих случаев истории - кто был, где были, когда был первый спектакль, какой и так далее. Кому интересна эта архаика? Она не говорит ни о лице театра, ни о его творческом пути. Театр - он сегодня, и всё. И ещё - то, что осталось на какое-то недолгое время в сердцах и душах зрителей. Иногда это глубже в зрителя проникает, иногда - сиюминутно, но некое  послевкусие от общения с театром на какой-то срок остаётся. И никак оно не может длиться 70 лет, это неправильно. История и летопись - это разные вещи. По летописи мы помним и первых, и вторых, и поколения - первое, второе и третье, а вот истории театр иметь не может, потому что театр - это атмосфера, это - дух, это только сегодняшний день. Я сам начинал работать актёром в этом театре, и это факт моей биографии, но тот факт, что я сегодня работаю над "Лiсовою пiснею" Леси Украинки, для меня гораздо важнее, потому что это сегодняшний день, сейчас".

На сегодняшний день Евгением Ткаченко поставлено в Луганске более 25 спектаклей, и полным ходом идёт работа над следующим. "Лiсова пiсня" в общем уже создана, собрана, есть музыка, заканчивается работа над кукольным рядом, над сценографией, но спектакль ещё не совсем готов. "Мы - и художник, и композитор, и я - стараемся проникнуть в фантасмагорический дух этой пьесы, её лирическое существование, её интонацию. Премьеру мы готовим на осень", - говорит Е. Ткаченко.

Для какого же возраста предназначен этот спектакль? Режиссёр считает, что "Лiсова пiсня" не может быть спектаклем для детей, как не может быть спектаклем для бабушек или для какого бы то ни было возраста. "Сейчас у нас очень мало читающая страна, не знающая даже программых материалов. В школе проходят "Лiсову пiсню", но если её прочтёт один процент учеников, то это уже хорошо. Сергей Владимирович Образцов, у которого я учился, очень чётко старался нам внушить, что есть спектакли для возраста от 5 до 7 лет, от 7 до 9 и так далее, и на это надо ориентироваться. В какой-то мере, в те времена и по той драматургии, это могло быть верно, потому что психология растущего человека меняется гораздо быстрее, чем у взрослого, сложившегося. Но я свои спектакли никакому возрасту не адресую, разве только иногда делаем сознательно для самых маленьких, там очень простые коллизии, простые положения, - это необходимо для вхождения ребёнка в образный мир театра. А все остальные... Кому адресована "Русалочка"? Один ребёнок может прочесть Андерсена в 5 лет и плакать над судьбой Русалочки, а другой не прочтёт никогда, для него этот сюжет внове. Или - кому адресован "Счастливый Ганс"? По внешней форме - вроде бы детям, вроде бы там играют на грани клоунады, но суть происходящего гораздо глубже. Поэтому он будет интересен и более старшим, и особенно взрослым".

Продолжая свою мысль, Евгений Ткаченко переходит к самому главному - к духовным задачам и миссии театра:

"Конечно, самый трудный зритель по восприятию - это тот, у кого в сознании ещё ничего не отпечаталось из нашей просветительской системы, но который рвётся к какой-то самостоятельности. Старшеклассники кем сейчас хотят быть? Кто-то из них выбрал творческую профессию? Нет, они хотят быть держимордами, или телохранителями, крупными воротилами бизнеса, банкирами и так далее,  заявляют: "Я киллером быть хочу, это очень денежно". Поэтому - такая уйма факультетов юридических, экономических. Но я не знаю, каким может быть экономист без глубокого знания Достоевского, например. Каким может быть юрист без знания "Преступления и наказания"? Поэтому всё вот так намешано, и выбора ещё нет чётко определённого, всё упирается только в бытие, всё - в горизонтали. Мы живём в гумусе, мы теряем вертикаль свою, теряем представление, от кого мы пошли, кто наш Вседержитель и кто всё создал. Мы теряем эту связь, мы её нагибаем, пригибаем, мы склонны прийти в церковь, поставить свечку иногда и помолиться варварской молитвой: "Господи, дай мне всяческого благополучия". И всё. Духа мало, и наше дело  - за дух бороться. Поэтому возраст зрителя мы уже в расчёт не берём. Мы берём в расчёт тех 10-15 человек, которых мы как-то "царапнём", заставим сопереживать, сочувствовать, потому что без этого не может быть человека. В русской и украинской культуре всегда есть  со-чувствие, со-участие, проявляемое к ближнему своему. Вот - наша цель. Мы не подменяем учебно-воспитательный процесс, театр - не воспитатель, он воспитывает только  чувства. И 70 лет назад театр также пытался идти к воспитанию чувств, но выразительные средства были совсем другие.

Вообще, театр - настолько живой организм, что происходящее сегодня в мировом театральном процессе не имеет никакого отношения к тому, что было 10 лет назад. Театр обновляет свои выразительные средства, иначе он не выживет, и иначе он не нужен. Он не может быть музеем, мавзолеем, пирамидой с мумиями. Театр - это день сегодняшний".

Безусловно, спектакли Евгения Ткаченко - новаторские, своеобычные. Его творческий почерк легко узнаваем. В то же время, он никогда не использует эффектов ради самих эффектов, только чтобы считаться современным театром. Часто бывает вполне достаточно традиционных художественных средств. Тщательная согласованность их друг с другом, с общим замыслом, обязательно добрым и высоким, - наверное, из этого складывается неуловимая аура спектаклей. Бывают и  такие авангардные театры - правда, не часто...

По мнению режиссёра, все спектакли театра находят отклик, и каждый по-своему. "Бывают спектакли, на которых часть наших непоседливых зрителей пошумливает, а часть сидит углублённо, кто-то вытирает слёзки. И вот эта небольшая часть и есть те, для кого стоит работать. Например, после окончания спектакля "Голубой щенок" одна часть зрителей встаёт и идёт к выходу, а другая часть, среди них малыши, рвётся к сцене, просит актёров не уносить щенка, дать им дотронуться до него, погладить, успокоить. Мы стараемся не намусорить в душу, а внести туда со-чувствие, со-участие, со-причастие".

Научить зрителей любого возраста сочувствию и вниманию к тому, кто рядом, - это то, что режиссёр считает своей миссией. "Особенно это необходимо в наше время. Мы ведь общаемся как? Привет, как дела. И проходим мимо без остановки, не ожидая ответа, потому что на вопрос, как дела, и отвечать-то нечего. Это только князь Мышкин в "Идиоте" мог бы остановиться и попытаться что-то сказать вслед, но это совсем другая психика, это чувствительность без кожи, и таких Мышкиных нам сейчас до боли, до судорог не хватает в жизни".

Какие же свои спектакли режиссёр считает знаковыми? "Я не могу сказать, потому что 7 лет назад я считал вершиной нашего театра "Шинель", а потом, 5 лет назад, пришёл "Прощай, овраг". А потом, 2 года назад, пришла "Милая Шура". А потом... вот что потом и как потом, этого я не могу сказать.

Сегодня ещё существует старая традиция: определять план постановок на перспективу, на ближайшие 5 лет. Я не представляю, как это можно сделать, потому что неизвестно, что может произойти за 5 лет в мире и с нашим сознанием. Потом, если это театр драматический, то у него огромный сундук классических пьес, от древних греков до Лопе де Вега, Шекспира, Мольера, Островского, Чехова. Драматический театр может это всё перерабатывать и находить в этом созвучные и современные мысли. Для театра кукол такого репертуара нет. Поэтому в большинстве случаев мы берём просто литературу, из которой делаем спектакль, как, например, "Милая Шура". Зачастую я берусь за это сам, хотя драматургия - очень трудная работа и, в общем-то, не моя. Но я творю не пьесу, а уже спектакль, я творю со зримым образом.

И ещё, очень редко появляется пьеса, которую я долго искал... Например, я искал сакральную тему - очень хотелось поговорить об истории Христа. Пьесы на эту тему есть, но как только начинает говорить сам Иисус - будь то "Варрава" или "Мастер и Маргарита" - меня просто коробит, потому что никто этого не слышал, никто не видел, никто не может воспроизвести даже толику духа, с которым шёл с проповедью Иисус. Или начинает говорить Дева Мария... Наконец, нашлась пьеса "Бык, Осёл и Звезда" М. Бартенева и А. Усачёва, где вся суть Рождества Христова явлена через разговоры животных, сопровождавших Деву Марию и Иосифа, которые шли из Назарета в Вифлеем. Через восприятие Быка и Осла здесь проявляется дух Рождества. Этого достаточно. Мне не надо, чтобы вдруг запищал новорожденный ребёнок - это не Господь родился. А когда Бык говорит: "Ты замечаешь, как сегодня пахнет воздух?", Осёл поводит ноздрями: "Травой, я слышу, где-то поблизости вода". - "Да нет, ты не понимаешь. Не в воздухе, а сам воздух", - чувствуется насыщенность всей атмосферы, всего мира готовящимся пришествием Богочеловека на землю... Поэтому я и взял эту пьесу.

Так что говорить о перспективе дальнейших постановок я не могу. Этим нужно заболеть, это должно прийти. Это от той самой вертикали, от той самой связи. Вообще, творческая работа, работа актёра, художника, композитора, писателя, режиссёра, - это всё не лично его. Как говорил в интервью бард Городницкий: "Я не могу сказать, что я что-то совершил, нет, это всё пришло свыше, а я только антенна, только проводник, и сказать, что это сделал я, было бы немыслимой гордыней". Это очень точно сказано..."