Екатерина Великая в украинской мифологии.

(в продолжение http://mspu.org.ua/pulicistika/6579-venzel-imperatricy.html)

В украинской историографии и национально-свидомой литературе Екатерине II не повезло. Образ императрицы преподносится в них преимущественно в негативном свете. И дело здесь не в какой-то исторической объективности. Большинство украинских историков всегда удобно устраивалось в идеологических “стойлах”. Сначала коммунистических, где все русские цари осуждались как классово чуждые элементы, потом националистических, где те же цари осуждаются уже как “кляті москалі”, которые “гнітили українську мрію”.
Казалось бы, достаточно взгляда на карту Украины, чтобы отнестись к Екатерине с чувством глубокой признательности. Половина земель присоединены, отвоеваны, обустроены благодаря ее державной воле. Крым и Новороссия (Северное Причерноморье), Волынь и Правобережье - это все наследство политики императрицы. Благодаря административным усилиям и вложенным миллионам государственных средств, упорному труду людей основаны и возведены сотни городов и селений. Да какие! Одесса и Херсон, Николаев и Екатеринослав (ныне Днепропетровск), Севастополь, Мариуполь, Луганск… Звезды первой величины! Именно здесь сосредоточен главный промышленный потенциал Украины.
А набеги крымских татар? Столетиями хищные орды несли украинской земле смерть, горе и разрушения. Не щадили и наш Донбасс - последний крупный набег, опустошивший в том числе и Луганщину, произошел в 1768 г., в начале царствования императрицы. Орда была остановлена лишь у Бахмута (ныне Артемовск). Решимостью политики Екатерины и мужеством русских воинов набеги были прекращены навсегда, а орды рассеяны.
И даже вкушая благословенную картошку, не грех вспомнить Екатерину. Это она с 1765г. самыми энергичными мерами стала вводить тогда еще новый продукт.
А насколько была облегчена участь украинского народа?
Ан, нет, все равно: “Катерина, вража баба, Що ти наробила...”.
Знаете, читатель, иной раз испытываешь даже нечто вроде чувства сострадания к украинским историкам. Особенно нац.-свидомого разлива. И удовлетворение от того, что я не принадлежу к их славному племени и не обязан вымучивать разную галиматью.
Ну, вот вроде этой: “Первісна людина жила 40-25 тисяч років тому. Ця первісна людина розселилася з України по Європі. Праукраїнець випереджав інших первісних людей у культурному поступі.
Прамосквини були цілковитими дикунами, жили в ямах, їли сире м’ясо і навіть були людожерами”.
П.Штепа, “Московство”. (Дрогобич, 2000 р.)
Впрочем, стоит ли иронизировать над подневольными людьми? Вернемся к Екатерине.
У нац.-свидомой публицистики и историографии, если исключить фантастические измышления об “утысках” укрмовы (как можно “утыскать” еще не созданное? Первые опыты литературной обработки сельского наречия Украины начались позднее екатерининского времени) и порции более мелкого вранья, основных претензий к Екатерине три. Это “руйнація” Запорожской Сечи, ликвидация Гетманщины и так называемое “закріпачення” (распространение на украинских крепостных общероссийского законодательства). Вокруг этих событий нагромождено столько пропагандистской лжи, вбиваемой в головы школьникам и “пересічним українцям”, что стоит остановиться на них чуть подробнее.

Из запорожцев – в кубанцы
Почему-то ликвидация Запорожской Сечи особенно болезненна для нац.-свидомого самочувствия. Хотя казалось бы мнение о реформировании казачьих войск России, в том числе и Запорожского (которое после того как Крым был присоединен к России, утратило свое значение в охране пограничья) лучше спросить у потомков запорожцев - кубанских казаков. Так у них Екатерина в большом почете. Или у донских, с которыми Запорожье поддерживало самые тесные отношения. А «свидомые» здесь при чем? Никаким украинским гетманам Запорожье не подчинялось, имело свое устройство, документацию вело на русском языке, запорожцы называли себя русскими, нынешнюю мову официального Киева они просто бы не поняли. Мало того, в Гетманщине постоянно косились на Запорожье. Например, Мазепа неоднократно предлагал царю Петру уничтожить Сечь, мечтая прибрать к рукам ее земли.
О Запорожской Сечи сложено немало легенд. Уже в конце XVI века в Варшаве выходят сочинения панов Горецкого, Фредро и Ласицкого (там все запорожцы носят польские фамилии - тогда Сечь была заполнена польским этническим элементом), где впервые появляются романтические фигуры запорожцев - эдаких отверженных героев-шляхтичей, ушедших в казаки.
О Запорожье и сегодня пишут немало как об уникальном явлении в украинской и мировой истории. Между тем, по мнению автора, стоит только сменить привычный исторический взгляд (с севера) и посмотреть на Сечь с юга, то есть из Стамбула, как вся “уникальность” сразу начнет размываться. Оттоманская империя была буквально опоясана всевозможными пиратскими и разбойничьими “республиками”. Сходство в обычаях, а также разбой, пиратство, поставка рабов на невольничьи рынки Блистательной Порты – все, чем занимались подобные образования, было присуще и Запорожью. Случались времена, когда рейды ватаг запорожцев за “живым товаром” (самостоятельные или совместно с крымскими татарами) достигали даже земель Литвы и Белоруссии. Например, одна польская летопись повествует о похождениях казаков под начальством некоего Ивана Куцки в 1603г. в Боркулкабовской и Шупенской волостях, где они обложили население данью в деньгах и натуре: «все люди плакали, Богу Создателю молились, чтобы таких своевольников истребил навеки. А когда казаки назад на Низ поехали, то убытки селам и городам делали, женщин, девиц, детей и лошадей с собой брали; один казак вел лошадей 8, 10, 12, детей 3,4, женщин или девиц 4 или 3».
Чем эта картина отличается от вида крымской орды, возвращающейся с ясырем после удачного набега? Разница, может быть, та, что татары своих единоверцев и единоплеменников не брали и не продавали в рабство, а для запорожских «лыцарей» подобных тонкостей не существовало. Так что школа воспитания Запорожья была не рыцарская и не трудовая, крестьянская, а степная ордынско-разбойничья. « Атаманы, молодцы, дорожные охотники, воры и разбойники!» - обращался к запорожцам, привлекая на свою сторону, Кондратий Булавин.
Впрочем, Запорожье непрерывно трансформировалось. Было немало и славных дел.
Однако история Запорожской Сечи, как и взгляды на нее – возвышенные (как у Т.Шевченко) или крайне отрицательные (как у его друга П.Кулиша) – не тема нашей статьи.
Главные причины, исходя из которых было принято решение о ликвидации Запорожской Сечи, конечно, не в сотрудничестве запорожцев с Е.Пугачевым (они шли в его войско сотнями) или переговорах казачьей старшины с турецким султаном (хотя и в них тоже). И уж тем более не в происках злых москалей, вздумавших “зруйнувати фортецю української духовності і волелюбності”. Запорожье как “фортеця” чего-то маловразумительного, вышедшего из-под нац.-свидомого пера спустя многие десятилетия, меньше всего беспокоило российское правительство.
Налицо были несколько тысяч здоровых мужиков с оружием, не связанных присягой и государственным долгом, как армия, ни хозяйством, ни даже семьями. Головная боль для любого государства! Хоть бы и независимой Украины, вздумай появиться сегодня подобная орава в ее пределах, - тут не до “фортець”.
После победы над турками и заключения Кучук-Кайнарджийского мира крымский хан принял российское подданство. Сечь оказалась в глубине российских территорий, и надобность в казачьей защите от татарских набегов отпала.
Тем более, к описываемому времени эта защита была совсем ненадежной. Вся - и героическая, и сомнительная слава Сечи осталась в прошлом. Сечь как военная организация изрядно деградировала и представляла из себя хорошенький сквалыжник. Казенные средства, высылаемые на содержание войска, систематически расхищались. Казачья старшина жирела, неумеренно обогащаясь (например, у писаря Глобы - далеко не первая должность Сечи - имелось 14 тыс. голов скота), грызлась и интриговала друг с другом. Воинское искусство казачества резко падало. Недовольство простых казаков то и дело выливалось в восстания. Кошевому атаману Калнышевскому пришлось два раза спасаться бегством и приводить регулярные силы для их подавления. Зато ватаги запорожцев тут же устремились захватывать новые земли, приобретенные Россией по заключении мира с Турцией, подчинять и обкладывать данью новопоселенцев.
Требования правительства «воздержаться от всякого своевольства, и оставить спокойно все настоящие селения и жителей» для запорожских « лыцарей» были, что глас вопиющего в пустыне.
Собственно, трудно отрешиться от мысли, что решение о ликвидации Сечи подоспело вовремя. Есть в жизни любых консорций или сообществ пассионариев, энергичных людей (а Запорожская Сечь была именно такой) одна неумолимая закономерность: как только утрачивается сфера внешнего выхода их энергии, она тут же устремляется вовнутрь. И когда внутреннее напряжение начинает бить через край, наступает процесс саморазрушения. Полным ходом идут мятежи и путчи, “революции пожирают своих детей”, разваливаются могучие государства, грязнут в склоках когда-то непобедимые армии, превращаются в труху крепкие партии и идеологии. Спасение в одном - своевременном преобразовании. Если его нет - не помогут никакие сверхусилия по сохранению прежних устоев. Застывшие сообщества без живительного обновления и движения вперед просто сгнивают. Так, перед кончиной, мучимый мыслями о необходимости нового идеологического прорыва, И.Сталин произнес пророческое: “Нам нужна теория, без теории нам смерть”.
Поглядывая на процесс разложения Сечи, главнокомандующий русской армии П.Румянцев недоумевал: неизвестно кого выкармливаем - будущих разбойников или мамелюков турецких? В конце концов, российское правительство приняло решение, и далее события разворачивались следующим образом.
В начале июня 1775 г. части русской армии под командованием генерал-поручика Петра Текелли прибыли на Сечь. Казакам был зачитан манифест о ее ликвидации и упразднении войска Запорожского. Несколько дней шло общее застолье и обсуждение будущего устройства. А в это время несколько сот запорожцев под предводительством полкового старшины Ляха (польского шляхтича по происхождению) тайком покинули Сечь и двинулись за Дунай к туркам.
Текелли был взбешен подобным переходом к противнику. Переговоры были прерваны, а казаков просто разогнали. Все атрибуты запорожского войска: знамена, перначи, печати погрузили на телеги и увезли. Атаман Калнышевский, обвиненный в хищении казенных сумм и прочих злоупотреблениях, был сослан. В ссылку на Соловки за ним везли шесть возов с “коштовностями”, представлявшими собой значительное состояние. Кстати, у запорожцев оказалась богатая казна. 20 апреля 1776г. Потемкин докладывал Екатерине, что при уничтожении Сечи, было захвачено 120 тыс. рублей золотом (то есть огромная по тем временам сумма) и просил у императрицы употребить их на строительство новых городов.
Некоторые запорожцы, выпросив у Текелли «билет» (то есть разрешение отправиться ватагой на заработки) группами по 50 человек, на которые выдавался «билет» отправились в разные стороны. Но все они потихоньку добрались до турецких владений.
Остальные казаки в огорчении рвали чубы и посылали к “матушке Екатерине” слезные депутации. Но императрица была непреклонна. Предстояла новая неизбежная война с турками, и здесь было не до сантиментов. Запорожцам, наделив казачью старшину офицерскими чинами и уравняв с российским дворянством, предложили послужить в гусарах и пикинерах.
Служба в регулярной армии пошла казакам на пользу. И, когда спустя несколько лет началось возрождение запорожского войска, - его было не узнать. От прежней малопригодной к войне гультяйщины не осталось и следа. Скованное дисциплиной, с резко возросшей боеспособностью (ему была возвращена вся атрибутика), запорожское войско, переименованное в Войско верных казаков (запорожских), а затем в Войско верных черноморских казаков, неплохо проявило себя во второй турецкой войне и быстро вернуло благосклонность императрицы.
В 1792 г. Черноморскому войску именным указом Екатерины были пожалованы обширные и богатые земли на Кубани. Туда во главе с атаманом А.Головатым переселилось 25 тысяч человек. Прежние холостяцкие традиции запорожцев были оставлены. В новообразованных станицах на черноморской кордонной линии оседали прочно, с семьями. Так началась новая страница жизни запорожцев, ставших кубанцами. На протяжении своей истории Кубанское казачье войско верой и правдой служило России.
А что было дальше с теми запорожцами, которые оказались у турок за Дунаем? Турки оселили их в устье Дуная на Георгиевском острове и его окрестностях, потом в урочище Сеймены и назвали буткальскими казаками. В ходе войны 1787 – 1792гг. «неверные» казаки храбро сражались в турецкой армии, затем решительно подавляли антитурецкие восстания в Османской империи. В 1822г. пятьсот бывших запорожцев под началом кошевого атамана Мороза устроили резню греков на острове Хиос, там кошевой и сложил свою буйную головушку.
В 1828г. началась новая русско-турецкая война, и русская армия двинулась к Дунаю. Для «неверных» запорожцев настало время выбора. В тихую майскую ночь казаки во главе с кошевым атаманом Гладким помолились перед образом Николая Чудотворца и распростились с Буджаком. Лодочная флотилия, в которой разместилось свыше тысячи человек с разным добром, тронулась к Черному морю. Через три дня они прибыли в Измаил в ставку императора Николая I. Здесь кошевой атаман Осип Иванович Гладкий, имевший в Турции звание Двухбунчужного паши, подал царю булаву и все грамоты, пожалованные султаном:
- Великий Государь! Прости и помилуй Твоих заблудших подданных. Прими от нас все, что наше, дай только нам твое царское прощение, окажи нам Твое милосердие!
В ночь с 16 на 17 мая запорожцы (теперь уже «верные») оказали существенную помощь русской армии в форсировании Дуная.
В дальнейшем из них было образовано Азовское войско, которому были отведены земли на берегу Азовского моря близ Бердянска. Гладкий стал наказным атаманом и был произведен в генеральский чин. 11 октября 1864г. при Александре II Азовское казачье войско вошло в состав Кубанского.
Так, что все потомки запорожцев, как «верных», так и «неверных» проживают сегодня на территории Краснодарского края Российской Федерации. Екатерина Великая у кубанцев и сегодня в большом почете. В кубанских станицах ей возведено немало обелисков. До самого 1917г. в составе русской армии находился 1-й Запорожский Императрицы Екатерины Великой полк Кубанского казачьего войска, где Екатерина числилась «вечным шефом».
А на месте прежних Сечей обосновались пришлые люди. И все попытки «свидомых» объявить себя сегодня наследниками запорожцев, не более, чем очередная фальсификация.

История Гетманщины

Сегодня историю Гетманщины стараются преподнести как некую пасторально-казачью идиллию , где “кущи, села, грады хранил от бед свободы щит” (В.Капнист). Но жестокое царское правительство якобы раз за разом урезало права и вольности автономии, пока совсем не доконало. А потом еще и поголовно закрепостило народ.
В таких случаях, как писал когда-то И.Солоневич: “Давайте смотреть в лицо фактам, а не в рожу галлюцинациям”. Этим мы и займемся.
Здесь не лишним будет напомнить, что Гетманщина – Малороссия, которую в свое время Богдан Хмельницкий привел к России, была сравнительно небольшой территорией, менее одной десятой современной Украины – нынешние Полтавская и Черниговская области да город Киев с окрестностями. И давно пора ликвидировать обосновавшееся (и навязываемое) в сознании наших сограждан тождество между Гетманщиной XVII – XVIIIвв. и современным государством. Это совсем разные субъекты истории! Не отсюда ли, от такого странноватого взгляда на историю нашей страны идут все нынешние расколы и региональные противостояния?
Давно сказано: разница между автономной Гетманщиной и остальной Россией - это разница между атмосферой первоначального хищного накопления и устоявшимся сословным обществом . Казачья старшина издавна лелеяла мечту заступить место польской шляхты. И сразу же после Хмельнитчины и Переяславской Рады приступила к ее реализации. Все нелады с царским правительством, бунты, войны и измены преследовали эту цель. Очень скоро между крестьянством Украины и казачеством, принуждавшим его к исполнению повинностей, установился сущий антагонизм. Как писал протопоп Симеон Адамович в 1669 г.: “Весь народ кричит, плачет: как израильтяне под египетскою, так они под казацкою работою быть не хотят”. Вся вторая половина XVII века полна жалобами населения Малороссии на казачий уряд и просьбами установить общероссийские порядки.
Оказавшаяся под управлением алчной верхушки, Гетманщина превратилась в хорошенький серпентарий, наподобие нынешнего украинского политикума. Уряд Гетманщины, подчиняя себе остальные слои населения автономии, задействовал просто террористический режим. При этом, желая во всем походить на шляхетство, казачья старшина была лишена его брезгливости к ростовщичеству, работорговле и всем видам мелкой наживы.
“Павлюківці й хмельничане,
Хижаки-п’яниці,
Дерли шкуру з України,
Як жиди з телиці.
А зідравши шкуру, м’ясом
З турчином ділились,
Поки всі поля кістками
Білими покрились”.
П. Куліш
Как пишет знаменитая украинская исследовательница XIX в. А.Я.Ефименко: “Насилие, захват, обман, вымогательство - вот содержание того волшебного котла, в котором перекипала более удачливая часть казачества, превращаясь в благородное дворянство”.
В результате в короткое время бывшая казачья голытьба превратилась в могущественных магнатов (как не вспомнить А.Пушкина: “Богат и славен Кочубей, его поля необозримы,..”), а крестьянство Гетманщины оказалось закрепощено самым варварским образом. При этом, по словам той же А.Я.Ефименко, “закрепощение совершилось чисто фактическим, а не юридическим путем, без всякого, по крайней мере, вмешательства государственной власти”. Это именно та страница истории Украины, которую, по словам лидера Центральной Рады В.Винниченко, нельзя читать без брома.
Канадский историк О.Субтельный, чья книга “Украина. История” становится популярной в наших вузах, характеризует порядки, установившиеся в Гетманщине, такими словами: “Бывшая старшина, ныне предпочитавшая именовать себя шляхтой, - крупная и мелкая, богатая и бедная, высасывала все соки из крестьян, равно как и из казаков. От крестьян новая шляхта требовала все того же, что и старая, растущего, как снежный ком, оброка, изнурительной панщины, дворовой службы. А у множества обнищавших казаков она скупала или силой отнимала землю, пытаясь обложить их теми же повинностями, что и крестьян”.Алчная новая «шляхта» раздулась как жабы. Мазепа владел 19654 поместьями, Скоропадский – 18882, Апостол – 9103 и т.п., как пишет тот же О. Субтельный. Верхушка Гетманщины, составлявшая менее 1% ее жителей, завладела половиной всей земли.
Новое рабство, установившееся в Гетманщине, было, по словам народа, “хуже лядского”. При этом 40 процентов крестьян и 30 процентов казаков оказались вовсе без земельных наделов.
Казачий уряд, увлеченный стяжательством и доведением народа до нищеты, вдобавок слабо интересовался обустройством края. С 1723 г. по 1783 г. количество городов в Гетманщине уменьшилось с 200 до 122.
Хозяйство приходило в упадок, выделяемые средства расхищались, процветали склоки и интриги. Даже обещанное войско, на содержание и подготовку которого списывались немалые суммы, оказалось дутым. При походе фельдмаршала Миниха в 1736г. на Крым (он тогда основательно пожег и разрушил Бахчисарай) попытались привлечь вспомогательный 16-тысячный корпус из Малороссии. Из него почти каждый пятый тут же дезертировал по дороге на службу да и остальные, половина из которых оказалась без лошадей, по меткому выражению Миниха были «как мыши, только даром хлеб едят».
Все это резко контрастировало с порядками в остальной России. Они тоже были не сахарные. Однако происходивший в те годы процесс закрепощения крестьянства и превращения военно-служилого дворянства в слой помещиков имел постепенный законодательный характер с рядом ограничений. При этом, как пишет академик А.В.Милов: “Российский социум (прежде всего, его господствующий класс) был крайне заинтересован в сохранении жизнедеятельности буквально каждого крестьянского двора, ибо разорение крестьянина не переключало его в иную сферу производственной деятельности, а ложилось бременем на само общество”.
Или, как поясняет сподвижница Екатерины княгиня Е.Дашкова: “Благосостояние наших крестьян увеличивает и наши доходы, следовательно, надо быть сумасшедшим, чтобы самому иссушать источник собственных доходов”. Что ж, естественные мысли и поступки людей с устоявшимся сословным и государственным сознанием.
В Гетманщине же все было иначе. Нет, ее новая шляхта, доводившая своей алчностью народ до обнищания, конечно, не была сумасшедшей. Но государственное сознание еще отсутствовало напрочь, сословное еле теплилось, не было даже ощущения стабильности. И поэтому, как бывает в подобных случаях, здесь действовали иные правила: хватай, что можешь, и побольше, а то схватят другие. Как все это напоминает нынешние времена!
Читатель может спросить: а где было российское правительство, принимало ли оно хоть какие-то меры для обуздания подобного беспредела?
Принимать-то иногда принимало. Но в общем политика правительства в отношении Гетманщины была скверной. В течение первого полстолетия Москва была измотана непрерывными гетманскими интригами, “замятнями”, переходами на польскую сторону. И в результате (а кроме Украины были и другие заботы) махнуло на все рукой - управляйте, как сами знаете. В сущности, капитулировало перед хищной ордой, вцепившейся когтями в ниспосланную ей судьбой добычу.
Долгое время Москва довольствовалась лишь номинальным пребыванием Малороссии в составе государства. И все же, несмотря на сопротивление казачьего уряда, кое-что было сделано. Например, удалось постепенно пресечь старинное увлечение казачьей старшины работорговлей. Когда-то гетман П.Дорошенко продал в рабство туркам около 100 тысяч крестьян Правобережья, не брезговал заниматься этим промыслом и молодой И.Мазепа, пока не был схвачен за руку атаманом Сирко, и др. Можно представить, каким ужасом выглядела подобная практика в глазах Москвы, собиравшей постоянные подати для выкупа своих полоняников из “басурманской неволи”! За взаимные разборки и наезды новой щляхты друг на друга уже при Петре I, можно было всего лишиться и в Сибирь загреметь.
Но Российское правительсто по сути лишь после Мазепы стало заниматься внутренним устройством Гетманщины и тормозить ее наиболее одиозные порядки и другие «права и вольности».
Например, царица Анна Иоанновна запретила право малороссийского панства на казнь своих крепостных, она же ограничила процветавшее в Гетманщине кабальное холопство, запрещенное в центральных губерниях.
Наложило правительство запрет и вообще на право казачьего уряда на казни. Слишком часто подобное практиковалось с целью прибрать к рукам добро казнимого. Впрочем, случалось, казни сыпались на кого попало. Когда-то гетман Брюховецкий, например, казнил шесть женщин, обвиненных в колдовстве и в том, что они насылали на него и его жену чахотку.
Обеспокоенное закрепощением казачества и утратой его как военной силы правительство в указах от 1723 и 1728 гг. запретило продажу казачьих земель.
Но и возможности российского правительства были ограничены. Даже после введения в 1722 г. Малороссийской Коллегии серьезно тронуть Гетманщину, это осиное гнездо, оно побаивалось. Свеж был еще в памяти мазепинский удар в спину. Уже первые действия Малороссийской Коллегии вызвали негодование новой шляхты. Хотя народ Украины платил очень тяжелые налоги в гетманскую казну, Москва в свою пользу ничего не получала. И в 1722 г. все было оставлено по-прежнему, финансы Гетманщины оставались отделенными от общероссийских, но произошло небывалое - Малороссийская Коллегия обложила налогом казачью старшину, привилегированный слой казачества.
Сразу начались вопли новой шляхты о нарушении прав и вольностей. Замечено, чем алчней и аморальней были гетманы и их окружение, чем больше вреда приносили они народу, тем громче и с большей слезой произносили они слова о вольности, о любви к “неньке Украине”, “отчизне”и пр.(так и напрашивается сравнение с сегодняшней Украиной!)
Долгое время нарождающееся панство держалось за автономию Гетманщины, потому что та позволяла ему укрепиться и разбогатеть. Но к моменту екатерининских реформ беспредел первоначального накопления уже стих. Все чашки были расставлены, все пиявки насосались и обогатились.
Некоторое время малороссийская шляхта, имея ряд преимуществ, не желала вливаться в ряды русского служилого дворянства. Но после указа о вольности дворянству (1762 г.) и эти преграды были сняты. “Они начали смело вступать в российскую службу, скинули польские и татарские платья, начали говорить, петь и плясать по-русски”, - писал историк А.Чепа. Даже П.Штепа, автор книги “Московство” (увлекательное повествование об извечном противостоянии сверхчеловеков - украинцев и “мавполюдей” - москалей, таких книг в Украине сегодня издается бесчисленно), отмечает, что “вони це дуже радо зробили”.
Новая шляхта, чьи отцы и деды “мордовали вязением” и закабаляли крестьян, теперь сама побаивалась бунтов своих крепостных и жаждала скорее попасть под твердую и надежную имперскую власть.
Вдобавок содержание автономии было накладным и для государственной казны. Например, в наставлении П.А.Румянцеву при назначении того в 1764 г. малороссийским генерал-губернатором между прочим говорилось: “От сей толь обширной, многолюдной и многими полезными произращениями преизобильной провинции, в казну государственную (чему едва кто поверить может) доходов никаких нет. Сие однако ж так подлинно, что напротив того еще отсюда отпускается туда по сороку по восьми тысяч рублей”.
В ряду общей реформы губернского управления в 1781 г. были упразднены Малороссийская Коллегия, Генеральный суд, центральные войсковые и полковые учреждения, территория Гетманщины разделена на наместничества: Киевское, Черниговское и Новгород-Северское, где все управление с тех пор стало производиться по общероссийскому порядку.
Лишь небольшая горсточка из тех, кто кормился возле казачьего уряда, скорбела о бунчуках и жупанах.

О “закріпаченні”.
Но все-таки самая большая ложь распускается о так называемом “закріпаченні”. Она вбита в головы 90 процентам наших сограждан еще с советских времен. Тут нац.-свидомой пропаганде особенно и стараться не пришлось.
Выше было сказано, что представляла собой Гетманщина, где крестьянство было давно закрепощено согласно так называемому Литовскому статуту. Однако “національне обурення” вызывает почему-то не он, а указ Екатерины от 3 мая 1783 г. Именно его величают “указом о закріпаченні”.
Конечно ни о каком новом «закріпаченні» и речи не было. Было введение единообразия и распространения на Малороссию административных мер, действовавших во всех прочих российских губерниях. Все же следует отметить, что одиозные крепостные режимы в Прибалтике, где остзейские бароны превратили местное население в сущих рабов, и, в Гетманщине, во многом перенявшей польський «ад для крестьян», были заменены более либеральными патерналистскими российскими крепостными порядками.
Расправляться с нац.-свидомыми баснями удобней всего, приводя подлинные документы. Так, несколько лет назад автор по просьбе учителей-филологов опубликовал в одной из газет статью с полным текстом злополучного Валуевского циркуляра. Ссылки на сей “ужасный документ”, якобы запрещавший українську мову, кочуют по всем школьным учебникам, речам и статьям, исполненным националистического пафоса. И что же? Читатели своими глазами смогли убедиться, что ни о каком запрете української мови там и речи нет. И вообще, главная тема указа, подписанного министром внутренних дел П.Валуевым, - это меры против польской подрывной литературы на малороссийском наречии. Дело происходило в 1863 г. во время польского восстания (о чем школьные учебники предпочитают умалчивать, как и о том, что вскоре после подавления восстания указ был отменен). А шляхта хотела не просто независимой Польши, а непременно в границах 1772 года, то есть планировала прибрать к рукам все Правобережье до Киева, вот и распространяла там свои агитки. Спрашивается, а что должен был делать глава МВД в той ситуации – блох давить?.
Поступим и здесь таким же образом. Сам упомянутый указ достаточно объемный. Поэтому остановимся на пункте 8-м, наиболее нас интересующем: “Для известного и верного получения казенных доходов в наместничествах Киевском, Черниговском и Новгородско-Северском и в отвращение всяких побегов к отягощению помещиков и остающихся в селениях обитателей, каждому из поселян остаться в своем месте и звании, где он по нынешней последней ревизии написан, кроме отлучившихся до состояния сего нашего указа; в случае же побегов после издания сего указа поступить по общим государственным установлениям”.
По другим частям указа разбросаны распоряжения оставлять на усмотрение помещиков раскладку податей с крестьян в частновладельческих деревнях, запрещение принимать беглых малороссийских поселян и т.п. Думаю, этого достаточно, чтобы читатель убедился - описан обычный крепостной ландшафт Малороссии, существовавший и до выхода указа: все эти “помещики “, “поселяне”, “частновладельческие деревни” и т.п. При этом поселяне не просто уходят, а бегут (значительная часть сел нашей Луганщины заселялась подобными беглецами из “клятой Гетманщины”).
Ни о каком новом “закріпаченні”, конечно, и речи нет. Распространение на Малороссию административных мер, связанных с фиском и действовавших во всех прочих российских губерниях. Поэтому уже вузовские учебники (все-таки для взрослых) не повторяют наглых сказок школьных. Не уделяют сему предмету и особого внимания.
Ежегодичное право перехода украинских крепостных к другим помещикам давно стало чисто символическим ( лишь с разрешения хозяина и с оставлением ему всего имущества), а заменить панщину оброком, распространенным в центральных губерниях России, тоже не удалось. Так что особой разницы нет - примерно так излагает суть дела тот же канадский историк О.Субтельный.
Вот и все. Пошлое вранье, распространявшееся малороссийскими помещиками о Екатерининском “закріпаченні”, в общем, понятно. Собственно, ничего нового в этом нет. Во всем мире потомки алчных крепостников и рабовладельцев поступали также. По прошествии какого-то времени они старались выглядеть поприличней. Даже скорбели о тяжкой доле своих рабов. И сваливали грехи своих предков на разных Генрихов, Людовиков, Книги Страшного суда, волю Бога, Аллаха, идола Уитцилопочтли...
...Всегда заманчиво источник бед отодвинуть в сторону да еще прикрыться каким-нибудь чужим и древним законом.
В вопросе о “закріпаченні” удивляет лишь одна вещь. Если бы подобным образом о Екатерининском указе заговорили спустя одно-два поколения - это было бы понятно. Но указ уже вскоре после издания весьма обеспокоил малороссийское панство. Обиды на указ были великие. Государство, видно, проехалось по интересам панства столь здорово, что чуть не сразу посыпались жалобы. В.Капнист сочинил “Оду на рабство”. Выплеснулись в свет кучи злобных выдумок и пасквилей. Это им, застарелым помещичьим обидам, спустя шесть десятилетий внимал Т. Шевченко, слабо осведомленный о реальных событиях, зато подолгу как модный художник гостивший в панских поместьях.
А дело здесь вот в чем. В результате русско-турецких войн к России отошли огромные пустовавшие территории Северного Причерноморья. Они получили название Новороссии. Было принято решение их заселить и обустроить. Средства были изысканы, планы начертаны, а вот заселять оказалось почти некем. Поначалу селили отставных солдат, матросов, какую-то часть привлекли из центральных губерний. Селили балканских славян, греков, немцев, чехов... - эмиссары Екатерины, вербуя новопоселенцев, рыскали по всей Европе.
А совсем рядом под боком лежала Гетманщина, лежали недавно воссоединенные земли Правобережья. Только к населению их было не подступиться - малороссийское панство держало своих крепостных мертвой хваткой.
Уже на строительстве Екатеринослава и Херсона стали привлекать беглых. Не только из Малороссии. Они объявлялись свободными гражданами Государства Российского и брались под охрану его законов. Строители заселяли ими же выстроенные города, желавших заниматься сельским хозяйством наделяли землей. И вскоре беглецы (не обходилось и без подтравки агентов Потемкина) потекли тысячами.
Малороссийское панство негодовало, считая Екатерину, и в особенности Потемкина, главными укрывателями своих беглых крепостных. А на выжженных солнцем пустырях Новой России - Потемкин упорно воплощал свои грезы о райской стране с голубыми гаванями и белыми городами, школами и академиями, где не будет нищих и обездоленных. “Множество притечет к нам юношества... с неизгладимой благодарностью и привязанностью к России”, - писал он. По его распоряжению проводилось массовое озеленение. Татарский «Кырым», голая земля, поросшая репейником и обглоданным козами кустарником, засаживалась кипарисами и виноградниками, превращаясь в прекрасную Тавриду. Потемкин был очень озабочен, чтобы в его Новой России быстро возникали семьи и росли детишки. Его агенты искали женщин по всей России, получая из казны по 5 рублей за привезенную невесту.
Сын Века Просвещения, с детских лет увлеченный философией и античной историей, Потемкин неплохо владел латынью и греческим. Все основанные им города носят отпечаток античности.
Скулеж и вопли малороссийского панства, отстаивавшего свои собственнические интересы, не останавливали строителей. Конечно, Екатерина могла и поувещевать на бумаге, что “приняли мы Всероссийский престол не на свое собственное удовольствие, но на расширение славы Его и на учреждение доброго порядка”. Тут и “добрым гражданам” следует не только лишь обогащаться, но еще и “богатить государство”, и быть повнимательнее с “несчастным классом, которому нельзя разбить свои цепи без преступления”. Неукротимый Потемкин вообще был краток. Бегут не только из Малороссии, отвечал в раздражении, не нравится, так выход один - не угнетать людей, вот они и бегать не станут. В Новороссии каждый человек был на счету. Вдобавок поселенцы привлекались и к охране границ, форпостов, участвовали в операциях регулярной армии. “Люди… вступили по Высочайшей воле в военное правление и общество, то и не может ни один из оных возвращен быть”, - писал Потемкин, пресекая помещичьи притязания.
А уже начинали шуметь города и селения Новой России. Заводились семьи и возникали новые судьбы людей - вольных. Ко времени выхода указа уже десятки тысяч беглецов осели в Новороссии.
А теперь, внимание! Указ решительно положил конец притязаниям малороссийского панства. Претензии к “отлучившимся до состояния сего нашего указа” не принимаются! Вот где зарыта собака всех возмущений помещиков на Екатерининское “закріпачення”.
И это еще не все. По российскому законодательству владеть крепостными мог только дворянин. Когда началась кампания подтверждения дворянских прав, весь Бердичев трудился над составлением фальшивых бумаг и грамот для потомков сечевых молодцов, мещан, еврейских кабатчиков и прочих. Например, те же Капнисты, оказалось, происходят от мифического венецианского графа Капниссы, жившего на острове Зант. Тысячи проскочили, однако, особенно после введенных с 1790 г. строгостей, это удавалось уже не всем. Многим с крепостными пришлось расстаться. А тех перевели в государственные крестьяне. И вот на выбор для безземельных (таких в Малороссии было 40 процентов) - пустующие земли Новороссии. Всего во владение государственных крестьян перешло 30 процентов новых пахотных земель.
И это еще не все. После уравнения в правах на крестьян Малороссии стал распространяться воинский набор (еще одна головная боль панства!), расширились права жителей городов. Была проведена серьезная переселенческая политика и среди крепостных. На подданных Государства Российского (бывшее «панское быдло» в Гетманщине) уже распространялась и государственная власть, и государственные программы, а заселение Новороссии относилось к таковым. Переселенцы получали ряд льгот, в том числе и освобождение от крепостной зависимости. Затронула эта политика и нашу, Луганскую область. Изрядное количество сел основано подобными переселенцами, где им выделялось 15 десятин земли на мужскую душу.
И это еще не все. Как ни ругай русское крепостное право, но все-таки это был не беспредел Гетманщины и не польский “ад для крестьян”. Права оставшихся в крепостной зависимости расширились, а, например, такая атрибутика Правобережья, как виселицы в панских поместьях, установленные для крестьянского устрашения, была уничтожена. Крестьяне могли уже, и в суд подать на помещика (и подавали, и дела выигрывали), а помещиков наоборот урезаны. За неурядицы в хозяйстве, в том числе и скверное обращение с крестьянами, имение могло быть взято под государственную опеку (и брались, иногда до нескольких десятков в год). В дальнейшем был установлен предел и панщине – не более 3 дней в неделю.
Но, довольно. В результате проведенных реформ сотни тысяч людей стронулись с мест. Наше “покорение Дикого Юга” - Новороссии, слабо отраженное в литературе, по своей значимости превосходит американское “покорение Дикого Запада”.
Драма крепостников, раздраженных теми событиями, и доныне живет в националистической литературе и кочует по школьным учебникам. Конечно, выражаясь современным жаргоном, “вража баба” Екатерина их просто “кинула”. Ну уж тут ничего не поделать - интересы государства Российского стоили подороже похудевших панских кубышек. Да и наше прекрасное Причерноморье не сравнимо с помещичьими обидами двухсотлетней давности.
Исследователями не раз отмечено, что политика Екатерины по отношению к иностранным колонистам, заселявшим Новороссию, и крестьянам, бежавшим туда от своих помещиков, является примером исключительного прагматизма императрицы, знавшей лишь одну ценность: “империи нашей прибытка”.
Автор остановился лишь на одном из аспектов реформирования крепостного права в Украине – необходимости заселения Новороссии. Но были соображения и более общего характера. Дело в том, что в России количество крепостных редко когда достигало половины от всего числа крестьянского сословия (незадолго до освобождения, в 1830 г. – 37%). Увеличение этой цифры считалось и непродуктивным, и опасным, чреватым социальными взрывами, способными подорвать сами устои существования государства (одна Пугачевщина чего стоила!). То же самое касалось и чрезмерной эксплуатации, и числа безземельных, которых было в Украине невероятное количество. Сразу возникал резонный вопрос: а чем они будут добывать хлеб насущный, разбоем?
Поэтому постепенно, путем принятия целевых мер, некоторые из которых упомянуты выше, число крепостных и безземельных в Украине было сокращено до общегосударственной нормы.
В те же годы была введена и практика малороссийских депутатских дворянских собраний, на которые возлагалось между прочим попечительство о благоденствии края. Поначалу, по свидетельствам современников, редко какое из них обходилось без саморазоблачений (а то и попойки, и драки), когда кто-нибудь не начинал обвинять земляков в липовом дворянстве, что на самом деле они ведут род либо “от мещан”, либо “от жидов”. Политика превращения местных самочинных “аграриев” в российских дворян шла со скрипом. Но со временем и здесь все вошло в пристойные границы.
Работая над статьей, не раз приходилось вспоминать известные слова, что “история - это политика, обращенная в прошлое”, “Кто контролирует прошлое, тот контролирует будущее”. “Чтобы уничтожить народ, нужно отделить его от корней, от его истории”. Не менее известная истина.
С нашим прошлым, - а значит, и нашим будущим - уже почти распрощались. Кажется, нет такого события в нашей истории, по которому еще не потопталась какая-нибудь погань. Везде, буквально везде, начиная от газетных страниц и кончая страницами учебников истории и научных монографий, гогочет, свищет и злобствует разнопородная орда.
И не последние два десятка лет это началось. Работа по разрушению нашего будущего процветала еще во времена безмозглых кремлевских маразматиков. Иногда доводится перелистывать школьные учебники истории тех времен. Жутковатенький, доложу я вам, был предмет по своей подлости. Мало того, что история для детей излагалась занудным деревянным языком, - поколение за поколением в юные души вбивалось чувство второсортности и презрения к Отечеству, воспитывался холуйский взгляд на Запад. Авторы словно соревновались в оплевывании истории своей Родины - “варварской тюрьмы народов”, “страны рабов, страны господ” и пр. Сплошные сумерки. И лишь когда “взошла заря Октября”...
Современные школьные учебники истории Украины еще похлеще. Творцы, мыслители и герои отодвигаются на задворки, а на первый план ставятся какие-то бледные поганки или хищные жабы, лишь бы что-то упоминали про “волю Украины”. Столетиями украинский народ кто-то “гнітить”, а он, бедолага, лишь что-то “балака на українській мові” и, обливаясь горючими слезами, “мріє про незалежність”. Но вот взошла заря...
О каком уважении к предкам, чувстве национального достоинства после этого можно вести речь?
О том же крепостном праве. Почему нельзя было объяснить, что русский тягловый мужик допетровской эпохи - это не крепостной? Что крепостное право не продержалось и 200 лет? Да и русский крепостной далеко не европейское “двуногое животное”. Даже по сравнению со свободным английским фермером (как наглядно доказал А.Пушкину английский путешественник) у него поболе прав. О таком типично русском, широко распространенном явлении, как крепостные капиталисты (существовала в русском крепостном праве одна выгодная финансово-налоговая лазейка), вообще умолчим.
Надеюсь, в статье я ответил на все вопросы, возникшие у читателей. Была бы польза. Поверьте, далеко не просто пробиваться сквозь заполонившие наши СМИ кучи дешевого пропагандистского хлама. Когда не раз с горечью вспомнится классическое:
“Были нас и покруче витии,
И получше владели пером.
Дураков не убавим в России,
А на умных тоску наведем”.
Так и совсем могут руки опуститься. Если бы не вера в мой народ и убежденность в правоте нашего дела. Поэтому в заключение статьи приведем слова великого полководца А.В.Суворова: “Храни в памяти имена великих людей и в своих походах и действиях с благоразумием следуй их примеру”.
А.Акентьев