Наталья Лайдинен: Вера Зубарева: ХХI век и развитие `ЧЕХОВСКОЙ КОМЕДИИ НОВОГО ТИПА`

Профессор Пенсильванского университета Вера Кимовна Зубарева - человек неординарный. Она родилась в Одессе, в семье знаменитого моряка-черноморца Кима Беленковича, который война закалила настолько, что он стал капитаном дальнего плавания, а впоследствии до своих седых лет трудился старшим лоцманом портов Одессы и Ильичевска. Помимо морской вахты он занимался литературным творчеством, выпустил серию интересных очерков, оставил эмоциональные и насыщенные психологическими зарисовками жизни дневники. От отца у Веры Кимовны - яркий литературный талант и образность мышления, широкий кругозор, интерес к литературе. Но Зубарева - человек действительно многогранный: талантливый поэт, автор нескольких книг прозы, кинорежиссер, преподаватель, литературовед. В ее литературной "Гостиной" в сети Интернет - только яркие, значимые для современного интеллектуального процесса имена.
В январе этого года исполняется 150 лет со дня рождения Антона Павловича Чехова. Юбилей писателя широко отмечается многочисленными фестивалями, конференциями, конкурсами в России и по всему миру. Для многих наших современников произведения А.П.Чехова - это всего лишь часть истории русской литературы, театральная классика. А между тем Вера Зубарева, посвятив исследованию творчества великого русского писателя несколько десятилетий жизни, пришла к неожиданным выводам и открытиям. В своих работах она говорит об актуальности многих чеховских литературных и психологических находок, их развитии в современном искусстве.
На днях книга Веры Зубаревой, посвященная мифопоэтике чеховских пьес, была награждена почётным дипломом в номинации "Монографии" на Международном конкурсе филологических, культурологических и киноведческих работ, посвященных жизни и творчеству А.П.Чехова, который проходил в Таганроге.
Об истоках интереса к творчеству А.П.Чехова, новейших исследованиях его произведений и непреходящей актуальности чеховской комедии нового типа мы поговорили с профессором Верой Зубаревой.

- Вера, откуда интерес к творчеству Чехова? Как давно Вы работаете над данной темой?
- Интерес к творчеству Чехова зародился ещё в студенческие годы, проведенные в Одесском государственном университете. Моим руководителем был ныне покойный Степан Петрович Ильёв, профессор, блестящий историк литературы. Он занимался русскими символистами начала двадцатого века. Вопрос, который я пыталась решить, но так и не осилила в то время, касался жанра чеховской "Чайки", которую Чехов, как известно, определил как комедию. На основе моей дипломной работы в журнале "Вопросы русской литературы" была опубликована статья "Композиция Чайки". Вот с этого самого времени я и работаю над чеховской комедией. Антон Павлович меня увлёк как это случается при чтении детективного романа: мне во что бы то ни стало хотелось разгадать загадку жанра его пьес. Он утверждал в письмах, что "Три сестры" это комедия и даже водевиль, а "Вишневый сад" назвал комедией-фарсом. Критика его времени этих определений не приняла. Автора обвиняли в том, что он не умеет писать пьес, уж комедий и подавно. И с точки зрения традиционного понимания комедии они были правы. В современном литературоведении дело обстояло не лучше. Ни один из существующих ответов на вопрос о жанре чеховских произведений не удовлетворял меня. В критике, как правило, преобладала тенденция представить чеховскую комедию как сочетание жанров (трагикомедия, например). Или исследователи просто применяли феноменологический подход, выделяя элементы смешного или пародийного как признак комедии. Но жанр - это синтетическая категория, она не сводится к одному или двум элементам. Кроме того, такой подход не давал ответа на вопрос о новаторстве Чехова...
- Нашли ли Вы разгадку чеховской комедии и что этому способствовало?
- Став аспиранткой Пенсильванского университета, я познакомилась с ведущим профессором Уортона - крупнейшей школы бизнеса при университете - Ароном Каценелинбойгеном. Он работал над теорией предрасположенностей в экономике, бизнесе, политике и других сферах. Профессор предложил мне принять участие в его исследованиях и разработках с точки зрения литературы и искусства. Я немедленно согласилась, поскольку тема показалась мне интересной и перспективной. Тогда я даже не могла предположить, что именно эти идеи и лягут в основу моей будущей теории драматического жанра и чеховской комедии как комедии нового типа. В результате, мне пришлось переосмыслить и переопределить категорию драматического. Базируясь на теории предрасположенностей, построила свою классификацию драматического жанра с точки зрения меры силы и значимости потенциала литературных героев. Условно говоря, типов потенциала три: мощный, средний и слабый. Измеряется потенциал двумя вещами: способностью героя развиваться и/или его способностью существенно влиять на воё окружение. Комический герой, к примеру, не развивается и не влияет существенно на своё окружение, поскольку его потенциальные возможности ограничены.
- А что такое, на Ваш взгляд, чеховская комедия нового типа?
- Отличие чеховской комедии от традиционной состоит в том, что чеховский герой поначалу кажется героем с хорошими потенциальными возможностями. Происходит это за счёт того, что Чехов наделяет его несколькими сильными качествами. Позже выясняется, что сильные качества не настолько сильны, чтобы преобразовать в целом слабый потенциал. Чеховский герой - это герой "квази-драмы". Заслуга Чехова в том, что он впервые поставил вопрос о том, как интегрировать целое и часть, чтобы иметь правильное видение целого. Все эти идеи изложены в моей второй монографии "Теория драматического жанра и комедия нового типа" (A Concept of Dramatic Genre and the Comedy of a New Type. Chess, Literature, and Film. Southern Illinois University Press, 2002).

- Что для Вас кажется самым главным в современном прочтении Чехова?
- Именно понимание квазидраматического потенциала чеховского героя и является для меня основным в современном прочтении Чехова. Читатель или режиссёр должны обратить внимание не только на то, что говорится (зачастую, чеховские герои говорят довольно правильные и разумные вещи), но и на то, кто говорит; не только на то, какое действие совершается, но и на то, кто именно его совершает. Совокупность этих двух вещей и даёт наиболее полное видение "квазидраматического" героя: ответ на вопрос, "кто" и связан с оценкой его потенциала.
- Вы ведете оригинальный литературный курс по творчеству А.П.Чехова в университете Пенсильвании. Как воспринимают творчество великого русского писателя американские студенты? О чем Вы им рассказываете?
- Преимущественно мои студенты изучают чеховскую комедию как комедию нового типа, включая теорию предрасположенностей и новую классификацию драматического жанра. На мой курс трудно записаться, поскольку он включает и семинарские занятия, а количество мест в семинарах ограничено. Анализ потенциала чеховских героев, наряду с высказываниями самого писателя о том, как его никогда не понимали ни критики, ни режиссёры, ни актёры, ни читатели является интереснейшей частью этого курса. Кроме всего, это даёт студентам возможность увидеть чеховское в современном мире. Идеи "квази-сильного" потенциала, принятия решений интеграции части и целого современны и универсальны для всех культур.
- Кто является продолжателем чеховских традиций в современной мировой литературе?
- Очень много "чеховского" в смысле использования художественных приёмов появилось в кинематографе. И не случайно: идея "квази-драмы", хотя и присутствует во всех чеховских произведениях, нашла своё наиболее сильное выражение в драматургии. Я могу назвать Федерико Феллини, в особенности его фильм "8 1/2 ", "Последнее лето в Хэмптоне" режиссёра Генри Джаглома и много других фильмов, использующих элементы чеховской комедии нового типа. В литературе я пока не вижу ярких последователей чеховской "квази-драмы", но я могу их просто не знать.
- В чем для Вас - главная загадка мифопоэтики Чехова? Возможно ли ее разгадать?
- В своей книге A Systems Approach to Literature: Mythopoetics of Chekhov`s Four Major Plays ("Системный подход к литературному произведению") я
впервые поднимаю вопрос об оригинальности чеховской комедии с точки зрения потенциала его героев и показываю, как использование мифологических парадигм помогает лучше понять слабый потенциал чеховских героев. Миф является дополнительной чашей весов, на которой определяется безусловная значимость чеховского героя. Мифологический прототип сравнивается со своим "двойником", и, таким образом, дополнительно вскрывается его несостоятельность в смысле влиятельности и/или способности развиваться. Например, миф о Троянской войне, который лёг в основу имплицитного пространства (термин мой) "Дяди Вани" прекрасно демонстрирует это. Чеховская Елена, по её же признанию, - "нудное, эпизодическое лицо", и вся история не выходит за рамки "сцен из деревенской жизни", как Чехов иронически обозначил жанр этой пьесы...
- Ваша книга сейчас была награждена почётным дипломом на Международном конкурсе филологических, культурологических и киноведческих работ, посвященных жизни и творчеству А.П.Чехова. Каковы ее главные тезисы, акценты?
- В начале этого года Оргкомитет конкурса наградил мою работу дипломом в номинации "Монографии". В книге я проследила истоки чеховской мифопоэтики, обращение писателя к греческой мифологии, начиная с очень раннего периода. Далее я подробно останавливаюсь на четырёх чеховских пьесах. Мне важно было показать цельность миологического пространства в каждой пьесе, а не перегружать исследование разрозненными мифологическими ассоциациями. Цельность - это черта, которая присуща любому большому художнику, и которая отличает зрелый талант от начинающего. Я показала, как каждая из четырёх чеховских пьес структурируется вокруг определённой мифологической парадигмы, и как эта парадигма, в свою очередь, преображается пространством действия (space of action - моя терминология), дабы лучше выявить "квазидраматический" потенциал чеховской комедии нового типа.

- Как часто современный американский театр обращается к драматургии Чехова?

- Довольно часто. На спектакли порой трудно достать билеты. Я сужу по тому, что происходит на Бродвее и у нас в Филадельфии. В эти дни, например, на нью-йоркской сцене идут "Дядя Ваня" и "Вишнёвый сад". Интерес к чеховским пьесам высокий, и связано это во многом с вопросами, ответы на которые американцы пытаются найти для себя в творчестве этого, мало кому понятного русского драматурга. Когда я набирала актёров для съемок в моем полнометражном фильме по четырём чеховским пьесам "Four Funny Families" - отбою от претендентов не было в полном смысле этого слова. При этом мы никому не платили, поскольку бюджет картины был ограничен. Мне нужно было набрать около тридцати актёров. Думала, ни за что не найду, а желающих пришло столько, что хоть сериал снимай! Каждый знал Чехова, его пьесы, и мечтал сыграть чеховскую роль...


- Каковы подходы к постановке пьес Чехова у театров мегаполисов и небольших городов?

- Трактовки разные, но многие вещи зависят от перевода, насколько он отражает чеховское начало. Хотя, как мы знаем, и имея оригинал произведений в руках, великие русские режиссёры Станиславский и Немирович-Данченко не понимали чеховской комедии и твердили, что он написал драму иди трагедию. Чехов считал, что эти постановки "испортили" его пьесы ("Сгубил мне пьесу Станиславский", - писал драматург о "Вишнёвом саде" в постановке Станиславского). Наверное, то же сказал бы и о многих современных постановках.

- Жалует ли вниманием пьесы Чехова современный Голливуд?

- Увы, нет. Для Голливуда это не прибыльно. Все лучшие фильмы снимаются вне Голливуда, который направлен на массового зрителя. Совершенно замечательная экранизация "Дяди Вани" - "Ваня на 42-й улице" - была сделана Андрэ Грегори, который решил отснять всё прямо в зале на 42-й улице, где его труппа репетировала пьесу. Получилось современно и довольно тонко. Я люблю смотреть эту постановку. И совершенно другая, но тоже замечательная экранизация этой пьесы, была сделана великим Энтони Хопкинсом. Его фильм "Август", в котором он сам играл дядю Ваню и к которому написал чудную музыку, заслуживает внимания любителей экранизаций чеховских пьес. Интересно, что в обоих случаях режиссёры, несмотря на абсолютно разные подходы, подчеркнули универсальность пьесы "Дядя Ваня", её актуальность во все времена и релевантность всем культурам.