Татьяна Михалева
Обычно любое название, любое имя – это как вход в новый, часто таинственно загадочный, но очень интересный и влекущий к себе, в себя, чей то мир. Как переход на точку иного видения событий, людей, себя самого. Это – как глаза (око-«окно»), по цвету, по излучению теплоты или холодности, сострадания или безучастия, притягивающие сердце к сердцу или наоборот, отталкивающие и отдаляющие людей друг от друга, разъединяющие и разводящие, на время или… навсегда…

Очень на первый взгляд, странно и непонятно может восприниматься название новой книги Людмилы Елисеевой – романа «Шулика». На юге так называют коршуна-подворника или утятника. Он со временем появится во дворе Олиной бабушки и у несёт цыплёнка. Он появится еше на страницах книги. А вообще… – он и не покидал их. Будто «оберег» от счастья, благополучия и возможных семейных радостей простёр шулика свои мощные тяжёлые крылья над родом и над потомством репрессированного Гавриила Федоровича Карнаухова. И даже над«жизнерадостной и весёлой живой капелькой, попавшей в очертания сказки, что уснула во всплесках человеческих страстей» – над принцессой-золушкой Олей, главной героиней романа, внучкой Гавриила Карнаухова. А потом – над дочерью её Ксенией, над сыном Егором, над любимым внуком Данилкой…

…Почему? В чём провинились они, чьи долги пришли искупить в земной юдоли? Прадедов и прабабок? Свои? Чьи?!..
Так о чём этот роман? О том, что не в раю живём? О том, что миром правит ложь? О том, что человек человеку – волк? О том, что «судьбы у людей – разные», а у фамилия Карнауховых – одна на века? (Да какая не простая, буреломная, фронтовая!..) О том, что Бог не в силе, а в правде? И о том, что только Любовь может остановить лавины подлости и зла, или, по крайней мере, воспротивиться им? Но сколько же надо Одной-Единственной для этого противостояния? Сколько силушки и светоносного дыхания она должна иметь, выходя на открытую битву с алчностью, корыстолюбием и жестоким коварством земной черни?! С невежеством и ледяным бездушием эгоизма, сребролюбия, с их ненасытной расчётливостью и неумеренностью во всём? И – …входя в горнило очищения Совести?
Отвечу коротко: да, роман обо всём.
Однажды мы познакомились с писательницей Людмилой Васильевной Елисеевой, но – как с поэтессой. Мне показалось, что чистейшие капельки сердечных радостей и огорчений, слезинок и слёз, сродственные и особенные отпечатки судьбоносных событий каждой отдельной личности и всего человечества – в целом – вобрали в себя её стихотворения из сборника «Ненарушаемая связь». В них любой из нас смог бы узнать себя, хотя бы в какой то момент своей жизни.
А теперь роман «Шулика». Думаю, что слишком самонадеянно брать на себя ответственность утверждать, что удалось её создательнице, а что – не удалось. Однако осмелюсь (не в похвально-елейное слово автору, но в поклон и человеческую признательность её чуткому женскому сердцу!) сказать о редкой, но столь очевидной душевной способности Л. Елисеевой (Лындюк) суметь «высветить» из потока смутного времени двадцатого века (да и начала двадцать первого – тоже) такие изнаночные, теневые, панорамные смыслы куска эпохи и вместить их в сенсорную и цветовую динамику сути и ритмов слов, выражений и – главное! – в движение состояний человеческой души, людской природы, в путевые трассы образов.
«Зацепив» быт добровольного «крепостнического права социалистически-коммунистической утопии», идея романа раскручивает «пружину» низки судеб близких и чуждых по духу, отсюда – родственных и неродственных, похожих и чётко различимых, но всех – не чужих!..
Читался роман почти без передышек. Уводили сюжетные тропы в разные пласты вроде бы чужих сознаний, чужих перипетий, чужих забот и домостроительства, чужих озарений и тупиков… Ан-нет!… Выходило, что не чужих. И моё осмысление многих страниц нашей истории, жизнеустройства и жизнерасстройства оказалось удивительно одинаковым с описаниями в «Шулике». Это относится и к мятежным тридцатым годам, и к страшной године войны, яростно выплеснувшей всю дикость бесчеловечнейшего отношения к советскому человеку в фашистских лагерях и в Европе и к вечно голодной и капризной «табели о рангах» в военных частях (да и не в военных тоже…); и к осатаневшим административно хозяйственным чинам постсоветской, демократической, цивилизации, к её грубо-животному безрассудству и тонко замаскированному человеконенавистничеству…
А отдыхала душа в тёплых Карпатах, среди могучей живой природы, в сложившемся семейном кругу дома с добрыми, крепкими традициями, взглядами на людей, на труд, на отношение друг к другу, на хорошее и на плохое в этом мире, на ценное и безценное…(приставку -без использую намеренно!). Отдыхала во владениях царственных зим и лет, вёсен и осеней недолгого и такого крутого человеческого века. Поэтому и остался во мне роман «Шулика» не только и не столько даже впечатлением от её художественных, выразительных особенностей и мастерства писателя, не столько от правдивых оттисков жизненных коллизий, жёстких виражей дневных и ночных часов земного бытия героев романа (хотя так и хочется многие места из текста взять для диктантов, для работы над стилистикой и колоритом слова, для воспитания душевной прозорливости и свежести восприятия всего нас окружающего!), сколько вот от чего… Но перед этим буду ещё более откровенна. С детства я была уже «больна» желанием выписывать из всего прочитанного в толстые тетрадки высказываний, выражений и мыслей, которые созвучны с моими собственными. Или, если и не созвучны (что – ещё дороже и важнее! ещё ценнее и ценностнее!) – настолько необыкновенны, настолько проницательны, искренни и правдивы, что расставаться с ними после прочтения книги (если она – не твоя!) душа и представить себе не могла. Оттого и собирались они, эти мысли, в некий архив литературной памяти, будто в новые сборнички старой извечной Мудрости и Истины.
Подобными искорками веских небесных откровений так милостиво пересыпан и роман «Шулика». Вот я и позволила себе собрать в небольшое лукошко самые золотые ягодки из «Шулики»: ягодки фраз, многие из которых афористичны. К примеру:
*
Такое оно, время: что захочет, то и творит. Стал бедняком – это уже приговор. А богатым – поделись, не выпячивайся... Вырвался вперед – кто для тебя теперь твои предки? Забудь и не вспоминай. Зачем на свою голову взваливать то, что тебе не свойственно или повредит?
*
Прости ее, тебе сторицей вернется!
*
Судьбы приходят таинственно и загадочно и, самое удивительное не согласовывают своих действий с нашими желаниями и возможностями и не робеют, стеснительно прячась в мягкую канву положительных или негативных человеческих предугадываний.
*
Грусть свернулась холодной змейкой где-то под сердцем, вытягивая наверх живые, теплые струйки, казалось, навсегда утраченной надежды.
*
Вот она – жизнерадостная и веселая живая капелька, попавшая в очертания сказки, что...
уснула во всплесках человеческих страстей.
*
...отобразить во вселенную мозаику будущих начертаний необычной человеческой судьбы
под именем Оля.
*
Бездонное небо, охватив объятьями дружескую стихию, слилось воедино с морем, уплотняя структуру воды и цвета, мелодии и ритмы обеих, будто гордясь своей общностью и торжествуя над изяществом изобретения.
*
И ты будешь здоровой, если перестанешь ковыряться в еде.
*
...Харьков. Его же назвали так, потому что там все кащляют и плюются, наверное?
*
Хлеб всегда руководил жизнью, всегда был главой...
*
Чужой труд завсегда легкий.
*
Время – непрерывная субстанция – безостановочно тянет живущего в другой срез, меняя только внешность, возраст, память человека, само при этом страдая... безукоризненной забывчивостью и равнодушием: что ему до забот и проблем наших?
*
Весна бурно отталкивала зиму, вступая в свои владения...
*
Разве любящим хочется делать что-то вопреки желанию или взглядам друг друга?
*
Другие же как-то доживают и до глубокой старости вместе в любви и верности...
Я бы так хотела. А если умереть – чтобы в один день.
*
(чтобы дети)...не теряли своих традиций: почитать родителей, быть верными в любви, беречь любимых и детей своих от всяких зол, отбивать врвга, трудиться, чтобы быть не хуже других народов.
*
Антонина Гавриловна... незаметно вглядывалась в лицо дочери, стараясь распечатать психологический конверт, в котором находятся заложенные судьбой дочери загадочные карты ее сущности.
*
Одной пчеле Бог от рождения открыл науку.
*
Не принято в цивилизованном обществе быть неряшливым.
*
А разве любят за что-то?
*
Зима не терпит долгих стоянок.
*
в беспорядке легче отыскать любую вещь.
*
Никому наши образования стали не нужны, как и мы сами... Никакие профсоюзы, коллективные договора, охрана среды, человечка труда, никакие правовые структуры нормы в счет не принимаются.
*
За длинным рублем погонишься – ни маленького не станет.
*
Лучший лекарь – работа!
*
А у кого совесть жива – придет сюда помогать или жить со мной...
*
Дорога на наших слезах будет для них не такой тернистой.
*
Счастье вымаливай себе сама.
*
Пусть никого не обвиняют в своих промахах, а жизнь строят сами.
*
Больные не нужны там, где и здоровым места нету.
*
Молчание хорошо только между врагами, у которых камни за пазухой.
*
...но и при деньгах оставайся человеком...
*
Людям сейчас только финансы нужны. Они теперь вместо счастья... К сожалению, сейчас весь мир дышит этим злом...

Но, может, по каким то, даже мне самой непонятным соображениям эти ягодки образовали тот круг понятий и воззрений, которых так хочется или так не хочется в жизни, которые так точно и просто объясняют, что в ней происходит и перед которыми мы так часто бываем совершенно бессильными, беспомощными, безоружными, как маленькие дети. Или – это «краеугольные камни» нашего здешнего пребывания, заросшие мхом безбожной эйфории, оголтело горделивого беспамятства, покрытые пылью призрачного земного благополучия и соблазнительных развлечений?..
…И чтобы больше ничего не смогла сделать нам шулика – так хочется, чтобы стало так! (прости нас, Господи!), …чтобы так естественно, так органично и согласно «отображалась во Вселенную мозаика будущих начертаний необычных человеческих судеб, влетающих в мир человеческий под» самыми разными именами – Ольга, Святослав (Святко), Антонина Гаврииловна, Виктор, Ефросиния, Гавриил, Ксения, Егор, Даниил, Алексей, Елизавета, Саша, Николай, Мария, Дарья, Сергей, Василий… Чтобы, как и всегда, «весна бурно отталкивала зиму, вступая в свои владения»… Чтобы «рассвет брызгал в наши окна, а …бездонное небо, охватив объятиями дружескую стихию, сливалось воедино с морем, уплотняя структуру воды и цвета, мелодии и ритмы обеих, будто гордясь своей общностью и торжествуя над изяществом изобретения…»… Чтобы мы не стали …слишком чужими… Не попали под влияние любого зла… Не перестали доверять друг другу… Такие все разные – цветом кожи, радужкой и разрезом глаз, расами, именами и фамилиями, географической пропиской, частотой пульса, но единодушно прогоняющие от своих домов шулику…