Удалось посмотреть три украинских фильма из конкурсной программы. «Диббук», «Плен» и «Песнь песней» по Шолом Алейхему.
Начнем с «Диббука», потому что он не вызвал никаких споров среди зрителей, в отличие от двух остальных.
«Диббук». Украина, Польша, Швеция. Сценарий и постановка польского режиссера Кшиштофа Копчиньского.
Полнометражный, документальный фильм о проблеме, возникшей в украинском городе Умани. Дело в том, что в Умани находится одна из самых почитаемых святынь хасидов – могила святого праведника Рабби Нахмана. Основатель религиозного течения хасидизма, отдельной ветви иудаизма, цадик (праведник) Рабби Нахман, родившийся на Винничине, завещал похоронить его в Умани, где в 1810 г. был похоронен на еврейском кладбище. Впоследствии советские власти отдали территорию кладбища под огороды. После 1991 г. в Умань стали регулярно приезжать хасиды со всего мира, отыскали его могилу, и на этом месте соорудили синагогу. Каждый сентябрь, во время празднования Рош Ха-Шана (еврейского Нового года), этот район, заполняясь паломниками, обретает яркий ближневосточный колорит.
На четыре дня в году население Умани увеличивается втрое. И это несет с собой большие проблемы для ее жителей, так как не хватает мощностей инфраструктуры.
Авторы фильма очень скрупулезно и бережно засняли разные сцены из жизни города, местных жителей, протестующих против засилья такого количества гостей, и хасидов, приводящих свои доводы за посещение могилы своего Святого.
К сожалению, авторы не предложили никакого варианта решения проблемы. И даже не выразили как-то свое отношение к происходящему. Поэтому их фильм, который, безусловно, является значительной по количеству затраченного труда киноработой, принимает черты бесстрастного телевизионного стрима.
И тут возникает дилемма: обязано ли произведение искусства отвечать на собственные, поставленные им вопросы, или только ставить вопрос, предоставляя зрителю самому искать решение?
Думаю, что искусство, в отличие от науки, обязано на поставленные им вопросы и отвечать. Если наука нуждается всегда в материальном эксперименте, и спасибо тому ученому, который проблему заметил и вынес на обсуждение, то в искусстве эксперимент либо отсутствует вообще, либо он виртуален, то есть подвластен автору, а потому авторы обязаны своим произведением предложить решение проблемы.
В данном случае, думаю, решение лежит на поверхности. К сожалению, авторы не указали на то, что за 4 дня сентября горожане зарабатывают столько денег, что им хватает на них жить целый год. Конечно, те, у кого есть, что предложить гостям. То есть жилье, питание. Аренда квартиры доходит до 800 долларов в день! Уманчане заранее запасаются бутылками минеральной воды, которую продают по завышенной цене и так далее. Возражают против паломников те жители, которые не нуждаются в заработках, и которым такой наплыв гостей, действительно мешает. Многие требуют перехоронить прах иудейского Святого в Израиле.
Представитель райадминистрации, интервью которого приводится в фильме, посетовал, что в Украине нет закона о паломничестве.
Но я думаю, что, во-первых, если в Украине образовалось такое популярное место паломничества, то принять подобный Закон не составляет большого труда. Во-вторых, пока его нет, можно применить Закон о туризме. Городские власти Винницы могут организовать поток гостей так, чтобы и жителям не мешало, и просто озолотить город. Они должны взять на себя те заботы о паломниках, которые за большие деньги оказывают им жители, и наполнить городской бюджет. Большие города воюют за туристов, а тут само в руки плывет. Какая глупость не воспользоваться этим.
Большего количества паломников, чем в Иерусалим на Пасху, и в Мекку на хадж, себе представить невозможно. И власти Иерусалима и Медины с этим справляются, более того, оба города очень хорошо зарабатывают на паломниках.
А фильм, к сожалению, только констатирует тот факт, что обстановка в Умани в эти дни становится просто взрывоопасной. И, посмотрев такой фильм, зритель может придти к выводу, что ситуация безнадежна.
Жаль, что авторы не отразили в фильме очень драматичную легенду этого края, тесно связанную с землей Умани, хранящей в себе тысячи насильно убиенных невинных людей.
Во время восстания Малороссии против Польши, называемого Колиивщина, под предводительством Ивана Гонты в 1768 году здесь было убито более 20 000 поляков, евреев и греко-католиков, польских граждан. Второе массовое убийство, евреев, произошло 16 сентября 1941 года во время Холокоста, когда было одновременно расстреляно 24 000 человек.
И легенда гласит, что земля Уманская пропитана злом, духом убийства, насилия, смерти.
А могила Святого Праведника закрывает это зло, как бы запечатывает его в земле. Стоит
потревожить могилу, разрушить печать, и силы зла вырвутся наружу.
Конечно, это легенда, но мы отлично знаем, что тревожить прах заговоренных могил не стоит. Гробницы фараонов и так далее. Тем более что Святой цадик написал специальное завещание, в котором просил похоронить его именно здесь. Возможно, именно с этой целью.
Жаль, что такой яркий момент не нашел отражения в фильме.

Второй фильм - «Плен». Или как его назвали авторы на латыни «Captum”, по их словам для того, чтобы уйти от национальной идентификации. Мысль не совсем понятная, но звучит гордо.
Он был показан в двух программах, то есть и в Международной конкурсной, и Национальной конкурсной.
Режиссер Анатолий Матешко, сценарий Анастасия Матешко, Наталья Переверзева.
Действие происходит во время войны. Ни одного намека, какой именно, но по одежде, вооружению, некоторым еще деталям, можно догадаться, что авторы имеют в виду ту самую, подлую, грязную, отвратительную войну, которую Россия ведет против Украины.
Вероятно, авторы таковой ее не считают, поскольку журналистам на пресс-конференции, задававшим этот вопрос, что за война на экране, отвечали: не важно, мы не разбирались в этом, мы вообще против войны. Любой. То есть, надо понимать, войны с любой стороны.
Цитата с пресс-конференции: «Мы хотели показать жестокость войны, для того, чтобы встряхнуть людей, чтобы они к жестокостям войны не привыкали».
Понятно. Встряхнули. Меня, так точно. А россиян, наверное, нет, поскольку они этот шедевр не увидят. Россия его не купит, у нее бабло на другие нужды уходит. А украинцев трясти дело бесполезное, хотят они трястись, или нет, хотят воевать, или нет, но приходится. Иначе, каюк.
На вопрос журналиста: - Но все-таки, сами-то, что думаете? На чьей стороне ваши симпатии? – Анастасия Матешко ответила: - Я всегда буду на той стороне, где мой сын. Куда он пойдет воевать, на той стороне и я буду».
Четкая гражданская позиция. Еще хорошо бы ставить логотип того государства, куда пойдет ее сын. А то странно как-то, фильм-то украинский, деньги потрачены украинские, а позиция авторов мотыляет, как флюгер, за сыном сценаристки?
Продюсерами фильма являются А. Итыгилов и А.Сладкевич. Я не знаю, вкладывало ли какую-то долю денег в производство фильма государство Украина. Может и вкладывало. Скорее всего, частично, да. Но в любом случае, продукция числится за Украиной. Это украинский, национальный фильм. И входит одновременно в две программы. Международную, где позиционирует себя, как производство Украины, и в Национальную, где тем более, позиционирует себя, как национальный фильм. То есть, должен выражать точку зрения Украины. А, тем не менее, авторы так и не поняли, кто на кого напал, кто от кого защищает свою землю, поскольку им это не надо, они борются со злом вообще. Так сказать, со вселенским злом войны. Давиды против Голиафа, взвалившие на себя тяжелую ношу - выразить протест против всякой бойни.
Тогда рассмотрим методы их борьбы, качество представленной нам киноленты. Разбираться будем честно, невзирая на личные симпатии и антипатии.
Картина снята в черно-белом варианте, так как авторы хотели эмоционально приблизить зрителя к контрасту мира и войны, жестокости происходящего, в котором неуместен цвет, и это правильное решение. К слову, многие фильмы на фестивале были показаны в черно-белом варианте, когда отсутствие цвета выступало как прием. И это еще один довод против безвкусной колоризации черно-белых старых фильмов, которая несколько лет назад поразила украинский кинематограф. Вспомним спор вокруг колоризации фильма «В бой идут одни старики», доходивший до судебного разбирательства. На мой взгляд, вопрос цвета или его отсутствия – это более чем вопрос цвета, это есть вопрос жанра. Один и тот же фильм, снятый на цветную или черно-белую пленку представит собой два совершенно разных варианта одного и того же сюжета.
Но на этом достоинства фильма заканчиваются, и начинаются весьма неприятные недостатки.
Начнем с перегруженности крупными планами, от которых просто не передохнуть. Зачем нужен в кино крупный план? Чтобы что-то подчеркнуть, обратить внимание зрителя на деталь, которой он может без крупного плана не заметить. Например, актер достает из кошелька деньги, на землю падает записка, он ее не видит и уходит. Тогда режиссер показывает записку, лежащую на земле крупным планом, молча сообщая зрителю, вот гляди, эта записка еще сыграет свою роль в сюжете. Второй вариант. Персонажу сообщают что-то, что его должно удивить, поразить. Актер играет удивление. Режиссер показывает крупно его лицо.
Иногда, камера, настроенная на крупный план показывает то, что человек хочет скрыть. Открывает сокровенное, еще и поэтому такой прием в кино должен быть редкостью, и, кстати, в репортажной съемке ТВ вообще исключением, которое часто допускается.
И так далее. То есть, крупный план – это в языке кино восклицательный знак. Или на языке интернета – капслок.
Представьте себе текст весь состоящий из восклицательных знаков. После каждой фразы – восклицательный знак. Или текст, полностью написанный капслоком, что всегда читателей раздражает.
Вот такое впечатление производит этот фильм.
Крупный план должен дозироваться еще и потому, что в жизни любое существо стремится иметь свое личное, неприкосновенное пространство. Для человека это как минимум полтора метра. Нам неприятно, если собеседник лезет к нам в лицо, приближает свое лицо к нашему. Человек не задумывается об этом, но инстинктивно отходит. То же самое происходит, когда мы смотрим на изображение на экране, где человеческое лицо приближено к нашим глазам с помощью объектива. Один раз на эпизод можно потерпеть, потому что зритель понимает, его внимание хотят обратить на что-то важное. Но если вас заставляют смотреть на крупно снятые лица и предметы постоянно, возникает усталость и раздражение. Хочется сказать режиссеру: не кричите, я и так все слышу.
Анатолий Матешко на пресс-конференции обратил внимание журналистов на замечательную, на его взгляд, метафору. Бросив женщину лицом на стол, ее насилует боевик, который непонятно с какой стороны воюет, но это и неважно. По ходу действия, лежащее на столе яйцо разбивается и белок стекает вниз. Да, это метафора: яйцо – символ жизни, половой акт приводит к зарождению жизни, а в данном случае, наоборот, яйцо погибает. Да, метафора. Но довольно грубая, во-первых, а во-вторых, яйцо уже столько раз символизировало собой жизнь в разных произведениях, что метафора уже и метафорой считаться не может, а скорее цитатой. Кроме того, фильм просто перегружен заезженными метафорами, криком, шумом, настойчивыми взываниями к зрителю, вот, смотрите, какая жестокая вещь война и насколько вообще люди жестоки.
Мысль-то правильная, только в искусстве мысль должна подаваться исподволь, тонко и почти незаметно. Чтобы зритель сам до нее дошел, а не с помощью окриков.
Побежал главный герой на минное поле. Понятно, что погибнет. И я с ужасом жду, что в момент гибели героя за кадром затянут песню женские голоса, иллюстрируя происходящее. Лет 50 уже поют в сценах гибели главных героев. А может пронесет на этот раз?
Не пронесло. Запели.
Существует еще такая необходимая в кино вещь, как архитектоника фильма. То есть, чередование напряжения и ослабления интриги. Интрига не может тянуться ровненько, как натянутая струна, поскольку человеческое внимание ослабевает, устает. Интрига должна скользить по синусоиде, то напрягаясь, то ослабевая, давая зрителю передышку. При этом совершенно не обязательно, чтобы эти периоды были равными. Что-то длится дольше, что-то короче. Эту игру напряжения и спада талантливый режиссер чувствует интуитивно, рецептов здесь нет.
К сожалению, в фильме «Плен» для передышки, спада действия, почти не отведено места.
Актерская игра. Иногда звезды могут вытянуть даже слабенькую постановку. Но в нашем случае, фильму не повезло. Остап Ступка, играющий журналиста, то есть человека интеллигентного, становится в позу прожженного бандюги, вроде того, что Евгений Леонов изображал в «Джентльменах удачи». Только Леонов изображал бандюгу специально, зритель знал, что он на самом деле милейший директор детсада, а потому это было смешно. Когда становится в позу «пасть порву, моргала выколю» журналист Остапа Ступки – не смешно, а просто неловко за такой фальшивый «кикс» артиста.
Исполнительница единственной женской роли Лариса Руснак . Вот сидит за столом, разговаривает с главным бандюком, потом вспоминает, что деньги надо дать, произносит «ах» с придыханием, лезет во внутренний карман, и… что-то всплывает в памяти из впечатлений юности. Ага, это же Татьяна Доронина времён «Ленкома» с ее приторной народностью, советский театр пафосной драматургии Арбузова, Розова, Володина. В те года такая игра принималась как единственно верный вариант, но время-то было другое, и традиции актерской игры другие, и требования к кино другие. А сейчас работа Руснак воспринимается как поверхностная, натужная, очень внешняя.
Кстати, чего никак не пойму. Героиню изнасиловали, вспоров ножом джинсы. Это понятно. Но почему она потом весь фильм ходит босая? Насильник распорол также ее сапоги, и их нельзя было надеть? Вся моя сексуальная фантазия не может подсказать, зачем надо было насильнику снимать с нее сапоги и портить. Ведь основная часть изнасилования прошла у нас на глазах, никаких сапог там задействовано не было.
А-а! Босая героиня понадобилась режиссеру, чтобы изобразить очередную «свежую» метафору – омовение ног. Понятно.
Если у вас, читатель, создалось впечатление, что автор этих строк озверела от ненависти к конформистской почти антиукраинской позиции авторов, то это не так. Мухи отдельно, компот отдельно. Свое возмущение гражданской беспринципностью обоих Матешко я высказала в начале. А то, что фильм геть никудышный, так это уже объективно. Достаточно его посмотреть.

А вот третий украинский фильм «Песнь песней», по мотивам романа Шолом Алейхема, режиссер Ева Нейман, сценарий ее же, тоже вызвал негодование журналистов, собравшихся на окончательной пресс-конференции фестиваля, потому что они были не согласны с наградами, полученными Евой Нейман за лучшую режиссуру, а также Гран-при за фильм в целом. Но здесь никак не могу с ними согласиться, обе награды абсолютно заслужены.
В отличие от плоско-документально-телевизионного «Диббука» и псевдокиношного «Плена», этот фильм явил собой настоящий кинематограф.
Мы видим школу в еврейском местечке, несколько бедно одетых мальчишек за столами, перед ними ходит учитель. Старый, грузный еврей монотонно читает урок. Под халат на плечи поддета «толстинка», так что фигура учителя в профиль напоминает вопросительный знак. Он заставляет ученика высыпать на пол из кармана мальчишеские «сокровища» - пуговицы, шарики, железки. Затем в кадре крупно ноги учителя, он вынимает из стоптанной туфли босую грязную ногу и пальцами подтягивает к себе пуговицы. Вот и все, а в этом одном кадре приходящая к концу жизнь старого ребе, его нищета, болезни, одиночество (наверняка у него нет жены, которая бы за ним следила), крах каких-то надежд, которые он, наверное, питал, будучи таким мальчиком, как тот, чьи пуговицы подтаскивает к себе пальцами ноги, не будучи в силах наклониться и взять рукой.
И финал его роли. Учитель сидит за столом, склонив голову на книгу, и храпит. И вдруг с потолка начинает сыпаться пыль, потом мелкие камешки, потом более крупные куски кровли летят вниз нарастающим потоком, разрушается здание. Его смерть. Гибель целого мира, которым был человек.
Вот это метафора! Вот это речь не мальчика, но мужа! Это вам не надоевшие яйца.
«Песнь песней» считается самым поэтичным романом Шолом Алейхема. Он построен на цитатах из Библейского текста, великолепного образца древней любовной лирики, предположительно авторства царя Соломона.

«Он ввел меня в дом пира, и знамя его надо мною – любовь.
Подкрепите меня вином, освежите меня яблоками, ибо я изнемогаю от любви.
Левая рука его у меня под головою, а правая обнимает меня.
Заклинаю вас, дщери Иерусалимские, сернами или полевыми ланями: не будите и не тревожьте возлюбленной, доколе ей угодно».
Весь Ветхий Завет написан удивительным поэтичным притчевым языком, и повторить его крайне сложно. А уж сверх поэтический кусок, такой как «Песнь песней», почти невозможно. Но, тем не менее, романист постарался привести основной текст романа к подобию библейского текста. И режиссер Ева Нейман пошла тем же путем, максимально приближая стилистику кинопроизведения к стилистике Шолом Алейхема, а отсюда и к тексту библейского оригинала.
Необъяснимо, но факт, что Ветхий Завет создавался разными авторами на протяжении сотен лет, тем не менее, все его книги сохраняют удивительное стилевое литературное единство, которое сложно повторить.
Например, «И простер Бог над ним (народом) мышцу свою…» Обычный автор написал бы: «И простер Бог над ним руку свою». Или, в лучшем случае, «длань свою». Слово «мышца» здесь неожиданно, и выводит текст на совершенно иной уровень. Может быть, эти книги диктовал авторам, действительно, сам Господь?
И таким языком написаны все книги Ветхого Завета, потому браться за такую работу, как это сделал романист Шолом Алейхем, а вслед за ним кинорежиссер Ева Нейман, можно было только будучи уверенным в своих силах.
И эта работа удалась.
Но, к сожалению, не обошлось без недостатков. Фильм распадается на две части. Первая - отрочество Шимека и Бузи насыщена событиями и людьми. Вторая показывает зрителю происходящие события сквозь призму живописи, пейзажи. Облетает цвет с дерева любви, волшебного дерева «принца Шимека и принцессы Бузи».
Но нет анализа их отношений уже взрослых, нет исследования души Шимека, оно остается за кадром, мы понимаем, что он потерял свое счастье, предпочтя ему карьеру, учебу, профессию, то есть материальное предпочел духовному и утратил свою любовь. Как это произошло – мы не знаем.
Вечные ошибки человечества, вечная погоня за мирским, вечная, как сама Книга Книг.
И все равно, эта картина получила свои награды вполне заслуженно.

Таким образом, проанализировав 15 фильмов шестого ОМКФ, мы приходим к выводу,
что если авторы и не ставят перед собой задачу откликаться на вызовы, которые посылает им окружающий мир, то кино неизбежно их отражает и более того, в какой-то степени влияет на ход событий, то ли активно, как «Мустанг» или «Ангелы революции» , то ли пассивно, как «Диббук».
Жаль, что многие прекрасные фильмы фестиваля остались не просмотренными из-за параллельности киносеансов, но что поделаешь, фильмов много и на все успеть невозможно.
30 августа 2015 г.