Максим ЕРШОВ

По книге Льва Данилкина «Ленин»

Поскольку эта книга велика, словно пропасть, то ты подходишь к ней положа руку на сердце – в знак уважения к автору, которому довелось завалить этот почти немыслимый объём обработанным материалом. Падать тут уже некуда, остаётся так – покружить над этой пропастью, походить по краю…

Эпиграф сочится иронией: «О душе пифагорейцы думали, что душа есть солнечные пылинки». Хм, но ведь делать революции – значит, надеяться на их конечный положительный результат. А Солнце, и солнечные пылинки в луче логоса находятся по ту сторону добра и зла. Значит, там же, вне морали, оказывается и всякий проливающий кровь пантократор. Если кровь просто удобрение, свойства будущих «растений» – «новорождённых революций» – не могут стать выше этого «солярного» контекста, то есть и революционеры, по мерке «солнечных пылинок», не могут оперировать абсолютной истиной. Выходит, уже эпиграфом автор говорит, что благие намерения всегда имеют шансы оказаться мотивом увеселительного эксперимента, от коего мороз по коже. Но посвятить неслыханному эксперименту жизнь – весело, ибо позволяет самоосуществиться. Что ж – широк русский человек! И беда ли, что слава получает все признаки геростратовой, как только отказываешь «пылинкам» в самоценности. Остаётся понять, отчего монетками в этой игре всё-таки стали чужие жизни и русские века, а не своя, ленинская, столь опасная жизнь и судьба.

Лев Данилкин исследует биографию Ильича со всем пристрастием, необходимым для объективности. Работа огромна, талант проявлен, интеллект тоже; владение терминологией англо-американской современности, куда Гегель идти не хочет, – налицо. Тропочки и вехи исследованы сполна – респект огромный. Кроме того, Лев Данилкин не пытается что-либо скрывать о Ленине, в любом случае, оставляя множество прозрачных намёков. Что же, ведь окончательный ответ на вопросы к Ильичу вреден для «левых» и сладок для «правых». А поскольку баланс сторон есть одно из условий положительной оценки центра – себедовлеющего либерала, то и отвечать надо по-пелевински двояко, сохраняя позицию «независимого» арбитра с хипстерским (космополитичным) уклоном. И Данилкин делает всё очень правильно. Вот только времена достигают предела: происходящее с нами даёт прошлому звонкие ключи, в золотом отблеске которых пылинки постепенно сознают, что отныне правое – и есть настоящее левое. Правое, вопрошающее о человеке, а не о комфорте, и на этом основании антирыночное, подвергается гонению и становится «левым», как «левым» был Христос. Поэтому я настолько же «правее» политэкономической среды развитого империализма, насколько автор «Ленина» левее её. И просто коротко изложу своё ангажированное исторической болью мнение о жизнедеятельности Владимира Ильича Ульянова – которое сложилось, в том числе, благодаря самоотверженному труду Льва Данилкина.

Может быть, моё мнение покажется или даже скажется не вполне диалектичным. Исходя из того, что марксизм есть философия недоучек, из того, что нельзя достигнуть божественных целей дьявольскими средствами (Бердяев), – наложение пунктов ленинской биографии на пункты его географии уже в достаточной степени позволяет заключить о неслучайности этого довольно-таки не случайного маршрута, имеющего и свою популярную квинтэссенцию и свой, так сказать, мистический итог. Высшая стадия в развитии капитализма стала роковой для такого крупного образования как Российская Империя. Что уж говорить об отдельной, пусть и крупной личности, точно уловившей направление течения?.. Мне Россия много дороже, чем Льву Данилкину. Я не смог бы, как он, опустить историю создания СССР. Мне и уцелевшие в Симбирске фрагменты «старинного русского города» не кажутся столь нелепыми, чтоб их стоило брать в кавычки. Видимо, поэтому мне и хочется большей определённости в вопросах, кои, по понятным причинам, Данилкин постарался обойти «красиво»… Но ближе к тексту.

Итак, при стечении германских, монгольских и семитских корней на полудремучей, по Данилкину, почве рождается русский человек, чья вероятная гениальность прочитывается в ранней девиантности: «хулиган духа» – как выразился однажды один из наиболее мотивированных авторов Ленинианы Андрей Вознесенский. Вырастая, отрок сполна пользуется всеми благами достигнутой материальной культуры и классического образования в обществе, которое, бесспорно, требует перемен. Другое дело, что общество это весьма сложно, самобытно, а перемены в нём – ровно как и его высокие достижения – для верной оценки и определения перспектив требуют гораздо большего понимания жизни и истории, чем то, во всяком случае, которое может быть у самоуверенного юноши.

Россия медлительна: Европа в ней никак не может разогнать ею Азию до той же скорости, что набирает в погоне за наживой «прогрессивное общество» мировых дельцов. Причины тому сколь объективные – материальные, столь и субъективно-мировоззренческие. Куда спешить? – спрашивает Россия. Но ей не собираются отвечать те, кто эти вопросы для себя «решили». Вместо ответа они начинают Крымскую войну… Лицом к лицу лица не увидать: со стороны внутренняя уязвимость России, вечно порождаемая религиозной наивностью её правителей и народа – может быть, единственно верной священной наивностью! – хорошо заметна. Нельзя принять на себя историческую роль страны-церкви с кремлём-монастырём в самом сердце и не быть рано или поздно распинаемой. Мы слишком мало в массе знаем о Византии. Подозреваю, что это не случайно. Но постепенная гибель Византии постепенно запустила «Ренессанс». Гибель Российской Империи, также давшая остальному миру очень многое, была, по сути, поражением в той же борьбе, принятой на себя Московским царством вместе с двуглавым орлом… Церковный погром, дозволенный Ильичом, был, конечно, неизбежен: он стал неизбежен уже после смены имперского флага Николая I на торгашеский и отмены «крепостного права», которое, по-видимому, надо называть крепостной обязанностью. История это война в мiре; сражение будет проиграно, как только командование станет манкировать высотой требований к себе. Нет разницы, какое «командование» – церковное или политическое. Прежде, чем гибнут империи, гибнет аристократизм. Деградируя, он превращается в свою противоположность. В русском случае власть перестаёт выполнять свои функции по защите крестьянина от издевательства менял. Система становится порочной. В этой связи гибель Александра Освободителя закономерна. Это была «чёрная метка» элите от народа. Судьба брата Ленина Александра в этой же степени не случайна. Сталин в этом смысле защиты большинства от меньшинства – «правильный царь», такой, как Грозный. (Поэтому ни тому, ни другому памятника без истерик не поставишь.) Словом, в революции виноваты обе стороны – старые владельцы страны и новые. А вот беда России в том, что, в силу экономической неотвратимости нашего тяжёлого родного порядка, она, система наша, вечно уязвима. И в 1917-м его, порядок-систему, по-прозекторски пытались заменить марксистским полуфабрикатом. И, к сожалению, хоть и закономерно, – преуспели в этом. А лучшим исполнителем давно вынесенного исторического приговора Православной Империи – оказался очень русский бунтарь с европейской подковкой: коварный борец с «великорусским шовинизмом» и пораженец Владимир Ленин.

Можно ли считать его «полезным идиотом» в руках Мирового Океана? Или же он притворялся таковым ради удовлетворения личных властных (вполне себе монгольских) амбиций и перехитрил сам себя? Британские учёные доказали, что нам не дано предугадать, ради чего же мы всё-таки действуем. Христианство в этом смысле оторвано от земли ещё более, чем коммунизм или его пропагандистский извод в «Государстве и революции»… – его почти никто не хочет или не может услышать. Я в наивность Ленина не верю. Но можно поверить в ослепление «бича Божьего» – с неизбежным прозрением в Горках, где-нибудь году в 1922-м, когда всё уже поздно и ты можешь поставить себе в заслугу лишь два «философских» парохода.

Можно думать, что Россия обрела новую – индустриально-административную, корпоративную форму вовремя: иначе в 20 веке ей было не устоять всё равно. Можно, но не хочется; скорее уж Россия устояла не благодаря «переформатированию», а вопреки ему, – и только за счёт исторически накопленного запаса прочности.

Ленин ведь до сих пор находится в мавзолее не потому, что «столь много сделал для простого человека». Жива не мумия – живо отрицание России. «Совок», незабываемым отсветом которого, типа того, оправдан Ленин, есть скорее результат борьбы Сталина с ленинским наследием (относительной) и троцкизмом (абсолютной). Результат купирования троцкистско-ленинского разгона хрущёвщины при Брежневе. Короче, результат перерождения безблагодатного хирургического социализма в «совдеп» на почве недобитого Лениным и компанией прославленного Третьего Рима. Кремль, как отмечает Данилкин, спас большевиков. Но – хочется добавить – он же их изменил. Монастырь и должен изменять, даже если малые монастыри внутри и возле большого порушены. Ленин лежит в мавзолее не как добрый гений. Он находится там по той же причине, по какой получил нобелевку ещё один «полезный идиот» – Горбачёв. Так «чествовал» своих учителей Пётр Великий после Полтавы. Только наше поражение и, соответственно, усмешка над нами – намного злее. И смех этот всё ещё звучит, заливист: «Хахахахахаа-хахахахахаха-хахахахаха».

Ленин лежит в мавзолее и даже пытается выйти оттуда большой книгой потому, что оказал кому-то неоценимую историческую услугу в уничтожении большой части итогов существования тысячелетнего народа. Пот и кровь поколений, имевшие своим итогом уровень культуры, человеческий потенциал, накопленное движимое и недвижимое богатство оказались в итоге деятельности большевиков частью уничтожены, частью выведены из страны для блага вековых конкурентов и «партнёров». Корни одного из крупнейших, важнейших, потенциально могучих и поэтому опасных социумов в результате мега-преступления оказались хорошенько подрублены. Элита уничтожена либо изгнана – и заменена исполнительными проходимцами. Огромная историческая травма, неизбежная, нанесена. Кресты заменены на звёзды. Демографические сухожилия подрезаны. Духовные «перья» – с метафизических «окончаний крыла» – повыдраны. Золотой запас и прочие накопленные сокровища – «освоены». Страна – и территория, и народ – готова к дальнейшим услугам. Ах, да, для полноты соответствия картин после-1917 и после-1991 надо добавить широкомасштабную утечку мозгов: и в первом, и во втором случае во славу Америки.

Словом, Ленин лежит в мавзолее потому, что может вдруг ещё понадобиться. Когда в Женеве, Цюрихе, Лондоне или Нью-Йорке решат, что пора – что Россия уже настолько поднакопила лишнего ей жиру и лишних людишек, что вот-вот потянет «мировое одеяло» на себя.

Дальнейшее рассуждение выводит к развилке неопределённости. С одной стороны, современной России нипочём не выдержать трёх лет такой войны, какую сумела ведь выдержать «прогнившая» Россия Николая Второго. Это не подлежит сомнению: ни запаса прочности, ни, главное, духа у современной России не хватает. Тогда всё-таки недурная была держава, даже с учётом всех сделанных зарубежных долгов: ещё три года Гражданской и то оставили в ней, чем изрядно поживиться! А теперь? И вот в чём моё недоумение. На мавзолее Путин стоять не может: одно дело сохранять мавзолей, другое – не понимать, что он значит. Новые российские тренды – они просто временная плотина, сохраняющая и накапливающая содержимое в резервуаре, пока в мире не определились новые бенефициары? Или они, эти государственнические оборонно-наступательные усилия действующей власти есть нечто, что напоминает подводный звон Китежа, слышимый, поскольку кремлёвские камни, столь вредные самочувствию Бонапарта, так и не остыли за целый век? Приходится или верить в то, что с Россией всё кончено, или верить пророчеству. Точно только то, что сталкер сегодняшней власти совсем не похож на «полезного идиота». И практика его, о конечных итогах которой мы можем только догадываться, по-видимому, единственная, что способна дать положительный результат на длинной дистанции. И коварство (осмотрительность) этой практики конечно мудрее, чем рыцарский выход последнего императора Византии с мечом к воротам Константинополя – на неизбежную гибель. Может быть, Константинополь это не только Стамбул, это нечто не совсем географическое, хотя одна из колыбелей христианства – Сирия всё на том же месте. Константинополь русским надо было не завоёвывать там, а отстаивать здесь, в России. Но – «Опубликованные в 1917 году отчёты полицейских агентов о деятельности большевиков за границей производят удручающее впечатление: о ленинцах знали всё, малейшие, мельчайшие детали – не то что имена и приметы; служащие полиции оказались настоящими профессионалами, весьма и весьма умными, и они прекрасно – лучше многих членов партии – разобрались в нюансах фракционных разногласий и в оценке их перспектив; иногда кажется, что они вели прямые трансляции из головы Ленина, и не просто видели всё, а понимали внутреннюю логику его деятельности». Намёк достаточно прозрачный, многие авторы с Львом Данилкиным согласны.

Не отстояли. Если содержание цитаты – сугубая правда (Дмитрий Галковский вообще считает, что архивы жгли в первую очередь сами жандармы), то того, что знала полиция, замешанная и в убийстве Столыпина тоже, – не смогла понять власть… И конечно, позднее прозрение не позволило Николаю спасать от казни даже своих детей: в отличие от Ленина, у государя была совесть.

Спасибо Льву Данилкину, закончить могу так.

Где-то в одном из действующих или будущих финансовых центров сидел архиамбициозный и архиэнергичный человек, готовый на архи-всё. Была тишина, было раздумье. Был в коридоре звук дорогих каблуков и был отчётливый стук в дверь. Лысеющий человек с чрезвычайно умными глазами и хитрым прищуром уже знал, что согласится стать «полезным идиотом». Но не знал, что став на этот путь, он уже не сможет с него свернуть. Идти придётся до конца, всё более ужасаясь тому, как глубоко в сердце родины затолкал его стилет соблазнителя, остриём которого он, Ленин, стал. Боюсь быть принятым за ходячий пережиток, но мне кажется закономерным, что всякая серьёзная книга о Ленине – неизбежно лукава. Чувствуется знакомый нам теперь иезуитский стиль одного действа, упоминаемого Данилкиным: «Особенно гротескно выглядит описание демонстрации инвалидов, состоявшейся менее чем через две недели после приезда (Ленина в Петроград в апреле 1917-го. – М.Е.): «в повязках, безногие, безрукие», «искалеченные люди, несчастные жертвы бойни ради наживы капиталистов» шли – или, кто не мог, «двигались в грузовых автомобилях, в линейках, на извозчиках» по Невскому – «с надписями и возгласами «Долой Ленина!». Ясно, при всём уважении к чужому горю, что безобразное, выступающее против Ленина, на самом-то деле только мобилизует за него. Важно также и то, что Ленин появился в Петрограде на второй день Пасхи, то есть его вагон доставлен точно в срок, точно в сердце, точно в разверзшуюся рану на историческом теле воюющей станы. И мощи «мессии» охраняют теперь завоевания, достигнутые пославшими его в Русский Мiръ.

Протестантская революция, которой Россия подвергнута дважды за одно столетие, наверное, близка к завершению, коль уж бизнес, то есть ложь, стала нашим образом жизни. А впрочем, никто не может оспорить тот факт, что наши концы, даже под огнём, всё ещё могут быть нашими началами

https://denliteraturi.ru/article/3817