Уж не знаю, как так насчет «щучьего веленья», но дай бог если не всем, то многим, так талантливо «графоманить», как это получается у Валентина Нервина. А то, что денег нет и, в общем-то (не будем обманываться) не предвидится, по крайней мере, в их достаточном количестве, - это уже «классика жанра», к настоящему времени, переросшая в, увы, устойчивую традицию. Не только у поэтов нет денег, хотя довольно часто именно в их адрес раздается из уст какого-нибудь зарвавшегося (завравшегося, зажравшегося) чиновника пожелание питаться духовной пищей, дескать, «чем не еда?». К тому же отчасти это правда (тут очень точно написал другой большой поэт*: «Стихи – это когда / Полмесяца еда / Одни консервы…»). 
Впрочем, оставим «денежно-гастрономическую» тему в рабоче-кухонном пространстве, тем более, что есть темы, куда более светлые и близкие, благодаря которым мы не устаём восхищаться многоо′бразности русского поэтического слова, подобного чистой воде в колодце – только и успевай черпать да пить.
Поэтическое творчество, в большинстве, это сочетание нескольких, уже известных читателю тем, при этом – а мы говорим о талантливой поэзии – увлекает и покоряет оно именно новизной (уж, кажется, всё обо всём – гениально, шедеврально и т.п.  написано), а прочтёшь: 
 
«Тишину и покой посылая к чертям,
от любви и печали сгорая,
я летел по земным и воздушным путям
в направлении мнимого рая…»,
 
или: 
 
«…Тепло родного очага
и боль мою забуду вскоре,
как забывает берега
река, впадающая в море…»
 
- и счастливо улыбаешься, понимая, что это не так.
 
Или вот эти строки:
 
«Когда на перроне сухая листва шелестит,
а наши слова и надежды растрачены попусту,
Земля одиноко в осеннее небо глядит,
как женщина смотрит вослед уходящему поезду…»,
 
«Прямо по течению беды
прошлое оделось берегами;
бросишь камень в зеркало воды -
время разбегается кругами…».
 
По-моему, удивительные образы… И уже хочется полюбопытствовать, а что там дальше. О чем пишет автор, что дорого ему, а какие строфы раскрывают в Валентине Нервине утонченного лирика или любящего сына своей земли? 
Ну, вот, например, тема Родины… Тема, от которой, наверное, никуда не деться, ни за кого не спрятаться. Да и как, если у русского человека понятия «родина» и «мать» - идентичны.
Вот они, строки нервинской гражданской лирики: 
 
«…Я часть моей страны –
                   загульной и былинной –
и часть её любви,
                   не знающей границ…»,
 
 
«С высоты человеку виднее –
как в широкоформатном кино –
жизнь
и то, что мы сделали с нею,
со страной
и с собой заодно…».
 
Автор не скрывает своих переживаний за судьбу взрастившего его Отечества, сегодня испещрённого язвами беззакония и алчности, бесчестия и вседозволенности.
 
«…Россия пропахла вокзалом,
где мы провожали, встречали…
…
А мы в привокзальном буфете
сидим посредине Отчизны,
как будто никто не в ответе
за все инвалидные жизни». 
 
И звучащее в стихах «мы» считывается, как понимание поэта своей, личной вины и причастности к тому, чем и как сейчас живет наша Родина, а с нею и мы:
 
«…Нам выпало укорениться в ней    (Отчизной – прим. В. П.),
перечитав урочные страницы,
и через призму окаянных дней
увидеть человеческие лица».
 
Увидеть, вдруг отчётливо поняв, что и над этой, «пропахшей вокзалом», с «инвалидными» поломанными жизнями, страной при очевидном «перевесе» минора и тьмы, по-прежнему светит солнце, слепя яркими лучами в окна – будя и выводя из сонного или бедового морока. А человеческие души озаряются тихим светом лирики: 
 
«Любовь начинается, как листопад,
кончается — пуще неволи:
наивные листья покорно летят,
как жёлтые ангелы боли…»,
 
«…Если жизнь – это лишь ожидание
невозможного, то, уходя,
на прощание, как на свидание,
подари мне улыбку дождя»,
 
«…Долго ли коротко, жизнь прожита –
я не ищу для себя оправданья.
Но вспоминается женщина та
и – перехватывает дыханье…».
 
А читательская память тут же, ярко вспыхнув, высветит из тьмы прожитых лет образ когда-то бесконечно родного человека, и вспомнится каждая его чёрточка, каждое слово, каждый жест… 
      Наверное, вряд ли есть поэты, способные обойти в своем творчестве собственную жизнь, и Валентин Нервин, конечно же, не исключение. Уверена, со мной согласится немало людей - я уверена, что многих поэтов в трудную минуту их жизни, держит и помогает им именно слово. Слово, выплёскиваемое ими вместе с болью, любовью, отчаянием…, и которому они служат, не ожидая взамен ничего, но получая главное – поддержку и силу. Автобиографичность – это всегда раскрытие, и это не может не подкупать:
 
«Я жил сомнительно и слепо —
дороги побоку вели,
но молния упала с неба,
а тишина — из-под земли…»
 
 
«Я вовсе не пророк
                  и даже не философ –
на лаврах почивал,
                  на нарах ночевал…»,
 
 
«Мы выживали времени назло,
как все послевоенные подранки.
Когда я становился на крыло,
в меня уже стреляли из берданки…»  
 
- читаешь, и мураши по телу – ни йоты самолюбования, сожаления, всё – жёстко и честно – и веришь каждой строке. 
А ещё – виртуозное владение автором словом и безупречное умение считывать, например, природу, густо сдабривая её всякий раз новыми образами:
 
«Бомжует осень во дворе,
с годами наравне…», 
 
«…Куда подевалась осенняя хмарь? —
Амуры кучкуются на перекрестке
и даже совсем одичалый фонарь
подмигивает симпатичной березке…»,
 
«Под занавес Лета Господня
тепло не даётся в кредит.
На русской равнине сегодня
рассерженный воздух гудит…»
 
- не знаю, как другим читателям, а мне хочется помахать рукой кучкующимся амурам и одичалому тополю, или разрядить «рассерженный воздух», запустив в этого буку непоседливым солнечным зайчиком…
 А как же идёт Валентину Нервину, поэту, по его же мнению, «счастливому по определению», - юмор! Например, вот этот стих (точнее, его часть):
 
«…Над миром светает, и время не «глючит»
которое тысячелетие кряду;
но что ваша Ева ещё отчебучит,
когда вы пойдёте по райскому саду?..»,
 
- уж что-что, а отчебучивать (так хочется добавить – мы, современные разновозрастные Евы) научились мастерски (улыбаюсь).
 
Или:
 
Если мир устроить набело –
без наветов и химер –
каждый будет вроде ангела,
даже муха, например.
Станут все морально стойкими,
благодушными сполна
и за нами с мухобойкою
будет бегать сатана.
 
И так ярко вспыхнула перед глазами эта «веселая картинка», что подумалось тут же: «нет уж, дудки! Пусть всё остаётся, как есть, чтоб за нами никто не бегал, норовя прибить (этим вполне успешно овладели некоторые смертные), и пусть бы мы оставались грешными, чтобы жила в нас всегдашняя потребность в покаянии, а наветы и химеры, мне так думается, давно уже проросли в наше земное жизнеустройство – и это благодаря им (в том числе) мы крепнем и растём духовно, поднимаемся и движемся вперёд». 
В общем, пусть всё остаётся, как есть, тогда и ангелам будет, чем заняться. А мы пока почитаем что-нибудь, к примеру, нервинское… Почему бы и нет?
  
* - строчки из стихотворения Николая Зиновьева.
  
Вита Пшеничная (г.Псков)