В Луганском академическом областном русском театре, продолжая серию «Золотая русская классика», поставили спектакль «Яма» по мотивам повести Александра Куприна. Это вторая премьера 72-го театрального сезона.

“Если «Яма» Куприна… заставляет зрителя плакать и задумываться, тогда это искусство. А если девочка, видя проститутку на сцене, думает: как бы поскорее последовать ее примеру, тогда это преступление», - считает московский театральный деятель Вячеслав Спесивцев. Луганская инсценировка этого произведения, кстати, первая в Украине, получилась яркой, символичной, проникнутой сочувствием к женщинам, оказавшимся в публичном доме по разным причинам. Режиссер Евгений Морозов, художественный руководитель Киевского элитного театра «Визави», луганской публике знаком – год назад он поставил на сцене русского театра комедию «Мамуля», о чем писала «Жизнь Луганска». Евгений Морозов – автор пьесы по мотивам повести Куприна, постановки, сценографии и музыкального оформления. Художник по костюмам – Галина Диденко.

С первых минут и до конца спектакля мы видим женщин в белых одеждах – видимо, ночных сорочках – на фоне полностью черной сцены, классического «черного кабинета». Белый цвет обычно связывается в сознании с чистотой и непорочностью – таким парадоксальным образом режиссер представил своих героинь более чистыми душой, чем «благополучные» персонажи, а то, что это, по сути, нижнее белье, подчеркивает их незащищенность, уязвимость. Не случайно одна из жриц любви – Тамара (Ирина Кравцова) – перед «повышением» в экономки одета уже не в белую рубашку, а в строгое серое платье. «Проституция обнажает самую суть социального положения женщины. То, что проституция делает зримым, - это не пол женщины, а ее униженность», по словам английской писательницы Айрис Мердок.

В сценографии, предельно условной, присутствуют лишь белые скамейки-банкетки и висящие фонари, также белые, а не красные. Все остальное – обстановку публичного дома, вагона поезда, морга – должно дорисовать воображение зрителя. Музыкальное оформление составлено из произведений Чайковского, Лятошинского, Березовского и финской группы «Апокалиптика».

В спектакле участвуют 25 персонажей, это почти вся труппа театра. Большинство актеров хорошо справились с ролями, вложили в них душу, да и н не может оставить равнодушным подобный материал. Вот Женя в исполнении Светланы Степкиной-Долгой – женщина красивая, умная, сильная, харизматичная. Такая бы, при других обстоятельствах, могла покорять мир, но она продана в публичный дом собственной матерью в десятилетнем возрасте, и единственный найденный ею выход – мстить клиентам, заражая их сифилисом, а потом наложить на себя руки. Впрочем, не все проститутки в спектакле обладают сильным характером. Одна из девушек показана совсем уж недалекой, а может быть, тронувшейся умом от безнадежности своего положения.

Перед нами разворачивается еще одна печальная история: студент Лихонин (Андрей Лазарев), поддавшись благородному порыву, забрал оттуда Любочку (Светлана Шевченко), чтобы ее «спасти» и дать возможность жить человеческой жизнью. Но вскоре вернул обратно… Еще одна благодетельница – певица Ровинская (Наталья Бузиновская), мировая знаменитость. Во всех городах, где гастролирует, она посещает публичные дома, с символическими подарками и пылкими речами – зачем? Из сострадания или ради самоутверждения – ей тоже пришлось пройти «моря унижений и подлости»? Впрочем, женщины не принимают всерьез эту пришелицу из другого мира, и, как оказывается, не зря.

Смешно и современно выглядит коммерсант Горизонт, впаривающий все и всем, в колоритном исполнении заслуженного артиста Украины Тараса Чеверноженко. Правда, когда он продает свою невесту в публичный дом, уже не до смеха. Еще один характерный персонаж - актер Ванька-Встанька, который «жил смешно и умер грешно». Его прекрасно сыграл заслуженный артист Украины Валерий Приходкин. Полина Шкуратова, заслуженная артистка Украины, создала яркий, запоминающийся образ педантичной немки Эммы Эдуардовны.

В спектакле есть несколько эпизодов, когда действие останавливается, и актеры танцуют под перезвон колокольчиков, механически и синхронно, как заводные куклы. Такой прием режиссеры применяют, когда нужно подчеркнуть, что все персонажи – жертвы и мучители, угнетатели и угнетенные – являются частью одной системы, значит, в них есть некое внутреннее родство, которое сильнее, чем антагонизм...

Публичный дом, как система, в интерпретации Евгения Морозова предстает злом, а не примером для подражания, в чем он солидарен с Куприным, который посвятил повесть «Яма» матерям и юношеству – как предостережение: «Все мы согласны, что проституция - одно из величайших бедствий человечества, а также согласны, что в этом зле виноваты не женщины, а мы, мужчины, потому что спрос родит предложение». И еще: «Судьба русской проститутки - о, какой это трагический, жалкий, кровавый, смешной и глупый путь! Здесь все совместилось: русский бог, русская широта и беспечность, русское отчаяние в падении, русская некультурность, русская наивность, русское терпение, русское бесстыдство».