«Пространство, взятое взаймы…»
(рецензия на поэтический сборник «Помнящие родство», г. Донецк)
(Печатается в сокращении)

Сборник «Помнящие родство» появился на свет благодаря творческому тандему двух авторов. Иван Волосюк (И.В.) живет и творит в городе Донецке – столице Донбасса, Иван Нечипорук (И.Н.) – в Горловке Донецкой области.
Оригинальный замысел возник не на пустом месте, не ради «красного словца» или в результате эксплуатации известного крылатого выражения «Мы не можем, не имеем права быть Иванами, не помнящими родства…», а по вполне закономерным причинам. Во-первых, авторами уже было достаточно накоплено злободневного материала, пропущенного сквозь опаленные поэтической страстью сердца. Во-вторых, сладостная «поэтическая каторга» не оставляла шанса на забвение или замалчивание исторических событий, стремительно разыгравшихся в атмосфере всеобщего хаоса. Сама идея замечательна и достойна похвал.
Разноплановых авторов объединило время, географическое место и единая концепция поиска формулы жизни. Откровенные мысли, обостренные эмоции, радостные чувства и лирические переживания однажды чудесным образом встретились и воплотились в реальную книгу.
Для авторов важно не поклонение чуждым идолам, а почитание родных святынь. Ностальгические нотки о промелькнувшем детстве как о беспечной и блаженной поре, какие-то на первый взгляд незначительные предметы или реликвии, отгремевшие звуки салютов и парадов, многоголосие общежитий – все растворилось в генетической памяти:
…И я пытался научиться
Беспамятству, но ночь темна,
И прошлое в окно стучится
И не уходит от окна.
(И.В.)
Но творчество двух молодых авторов невозможно рассматривать с точки зрения «площадного» романтизма или общепитовского виртуального авангарда. Возникает простое желание распознать будущее не сквозь застенки родного дома, а в предложенных обстоятельствах, интуитивно выходя во дворы, на бульвары и улицы. Печали и тревоги нейтрализуются планетарным ощущением своего места жительства: адресного, явного, конкретного (до прописки в уютной квартире, до формы арки, до сугроба на песочной площадке), но в то же время совершенно безграничного (до полета журавлиной стаи или до свободного парения над городом, когда уже не принадлежишь только своему роду, а ощущаешь сходство и родство со всей Вселенной одновременно).
«Мне некуда бежать…», – признается поэт Иван Волосюк, но неожиданно для всех делает открытие иного порядка, настраиваясь на более высокую ноту, на более тонкую волну, чтобы услышать, как «Господь играет на флейте бытия».
Донецкий кряж – место становления многих поколений. Шахты, копры, терриконы, шурфы, подземные отсеки «живых артерий», магистралей с блуждающим коварным метаном. Но шахтерский характер формируется из других, более чистых родников. Трудно переоценить шахтерскую «породу». От пустой руды терриконов ее отличает активная солнечная энергия, теплота огня, замурованного в древнем камне, сила и крепость спрессованного магмой пласта. «Опознавательный штрих-код» и угольная пыль – на коже дедов и отцов, в «стволовых клетках донецких копей», в женских слезах и стенаниях.
«Телеграфный стиль черной дробью вбит…» (И.В.) в несгораемое поэтическое сырье:
Мои татуировки от угля:
На мне Донбасс свои поставил метки.
(И.Н.)
Долгие споры об «урбанизме» как единственном способе воспевания чадящих заводских труб, мартеновских печей по заказу властей остались несостоятельными. Одно дело символика, другое дело – быть привязанным к тем обстоятельствам, в которых ты оказался, стать «певцом» труда, а не средств кабального производства. Лирические герои утверждают не рабство, а радость и динамику труда: мышечную усталость, близость дружеского плеча, запах и вкус пота, соревновательный дух, взаимовыручку и понимание с полуслова.
Не секрет, что со временем пласт истощается. А вот дух человека докапывается до залежей нового свойства. Это не простая «говорильня» о трудовых буднях, сопряженных с риском, а напряжение и пафос высшего порядка. Они призывают растущее хилое поколение, взрослеющее и умирающее раньше отмерянного срока к иной системе ценностей.
Посещая Святогорскую Успенскую Лавру, поднимаясь над меловой горой, внутреннему зрению поэта Ивана Волосюка внезапно открывается универсальная мысль:
Может это не мел, а какая-то древняя глина,
Та, что стала Адамом, нагретая волей Творца?
(И.В.)
Сразу все повседневное и суетное мельчает, уходит на задворки рассудка.
Поэт с открытым настежь сердцем не может соврать. У него такое же «большое, пламенное сердце», как и у «малой родины моей» (И.В.). Филолог, внутренним зрением смотрящий в корни слов, впитавший с рождения традиции, культуру, местный фольклор с элементами шахтерского сленга – облачает патриотическую тему не в пафосную обертку. Его «бесцельная любовь» к земле – желание прорасти в нее корнями, а не простое воспевание показной доблести. Это симфония сакрального труда:
…И хоть работали в пыли,
У нас не почернели души.
(И.В.)
Автор презирает потребительское желание выкачать из земли все соки ради удовлетворения ненасытного человеческого «Я»:
В лаве заметишь ли сразу
особенную красоту?
Отблески черных алмазов,
рассыпанных по пласту.
(И.Н.)
Я тоже помню вдовьи поселки, сиротские взгляды и худые шеи «сорняков-подростков», бессонные бдения отца (инженера-горноспасателя), телефонные звонки глухими ночами. Помню, как мама заламывала руки над головой, и хруст ее нежных пальцев напоминал о хрупкости мира, о тонкой границе между жизнью и смертью:
Под каким тогда завалом будут нас искать?
(И.В.)
Прямой вопрос заставляет вздрогнуть от точности попадания в цель. Ведь рухнула целая цивилизация под названием СССР. В каждой строке, в каждой фразе чувствуешь не просто отчаяние, но твердую, непоколебимую позицию и характер автора, не мыслящего себя без Родины:
…Мой край, как раненая птица,
Бессильно крылья распластал…
(И.Н.)
В то время, когда «…вся Европа, с придыханьем, ждет суицид моей страны» (И.Н.), автор признается:
…Меж двух огней застыл я на краю.
Я Украину искренне люблю!
Но как могу я не любить Россию?
(И.Н.)
Оптимистическая закваска Ивана Волосюка не дает права на уныние:
Апрель нигде не видел я таким,
Самоуверенным и быстрым….
(И.В.)
Пророческая миссия поэта заключается в особой зоркости. Когда в «бывшей стране» холодно, сыро, неуютно, когда рушатся нравственные идеалы, трудно найти более сильные метафоры, чем символы и штрихи безропотно сменяющих (независимо от человеческих претензий) друг друга времен года:
И возникает белое пятно
На карте зимнего Донбасса.
(И.В.)
Именно поэтому вопрос Ивана Волосюка: «Каким мы этот город сохраним?» можно условно перенести на весь огромный окружающий мир. Меня, как читателя, подкупает четко определенная гражданская позиция:
Я один из тех, кто не бросит флаг,
Даже если будет убит.
(И.В.)
Автор напоминает читателям, что все наши многочисленные беды происходят из-за оторванности от Бога, предлагает начать поиск истины, а не играть в вечные «прятки»:
…Поднялся ветер вдруг: мы плакали как дети,
Я прятался в саду, а Ты меня искал.
(И.В.)
Пытаясь сохранить предельно беспристрастную позицию, я могу сказать, что отдельные стихи претендуют на «избранность» не только по удачному стечению зашифрованных подтекстов со строго эксклюзивным вкусом, но и по смелому, стопроцентному попаданию в цель. Несмотря на некоторые случайные шероховатости или умышленно использованные приемы «спотыкания на ровном месте», авторы смогли в полном объеме раскрыть самые сокровенные темы, ничего не приукрашивая, ни на кого не озираясь, не прогибаясь перед модными тенденциями.
Их сила притяжения к великой стране не измеряется какой-либо материальной единицей:
…А за рекой горит Россия
В багряно-розовых огнях…
Я просыпаюсь от бессилья:
Нет больше тех, кто ждал меня.
(И.Н.)
Человек, впитавший с «материнским молоком» «язык … великороссов», неустанно ищет «неведомую Русь» в Украине:
Быть пасынком на Родине непросто.
(И.Н.)
Сколько продлится этот поиск «во времени площадных восстаний» и «в ожидании войны» вместо перемирия? Постоянное существование в стране «на грани заварухи…» напоминает скорее длинный бездарный сериал…
Носитель двух славянских языков, «жертва расслоения культуры», Иван Нечипорук фактически круглосуточно сгорает внутренне на тлеющих обломках гуманитарного взрыва:
Род славянский – равновелик,
Не объять его мерою узкой…
Я люблю украинский язык!
Но родным я считаю – русский!
(И.Н.)
И это противоречие русскоязычной части населения зависло Дамокловым мечом над пульсирующим пространством, заслуживающим более достойного отношения к себе как к среде обитания на общей планете в единой солнечной системе координат.

Наталия Демчева, поэт, член ЛИТО «Забой» (г. Горловка, Украина), член Общероссийского Союза писателей «Воинское содружество» (г. Липецк, Россия), действительный член-корреспондент Петровской Академии искусств (г. Санкт-Петербург)