Платон Беседин
Биографии и мемуары сегодня в моде, их любят. Ровно по той же причине, почему любят сплетни и реалити-шоу. Подглядывать за чужой жизнью оказывается интереснее, чем жить собственной.
Вот и «Жизнь» рок-легенды, «души и сердца» культовых Rolling Stones Кита Ричардса стала мировым бестселлером. В конце 2012 года книга вышла в России солидным – почти восемьсот страниц текста плюс цветные фотографии – изданием.
На обложке значится, что это «самые честные рок-мемуары за долгое время». Слова подкрепляет и фото самого Кита Ричардса, сделанное знаменитым Давидом Лашапеллем: пронзительный взгляд, обязательная сигарета и, конечно, легендарный перстень в форме черепа.
В общем, настраивает на доверительный лад. И это немаловажный фактор, так как чтение автобиографий рок-звёзд – занятие зачастую сомнительное. Уж очень они любят приврать да приукрасить. Как следствие, на выходе получаются записки альфа-самцов, очаровывающих женщин в перерывах между феерическими шоу и наркотическими трипами.
В «Жизни» Кита Ричардса этого добра тоже хватает. Всё-таки “sex, drugs & rock-n-roll” – не просто красивый лозунг, но и modus operandi. Для Ричардса в особенности.
В “South park” был забавный момент, когда появляется странное существо, похожее на живого мертвеца из ужастика Джорджа Ромеро, и кто-то в панике кричит:
– Боже мой, на сцене труп!
Ему отвечают:
– Это не труп – это Кит Ричардс!
Собственно, «Жизнь» во многом объясняет, как Ричардсу удалось выжить; «я пережил всех, кто предрекал мне смерть». Это действительно сродни чуду, не зря он бессменно лидирует в рейтинге звёзд, которые вот-вот должны умереть. И дело тут не только в наркотиках – их Ричардс, похоже, поглощал, как диабетик инсулин, хотя «никого нельзя считать героем просто за то, что он принимает препараты», – но и в едва ли ни вампирском образе жизни. В этом году Киту исполняется семьдесят лет; с шестнадцати он употребляет наркотики, выпивает несколько бутылок “Jack Daniels” и выкуривает больше полусотни сигарет в день, при этом «долгие годы он спал в среднем по два раза в неделю; это значит, что он провёл в сознании по крайней мере три жизненных срока».
Ещё более удивительно то, что этот похожий на труп человек с неизменной саркастической ухмылкой вытворяет на сцене, будто на самом деле он переодетый кролик Energizer, а не седовласый старец.
Свою живучесть Кит объясняет просто: «Дело не только в высоком качестве допинга, – сейчас такого не существует – который я потреблял, не только поэтому я до сих пор живой. Я очень тщательно подходил к количественной стороне. Я никогда не надставлял дозу, чтобы словить чуть больше кайфа».
Ричардс и, правда, напоминает вампира. Не зря существует миф, что каждый год он делает полное обновление крови. Сместить его с музыкального пьедестала пытались многие – молодая шпана, о которой пел Гребенщиков, наглела с каждым днём, – но Кит пережил и переиграл всех. Ведь ещё одна байка гласит, что ассоциация медиков до сих пор старается уговорить Ричардса завещать свой организм для исследований: понять, как так, вопреки всему, выжил.
Такими вот мифами щедро приправлен суп из козлиных голов Rolling Stones. Большую части «Жизни» Ричардс откровенно развеивает их; развеивает, чтобы создать новые. И делает это он весьма симпатично.
Грязи и мерзости в «Жизни», конечно, хватает. Если у кого-то и были иллюзии насчёт чистоты рок-культуры, то после прочтения автобиографии Ричардса их можно смело сдавать в утиль. Кит откровенно рассказывает, как ширялся, ломался, пытался слезть и снова ширялся. А вместе с ним ширялись его друзья, коллеги, жёны. Ширялись, сходили с ума и умирали. «При ломке вам мало не покажется. Это будут самые длинные сутки в вашей жизни, и ты гадаешь, для чего так над собой издеваться, если ты бы мог жить совершенно нормальной, сука, богатой рок-звёздной жизнью».
Что говорить, если книга стартует с момента, похожего на кадр из какого-нибудь фильма Оливера Стоуна: полицейские останавливают машину Кита, набитую, как пиньята конфетами, наркотиками. Ричардс, похоже, вообще не расстаётся с гитарой, допингом и оружием.
Наркотики не упоминаются только в первой главе книги – в той, что про детство, про музыкального деда Гаса, крепких родителей Берта и Дорис, от которых досталось отличное здоровье, нелюбви к детскому садику и школе, необходимости, как единственному ребёнку, выдумать свой собственный мир, покупку первой гитары, маминого любовника и его такси, благодаря которому Rolling Stones состоялись как группа. Дальше в «Жизни» что ни страница, то воспоминания конченого наркомана –Ирвин Уэлш и Билли Берроуз могут быть свободны – иглы в шляпах, шприцы из детского набора, смерти, ломки, галлюцинации, аварии, суды, много судов. Удивительно, как Ричардс избежал тюремной баланды и параши.
Особенное буйство пришлось на шестидесятые и семидесятые, когда Stones, которым изначально приходилось платить деньги за то, чтобы быть собой, не доиграли до конца ни одного концерта, а экзальтированные фанатки оставляли сиденья мокрыми – «через десять минут после начала выносили бесчувственные, обмякшие тела» – а затем атаковали своих кумиров в номерах гостиниц, сбиваясь в группи, среди которых, к примеру, оказалась жена премьер-министра Канады Трюдо.
Нет, потом, конечно, женитьба, дети. Но толку? Если жена торчит сама. «Куда бы мы ни приезжали, она была уверена, что кто-то оставил там свою заначку перед тем, как свалить. И пока она рыскала, могла разворотить всё место в хлам». Хорошо, что семилетний сынишка – мальчик смышленый: едет с отцом в тур, будит его, ухаживает и сторожит, чтобы не замели копы.
Обо всём этом Ричардс, спустя многие годы, рассказывает без истерик, ханжества и попытки очернить или обелить себя – чёткое, взвешенное, предельно концентрированное повествование, словно на кушетке у психоаналитика. И главное – рассказанное с нужной порцией фирменной иронии и самоиронии. Кит не скрывает то, от чего другие бы стали открещиваться, и не бравирует тем, что многие бы попытались выпячивать. Камней разбросано достаточно, но и собрано не меньше.
Так же сдержанно, но предельно откровенно, местами душевно, Ричардс вспоминает и о многочисленных женщинах. Да, хватало, конечно, но чтобы вот как-то особенно – такого вроде и не было. Хотя, судя по отзывам, было такое, что и Хью Хеффнеру с Ларри Флинтом не снилось. Со слов очевидца Стэнли Бута: «Среди дежурных интермедий были походные врачи, орды дилеров и группи, сексонаркотические массовки. Достаточно раз увидеть присохшие феттучини на обоях, или растущую лужу горячей мочи на пушистом ковре, или накатывающую волну извергающихся половых органов».
Правда, сам Ричардс с женщинами вёл себя на удивление прилично, по-джентельменски даже. Он не коллекционировал их, как, например, фронтмен Rolling Stones Мик Джаггер, и не предавал. «В отношениях с девушками речь вообще не о сексе. Я никогда не был способен лечь в постель с женщиной, чтобы только перепихнуться». Похоже, застенчивый от природы Кит просто искал настоящей любви. И надо сказать, что в итоге – он её нашёл.
В общем, если верить автобиографии, на первый взгляд, потенциально отвратительный человек, торчок, садист, отщепенец и хам, на поверку оказывается едва ли не истинным английским джентльменом, тем самым надёжным парнем, на которого в случае чего всегда можно положиться. Хотя, может, он просто нагло врёт.
Правда, в таком случае ложь у Ричардса выходит не слишком последовательной. Потому что, к примеру, говоря про Мика («ему никак не отвлечься от того, чтобы быть Миком Джаггером») – с Ричардсом и Джаггером история та же, что с Лениным и партией: говорим одно – подразумеваем другое – с которым сейчас они, в общем-то, друзья, Кит в выражениях не стесняется: будто напалмом, своим желчным юмором выжигает ореол друга и коллеги, при этом не забывая пофилософствовать: «Даже если лесть тебе не льстит или ты вообще её презираешь, она просачивается тебе в голову, она тебя меняет. И даже если ты не веришь ей до конца, ты говоришь: а что, если все остальные верят, не буду же я спорить. Поразительно, как она затягивает даже довольно разумных людей вроде Мика Джаггера…»
Та же история и с другими персонажами. Тем, кто, по его мнению, заслужил добрых слов, Кит щедр на комплименты, а вот с остальными он особо не церемониться, не важно, живые они или мёртвые. Утонувшему в бассейну Брайану Джонсу, гитаристу первого состава Rolling Stones, кстати, досталось больше других.
Часто в подобных размышлениях Ричардс возвращается к основам: «Дружба – это сокращение расстояния, которое есть между людьми. Вот что такое дружба, и для меня это одна из самых важных вещей на свете».
Парадоксальный синтез эмоциональности и бесстрастности позволяет «Жизни» быть не просто ещё одной биографией рок-звезды – пусть и одной из величайших, – но и стать подлинным литературным произведением, во-первых, рассказывающим о непростых судьбах интересных людей (на страницах можно встретить, кажется, всех главных персонажей второй половины двадцатого века), а, во-вторых, сумевшим сочно и точно запечатлеть эпоху. Надиктовывая свои воспоминания, Ричардс занимается тем, что принято называть реконструкцией: когда современники максимально приближённо, в реальности, воспроизводят прошлое. Чем больше деталей – тем убедительнее. Ричардс убедителен. Память у него, не смотря на обилие потреблённых препаратов, работает исправно.
И если разбираться, отсекая всё лишнее, то хороший роман – это, прежде всего, любопытная история, рассказанная умелым автором. В случае «Жизни» рассказчик попался отличный (тут особо стоит отметить работу журналиста Джеймса Фокса, который блестяще записал и скомпилировал материал, надиктованный Ричардсом), ну а за персонажами, образами, обстановкой, людьми дело уж точно не стояло.
Рок-мемуары Кита Ричардса оказались не только увлекательным свидетельством эпохи, но и экзистенциальным романом о мечте, своеобразной инструкцией по применению верности себе, написанной человеком, который в реальном мире мог максимум рассчитывать на должность заварщика чая, а в итоге стал символом одного из главных явлений двадцатого века и кумиром нескольких поколений.
Читать «Жизнь» Кита Ричардса будет по-настоящему интересно не только поклонникам рок-музыки, но и тем, кто любит качественную литературу в принципе: здесь и лихо закрученный сюжет, и смачные детали, и яркие персоналии – есть, где книгочею разгуляться. Неслучайно «Жизнь» получила премию Нормана Мейлера. Кстати, читая автобиографию Ричардса, автора «Нагих и мёртвых» и, правда, вспоминаешь. Так же, как Хюберта Селби, Фрэнсиса Скотта Фитцджеральда, Уильяма Берроуза, Джека Керуака, Чарльза Буковски, Луи-Фердинанда Селина и даже Фёдора Достоевского.
При этом о чём бы ни вспоминал Кит, он неизменно сводит всё к размышлениям о музыке. Совершенно маниакальная преданность делу, надо сказать. «Я не из шоу-бизнеса. Я играю музыку – это лучшее, что я умею, и я знаю, что её есть, за что слушать». Ричардс, по его признанию, и наркотики-то принимать начал не ради кайфа, а лишь бы дольше бодрствовать (его личный рекорд – девять суток), терзать гитару и разум, дабы совершенствоваться в мастерстве. «Я никогда не гонялся за яркими ощущениями – мне было нужно что-то, на чём я могу долго держаться на ногах». А если уж и засыпать, то писать во сне абсолютные хиты, вроде Satisfaction.
Из практической стороны книги – Ричардс, вооружившись роскошным личным опытом, размышляет, как стать по-настоящему хорошим гитаристом. Он даёт специализированные советы и размышляет о метафизике процесса в целом: «Сначала полюби гитару. Ложись с ней в постель. Если ты один, без девушки, прямо с ней и спи. Формы у неё как раз подходящие». Но это так, к слову.
По факту, «Жизнь» Ричардса – книга о трёх китах, на которых стоял и стоит мир. О любви и преданности делу своей жизни. «Я занимаюсь этим не ради денег и вас. Я занимаюсь этим ради себя». Об умении остаться собой в мире, где это, казалось бы, априори невозможно. И, наконец, о том, что жизнь зачастую оказывается куда интереснее вымысла. Книга Кита Ричардса – тому лучшее подтверждение.

Текст: "Свободная пресса"