Михаил Синельников

День кончины Николая Семеновича ТИХОНОВА. Я тяжело пережил его уход, как некую роковую веху. А.П. Межиров тогда,после разговора со мной, говорил общим знакомым о моем потрясении,и это было правдой. Думаю, что Тихонов был всё же самым большим из встреченных мною в жизни замечательных поэтов. А начинал как великий поэт.
Сейчас я могу только повторить свой пост, относящийся к его дню рождения...
Пожалуй, добавлю вот что: году в 1928 или в 1929 мой отец побывал у него дома и обратил внимание на некий портрет,висящий в затемнённом углу .
- А! На Николая Степановича хотите взглянуть! - сказал Т. и нажал на выключатель. Озарилось лицо Гумилева. Портрет был обрамлен разноцветными электрическими лампочками... Еще запомнился отцу разговор в ленинградском Союзе поэтов. Тогда вышла книжка прозаика Льва Гумилевского "Собачий переулок", посвященная проблемам полового воспитания при социализме и нравам молодежи(более ничего о ней не скажу, ибо прочесть вовремя не удосужился,а теперь и поздно...Но допускаю, что это не самое большое упущение в моем самообразовании). В разгромной рецензии,опубликованной в главной питерской газете, было выражение: "гумилевская порнография". Т. сказал раздраженно в присутствие нескольких литераторов: "Возмутительно!Могут подумать про Николая Степановича..."
В общем тогдашний Тихонов был бесстрашен.

Далее повторение моего поста:

Михаил Синельников
4 декабря 2018 г.
День рождения Николая ТИХОНОВА (1896 - 1979). Встречался я с ним два раза. В первый - в обществе одного грузинского поэта пришел к нему в квартиру, находившуюся в "Доме на набережной". Был малозначащий обмен несколькими фразами. Но вторая встреча на его переделкинской даче - важное событие в моей жизни. Мы проговорили несколько часов. Главным образом, о судьбах русской поэзии в двадцатом веке. Разговор постепенно перешел на судьбу Гумилева(учеником которого Тихонов, конечно, был) и на судьбу Константина Вагинова, о котором Н.С. говорил с нежностью. Говорили также об Ахматовой и Клюеве.
Конечно, поседевший и - посидевший 50 лет в президиумах, это был уже не совсем тот Тихонов, которого знали мои старшие современники, в том числе, мой отец. Жизнь иссушила и надломила его, приучила к некоторой скрытности, осторожности. Я был счастлив, что со мной он разговорился и стал вдруг откровенен. Старый альпинист, он вдруг (надеюсь, из-за возникшей симпатии) порекомендовал мне взойти на пик Ленина. На мое заявление, что у меня нет альпинистского опыта, смягчился и завещал хотя бы пройти пешком по Военно-Грузинской дороге, а, будет случай, и по Военно-Осетинской. Отчасти я его завет выполнил.
В конце концов в исторической перспективе ведь все равно, в какую пору жизни к поэту приходят сильные стихи, Важно чтобы хоть что-то осталось. А Тихонов начинал как великий поэт. В русской поэзии останутся навсегда его книги "Орда"(с гениальным, равным какой-нибудь из лучших повестей Платонова стихотворением "Мы разучились нищим подавать..."), "Брага", "Стихи о Кахетии", его изумительные переводы из Георгия Леонидзе...
Вновь увидел я его только на похоронах...

Михаил Синельников

ПОХОРОНЫ ТИХОНОВА

Несколько писательских дубленок,
В чьей-то речи — «Запад и Восток»,
И в тумане, вьющемся спросонок,
Поезда нечаянный гудок.

Продвигаясь от Невы к Парижу
И пройдя в мангалочьем дыму,
Похороны Тихонова вижу...
Почему сегодня, не пойму.

Потому ли, что не стало флага,
Эти озарявшего года,
Оттого ль, что выкипела брага
И ордой останется орда.

Осененный саблей, окрещенной
В конной лаве и потоке лет,
Яркой лампой тускло освещенный
Снова мне мерещится поэт.

Не вошедший в нынешнюю свару...
Все же, все же кажется, что он
Умер на дороге к Пешавару,
Одолев президиумов сон.
1993