Владимир Гринчуков (1937-2010) 

* * *
Тряпье ль носить, меха ль собольи,
Прослыть ли мудрым, быть в глупцах...
Поэтом быть — большой любовью
Иль гневной болью жить в сердцах.

Безумный принц.
Глухая башня.
Слепая злоба меж людьми...
Все это страшно?
Нет, не страшно.
Все это больно, черт возьми.

* * *
Мне хочется сказать вам... Нет, не речь!
Мне хочется вам высказать такое...
Такое, что могло б вас уберечь
От суеты, как, впрочем, от покоя.

Мне хочется сказать вам пару слов,
Но показать все небо и всю землю
Так, чтобы вы ушли из царства снов
И мир, как есть, чтоб стал вам неприемлем.

Мне хочется сказать вам пару слов,
Не тратя драгоценнейшее время,
Но чтоб слова те, вроде парусов,
С сердец сложили весельное бремя.

Пусть мне вконец не подорвать основ
Ни подлости, ни хамства, ни елея...
Мне хочется сказать вам пару слов,
Но как вложить в них все, что я имею?

«АВЕ, МАРИЯ»

В жизни я не был .мастак.
Вышел на роди вторые.
Господи, как же я так?
«Аве, Мария».

Мальчик, зануда, простак,
Пошлой не принял игры я.
Господи, как же, я так?
«Аве, Мария».

Мог же быть в первых рядах,
Поздно теперь, хоть реви я,
Господи, это ль не крах...

Будь не запятнан мой прах.
«Аве, Мария», «Аве, Мария'»,
«Аве, Мария»!

ПЕСЕНКА О БЕССОНИЦЕ

Шагал человек по планете,
По нашей родимой планете,
По нашей ранимой планете
И вдруг пред заветной чертой,
Внезапно споткнувшись, заметил,
Ах, нет, оглянувшись, заметил,
Что все, что он делал на свете,
Осталось пустой суетой.
Предстали заслуги, услуги,
Лихие приятели-други,
Свидания, встречи, разлуки
Как клоунский пестрый наряд.
И только глаза у подруги,
И только глаза у подруги,
И только глаза у подруги,
Как ясные звезды, горят.
И надо ж такому случиться,
Ну, надо ж такому случиться,
А может, быть надо учиться:
Ведь сколько твердят дуракам,
Что прошлое в сердце стучится,
Вот разве лишь поздно стучится.
Не спится, недаром не спится,
Не спится в ночи старикам.

ВОКЗАЛ

Если жизнь мне отпустит затрещину
И накроет тоска, как обвал,
И ни друг, ни любимая женщина
Не спасают — иду на вокзал.

И вращаюсь в кругу заколдованном
Среди лиц, как средь сонма планет.
Там спокойствие мне уготовано
И бессмертье на тысячи нет.

Не волнуют в наивной беспечности
Ни минуты, ни дни, ни года.
Поезда прибывают из вечности
И обратно идут поезда.

И беспечное это кружение,
Как глоток животворной воды,
Обнажает всю мнимость крушения
И всю мнимость грядущей беды.

И в душе воцаряется музыка,
И душа обретает покой,
И ко мне возвращается мужество,
И готов я на бой, на любой.

 БАЛЛАДА О НОВЫХ БОТИНКАХ
Тот необычный случай
Все в памяти тускней.
Я был танцором лучшим
На улице своей.

Знакомая истома,
Нелепейшая дрожь.
Под вечер возле дома
Сходилась молодежь.

Под гулкую трехрядку,
Под бравые «давай»!
Носился я вприсядку,
Следить лишь успевай.

В истоптанных ботинках,
Сжимая кулаки,
Я злился — больно тихо
Стучали каблуки.

Гордился я, признаться,
Когда громово ввысь
Салютом после танца
Раскатывалось «бис!»

Неловко и смущенно
Кивал я, покраснев,
Кричали «бис!» девчонки,
От пляски захмелев.

Но раз, когда в ударе
Я бил чечетку, вдруг
Чужой какой-то парень
Влетел в притихший круг,

И грянула чечетка,
И грянул перестук,
Бил в мостовую четко
Подкованный каблук.

Вертелся парень чертом,
Летел по круговой,
И ухала чечетка
По звонкой мостовой.

Плясал он, не робея,
Но я-то, я-то знал,
Я видел — он слабее,
Он хуже танцевал.

Упрямый и дотошный,
Ревнуя и скорбя,
«Проклятая подошва!» —
Бурчал я про себя.

Он тряс, ритмично челкой,
Как всадник на коне.
Кричали «бис!» девчонки
На этот раз не мне.

Я тоже «бис!» для виду
Орал, что было сил,
Но все ж на всех обиду
В душе я затаил.

Друзьями не замечен,
С обиды сам не свой,
Всех раньше в этот вечер
Я улизнул домой.

А вслед мне, как нарочно,
Лихая дробь неслась.
«Проклятая подошва!» —
Бурчал я в сотый раз.

Я мучился, я злился,
Я гнал обиду прочь,
Ботинки, туфли, лица
Мне грезились в ту ночь.

Наутро встал — о чудо!
То ль спятил, то ль во сне?
Ботинки, как на блюде,
Стояли на окне.

Глазам своим не веря,
Прикинув их на глаз,
Я думал: «Ну, теперь им..
Я покажу теперь им!
Я выдам перепляс!»

На кованых подошвах,
При шелковых шнурах...
Я понял — мать в окошко
Видала все вчера.

* * *
Ты помнишь песни отзвук дальний,
И плачь гармони вдалеке,
И тихий плес, и лес печальный,
Скупого солнца луч прощальный,
Заката блики на реке.
И тени плавное смещенье,
И крик совы в глуши лесной,
И радостное ощущенье
Могучих крыльев за спиной.