Ирина Чупис 

* * *
Куда бежать? В какие страны?
В какой земле, в какой норе
Сидеть, зализывая раны
От нашей жизни окаянной,
Что верховодит постоянно
В нас обучающей игре?
Какие пересечь границы?
Где ждут бесплатные сыры?
И ты стремглав за Синей Птицей
В другие, лучшие миры
Летишь в надежде приземлиться.
Осел. А там другие лица,
Другие правила игры,
Другой язык, другие вехи,
И жизнь разительно нова,
А ты – ребенок-неумеха,
Лишь изучающий слова.
И снова маяться изволь
И получать от жизни раны,
А ветер вольности желанной
Их раздражает постоянно
Неся на них чужую соль.
И в результате ясно станет, -
Когда уже потратишь жизнь, -
Что лучше было б к ранам старым
Родную землю приложить.

* * *
В каждом есть что-то от черта и Бога
Ты постоянно в себе замечаешь
Действия то одного, то другого,
Тянешься к небу, - а в ад попадаешь.
Глядя на наши усилья щенячьи
В этом с названием «жизнь» эксперименте,
Фолкнер над нами, землянами плачет:
Все мы – несчастные сукины дети…
Смотрит, покровы трехмерья раздвинув,
Главный Конструктор на наши мученья, _
Как нас мотает меж Янью и Инью,
Плюсом и минусом, в вечном стремленье
Все же достичь золотой середины, -
И не пускает. Но в этом – спасенье:
Значит, еще не ослабли пружины.
Центр – это смерть, остановка движенья.
Коль этой жизнью Творец управляет,
Что нам печалиться, добрые люди!
Лучше, пока еще сердце качает,
Нам покачаться, - и будет что будет!

* * *
О, наш погибший, наш несчастный век,
Смешавший все культуры и понятья,
Когда любовью называют секс,
Рядится пошлость в ангельские платья,
Тяснясь у алтаря, - не Бога, нет
А лишь Тельца, природного инстинкта,
И еле различим духовный свет,
Мерцающий в греховном лабиринте,
Где дети с хохотом свою терзают мать,
И родина лишь там, где сытно кормят,
Где любят не давать, а принимать,
Живут сейчас и прошлого не помнят,
И каждый в одиночку, не любя,
До смерти бьется только за себя…
О век раздора, нелюбви и слез!
Какой поре ты в жертву нас принес?


* * *
Не осуждай прошедший век и строй
И не брани его за заблужденья:
Иллюзии защитной пеленой
У нас глаза закрыты от рожденья
Доступен нам лишь иллюзорный свет,
Он и живит, и ослепляет души,
И ты не торопись давать ответ,
Чем прошлый век был плох, а этот – лучше.
Не торопись с героя прежних дней
Воинственно снимать венок лавровый:
В прозренье мнимом взгляд не стал ясней,
Былая пелена сменилась новой.
У времени у каждого своя
Иллюзия, знаменная идея,
Свои права и правда бытия,
Свои герои и свои злодеи.
И пусть не абсолютна правота
Разновековых наших рассуждений,
Но делает героя чистота,
Величие конечных устремлений.
Не стоит поносить советский строй,
Он твой родитель. Ну а если знамя
Предшественника сорвано тобой,
Не жги его, а сохрани как память.


* * *
Как много в нас разнообразной смеси
Несовместимых нравственных начал:
Добра и зла, смирения и спеси,
Святой любви и смертоносных жал,
Величия и низости глубинной,
Душевной безмятежности и смут,
Разумности и тупости ослиной! –
В нас бес и Бог нашли себе приют.
Как выглядим сейчас, определяет
Воздействие на нас со стороны
Людей и обстоятельств, извлекая
Лик Бога или рожу сатаны.
Иной тебя непроизвольно бесит,
Доводит до безумия, тогда
Как можешь быть с другим приветлив, весел,
Любезен без особого труда.
Ты на того, кто оказался рядом,
Остерегайся беса выпускать.
Омой его глаза влюбленным взглядом -
И в нем сумеешь Бога отыскать.


 ГЕЙ, СЛАВЯНЕ!

Ясунь-птица, бей крылами,
Объяви славянский сбор!
Как когда-то мудрый Ор
Из языческих преданий,
Крикни, кликни:»Гей, славяне!
Нам пора окончить спор!
Мы сильны, когда едины,
Вместе мы – непобедимы!»
Ясунь-разум, вскинь крылами,
Обернись могучей птицей!
Между русскими и нами
Убери абсурд границы!
Разошлись – согнули спины,
Силы нет, и видеть горько
Нищей неньку-Украину
У Европы на задворках.
Тень обид, шипы укоров
Сбей крылами, Ясунь-птица!
Держит нас славянский корень,
Помоги объединиться!
Мы сильны, когда мы разом,
Ясунь, Ясунь, ясный разум!


 К О Л О В О Р О Т

1
Под стать категорической зиме
С ее неумолимым приговором
Деревьям соки запереть во тьме
Подземных коридоров под надзором
Сурового Мороза, чья рука,
В лесу и в поле наводя порядок,
Рассыпала алмазные снега –
Восторг для очарованного взгляда, -
Под стать алмазам тем в душе у нас
Растут кристаллы правильных решений,
И неба голубой январский глаз
Сияет в мириадах отражений.

2
Сияет в мириадах отражений
Диск солнца, если он не затемнен,
Не скрыт под облаками раздражений
Правлением Мороза, тем, что он
Поработил природу и стремится
Живое сделать мертвым. Вот тиран!
Наотмашь в отмороженные лица
Бьет снежный вихрь, заносчивый смутьян,
И нас выводит из оцепененья,
Чье место занимает маята, -
Метельное февральское смятенье,
Предвестие весеннего бунта.

3
Предвестие весеннего бунта
В доносах ветра, что тепло все ближе.
Уходят в ночь большие холода,
А солнце днем мороженное лижет,
Освобождает травы и асфальт,
Весенним светом пробуждает души.
Затеял бунт непостоянный Март,
Гуляя то с Теплынью, то со Стужей,
Плодит ручьи. Осевший снег прорыв
И обнажив земли замерзшей щеки,
Ведут освободительный прорыв
Веселые и мутные потоки.

4
Веселые и мутные потоки
Счастливых ожиданий потекли,
Волшебные, целительные соки
Наполнили артерии земли.
До каждой почки добрались неслышно,
Все родовые отперли пути,
И травы, и листва без передышки,
Неудержимо принялись расти.
Взошли фиалки и адонис нежный,
Насвистывает песенки скворец,
Меняя разноцветные одежды,
Апрель готовит землю под венец.

5
Апрель готовил землю под венец
С наследником своим, румяным Маем,
И светом поцелуев осыпает
Невесту Май – любовник и творец.
Слышны повсюду свадебные песни,
Писк комара, пчелиные альты,
Для всех, кто обитает в поднебесье,
Распахнуты душистые цветы.
И так же сердце смело, вдохновенно
Открыто в ожидании любви.
К ее неизъяснимым наслажденьям
Ночами призывают соловьи.

6
Ночами призывают соловьи
К себе подружек милых. Но слабей
И реже раздается зов любви,
Смолкая с наступленьем жарких дней.
Июнь приносит первые плоды:
Скирдует травы в пышные стога,
Отягощает фруктами сады,
Румянит земляничные бока.
Как славно, растянувшись на траве
И разомлев от солнечных оков,
Следить за тем, как в бледной синеве
Меняются фигуры облаков.

7
Меняются фигуры облаков
От ветра беспокойного, Но он –
Небесный пастырь водяных паров –
Жарой июля часто утомлен.
Зной множит в небе тучные стада,
Высасывая соки из земли.
Она изнемогает. И тогда
Все начинает о дожде молить.
Мрачнеет небо, глядя на погост,
Им созданный, и дарит грозовой,
Прохладный дождь и радугу: как мост
Согласья между небом и землей.

8
Согласье между небом и землей
Имеет урожайные приметы:
Они на поле значатся скирдой,
А в закромах жилищ – плодами лета.
Еще на ветках яблоки видны,
Еще не все достигло совершенства,
Но главные труды завершены.
И солнце дарит райское блаженство.
Свет в августе! Янтарный твой разлив,
Как золотой поток в незримом беге,
От знойных стрел себя освободив,
Склоняет к созерцанию и неге.

9
Склоняет к созерцанию и неге
Благое солнце, озаряя нас.
Однако часто облачные веки
Подолгу закрывают светлый глаз,
Который, утомившись от работы,
Все сокращает беспокойный день
И, не борясь с дождливою погодой,
Торопится уйти в ночную тень.
Сентябрь, раздав плоды, доволен тем,
Что кончились потуги созиданья.
Самодовольство и отход от дел –
Обычные приметы увяданья.

10
Обычные приметы увяданья
С невольной грустью каждый замечал.
Но затевает солнце на прощанье
Пленительный октябрьский карнавал
Деревьев, разрисовывая кроны
Неотразимой краской огневой,
И превращая жухлый лист зеленый
В багровый, желтый, красный, золотой.
Светило, за землею наблюдая
И улыбаясь в яркой синеве,
Свои портреты нам на память дарит,
Лучами расписавшись на листве.

11
Лучами расписавшись на листве,
Устало ненаглядное светило.
Последний вальс у листьев в ноябре.
Дождливая погода зачастила,
Нас разлучив с землей. В преддверье вьюг,
Когда над пашней только гвалт вороний,
Душе, как птице, хочется на юг,
Чтоб чувствовать себя не посторонней.
Живых существ по норам развела
Холодная погода дождевая.
И сладок сон, и хочется тепла
Зимой, когда нас лень одолевает.

12
Зимой, когда нас лень одолевает,
Природа, от которой не сбежишь,
Количество движенья сохраняя,
Раскручивает внутреннюю жизнь,
Чьи отблески виднеются на лицах,
Украшенных морозом декабря:
Веселый свет из юных глаз струится,
И на щеках румянец, как заря.
А старческие губы сжаты строго,
На них прошедшей жизни резюме,
Ее неумолимые итоги –
Под стать категорической зиме.
<!-- /01f51215f63b282324d7eb31b9b9e2ae --> <!-- /269f78f4b9150d5631ec36b482d2e8a6 --> <!-- /176c538614c200ca17d1a5f8de130a58 --> <!-- /286b2c8d814c81baf3b182764b2d55b0 -->