Сергей
ВЫСЕКАНЦЕВ
 

* * *

Трепыхается в строке
слово сирой птицей,
как в расставленном силке,
пленницей томится.
А ему бы в облака,
к синему раздолью.
Да не вырваться пока
из петли на волю.
А ему бы песней стать.
В перелётной стае
звонким тремоло блистать,
не переставая.
На высокой ноте всласть
страстью насладиться,
камнем в пропасть не упасть,
а остаться птицей.
...Ты, на риск свой и на страх
отпустивший слово,
гимн услышишь в облаках –
песню птицелова.


Мы встретились...
 
Мы встретились с ней на закате
в бесцветном пустом декабре.
Лил дождь, и на сером асфальте
стояла вода во дворе.
Казался он чёрным квадратом,
колодца запущенным дном –
такой же Малевич когда-то
увидел за мутным окном.
И в замкнутом этом просторе,
в промозглой вселенской дыре
друг с другом сошлись в разговоре,
как в тёплом ночном кабаре.
Проникшись взаимной приязнью,
наивные, как детвора,
мы в тайны свои без боязни
впустили друг друга сперва.
Потом закружились, как в вальсе.
Обнявшись. Две светлых души...
Так души, сливаясь в альянсе,
не смогут уже согрешить.


* * *

Войдём в новый год
без долгов и без денег,
и даже без новых грехов.
Шампанское купим.
Смотреть будем телек –
мультфильмы про древних волхвов.
Звездой Вифлеемской
сиять будет свечка,
в ночном отражаясь окне.
В пучину погрузится наше местечко,
как призрак морской без огней,
безлюдным скитальцем – летучим голландцем –
с каютой всего на двоих.
Две тени сольются в тантрическом танце,
безумствуя в позах своих.
...Не будет подарков и радостных тостов.
Войдём в новый год без гостей,
без лживых ответов и ложных вопросов,
как в новую жизнь, без затей.


* * *

Опостылели сумерки.
Серая сырость претит.
Надоели прогнозы на встречи,
которых не будет.
Ведь любовь не даётся
в рассрочку,
тем паче в кредит.
Нет, её не получишь
по льготной и выгодной ссуде.
…Ожидание – вечность,
а вечность не знает границ.
И никто не измерил
насколько она бесконечна.
Я страшусь безоглядных поступков,
боюсь бесконечных страниц,
тех, что станут архивом когда-то,
пустым и увечным.


* * *

Утром рано снег пошёл.
Небо запорошено.
Посветлело. Хорошо,
что пришёл непрошено.
Спит принцесса. Сон глубок.
Давит в бок горошина.
В сказку зимнюю – в пролог –
свежий след проложено.
Синий-синий первый снег
в свете ламп неоновом.
Сон принцессы чист и нег
в ложе фаэтоновом.
Разгоню, пожалуй, сон
нежной персиянки,
нажимая на клаксон,
чтоб поехать в Сянки*.
Мы завеемся туда –
в горы на неделю.
Там сочельника звезда
прячется в метели.
Будем ёлку наряжать
мелочью подручною...
От судьбы не убежать –
от благого к лучшему.
_____________________________________
* Сянки – горнолыжная база в Карпатах


Живём в ожидании чуда
 
                                                       Т.
 
Живём в ожидании чуда.
Не спим в предвкушении Святок.
И верим, что новое утро
для нас будет новым началом,
и ветром – колючим бореем –
развеет размолвок остаток,
а белое солнце заглянет
в окно к нам совсем не случайно.

...Сочельник пройдёт благодушный,
звездой Вифлеемской отмечен,
скоромной кутьёй и молитвой,
теплящейся тускло лампадой.
Лелею под сердцем, как птицу,
любовь, и об этом на вече
готов повторять неустанно:
– Люблю, и другой мне не надо...

Все ждут Рождества и Крещенья
у проруби на Иордани.
Я жду твоего всепрощенья,
напутствия и назиданья!


Миниатюры
 
1.
 
Костёр угасал, сделав дело своё.
Согревшийся путник сказал:
– Вот и всё!
И больше ни слова. А угли всё тлели,
на ветке еловой ком снега согрели.
Снег рухнул в костёр – тот, конечно, погас...
Не так ли бросают любимые нас.

2.
 
Когда тебя застанет ночь в степи,
сожги мои стихи – согрей на миг ладони.
Пусть на миг.
Стихи сгорят, но сердце вспомнит их.
И в горстке пепла есть тепло, пока
его не выстудит озябшая рука.

3.
 
Где-то там, за туманом густым, и сырым и солёным
близкий берег нас ждал с маяком на высокой скале,
но фрегат наш нарвался на риф, как на нож оголённый,
и за десять минут стал похож на столетний скелет.

4.
 
Я, как слепой кутёнок,
на ощупь и на слух,
иду среди потёмок
на мягких лапах двух.
Я пробую на искус,
и пробую на нюх,
какой у жизни привкус,
какой у жизни дух.

5.
 
Какой же ты нерасторопный, март.
Ждать опостылело тебя, весны посланца.
А был ведь ожидания азарт –
такой, как у влюблённого испанца.
Пыл медленно угас. Страсть потускнела.
Уже весны не радует приход.
А как душа тебя ждала и пела –
придёт весна... ещё чуть-чуть... вот-вот…

6.
 
Квартира моя превращается в рай,
когда зацветут гиацинты.
...попросит соседка: « Серёжа, сыграй,
и спой нам про Анды и Инды».
...мы спустимся к морю. У самой волны
ты тихо и нежно смеёшься –
ведь ноги целует она. Мы вольны.
...да вот только в рай не вернёшься.


Я не кенар...

Я не кенар, который из клетки
выдаёт голосистую трель,
чтоб немели от страсти нимфетки,
и кокотки, и рядом соседки,
и заезжий с гастролью бордель.
Я пою иногда не контральто,
а люблю прокричать, как кричит
старый ворон с повадками скальда
на заплёванной сцене асфальта,
на подмостках, где в горле горчит
от похмельного привкуса меди
и от дыма чужих сигарет.
То-то видел гримасы намедни.
Из толпы кто-то камушком метил,
кто- то с матом отборным стилет
мне показывал, прячась за спины.
А я пел своё вольным стихом,
эту арию злой Мнемозины...
Станет память куском парусины,
улетающей в море верхом
на спине ураганного ветра.


Родная душа...
 
Родная душа где-то там, за чертой горизонта,
на крае земли, ну а может, и дальше – за ним,
живёт не безгрешно. Читает Дафо и Бальмонта.
Её стережёт шестикрылый седой серафим.
Душа безутешна. Ей скучно. Ей страшно. И так одиноко
в эдемском саду без любимых друзей и подруг.
За ней надзирают всё время недремлющим оком
седой серафим шестикрылый и тихое море вокруг.
Он держит свой огненный меч – так ему повелели,
его ни на миг он не выпустит больше из рук.
Родная душа в райских кущах гуляет без цели
и пишет стихи для далёких друзей и подруг.
Ей хочется встреч. И тепла. И любви (и конечно, взаимной),
но райской любви больше нет. К сожалению, нет.
С тех пор, как Адама и Еву прогнали из рая. Наивно
Теперь полагать, что любовь перебралась в инет.


Новые стихи

А вот и новые стихи, которые мы ждали...
Зарывшись в ворохе бумаг, в черновиках эпох,
нашёл строку затёртую о тёплой красной шали
и сразу захотел её представить как пролог.
И стала предисловием она. Судьбы девизом.
И будущим, где горизонт строкой нам обозначил край:
то место, что звалось давно когда-то Парадизом,
а ныне называется по-новому «наш рай».
В нём нет, увы, молочных рек и берегов кисельных,
но древо мудрости стоит по-прежнему в цветах.
Здесь изощрённых нет врагов и нет друзей кисейных,
а только мы одни живём, как на семи ветрах.
Мы утро каждое в окно открытое впускаем,
рассвет, дарующий тепло, надежду и успех.
Тут не бывает горьких слёз, их не должно быть в рае,
а должен в нём всегда звенеть наш неподдельный смех.

______________________
© Сергей Высеканцев

___________________________________________________
© Международная поэтическая группа «Новый КОВЧЕГ»
https://www.facebook.com/groups/230612820680485/