О солдатах столько песен и стихов...

Владимир Спектор




* * *
О солдатах столько песен и стихов,
Сколько стоптано солдатских каблуков.
Но тачаются, как прежде сапоги,
И не все ещё написаны стихи.

* * *
Из-под снега выглянет асфальт –
Как лицо из-под белил.
Главного ещё я не сказал.
Хоть и много, вроде, говорил.

Всё старо, как прошлогодний снег.
Да и нынешний уже не нов.
Хоть и близким кажется успех –
Дотянуться не хватает слов.

Поищу их в письмах фронтовых.
Там про снег и про войну.
В лица дядей вечно молодых
Сквозь их строки загляну.

Снег в тех письмах – тоже молодой,
Лучшие слова – одни на всех.
Время между мною и войной –
Утрамбовано, как снег.

* * *
Вспоминаю армейскую жизнь.
Как шептал я себе: «Держись!»

Как гонял меня старшина
И кричал мне: «А, вдруг, война?..»

Как я песни в строю орал,
Как потом в лазарете хворал.

Как до блеска я драил полы,
Как казался себе удалым,

Хоть и не был большим удальцом –
Хмурый воин с худущим лицом.

Но зато по команде «Отбой» –
Засыпал я, довольный судьбой,

Потому что служил стране,
И светилась звезда в окне,

Потому что, как ни ряди –
Жизнь была ещё вся впереди.

* * *
Была шинель
Мне велика.
Погоны я
Пришил неловко.
Не уронил всё ж
Честь полка,
Когда «В руках у нас винтовка»
Пел на плацу.
Когда: «Не трусь», –
Шепнул сосед. –
«Тяни носочки…»
У ягод был различный вкус.
А помнятся
Одни цветочки.



* * *
Пахнет армией зима.
Строевых занятий топот,
Песен свист (куда твой Сопот!),
Снега скрип и кутерьма
Сводят вновь меня с ума.
Пахнет армией зима.
Сапогами из сушилки,
Пирогами из посылки,
И не ведает сама,
Как на ту она похожа,
Ту, что строже и моложе,
Что растаяла в руке
В том военном городке.

* * *
Мне ещё до увольненья далеко.
Покупаю я в буфете молоко.

Мой карман не тяготят рубли,
И в погоны ещё плечи не вросли.

До казармы и обратно я – бегом
За сержантом, за бывалым «стариком».

«Разрешите обратиться», – говорю,
Обучаюсь уставному словарю.

По утрам на турнике вишу
И весёлое письмо домой пишу.

Вспоминаю вкус парного молока…
И длинна, как путь домой, моя строка.

* * *
В полковой библиотеке благодать.
Я шагаю вдоль родной литературы.
Далеко. Сержанта не видать.
Рядом Пушкин и Белинский хмурый.

Марширует с песней батальон.
Вместе с песней в небесах летаю.
В русскую поэзию влюблён,
Шагом строевым овладеваю.

Я читаю, и мечтаю, и брожу.
Возвращаюсь на вечернюю прогулку.
И стихов как будто не пишу,
Только сердце бьется слишком гулко.

  *    *   *
Небо Аустерлица 
                проглядывает сквозь синеву.
Оно прямо здесь, надо мною,
                 и я его вижу.
Что происходит? 
               Сгущается мрак не во сне, наяву.
И гром канонады внезапно, 
               бессовестно ближе.
Князя Андрея зрачки отразились
               в чужих небесах.
И вечность читает на русском, 
               не чувствуя боли.
Там, в облаках, леденеет
               Ещё не прочитанный страх,
Который остался забытою книжкою в школе.
  
     *  *  *
И музыка играла, и сердце трепетало…
Но выход был всё там же, не далее, чем вход.
Не далее, не ближе. Кто был никем – обижен.
Я помню, как всё было. А не наоборот.
 
Я помню, помню, помню и ягоды, и корни,
И даты, как солдаты, стоят в одном ряду.
А врущим я не верю, Находки и потери
Приходят и уходят. И врущие уйдут.

* * *
Вновь время мертвых душ. Цена им грош.…
Жизнь далека от праведного слова.
Тем более, и тень уже свинцова.
А думалось «уж замуж невтерпеж»...
 
На праздники встречались за столом
И обсуждали тайны винегрета.
И лишь сейчас понятно: было это
У времени под ангельским крылом…

 *   *   *
Всё это нужно пережить, перетерпеть и переждать.
Суровой оказалась нить и толстой — общая тетрадь
Судьбы, которая и шьёт, и пишет — только наугад.
Я понимаю — всё пройдёт. Но дни — летят, летят, летят…