Юрий Полисский  

В нашем стремлении понять реальность мы подобны человеку, который хочет понять механизм закрытых часов. Он видит циферблат и движущиеся стрелки, даже слышит тиканье, но не имеет средств открыть их. Если он остроумен, он может нарисовать себе картину механизма, которая отвечала бы всему, что он наблюдает, но он никогда не может быть вполне уверен в том, что его картина единственная, которая могла бы объяснить его наблюдения.

А. Эйнштейн

Одно из первых днепропетровских молодежных кафе с задорным названием «Чиполлино» принимало гостей. Жизнерадостные юные граждане поднимались на второй этаж и попадали в уютно оформленный просторный зал с непременными портретами Хэмингуэя, Эйнштейна и Гагарина. На небольшом возвышении молодежный музыкальный коллектив играл уже не запрещенный джаз. А сам зал был наполнен аккуратными столиками, за которыми сидели, играли, пели, спорили пришедшие раньше такие же энергичные юноши и девушки. Шел тысяча девятьсот шестьдесят второй год.

За нашим столиком собралась компания механиков - выпускников ДМетИ (Днепропетровского Металлургического института). Тема обсуждения – свежее (мартовское) краткое сообщение в журнале «Знание — сила» о двигателе американского изобретателя Норманна Дина. При этом журнал честно изложил свои сомнения: «Если окажется, что изобретение Дина — не одна из тех дутых сенсаций, которые нередко появляются на страницах зарубежных журналов, человек получит совершенно новый способ передвижения».

Это сообщение всполошило не только любителей ниспровергать законы мироздания, но, прежде всего,  неугомонное изобретательское племя, взбудораженное американским патентом № 2886976, и даже учёных. Сообщество неравнодушных разделилось на два лагеря в зависимости от наличия или отсутствия учёной степени. Студены – старшекурсники и молодые специалисты были безоговорочно на стороне Дина. Кандидаты и доктора наук оказались в лагере оппонентов. Ситуация требовала разрешения, и мы обратились за разъяснением к доктору физико-математических наук профессору Владимиру Ивановичу Моссаковскому.

В плотно набитой представителями обеих сторон аудитории университета висела тишина. У кафедры стоял высокий стройный профессор и с мелом в руке, исписывая обе состыкованные грифельные доски, доказывал невозможность движения по Дину. Через два часа, поставив последнюю точку в доказательстве и таким образом опровергнув очередного барона Мюнхгаузена, Владимир Иванович выдохнул и, сделав небольшую паузу, произнёс:

- А, вообще, кто его знает?

Он покинул аудиторию, а я до сих пор помню, как мы, оглушённые его последними словами, молча приходили в себя.  

С того дня прошло более тридцати лет. В одном из залов Дома учёных под звуки современной музыки проходил банкет по случаю юбилея одной известной дамы. Моё место за столиком оказалось рядом с всемирно известным учёным-механиком, доктором физико-математических наук, академиком, Героем Социалистического  Труда, лауреатом Государственной премии СССР и Премии Совета министров СССР, Заслуженным деятелем науки и техники Украины Владимиром Ивановичем Моссаковским. Я сразу же вспомнил финал того доказательства невозможности  эффекта Дина, и мне нестерпимо захотелось напомнить Владимиру Ивановичу о нём. Но теперь рядом сидел прославленный учёный с невероятно громкими титулами, и вряд ли ему будет приятно такое напоминание. Поколебавшись с полчаса, я всё же отважился вернуть его к тому эпизоду. Внимательно выслушав меня, большой учёный Владимир Иванович Моссаковский рассмеялся и так же, как тогда в университетской аудитории, произнёс:

- А, в самом деле, кто его знает?

Стрелки на циферблате переместились ещё на одно деление, но так же, как и тридцать лет назад, механизм закрытых часов остаётся известным только Творцу.

                  ДИАЛОГ

Обычный летний воскресный день. У бывшего кинотеатра «Красногвардеец» сворачиваю с проспекта Пушкина и иду вверх по совершенно безлюдной Философской. Через минут пять чувствую, что  кто-то меня преследует. Оборачиваюсь и в метрах десяти вижу высокую красивую породистую собаку, явно не с помойки. Мы некоторое время изучаем друг друга, и я замечаю в ее глазах искорки доверия. Не знаю что она увидела в моих глазах, но, когда в конце первого уличного квартала я снова обернулся, собака стояла в тех же десяти метрах и по-прежнему доверчиво смотрела на меня.

- Иди домой, - попросил я, - тебя, наверное, хозяева ждут.

Весь следующий квартал я спиной чувствовал, что она идет за мной. Не выдержав, я опять обернулся. Так и есть: то же расстояние и все тот же доверчивый взгляд, в котором появились признаки надежды.

- Иди домой, - снова попросил я, - я не увожу собак от хозяев.

Следующие пару кварталов я шел, подталкиваемый бесконтактной силой, и, наконец, обернулся. 

- Возьми меня, - ее умные глаза излучали такой поток энергии, что я заколебался. 

- Я подумаю, - неожиданно ответили мои глаза.

- Хорошо, я подожду.

На обдумывание оставался один квартал моего пути до 7-ой больницы. Конечно, ее немая просьба покорила меня, но условий для содержания собаки дома не было.

Я поравнялся с 7-ой больницей и обернулся. В ожидании моего решения она прогнула все четыре лапы, прильнув к асфальту.

Я присел на корточки:

- Умоляю тебя, иди домой. Ну, нет такой возможности взять тебя к себе. У меня бесконечные командировки, я долго не бываю дома. Что в таких случаях будет с тобою? Пойми меня и прости. Пожалуйста.

Несколько бесконечных минут я видел только ее глаза, в которых таяли доверие и надежда, затем она повернулась и медленно пошла вниз. Я смотрел ей вслед с робкой надеждой, что она обернется, а, значит, понимает и прощает. Но ее силуэт все уменьшался, и, так и не обернувшись, собака исчезла за поворотом. 

             КВН 1970 

КВН — популярные телевизионные юмористические игры, в которых команды различных коллективов соревнуются в юмористических ответах на заданные вопросы.

Из Википедии

Одесский апрель 1970-го года в последней своей декаде выдался солнечным и теплым. Весь во власти его магии я поднимаюсь по трапу на круизный лайнер - красавец «Адмирал Нахимов», где ждет меня двадцать один день удовольствий по пути «Одесса – Батуми – Одесса» с непременным купанием в бассейне и последующим вручением диплома Нептуна. 

Оба дня стоянки в порту знакомлюсь с Одессой и одесситами.

Рядом со знаменитой Потемкинской лестницей зачем-то открыли приуроченный к столетию со дня рождения Ленина эскалатор, который проработал всего один день – 22 апреля, затем был закрыт, а потом и вовсе демонтирован.

За эти два дня предстартовой стоянки я перезнакомился чуть ли не с половиной из полутора тысячи пассажиров лайнера. А в конце второго дня меня остановила руководитель культурных мероприятий:  

- 1 Мая мы хотим провести игру КВН между двумя командами пассажиров. Предлагаю вам быть капитаном одной из команд. Членов команды подберите сами. С капитаном соперников Игорем я вас сейчас познакомлю. Он аспирант морского вуза, так что держитесь.

К нам подошел молодой человек примерно моих лет с шотландской бородкой и видом заправского моряка. Узнав, что я аспирант не морского, а технического, хоть и столичного, вуза, он сразу же зачислил меня в проигравшие, Да и как могло быть иначе: мы находимся в море, он – морской волк при бородке, а я простой сухопутный инженер без бороды. Поэтому он совершенно безбоязненно «раскрыл» небольшую тайну:

-  Я уже подобрал команду, и они все у меня «хохмачи».

По этой фразе я сразу же понял, что он дилетант. Дело в том, что ряд лет в комитете комсомола моего родного НИИ автоматизации черной металлургии я был культсектором, и за это время накопил достаточно хороший опыт организации и проведении молодежных вечеров. А также писал стихи. И благодаря этому самому опыту я знал, что в команде КВН достаточно одного «хохмача», роль которого я взял на себя. Но в команде непременно должны быть люди, умеющие петь, танцевать, декламировать и т.д. Вот по этому принципу я набирал команду. 

Конкурсы нам заранее не были известны, кроме одного – выхода. За пару дней я написал в стихах сценарий выхода, и затем отрепетировал с каждым членом команды его роль.

Наконец – 1 Мая. После ужина кают-компания принимает вид зрительного зала со сценой и столиком жюри. Болельщики одной команды занимают ряды справа от прохода, другой – слева. Начинается игра.

Первой выходит команда «моряков».  Выступление довольно пресное, и болельщики провожают их далеко не бурными аплодисментами.

Затем под музыку популярной тогда песни «Качает, качает,качает  задира-ветер фонари над головой», появляется наша команда, в которой каждый в соответствии со своим сценарным амплуа что-то исполняет. Зрителям это нравится, и все номера сопровождаются громкими овациями. Причем, к удивлению жюри, аплодируют не только наши болельщики, но и болельщики команды соперников. 

Проходит конкурс за конкурсом, но картинка все та же: «морякам» аплодируют только их болельщики, нам же – болельщики обеих команд.

Наконец, объявляется последний конкурс – конкурс капитанов. За давностью лет из всех вопросов помню только первый:

- Что было, когда ничего не было?

Морской волк на него не ответил. Мне же вдруг, внезапно вспомнилось четверостишие из «Похождений бравого солдата Швейка»:

Пусть было, как было,

ведь как-нибудь да было! 

Никогда так не было, 

чтобы никак не было.

Как потом признались члены жюри, у них не было ответа на этот вопрос, поэтому мой ответ получил самую высокую оценку и аплодисменты всех болельщиков.

Естественно, наша команда была объявлена победительницей. Мы получили призы и дипломы, но, самое главное, обрели популярность сродни народным артистам. 

На последовавшем затем застольным чествованием председатель жюри отметил высокую объективность болельщиков команды «моряков», аплодировавших нам после каждого номера. Конечно, я согласился с ним. Не мог же я ответить ему, что перед началом игры попросил группу наших болельщиков пересесть в стан соперника. Потому, что КВН – это игра не только веселых, но и, главным образом, находчивых.