Ника Черкашина

Третий день я была в глубокой печали. Но это еще мягко сказано. Я была в глубочайшей депрессии. Был повод пролистать свою жизнь, И я вдруг почувствовала себя самой никчемной на свете. И это еще мягко сказано. Я чувствовала себя полным ничтожеством, зря потратившим треть, а, может, уже и половину жизни. Не находя себе места, безо всякой цели я слонялась по городу. И поневоле вспоминала книгу замечательного поэта и товарища по писательскому союзу Юры Полисского. Он назвал ее «Ищу вчерашний день». Подумалось:быть может, и он испытывал нечто подобное, когда ходил по улицам своего детства и вспоминал навсегда ушедшую жизнь, оставшуюся только в его памяти. Я же ничего не искала – ни вчерашний, ни завтрашний день. Просто бездумно бродила, чтобы не сидеть в четырех стенах.

В витрине книжного магазина, который еще чудом уцелел на нашем главном проспекте, бросилось в глаза объявление «Мастерская по ремонту…» Прошла мимо, так и не дочитав, по ремонту чего же будет еще и мастерская работать в главном нашем книжном магазине города. Он и так уже с кем только не делил свои некогда просторные помещения. Тут уже сидели как хозяева, какие-то консультанты по развитию успешного бизнеса, юристы-правоведы, какие-то клерки всевозможных кампаний. Вместо открытых стеллажей с книгами – теперь прилавки со всякой галантерейной дребеденью – от приколок, кнопок и браслетов из поддельного шунгита до носков, купальников и шиньонов из натуральных волос.

Это объявление о какой-то мастерской по ремонту чего-то в любимом книжном магазине ничуть не удивило. Ничего уже не удивляло. Но еще больше вогнало меня в депрессию.

Не знаю, как в других областных городах, а в нашем городе центральный проспект и ближайшие к нему улицы давно стали провинциальной копией лондонского Сити. Только бизнес и ничего кроме бизнеса. Закрыли центральную городскую библиотеку, Дворец пионеров, Клуб ветеранов-афганцев, Общество «Знание», магазин «Техническая книга», кинотеатр «Украина» и даже еврейский культурный центр, где кучковались поэты, музыканты, фотографы, борцы за экологию ХХ1 века. Теперь в этих зданиях - шикарный ресторан, отделение «Приватбанка», магазин «Швейцарские часы», кампания «Киевстар» и различные бизнес центры. Культуру «закрыли» или вытеснили на второстепенные улицы и дальние жилмассивы, чтобы не путалась у бизнеса под ногами.

Чудом сохранился пока только этот главный книжный магазин города. Да что говорить о нем, если не только он, но и три выживших в огромном городе кинотеатра, и даже областной исторический музей и наш любимый Театр оперы и балета постоянно сдают свои фойе под различного рода выставки – промышленных товаров, камней, цветов, меда, продукцию пчеловодства, обувь местной обувной фабрики, экологически чистой продукции далекого Мертвого моря…Зато теперь на каждом шагу «Дом обуви», «Дом мебели», «Дом моды» и даже «Персидские ковры».

Неожиданно грустные мои размышления прервал обогнавший меня молодой человек. Он зацепил своим рюкзаком мою сумку и фактически сорвал ее с моего плеча, и она грохнулась на тротуар. Таки, да, грохнулась. Там я третий день таскала, забывая дома выложить, килограмм яблок, новый гаражный замок к железной двери, бутылку с водой и мало ли еще чего. Оборвался длинный ремешок для ношения через плечо. Порвался у самой сумки – ни связать его, ни в руки взять теперь мою торбу. Тут-то я и вспомнила о том объявлении в витрине Книжного. Вернулась. Объвление вещало, что с 1 сентября тут будет работать «Мастерская по ремонту крыльев», без выходных, с 10.00 до 18.00. Перерыв на обед и завоз товара с 13.30 до 14.30.

По ремонту крыльев? Я, не веря своим глазам, еще и еще раз прочла странное объявление. Да, так и написано; «по ремонту крыльев»! Зашла.

Молоденькая и задорная уборщица в коротком нейлоновом халатике как раз освежала пол. Спросила ее. Она не удивилась. - Идите направо в конец, там раньше был отдел «Букинист», если помните.- А «Букиниста», что, больше нет?- Почему нет, его теперь спустили в подвал, там стол поставили, чтобы можно присесть и полистать книгу, а тут, сами видите, каждый метр в аренде.

Прошла направо в конец магазина, разделенного на перегородки. На одной из них табличка – на синем фоне серебряными буквами тот же текст о ремонте крыльев. И большое объявление красным по белому: «Перерыв». Взглянула на часы. Да, еще только14.05. Значит, на полчаса можно будет спуститься в «Букинист» - давно ищу издание Экзюпери с полной его биографией. Но из любопытства заглянула за перегородку, за которой обнаружилось еще одна перегородка. Красные стрелки указывали дальнейший путь. Налево – мастерская, а направо – какой-то стилист. Интересно, что тут делает стилист. Неужели и мастерская по ремонту крыльев тоже сдает кому-то арендуемое ею помещение?

Из-за перегородки вышел мужчина в светло-сером халате и, как часовщик, с моноклем в правом глазу. Спросил: – Вы ко мне? – Но у вас же перерыв? – У меня - нет. Я уже перекусил. – Это мой сосед- стилист соблюдает строгий режим, а мне целый час в тягость - я люблю работать. Что у Вас? – Да вот, - показываю порванный ремешок своей сумки, - крыло от тяжести жизни порвалось. – Ну, это не проблема, осмотрев, - говорит мужчина, - пойдемте.

Зашли за его перегородку. Стол с какими-то приборами и инструментами, два стула.

Пригласил: «Садитесь!». Села, огляделась – нигде никаких крыльев. Спросила: у вас, что мертвый сезон? – Как везде сейчас в нашей жизни, а летом - во всех театрах. - А вы из какого театра? – Из Оперного. – И почему вы тут? –А там с нового сезона закрывают все пошивочные цеха... Я надумал тут арендовать уголок.

- Решили свой бизнес открыть?

-Не сидеть же без дела!

- А почему именно тут?

- А в данном месте - пересечение всех небесных и земных дорог.

- Это хорошо, – согласилась я отрешенно и спросила, передавая ему сумку: «Мне нужно все выложить, чтобы вам удобнее работать?»

- Не надо, я привычный к перегрузкам, - пошутил он. – Не возражаете, если я обрежу немного оборванный конец ремешка и прикреплю его к сумке железной скобкой?.. Но, увидев по моему лицу несогласие, добавил: «Конечно, потом покрою лаком, чтобы не царапала вам одежду!».

- Делайте, как знаете, я вам, кажется, доверяю.

- Но ремень ваш все равно долго не продержится, его весь уже надо менять. Я бы и сейчас его заменил, но сегодня нет подходящего цвета. Можете прийти завтра.

- Спасибо, постараюсь. Сколько с меня?

- С вас – хотя бы одно стихотворение!

Я растерялась, - Откуда вы знаете, что я пишу стихи? – А из кармана вашей сумки вон торчит сборник стихов с вашей фотографией. – Так вы что, серьезно? – Вполне! Наизусть читаете? – Читаю иногда. – Выступаете? – Иногда, но я больше люблю в узком кругу.

- Так у нас с вами сейчас как раз и есть самый узкий круг.

Я смотрела во все глаза на этого странного человека с моноклем. Видно, до моего прихода он ремонтировал что-то. Второй глаз у него – серый, лучистый и, похоже, смеющийся. Русые, слегка волнистые волосы зачесаны вверх над загорелым широким лбом, переходящим в уже заметную лысину. Нос картошкой, губы полные, подбородок с ямкой. Руки, большие и уверенные. Исходило от него что-то доброе и спокойное. И голос был с какими-то проникающими вибрациями. Если его имя окажется Анатолий, я не удивлюсь. Сколько ни встречала в жизни Анатолиев, все были умницами, добрыми по натуре и возвышенными душой. Наверное, музыка, заложенная в самом имени Анатолий, как-то формирует и личность обладателей такого имени. Это же относила я и к имени Виталий.

- Вы, - говорю, - благодаря своей наблюдательности, уже знаете, как меня зовут, позвольте я попытаюсь угадать, как зовут вас.

- Попробуйте. Наверное, у вас, поэтов, хорошо развита интуиция... Итак?..

- Мне кажется, что вас зовут Виталий, но мне почему-то хочется, чтобы вы оказались Анатолием!

Мужчина вытащил из глаза монокль, потер глаз и взглянул на меня как-то удивленно - весело.

-Вот те на! Поразительно, знаете ли! Меня зовут Витальев Анатолий Витальевич. Слов нет!.. Как вы попали сюда?

- Шла мимо, а какой-то молодой человек, пролетая мимо, сорвал сумку с моего плеча, ремешок порвался. А тут как раз в окне объявление о ремонте крыльев…

Стало интересно – каких крыльев? Вот и зашла… Хотя и не вижу тут никаких крыльев… Но раз, мертвый сезон, то понятно. Согласна с вами: вся наша жизнь сейчас - мертвый сезон Для всего, кроме бизнеса…

- Да летом разве не всегда так? Будет в этом сезоне и новшество - в театрах закрыли все пошивочные цеха. Теперь они будут все костюмы заказывать только в ателье.

- Деньги, видно, и тут надо будет кому-то отмывать? И куда же денутся теперь все мастера-виртуозы по пошиву потрясающих костюмов из ничего?

- А каждый устраивается, где и как может. Я пристроился здесь.

- А почему именно здесь?

- Но надо же как-то поддержать совсем захиревшую нашу культуру, а то скоро ее всю в подвал загонят.

- Значит, будете ремонтировать крылья?

- Это моя специальность. А вас на данный момент что волнует?

- Вам, действительно, это интересно?

- Да, интересно. Вы, надо сказать, совершенно необычны. Сразу видно, что не сумка волнует вас в данный момент.

- Понимаете, я не очень хорошо знаю биографию Экзюпери, но вот фраза его «Не забудьте утешить меня в моей печали» не дает мне покоя. Она три дня назад разбудила меня среди ночи и с тех пор не дает жить. Кого и по какому поводу просил Экзюпери об этом? Он же не какой-то там фан-фарон или кисейная барышня, а мужественный человек, летчик, ежедневно рисковавший жизнью в небесных сражениях с фашистскими асами?! Что за вселенская печаль постигла его душу, раз он не побоялся быть слабым и настоятельно просил кого-то не забыть утешить его?.. Как вы думаете? Это, вероятно, связано с гибелью его друзей?

- Не думаю. На войне и смерть друзей переносишь, как неизбежное. Мужественно… Поверьте, я знаю это не понаслышке. Я прошел Афган. Скорее всего, он сказал это в период творческой депрессии. Творческие люди остро переживают не физические испытания, а периоды остановки в творчестве, свои простои и разочарования…. И особенно угнетает их непонимание близких людей… У вас такой период?

- Да, почти.

- Не хотите рассказать?

- Понимаете, я недавно познакомилась с одним потрясающим человеком. Он просто написал отзыв на мое очередное стихотворение в Интернете. Завязалась переписка. Я каждый день посылала ему свои стихи. Он, читая их, все время хвалил и жаловался мне, что чувствует себя в поэзии по сравнению со мной бездарным и никчемным… А я никак не реагировала на эти его переживания, а упивалась похвалами. И не знала, кто он... И вдруг прочла статью о нем…Господи! Сколько этот человек сделал за свою жизнь! Эта статья о нем, и строчка из его стихотворения «к кандалам я пристроил крылья» вдруг раскрыли мне масштаб его личности, его жизненный и творческий вклад... Я сравнила себя с ним и впала в глубокую депрессию. Кто – Я? Пигмей, карлик... Что я сделала для мира и человечества? Издала три сборника стишков? А Он - ученый, изобретатель. Разработанные им технологии внедряются и работают, облегчая труд людей, по всему миру. Но он еще и поэт, могущий так образно сказать «к кандалам пристроил крылья»…Но, в отличие от меня, не считает себя поэтом.

- Вы, судя по вашим переживаниям, склонны не только к неожиданным прозрениям, но и к преувеличениям?

- Наверное. Но сейчас нисколько не преувеличиваю, как мне плохо…Мне так плохо, что и жить не хочется. Понимаете, я была глуха к его жалобам «на бездарность» и не утешила его в его печали... И вот эта печать постигла меня, но с удесятеренной силой! И никто в целом мире не знает, как мне плохо и как мне хочется, чтобы кто-то утешил меня в моей безграничной тоске. Экзюпери не побоялся просить об этом, а я и просить не могу, потому что не утешила в нужный момент этого большого человека, у которого уже почти вся жизнь позади. Ему много лет… Но Он успел столько сделать в своей жизни для науки и для людей! А я даже ребенка не родила – только стишки …И все… Понимаете? Я осознала полное свое ничтожество, и потому нет сейчас на свете человека, несчастней, чем я… И некому меня утешить… Я не летаю больше. Слоняюсь по городу в поисках неизвестно чего... И вдруг ваше объявление… Если вы и вправду ремонтируете крылья, то снимите с моих эти ужасные кандалы разочарования в себе, это отчаяние от своей ненужности в этом мире…

- Так ведь кризис и дается для того, чтобы что-то осознать и подняться на новый уровень! Неужели вы этого еще не поняли?.. Однако весь секрет в том, что каждый эту работу должен проделать самостоятельно. Экзюпери вам вспомнился не случайно. Он вам, как подсказка на будущее. Любому творческому человеку в период глубочайшего кризиса необходимо утешение. От друзей ли, от случайного ли собеседника, способного понять, выслушать и сказать нужное какое-то Слово. Получи его Хемингуэй, Маяковский, Фадеев или Геннадий Шпаликов - и они бы непременно выстояли. Не только они, но и десятки других… Вы ведь поняли это, не так ли?..

- Кажется, поняла… Самое ужасное - это быть глухой к чужим переживаниям.

-Значит, вы уже выросли над собой. Поверьте, это очень важно… Помню в студенческие годы во время учебы в Ленинградском университете, я тоже однажды остро переживал свою неудачу в доверенном мне научном эксперименте. И в этот момент попалась на глаза статья о том, что Лев Толстой иногда бывал в жестоких кризисах. Я спросил своего профессора Бялого, правда ли это. – Совершеннейшая чушь! – возмутился он.- Толстой, чтобы вы знали, никогда и не выходил из кризисов! Благословляйте свои кризисы – они дают осознание какого-то этапа в жизни и вливают силы для подъема души на новую ступень.

- Но что же делать, что?

- Наверное, просто найти способ похвалить творчество вашего друга. Поддержать в нем уверенность, сказать ему, что он талантлив, что…да мало ли что еще может сказать ему ваше сердце. Теперь-то, зная все уже по себе, вы прочувствовали, как это важно?

- Да, да!.. Вероятно, вы правы… Так какие крылья вы ремонтируете?

- Ангельские.

- И Ангелы к вам залетают?

- Как только начнется сезон - отбоя не будет... Вы что же, уходите? А как же стихи в узком кругу?

- Да, да, конечно! Вот вам мой сборник с автографом. Что может быть уже круга – наедине с собой?! Благодарю за крыло! Я, кажется, полетела!..