Никита Николаенко 

Без практики, понятное дело – никуда! А потому, будущим специалистам предстояло отработать аж, полгода практики на производстве. Я тогда учился в техникуме, уже на третьем курсе. Из нас готовили мастеров для промышленности строительных материалов. Молодой был еще тогда, неопытный, вот-вот, должно было стукнуть восемнадцать лет! Прямо, слезы наворачиваются, как вспомню об этом беззаботном времени! Нашу группу распределили по керамическим и железобетонным заводам, благо их в то время в Москве хватало. Где-то в конце февраля, на торжественном собрании, в актовом зале, начальник курса, бывший полковник, пожелал учащимся успешной работы, и строго напомнил о том, что вернуться на четвертый курс мы должны с трудовыми книжками, с записью о начале трудового пути. Понятная задача! Вместе с двумя товарищами, меня направили на комбинат железобетонных конструкций номер два, что на Рязанском проспекте. Так я попал в третий формовочный цех. Работал он в две смены. Внутри просторного помещения, три отдельных линии выпускали железобетонные панели. Перед новым работником, одетым в тяжелую робу, открылся впечатляющий вид производства. Вверху, по рельсам на колоннах с лязгом, ездили мостовые краны, перемещая готовые панели. Панели раскачивались на весу. Разносился треск от вибрации, лязг затирочных дисков, шлифующих готовые изделия, шум двигателей лебедок, передвигающих формы по рельсам на полу, бетонная смесь из бетонораздатчиков с грохотом падала на металлические поддоны, слышались голоса людей. Пар, выходящий из щелей пропарочных камер, усиливал общее впечатление. Всюду сновали рабочие, изредка, прохаживалось и начальство.

Распределили по рабочим местам. Поначалу, мне досталось очень спокойное место, в затишке, подальше от виброплощадок. Металлическую форму, из которой только что вытащили готовую панель, надлежало скребком очистить от остатков затвердевшего бетона. Скребок выглядел как топор без топорища, на длинной металлической ручке. Нашлось, где показать молодецкую удаль! Не работа, а сплошное удовольствие! Помахивая скребком, я прохаживался по поддону, посматривая в разные стороны. Любая работа по плечу! Новый работник привлек внимание пожилой женщины в синем халате, старушки, если выразиться точнее. Остановившись, поодаль, она с интересом наблюдала за молодцом. Пускай полюбуется, не жалко! На мыло теперь парень пойдет, на мыло! – негромко говорила она, кажется, сама для себя, но довольно радостно. Я лишь, усмехался, слушая такие речи. Временно я здесь, временно! Понятно! Вот, отработаю производственную практику, и отправлюсь учиться дальше. Только, меня здесь и видели! Бабушка, понятное дело, могла и не знать этого, поначалу. Большой был цех. Появился новый работник – и, ладно! С формой, управлялся я быстро, и оставалось время оглядеться вокруг. Много открывал для себя интересного, жаль, поделиться было не с кем. Моих приятелей распределили по другим бригадам. Поскольку, еще в техникуме, на инструктаже, нам строжайше запретили работать в вечерние смены до наступления совершеннолетия, то я, по наивности, поменял несколько бригад в первые две недели работы. А, до апреля, до совершеннолетия, оставался всего месяц. Приходить все время утром и, через два дня, на третий, встречать новых людей и переходить на новый участок работы, оказалось малоприятным занятием. Уяснив, что толку от такой беготни будет мало, я остановил свой выбор на одной из бригад, и остался там, на полгода, на весь период производственной практики. И, не прогадал, наверное, хотя рабочее место досталось с тяжелыми условиями труда. Зачислили меня формовщиком третьего разряда – уже, кое-что! Начало славной трудовой биографии было положено. Тяжело приходилось, поначалу. Еще бы! Работать приходилось теперь рядом с вибрационной площадкой, на которой располагалась металлическая форма, залитая свежей бетонной смесью. На изготовление одной панели уходили три кубометра бетонной смеси, а это порядка шести тонн, да вес самой формы! Грохот стоял страшный! А еще, до заливки смеси, 

следовало уложить в форму арматуру, и затем, во время вибрирования, лопатой собирать упавшую за борта смесь. Бригадир же, стоя поодаль, за пультом, управлял работой механизмов. Мало того, часто звали за помощью и на другие участки линии - то борта закрыть ломами, то еще что-то. И, это считалось нормальной практикой. Одному человеку поднять борт пятиметровой металлической формы было бы просто не по силам. Приступив к самостоятельной работе, сразу же столкнулся с обстоятельствами, с которыми раньше не сталкивался, а потому, решение принимал на ходу, посоветоваться то не с кем. Так, рабочий одной из бригад, худощавый мужчина с цепким взглядом, после смены, в раздевалке, протянул деньги и настойчиво попросил сбегать за водкой. Как поступить? Машинально взяв деньги, я озадачился. Не к лицу бегать за водкой будущему руководителю! Не мудрствуя лукаво, я направился домой, а наутро вернул рабочему его деньги, сухо пояснив, что не нашел водки. Слух об этом разнесся по цеху, над рабочим посмеивались, а за бутылкой меня больше не посылали. Время шло. Приобретались навыки, состоялось знакомство с членами теперь уже моей бригады, а их оказалось порядка тридцати человек. Мастером бригады работал мужчина лет тридцати, сам выпускник техникума. Окончил он его недавно, а до этого сам стоял на линии. Мастер закрывал все наряды, и зарплата рабочих существенно зависела от его расторопности. На линии он, естественно, уже не работал, появлялся изредка, а по большей части сидел в чистой и уютной комнате мастеров, подальше от производственного шума. Очень большой был начальник в моих глазах, таким, кстати, в скором времени, предстояло стать и мне. Известной личностью оказался бригадир по фамилии Полищук. Украинец по национальности, он сохранил украинский говор, и казался чересчур серьезным, строгим даже. Заочно мы, практиканты, были знакомы с ним. Дело в том, что в техникуме, нам изредка показывали учебные фильмы о современном производстве. Так вот, в одном из фильмов, за пультами сложных механизмов и стоял Полищук. От его умения и сноровки зависело качество изделий. Уважаемый, словом, был бригадир на комбинате. Но, поначалу, довелось общаться в основном с рядовыми рабочими. В бригаде работали люди разных возрастов, основная масса была людей среднего возраста, но встречались и пожилые люди, и молодежь. 

Парни молодого возраста оказались солдатами стройбата. Их было трое. С ними, как со сверстниками, не составило труда найти общий язык. Вернее, сверстников было двое, а третий оказался лет на семь старше меня. Одетые в поношенные гимнастерки, без ремней, во время работы парни смотрелись одинаково, но сильно отличались по характерам и по поведению. Сразу бросился в глаза Петр, или Петро, как по-украински звал его бригадир. Он назвался земляком бригадира, чуть ли, не его дальним родственником, а потому катался, как сыр в масле. Благодарственные письма из части шли на родину потоком. Являлся ли он его родственником на самом деле? Сомнительно. Но, это никого и не волновало. Чуть легче нести солдату службу – ну и, слава богу! Сейчас, напрягая память, я даже не могу вспомнить, чем он занимался на линии. Помощником бригадира числился, наверное. Не перерабатывался, это точно. А вот, два других солдата пахали, как полагается. Когда случался простой линии, мы устраивались где-нибудь в углу, на ящиках, и обменивались свежими впечатлениями. Солдаты, конечно, с нетерпением ждали демобилизации, и разговоры велись вокруг этой темы. Но, не только. Каждый лелеял планы на будущее. С украинцем, казалось, все ясно, да и пропадал он где-то, частенько, а вот два других бойца, и во время простоев, далеко не отходили. Старший из них призывался из Казахстана, из Алма-Аты, если не ошибаюсь. Невысокого роста, худощавый, и вместе с тем, поджарый, он держался степенно, а потому и смотрелся солидно. Как и у всех, у него было сокровенное желание. Чем займешься после увольнения? – спрашивал я, для завязки разговора, хотя ответ уже знал заранее. Да, скоро на дембель! – растянувшись в улыбке, соглашался он. Жду не дождусь, когда вернусь к любимому занятию! – Какое у тебя любимое занятие? Выпивать очень люблю, - доверительно сообщал боец. Как это так – в ресторанах, что ли? – не понимал я. В те времена любой честный труженик мог позволить себе походы в кафе да в рестораны. – Нет, в парке выпиваю, на свежем воздухе! У меня там и друзей много. Выпьем, а потом спим, в листве. Красота! – тут он даже, зажмуривал глаза от приятых воспоминаний. Тепло, наверное, в тех краях! – первое, что приходило мне в голову. На пьяницу, кстати, казах, совсем, не походил. Свежий воздух, не иначе! Другой боец – спортивного вида парень из Узбекистана, не чаял, когда дорвется до женщин. У нас на вокзале проститутки дешевые – по три рубля! – понизив голос, 

сообщал он по секрету. Опасно ведь, болезнь подхватить можно, - возражали ему. Нет, я знаю способ, как все определить! – делился он, опытом. – Как же? Перед этим делом, надо просто нажать ей на низ живота, и если не закричит, значит здоровая! Тут, двумя руками, он обычно показывал, как правильно следует нажимать на женщину. От смеха, я чуть, не падал с ящиков. Приобретал, словом, опыт, и не только производственный. Так, за степенными разговорами незаметно пролетало время. Простой заканчивался, и мы отправлялись на линию. Но, во время очередного простоя разговоры возобновлялись. Подходили работницы, постарше. Их одолевали другие заботы. Твои родители, наверное, не работают так, как мы? – интересовалась одна из женщин, по возрасту, годящаяся мне в матери. Другие работницы, с интересом, ждали ответа. В то время мои родители уже взялись за докторские диссертации, а потому, работали и дома, иногда ночами. Нет, так как вы не работают! – соглашался я. Зато, они и дома продолжают трудиться, а вот вы, после работы отдыхаете! Женщины, с пониманием, кивали головами. Монотонная работа, непрерывно работающее оборудование, длительность пребывания на рабочем месте, новые впечатления и откровения других людей – все это наводило на философские размышления. Это свойственно молодости! Жизнь людей проходила перед глазами. Там же, на производстве, они встречались, создавали семьи и, доработав до преклонного возраста, уходили на пенсию. В бригаде, кстати, и трудилась семейная пара – крепкий кучерявый мужчина средних лет и его жена. И, пенсионеры работали. Почему пожилые люди, а не уходят с производства! – удивлялся я тогда. Для внуков, что ли, деньги зарабатывают? А может быть, привыкли и не мыслят для себя другой судьбы? Истина, надо понимать, лежала где-то посередине. Углубившись в размышления, не прерывая укладку арматуры, я стал задаваться вопросами о правильности выбранного пути, об этапах становления и развития. Учиться надо, учиться! – тогда, казалось, что это был единственный путь наверх. Находилось время и осмотреться вокруг. На других линиях, по соседству, трудились такие же люди со схожими заботами и надеждами на лучшую жизнь, если уж, не для себя, то для своих детей и внуков. Время шло. Как-то незаметно, работа стала приносить, не то, чтобы удовлетворение, а, скорее спокойствие. Я занимал свое место на конвейере, выполнял все необходимые технологические операции, и в панели, которую краном вынимали из формы после 

пропаривания, оставалась частичка и моего труда. Чувствовал, что окунувшись в незнакомую среду, я приобретал ценный опыт, не только производственный, но и опыт общения с людьми, что для будущего специалиста немаловажно. Но, не все шло гладко. Нечасто, но случались и конфликты. И, немудрено! Работа была тяжелая, люди уставали, срывались, иногда. Не по злобе, конечно. Скорее, в силу производственной необходимости. Жалели, наверное, потом об этом. Так, в один из дней крепкий кучерявый мужчина, тот самый, который трудился вместе со своей женой, позвал меня помочь закрыть борта формы. Каким-то раздражительным выглядел он в тот день, не сложилось что-то, наверное. Взявшись, разом за лом, мы закрыли один борт, второй, остальные. Затем, залезли внутрь формы и остановились на гладком и скользком от машинного масла металлическом поддоне. По инструкции, швабрами мы смазывали маслом поддон и внутренние борта формы во избежание налипания бетона после распалубки. Там плохо смазано, смажь, получше! – махнул рукой мужчина в сторону одного из бортов. Что-то не понравился мне его тон, а потому, пропустил его слова мимо ушей. Не слышишь, что ли? – довольно резко повторил он и, с раздражением, схватив за рукав робы, привлек меня к себе. Резко подавшись назад, я освободил рукав от захвата, и принял боксерскую стойку, демонстрируя готовность защитить себя. Бокс! Тогда уже я делал первые шаги в спорте, тренировался регулярно и, как следствие, почувствовал уверенность в своих силах. Продолжать воспитательный процесс в том же духе крепкий мужчина не рискнул. И, правильно! Сцепились бы. Через минуту, как ни в чем не бывало, мы продолжили совместную работу по смазке формы. Ровные отношения поддерживались и в дальнейшем. Эксцессов больше не возникало. Так-то, вот! Тоже, надо заметить, практика! Не часто, но случались технологические простои линии – то оборудование ломалось, то сырье заканчивалось, то еще что-то. По большей части, происходило это в вечернюю смену, поближе к ночи, когда начальство разбредалось по домам. Вечерняя смена ведь, часов в двенадцать заканчивалась, если не ошибаюсь. Люди в бригаде использовали это время для краткосрочного отдыха, разбредались, кто куда, но от линии далеко не отходили. Я же, по молодости предпочитал отдыхать на улице, на свежем воздухе. Ничего, справятся и без меня, даже если и запустят линию. Бригада ведь, комплексная! Без труда облюбовал и лежбище – наверху бракованных панелей, покрытых струганными досками. Забравшись на них, я ложился на спину, 

смотрел на далекие звезды и предавался очередным размышлениям. Какие мысли одолевали молодого человека? Все те же! О смысле жизни, о начале трудового пути и о тех дорогах, по которым хотелось бы пройти и о вершинах, на которые неплохо было бы взобраться. Выбранная специальность мне нравилась. Только вот, предстоит потрудиться еще немало. Казалось, что задачи просты и понятны. Техникум, институт, а там глядишь, и аспирантура! Эх, молодость! После завершения практики нас ждала учеба в техникуме на выпускном, четвертом курсе. А дальше – как повезет! Удастся ли поступить в институт? А если нет – что тогда? Армия? Скорая женитьба после демобилизации, работа? Примеров было достаточно. На наших глазах выпускники, стройными рядами отправлялись отдавать долг Родине, а по возвращении работали на производстве. Часто можно было встретить выпускников на торжественных собраниях. На глазах, люди менялись, занимали свою ступень на общественной лестнице, не очень высокую, надо заметить. Кто-то начинал пить. Нет, мне хотелось достичь большего. Однако, молодость тем и хороша, что заботы, понятное дело, ждут, но не сейчас, а потом. Пока же можно расслабиться, и жить сегодняшним днем. Вздремнуть вот, немного. Время отдыха пролетало незаметно. Наступала пора возвращаться в цех, укладывать арматуру. Опять спал где-то? – недовольно ворчал бригадир Полищук. Вздремнул маленько, дядька! – на украинский манер, отвечал я ему. Работа, простои, работа. День тек за днем, но полгода практики – срок немалый! Я все больше и больше осваивался на производстве. Как то вечером, нас навестила преподаватель из техникума, женщина. Обрадовался, естественно, ее появлению – помнят о нас, не забывают! Ого, как ты возмужал! – воскликнула она. Да, я и раньше был такой молодец! – последовал резонный ответ. Да нет, раньше таким ты не был! – возразила она. Вряд ли я так сильно изменился за несколько месяцев работы, хотя таскал, конечно, тяжелую арматуру, закладные детали, качался поневоле. Скорее, изменилось сознание, и манера держаться. Вот, на это и обратила внимание преподавательница. Все равно, приятно. Похвалили! Впрочем, не только она заметила перемену. Молодые девушки тоже стали заглядываться. Появилась даже постоянная поклонница. Из лаборатории стала приходить молодая лаборантка. Она приносила с собой металлические формы для забора образцов, угадывая время, когда был на месте. 

Стоило ей появиться, как я откладывал в сторону лопату, и уступал ей место рядом с формой на платформе, в которой уже лежала арматура. Полищук управлял бетонораздатчиком, включал виброплощадку, и страшный грохот разносился по всему цеху. Стоя рядом, и не отрывая взгляда, мы следили за тем, как бетонная смесь равномерно распределялась по поддону. Иногда девушка брала лопату, и собирала куски смеси, упавшие на пол. Ее металлическая форма с кубиками для лаборатории стояла тут же на краю, и тоже подвергалась вибрации. В такие минуты я, с чистой совестью, садился на большое колесо от погрузчика, служившее скамейкой и, с интересом, наблюдал за ее работой. Ухажерка! Мы почти не переговаривались, все равно, из-за шума слов было не разобрать. Собрав с пола смесь и забрав свои кубики, девушка уходила. После ее ухода становилось скучно, но работа продолжалась, только вот махать лопатой приходилось уже самому. Общественная жизнь тоже не обошла стороной. Изредка, в цехе проводились открытые партийные собрания и, надо сказать, на молодого человека они произвели сильное впечатление. Линии, конечно по такому случаю останавливали. Рабочие с шумом устраивались, кто на поддонах, кто на плитах, некоторые оставались на ногах. Человек пятьдесят собирали на собрания, не меньше. Перед толпой, для порядка держа в руках стопку бумаг, с важным видом прохаживался секретарь партийной организации, в костюме. С удивлением я наблюдал за тем, как один человек властвует над другими людьми. Он мог стыдить, понукать, делать замечания, и все – безответно, не опасаясь получить реплику в ответ. Конечно, подобная грубость носила нарочитый характер - мол, здесь не гимназистки собрались! А, все-таки, все-таки! Сейчас подобные воспоминания вызывают лишь, умиление, а тогда это стало откровением. Постепенно, на примере понимал, что расслойка общества может быть существенной, и что за теплое место предстоит еще побороться. Но верилось, что и я смогу так уверенно выступать перед рабочими, учить их как надо жить, и от каких поступков лучше воздержаться. Учиться надо, учиться! – повторял я про себя. Тогда казалось, что другого пути наверх и не бывает. То, что это не так, выяснилось много позже. Не я один так думал тогда. Весна закончилась, лето вступило в свои права, но в цехе царил свой микроклимат, и времена года на него не сильно влияли. Работа кипела! По-прежнему грохотали виброплощадки, краны поднимали готовые изделия и ставили их на вагонетки, гудели лебедки, и они исчезали за воротами. Где-то в городе из этих панелей, этаж за 

этажом, собирались жилые дома. Нет, нельзя простаивать долго! Проезжая по Москве, я поглядывал на новостройки и гадал – не из наших ли панелей их возводят? Открывались тонкости производства. Вполне освоившись, я с удивлением обнаружил, что темп работы бригада держит средний, не перерабатывается, могла бы работать и быстрее. Не стахановцы! Условно говоря, вместо восемнадцати изделий за смену успешно могли бы производить и двадцать два. Без особого напряжения. Почему так? – обратился я к бригадиру, видя, что линию, в очередной раз останавливают без особой на то необходимости. К концу практики бригадир Полищук уже удостаивал меня общением, почти на равных. Нельзя! – вздохнув, ответил он. Там наверху, в плановом отделе, быстро пересмотрят нормы выработки, и снизят расценки. Будем выпускать больше панелей за те же деньги. Разве дадут, черти, рабочему человеку заработать, как полагается! – в сердцах, воскликнул он. Понаблюдав за соседями, я понял, что и на соседних линиях поступали также. Тормозили производство, когда разгонялись. Действовала дружная спайка, трудились, так сказать, сообща, но в разумных пределах. Наверное, это и не являлось большим секретом, просто все соблюдали правила игры. И, это тоже было открытием. В дальнейшем, я еще не раз убеждался в том, что от настроя рабочих, ох как, зависит выработка! Комбинат же работал без всяких простоев! Практика подходила к концу. Последний месяц мне закрыли, надо сказать, незаслуженно, по высокому, пятому разряду. На руки выдали что-то около четырехсот рублей! Немалые деньги по тем временам, особенно, для практиканта. Придя домой, я разбросал по столу купюры, хвастаясь перед родными – смотрите, сколько заработал! По пятому разряду закрыли! И, от избытка чувств, даже стал напевать знакомую песню Высоцкого, - "я был слесарь шестого разряда, я ж получку на ветер кидал…”. Без всякой подсказки, понимая, что долг платежом красен, щедро отблагодарил мастера стандартным набором продуктов – бутылкой водки, колбасой, печеньем. Оба остались довольны. Тоже производственный опыт, и тоже – в копилку! Даже, жалко стало покидать бригаду. Потом у меня еще не раз возникнет ощущение, что я сработался с людьми, влился в трудовой коллектив. Тогда же, впервые почувствовал себя полноправным членом производственной бригады. 

В последний день работы поступило неожиданное предложение. Озвучил его Петр, солдат – украинец. Бросай учебу, оставайся у нас работать в бригаде, будешь много зарабатывать! – предложил боец. Понятно стало, что предложение исходило не от него, а от бригадира. Он и стоял поодаль, глядя, вроде как, в сторону, но явно, ожидая ответа. У нас в бригаде! – передразнил я его. Скоро ты Петро демобилизуешься, и поедешь в свое село пить горилку, есть сало да рассказывать колхозным девчатам про тяготы армейской службы! Боец лишь, сладко улыбнулся, услышав такую речь. – Так, что? Нет, мне учиться надо, спасибо за предложение! – свернул я тему. Услышав ответ, бригадир отошел в сторону. Расстроился, наверное. Мне же было не до печали. Ура! Практика закончилась, отсидел, слава тебе господи! Еще, на волне эйфории, я обратил внимание на то, что появилась уверенность в завтрашнем дне и, как следствие – спокойствие. Все казалось понятно, все предсказуемо. Я даже подумал тогда, что если и вправду остановить свой выбор на работе в бригаде, то буду неплохо обеспечен. Вот, только, армия впереди! Но, как вариант, такое предложение вполне подходило. Да, и после армии можно вернуться на производство. Кстати, многие мои товарищи из техникума и выбрали такой жизненный путь для себя. После армии, в погоне за заработком, они устраивались на рабочие специальности. Почему нет? Зарплата у бригадира была высокая, а ответственности, куда меньше, чем у мастера! Я встречал их потом, на производстве. Некоторые работали даже простыми рабочими. Но, произойдет это позже, а тогда…. А тогда, в отделе кадров нам вручили трудовые книжки с записью о начале трудового пути. Зарубка в памяти осталась. Потом я буду еще не раз работать на производстве. Довелось пройти практику и на кирпичном заводе, тоже, рабочим. Тогда, из горячей печи я вынимал горячие же кирпичи, и укладывал их на поддон ровными рядами. Такие поддоны часто вывозили на грузовых машинах из Москвы, на дачи. Двести штук кирпичей лежало на стандартном поддоне. Двести! Практика закончилась. Работа на комбинате обогатила личный опыт, и дала необходимую закалку, которая очень пригодилась, в дальнейшем. Не жалею о том времени, хотя укладывать арматуру на линии в формы – это не отдых на курорте! Возмужал, окреп, узнал много нового! Нет, не зря я так старательно работал в формовочном цехе в бригаде бригадира Полищука, известного в области человека.