Арина Ермолова

Мой старший брат Серёжа был моим защитником, примером, учителем, врачом, поильцем-кормильцем и, пока не научилась ходить на горшок, говорят, и "пеленальцем".

Разница в возрасте в четыре года сделала его ещё постарше, а меня - его "хвостиком".

Мы вместе шкодили, а если врозь - никогда не ябедничали. Выгораживали друг друга как могли, но больше всё - равно доставалось ему. Особые замечательные результаты нашей дружбы проявились в обучении: Серёжа окончил первый класс, а я уже знала буквы; окончил второй - умела читать.

В 4 классе учительница Серёжи Анна Петровна разрешила мне сидеть на последней парте во время уроков. Непоседа и "юла", я сидела как металл на магните: ровно, локотки - на парте, ладошка - на ладошке. Брата подвести было нельзя!

На этих уроках я узнала, что такое "восторг". Восторг - это Анна Петровна. Всегда в безукоризненном платье с белым воротничком , сколотым брошью. Волосы совершенно седые, вьющиеся, красиво уложены. Оторвать взгляд от неё , да ещё и рассказывающей , было просто невозможно. Никогда позже, я не встречала ни такого лица, ни таких глаз , ни такой улыбки , ни такой женственности.

Анна Петровна набирала себе первый класс. И я очень хотела у неё учится. Да и она не возражала. Но мне не было полных семи лет, а тогда с этим было строго - не позволял РОНО. *

И тогда Анна Петровна совершила поступок ! Она пошла к директору школы и в РОНО с маминым заявлением , где было написано , что я самостоятельная, способная, развитая и ещё , что я "рослая". Здесь же Анна Петровна написала, что берёт ответственность за моё обучение на себя. А вредный РОНО большущими корявыми буквами написал "Разрешить". Один экземпляр этого заявления долго хранился в нашей семье с важными документами.

Итак, 1 сентября я стала первоклассницей! И...начала чудить...

Мне было не интересно писать палочки, крючочки , колечки , хвостики - это называлось каллиграфией.

А мне хотелось творчества , размаха! И я деликатно разукрашивала перьевой ручкой тетради "по чистой совести и как виделось". Сейчас бы это назвали креатив. А тогда Анна Петровна упорно чёркала мои художества красными чернилами и ставила вопросы. Но я не сдавалась..., или , как сказала позже мама : "Совсем потеряла стыд" .

Родители мне доверяли, тетради не видели, а Серёжа, просмотрев их однажды, авторитетно и коротко сказал : " Тебе попадёт !"

Случилось это скорее, чем я думала. Учительница пригласила маму в школу. Показав ей тетради с моим творчеством, Анна Петровна меня не ругала, а просто сказала, что ошиблась , что я ещё мала для школы и должна посидеть годик дома.

Мне резко стало страшно!

Завтра все узнают, что я мала для школы , хоть и рослая. И завтра меня не пустят в класс , и я буду целый год сидеть дома у окна ( как наша старенькая бабушка-соседка). А что будет с моим новым портфелем, школьной формой , с тряпичной кассой-азбукой, которую мы с мамой шили два вечера, с чернильницей , с пеналом ?

Я не могла справиться с этими жуткими вопросами и взревела как мотоцикл.

Я ревела так громко, что боялась сама себя. Взрослые тоже всеръёз испугались и стали меня успокаивать и даже что - то обещать, короче -сю-сю-кать со мной ...

Вот уж чего не могла терпеть с детства!

Рёв прекратился так же резко , как и начался. Страх , вероятно, тоже его испугался и "самоликвидировался".

Я собрала со стола развёрнутые тетради и прописи с красными птицами и вопросами и , шмыгнув напоследок носом, громко сказала:

-Я Вам не МАЛА! Я - РОСЛАЯ! А таких тетрадок , как Вы хотите, я Вам хоть сто штук напишу!

И тихонько, дрожа все "рослым", что имела:

- Только не выгоняйте меня со школы, пожалуйста!

И опять взревела...

Работу за два месяца по каллиграфии я переписала за один вечер и перед уроками торжественно передала учительнице.

Анна Петровна в конце каждой работы красиво написала красными чернилами "Молодец!"

Нашу замечательную первую учительницу звали Гончаренко Анна Петровна.

* РОНО - районный отдел народного образования