В бытность мою студенткой химфака ЛГУ (ныне СПбГУ) мой однокурсник Саня Кудрявцев научил меня танцевать рокешник. Как я понимаю, это была облегчённая версия рок-н-ролла. Почему Саня облюбовал меня, не знаю – красивых девушек на курсе было много. Видимо, балетный кружок в детстве повлиял на мою любовь и восприимчивость к танцам. А если любишь танцевать по-настоящему, всей душой и телом, нет ничего лучше хорошего партнёра. И мы с Саней с упоением «отжигали» рокешник на вечеринках нашей второй группы, чаще всего проходивших в большой квартире Володи Т. на Мойке около Дворцовой площади, и на многолюдных факультетских вечерах. Санино мастерство вдохновило других молодых людей, химиков и пришлых, и самые отчаянные из них отваживались, подражая ему, крутить-вертеть своих подруг под ритмичную музыку, но получалось у них – так, слабо, как сказал бы Евтушенко. Приглашали они и меня, но не было у Саниных конкурентов его пластики, лёгкости и отточенности движений. Против Сани они были всё равно, что плотник супротив столяра, а если брать выше – всё равно, что Джим Кэгни против Фреда Астера. Ведь не только на льду даже самой лучшей Пахомовой нужен Горшков, чтобы танец засверкал. 

И вот мы окончили университет. На вечеринке в честь защиты дипломов выпускниками лаборатории теории растворов один из сотрудников сказал мне, что за двадцать лет работы на химфаке встретил всего трёх женщин, которые умели хорошо танцевать, и одной из них была я. Если разобраться, сомнительный комплимент для дипломированого химика. 

Время шло. Я работала и училась в аспирантуре Института синтетического каучука, растила дочь. Жизнь шла своим чередом – море, дачи, книги, кино, концерты, театры, музеи, друзья, путешествия. В 1978-м году я впервые поехала за границу, в трёхнедельную экскурсию по Чехословакии. Характеристика с места работы, медкомиссия, собеседование в райкоме, водка, икра, фен для волос на продажу – в общем, всё как положено. Два месяца я готовилась к поездке, изучила каждый закоулок Праги, таинственного и прекрасного города Голема и Моцарта, Яна Гуса и однорукого фотографа Судека. В реальной поездке я увидела гораздо меньше, но зато вживую прониклась духом Златой Праги и множества маленьких городов: Хеб, Марианске Лазне, Франтишковы Лазне, горнолыжный курорт в Крушных горах…  

Путешествие началось с Праги, где мы провели несколько дней перед отъездом в Карловы Вары. На один из первых, как водится, была назначена встреча с трудящимися. С утра нас повезли в замок Карлштейн и Конепрусские пещеры, а потом на бумажную фабрику неподалёку, где трудились те, с кем мы должны были встречаться. После экскурсии по цехам все поехали в простенький местный ресторан с примыкающим к нему кегельбаном. Многие из наших туристов впервые видели такое не в кино, некоторые даже посшибали кегли перед ужином. 

За столом рядом со мной сел Гонза, высокий парень чуть постарше меня, один из наших проводников на фабрике. После приветственных речей и трапезы перед нами выступил маленький местный оркестр. Когда заиграли особенно зажигательную мелодию, полный мужчина в светло-бежевом пиджаке выхватил у одного из музыкантов скрипку и заиграл с поразившей всех виртуозностью. Нам сказали, что до 68-го года он был директором фабрики. 

Перешли к танцам. Две-три пары несмело потоптались на пространстве между столами, поставленными буквой П. Гонза сбегал куда-то, а вернувшись, пригласил меня танцевать. Врубили запись популярного дуэта «Баккара». Yes sir, I can boogie, if you stay you can’t go wrong… На мне были польские джинсы оригинального покроя, голубая трикотажная блузка с редкими крупными цветами в сиреневых тонах, сиреневый газовый шейный платок – подарок сотрудницы, муж которой был капитаном дальнего плавания, и югославские туфли с перепонкой на высоком каблуке, вроде тех, в каких профи танцуют аргентинское танго. И Гонза начал танцевать… тот самый рокешник, которому научил меня Кудрявцев! Все движения были те же, только одно не знакомое мне, но я сымпровизировала на лету. Baby I want to keep my reputation, I'm a sensation, you try me once you'll beg for more… В отличие от небрежно-меланхоличного Сани, Гонза танцевал мощно, темпераментно, да и красавец был писаный – его коллеги сказали, что он похож на популярного словацкого актёра. Все смотрели на нас, как на воздушных гимнастов под куполом цирка. Никто не рискнул составить нам компанию. А потом загремели аплодисменты. 

Лёд был растоплен. Все осмелели, пошли танцевать. Некоторые пары пытались подражать нам с Гонзой, но это были всё те же плотники супротив столяра. А когда пришло время расставаться с трудящимися братской Чехословакии, и все высыпали в тёплую мартовскую ночь нас провожать, сопровождавшая нашу группу немолодая строгая чешка преградила мне дорогу и отказалась впустить в автобус. Я безуспешно пыталась пройти, ребята из нашей группы загалдели, поддерживая меня, но она была непреклонна. Подошёл пожилой директор фабрики в чёрном мешковатом костюме и сказал ей что-то по-чешски. «Но она так танцует, что я думала, она наша!» – перешла на русский сопровождающая. «Наша, наша, советская», – обнял меня за плечи старик-директор. На обратном пути все меня хвалили и благодарили: «Ну, Татьяна! Ну, молодец! Не подвела!», как будто я выиграла медаль на Олимпийских играх.

В 1981-м году мы уехали в Америку. Я всегда любила танцевать, но в кругу наших здешних знакомых не было танцоров, равных Сане или Гонзе, хотя по молодости было много желающих подвигаться и попрыгать под музыку. Наши друзья-американцы вообще не танцевали и не пели, в отличие от русских, ограничиваясь разговорами. В лучшем случае могли вместе посмотреть и обсудить, скажем, спектакль «Враг народа» по пьесе Ибсена. Скучая без танцев, я несколько раз ходила с подругами на ежегодные фестивали «Танцевальная метель» в Олбани, где с пятницы по воскресенье народ отплясывал американские народные танцы и танцы народов мира. Однажды в программу включили свинг, который напоминал рокешник, но что может дать один час, да ещё при постоянно меняющихся партнёрах, нередко совсем неумелых? 

Позже в Нью-Йорке моя взрослая дочь начала брать уроки аргентинского танго, ходить на милонги. Танго – мой любимый танец, и лет двадцать назад я присоединилась бы к ней, но этот поезд уже ушёл, и любовь к танцам лишь сублимировалась в рассказ «Предложение», сюжет которого развивается на фоне аргентинского танго. В общем, можно с уверенностью сказать, что тот экспромт с Гонзой в провинциальном чешском ресторане остался моим главным танцевальным достижением – и не тускнеющим с годами воспоминанием. 

Где ты, Гонза? Где ты, Саня? Где ты, Мисюсь…

P.S. Прилагаю ссылки на песню знаменитого дуэта https://www.youtube.com/watch?v=VNFFSqZ8KBg и на мой рассказ о танго https://gostinaya.net/?p=9403, посвящённый памяти Октавио Брунетти.