Леонид ПОДОЛЬСКИЙ

Мы продолжаем публикацию отдельных глав из эпического романа писателя Леонида Подольского «Финансист». Роман посвящён бурным событиям российской истории 1992-1994 годов, когда начинались российский капитализм и российский авторитаризм. Публикация романа ожидается в течение 2023- 2024 годов.  

Глава 30
 
На следующий день Игорь с Шамилем приступили к «работе». Для начала поехали в офис на Семеновской, где пропали свитера. Длинноногая секретарша, увидев Игоря, заулыбалась: она, вероятно, ожидала, что вслед за ним появится Андрей, и уже собиралась угощать кофе, но вместо Андрея вошел Шамиль и улыбка тотчас сползла с ее смазливенького личика. Зато директор на сей раз оказался на месте.
- Свитера? – Нагловатый тип с золотой цепью на шее изобразил удивление. – Свитера давно забрали.
- Кто забрал? Покажите накладную, - потребовал Игорь.
Новый русский явно хотел послать Игоря куда подальше, но за спиной у Полтавского грозно стоял Шамиль, а потому директор передумал, выругался про себя и через несколько минут принес-таки расписку, из которой вытекало, что свитера забрал Валерий Петрович Гнедков, человек, которого, скорее всего, не существовало в природе.
- На каком основании? – Взвился Игорь. – Это кто? Я его не знаю.
- Печать ваша, - осклабился директор. – Разбирайтесь сами со своими сотрудниками. Если что не нравится, устраивайте терки с крышей, - и он протянул Шамилю листок. Тот взял записку и направился к двери. Игорю ничего не оставалось, как только хлопнуть дверью.
- Шамиль, что там, телефон? – спросил Игорь, когда они вышли. – Я говорю, ты молчишь. Это он украл свитера. 
- Думал, я сразу стану стрелять? – Шамиль, кажется, впервые за все время улыбнулся. – У них тоже чеченская крыша. Ребята с нашей улицы. Школьные друзья, можно сказать. Вместе на дело ходим, вместе отдыхаем. 
- И что теперь? – спросил Игорь.
Шамиль только пожал плечами.
- Давай съездим к Виктору. Это здесь недалеко, - нашел выход Игорь. – Он наверняка знает про Гнедкова, если это не полный фейк. Я сам такие бумаги придумывал от налогов.
- Гнедков? – Виктор долго смеялся, одновременно жуя прилипшую к губам сигарету и пуская в потолок кольца едкого дыма. – Гнедков это точно Фунтов. Я не успел вам сказать. Он недаром тут сидел. У него печать и накладные, все было, он делец, подписывал какие-то договора. Так что не удивляйтесь, если к вам через некоторое время придут за деньгами.
- Теперь уже не придут, - невесело сказал Игорь. – Некуда приходить.
- А меня он кинул на несколько миллионов, - пожаловался Виктор. – Это точно он, больше некому.
Оказалось, что Виктор сам попросил Фунтова и тот нашел для него магазин, куда можно сдать на реализацию свитера. Директор магазина был давнишний его знакомый.
- Они сговорились, без вопросов, - продолжал Виктор. – Только я, дурак, сразу не понял.
Лишь одно не предусмотрел Фунтов: у Виктора сохранилась его старая визитная карточка с адресом прежней конторы. Там вполне могли о нем знать.
Фирма, где раньше работал Фунтов, ООО «Фортран», располагалась в самом центре у Третьяковских ворот.
Не обращая внимание на мирно спящего охранника, храп его разносился, казалось, по всему дому, Игорь и Шамиль прошли внутрь и через минуту оказались в нужном офисе. В первой же комнате они обнаружили Фунтова, но и не только его, за соседним столом сидела, накинув на плечи цветастый платок, Мильда Петровна Волочкова. Увидев Игоря, оба они застыли, похожие на немые статуи и сидели так, не шевелясь; только через некоторое время Волочкова пришла в себя и демонстративно отвернулась, Фунтов же, втянув голову в плечи, будто цыпленок на удава, продолжал смотреть на Игоря и Шамиля.
- «Паниковский», - у Игоря не оставалось сомнений, что эти двое сговорились, чтобы его обворовать. Видно, в нем присутствовало что-то такое, что на него, как бабочки на свет, летело всякое жулье. «А может, на всех летят? Может, жулья слишком много? Может, как саранча?» - Попытался он себя утешить. Игорь почувствовал, что теряет над собой контроль, его захлестывала ярость. Он подошел к Фунтову и велел ему следовать за собой. Позже он не мог вспомнить, приказывал ли что-нибудь еще Фунтову, вообще, говорил ли хоть что-то ему, на мгновение он отключился, но, наверное, на лице у него было написано что-то такое – решимость? Ярость? – что не позволило Фунтову ослушаться – Игорь очнулся только в коридоре, по непонятному стечению обстоятельств рядом с заброшенным бюстом Ленина и выцветшей много лет назад стенгазетой.
- Где свитера? – Он был еще в трансе, но уже начинал приходить в себя.
- Игорь Григорьевич, вы лучше обратитесь в суд. По закону, - лицо Фунтова было бледно,  ноги у него, казалось, подкашивались и он дрожал всем телом.
- В суд? – свирепо спросил Игорь. – Боишься, мразь? Отвечай, где свитера? – Он схватил Фунтова за рубашку, потянул на себя, старая ткань затрещала. Он вырвал ее с мясом.
- Игорь Григорьевич, лучше в суд, - у Фунтова тряслись губы, взгляд был затравленный, умоляющий. Он, что ли, ожидал, что его здесь и сейчас повесят? Будут поджаривать? 
- Какой суд? А утюг не хочешь?! Дождешься! – С яростью выпалил Игорь. – Где свитера? – Руки у него еще дрожали, но он начинал успокаиваться, даже чувство юмора вернулось.
- Я не знаю, - промямлил Фунтов.
- То есть как? – Руки сами сжались в кулаки. На мгновение Игорь потерял голову. Но тут же пришел в себя и услышал внутренний голос: «А теперь ударь! Он не понимает иначе». Впрочем, все могло быть совсем наоборот, сначала ударил, а потом подумал.
Он ударил с размаха, громко, сочно – никогда прежде он так не бил, он вообще никого раньше не бил – и сейчас, конечно, совсем не так, как Степан, эта проклятая интеллигентская гуманность, которую он не мог вытравить из себя, в последний момент он чуть  согнул руку, - но все же хорошо, так что голова Фунтова дернулась и он ударился макушкой о стену и почти сразу набух фингал возле глаза.
Фунтов не защищался, он дрожал, взгляд был по-прежнему умоляющий,  испуганный. Игорь больше не хотел бить, весь пар из него вышел. Он был удивлен, почувствовав, что Шамиль тянет его за руку. Они отошли на несколько метров.
- Это наша фирма, - тихо сообщил Шамиль. – Под нашей крышей. Хозяин – чеченец. Не бей его здесь. Потом.
- Хорошо, - согласился Игорь. – Я только хочу его допросить. Все, между тем, перепуталось у него в голове. Как могло получиться, что эту фирму, ООО «Фортран», с которой пришли Фунтов и Волочкова, крышуют те же самые чеченцы, которых рекомендовал Бейлин? В Москве сотни, а может и тысячи криминальных группировок, крыш, авторитетов, разве могло так случайно совпасть? А если не случайно, то кто и зачем подослал Фунтова и Волочкову? Тут явно было что-то не так, нечисто.
- Валерий Петрович, - Игорь почти успокоился, - расскажите все, как было. Кто вас прислал ко мне? Зачем? Или… вам будет плохо.
- Хорошо, - тотчас согласился Фунтов. В глазах его по-прежнему стоял страх. – Игорь Григорьевич, я не брал свитера.
- Давай начнем с начала. Кто тебя прислал ко мне на разведку? Выманить деньги?
- Никто не присылал. Я пришел по объявлению.
- А Волочкова? Тоже по объявлению?
- Я ей посоветовал пойти к вам работать. Вы мне понравились.
- Чем? Что вы замышляли? Хотели увести деньги? Якобы купить товар?
- Нет, мы ничего не замышляли. Мы с ней по разным товарам. Между собой не конкуренты. Никак не связаны.
- Но вы не сказали, что работаете в одном месте. Это неспроста. 
- Я не знаю, почему Мильда Петровна не сказала. Она пришла после меня. А у меня просто не было случая.
- Чем я вам понравился? Мне показалось, наоборот. Деньги не дал, да еще такое.
- Вы показались мне мягким, интеллигентным человеком. Без распальцовки, как в других местах.
- Да? – Игорь скривился. – Мягким? Интеллигентным? Но это скорее недостаток. Вы что же, собирались работать на два фронта: и здесь, и у меня?
- Я хотел сначала посмотреть. Вы справедливо могли мне не доверять. Все же я человек с улицы.
- А что у вас с Виктором? Украли несколько миллионов?
- Это он вам сказал? – спросил Фунтов.
- Он. А кто же? Вы не согласны?
- Я ему хотел помочь закупить бренди и ликер. Он же еще независимо от вас работал. Я с этого не поимел ни копейки. Рекомендовал фирму, я их знал, вроде приличные люди. Так там на них наехали, прямо на склад. Виктор знает. 
- Хорошо, это ваши дела. Но ведь свитера вы украли, Фунтов?
- Нет, я не брал ваши свитера.
- Ладно, рассказывайте, только не врать.
- Я не вру, Игорь Григорьевич, - Фунтов перекрестился. – Виктор попросил меня узнать, куда можно пристроить свитера. Я даже не знал, что они ваши. Я посоветовал ему магазин. Сам договорился с директором. А что там дальше было, это не ко мне.
- Но вы же сами предлагали обратиться в суд?
- Потому и предлагал, что не брал. Слово вам даю, - Фунтов изобразил отчаяние.
- Вы давно знали этого директора? – Игорь начинал уставать. Разговор, в сущности, получался пустой, бесполезный. Он совсем не следователь, совсем. Он не умел загнать Фунтова в угол, припереть доказательствами, хотя по-прежнему был уверен, что Фунтов и директор сговорились.
- Я учился в Плехановском с его старшей сестрой. Он тогда еще пацаном был, - отвечал Фунтов.
- Вот вы и попались, Игорь Всеволодович. Вы сговорились с директором. Это вы подделали расписку. Даю вам два дня. А потом снимем с вас кожу.
- Игорь Григорьевич, - взмолился Фунтов, - я не брал свитера. И денег у меня нет. Жена очень серьезно больна, не работает. Она не перенесет. Ради всего святого.
- Не пойте, - взорвался Игорь. – Почему я должен вас жалеть? Меня кто-нибудь жалел? Не воруйте! Свитера или деньги, или кожу снимем! Через два дня. Идите!
Фунтов понуро побрел в офис.
- Ну, Шамиль, как я? Правильно все делал? – Игорь повернулся к Шамилю.
- Правильно, - одобрил Шамиль. – Только толку чуть. Не вернет. Я по глазам вижу. Бизнесмены нам платят, им деваться некуда, а этот… Этот вошь, он так и будет вонять… Чтобы вернул, надо очень бить, или увезти куда подальше, приковать к батарее, или взять в заложницы жену. Хотя, - Шамиль усмехнулся, – жену, это не всегда помогает. Встречаются такие, что, наоборот,  еще спасибо скажут, если убить.
Копеечные, они самые трудные. Не станешь ведь убивать из-за копеек. Даже гоняться не будешь. Времени жалко, и руки марать. Но я попробую кое-что узнать, - пообещал Шамиль.
На следующий день Игорь с Шамилем поехали в ИЧП «Боцман», где совладельцами числились Манилов и Боцев, которых привела в контору Людмила Гусева, мать Толи Свистуна.
- Ребята с нашего завода, - представила Людмила, - хотят просить кредит. Как завод закрыли, стали заниматься торговлей.
- Можешь поручиться? – спросил Игорь.
- Мы с ними в одном дворе жили. Честные ребята, - заверила Людмила. – Никогда ничего за ними такого не было. Не пожалеете. А поручиться я могу только за себя и за своего сына. Мой бывший муж, Володя Свистун, Толин отец, тоже вроде честный и порядочный, такой старательный, копейка к копейке, работал на заводе, передовик, на доске почета висел, и вдруг в один день сбежал и прихватил с собой деньги, мы как раз собирали на «Жигули». Даже трудовую книжку оставил.
- Хорошая рекомендация. Спасибо,  - улыбнулся Игорь.
Молодые люди, однако, выглядели вполне прилично. Кроме Людмилиной рекомендации у них имелся бизнес план на целую страницу, исписанную крупным, красивым женским почерком: купить рыбу в Астрахани, продать в Москве. Имелись магазины, готовые принять рыбу, по расчетам получался очень приличный доход. Для пущей убедительности Боцев с Маниловым принесли еще Игорю банку черной икры. Наконец, и страховая компания готова была поставить свой аваль. Словом, заемщики не хуже других, даже лучше: по просьбе Олега Васильевича пообещали всем в «Гаранте» по ведерку икры. Так что Игорь, не без сомнений, но выдал им кредит на полтора месяца.
Время от времени он им позванивал: дела у ребят шли неплохо. Привезли замороженную рыбу, сдали в торговлю, деньги получили досрочно. Они пришли к Полтавскому, попросили продлить кредит, чтобы повторить операцию с рыбой, он согласился, «Гарант» поставил аваль – все было хорошо, но они не поехали за рыбой, вместо этого, если им, конечно, верить, купили передвижной зоопарк.
Откуда он взялся, этот зоопарк – волк, лошадь Пржевальского, дикий кабан и слон вместе с дрессировщиком-пьяницей,  - по каким колесил городам и весям, этого, похоже, не знал не только Игорь, но и сами новоявленные хозяева. Никаких нормальных документов у них не было, да и вообще, никаких документов; кто и как давал разрешение на размещение зоопарка, кто продавал билеты, они не знали, или делали вид. Они лишь божились – научились в новое время, - что зоопарк скоро начнет приносить прибыль и готовы были подписать любые бумаги. А пока их связь с зоопарком заключалась только в том, что время от времени к ним приезжал подвыпивший дрессировщик, или такой же выпивоха помощник, и просил деньги: животные голодали.
Игорь пригласил Людмилу Гусеву.
- Ты их привела. Что теперь с ними делать? Поговори с этими дураками и с их женами. Пусть вернут кредит. Я больше не могу ждать.
- У них беда, - сообщила Людмила. – Животных, оказывается, списали из бывшего государственного зоопарка, сейчас бывший директор под следствием, зоопарк арестовали, прибыли никакой, а зверей нужно кормить. Они последнее отдают.
- Ты все откуда знаешь?
- Разговаривала с женой Пети Боцева. Я ее хорошо знаю. Раньше она была женой Юры Гусева, моего бывшего мужа, который вас возил на своих «Жигулях». А Юра теперь живет с бывшей женой Боцева Тамарой, моей подругой.
- То есть они поменялись женами? И ты тоже вроде не совсем им чужая. Ты, случайно, за Боцевым замужем не была?
- За Боцевым – нет, - улыбнулась Людмила. – С Маниловым жила в гражданском браке. До Тариэла. После Юры.
Картина вырисовывалась впечатляющая. Все они были завязаны между собой, Людмила их знала как облупленных. Вероятно, состояла с ними в доле и она же надоумила их взять кредит. Скорее всего придумала эту операцию с рыбой – да существовала ли рыба? – а Боцев с Маниловым только подстава. Два дурачка. Считала, что его, Игоря, можно легко надуть. И ведь надула. Деньги-то чужие, чего их беречь? Наталья Ивановна в свое время рассказывала, что кто-то из них грозился его, Игоря, раскулачить! Так вот, это она! Сука-баба. Хотя, может, и Нина! Все они на одно лицо.
И чего это Людмила так много говорит про своих мужей? Сколько их у нее было? Володя Свистун, Юра Гусев, Стас Манилов, Тариэл. Все? Вся четверка с одного завода. Самые обыкновенные, туповатые мужички. За исключением последнего, Тариэла. Этот красавчик целыми днями сидит дома, паяет какие-то схемы. А потом машины взлетают на воздух. Все говорят, что он связан с мафией, то ли с грузинской, то ли с еще какой.
- Он бандит, - разоткровенничался как-то Юра Гусев, - грозился меня зарезать.
- Да брось ты, - не поверил Игорь, - кавказская привычка размахивать кинжалом.
- Нет, он точно бандит, цеховик бывший, - настаивал Юра. - Приличными деньгами ворочает. Время от времени куда-то исчезает. Даже Людмиле не говорит куда. Вроде игрок, но это у него прикрытие. Опять же, татуировки. Я кое-что в этом понимаю. У нас во дворе и на заводе каждый второй сидел.
- Зачем такой бандит Людмиле?
- Красивый мужчина. При деньгах. Шампанским поил, сервелатами кормил. Опять же, с «Тойотой».
Насчет «Тойоты» Юра явно перегнул. Людмила рассказывала по-иному. На заводе к концу перестройки, когда все лопалось и люди разбегались кто куда, когда не хватало денег на зарплату, а невостребованная продукция мертвым грузом лежала на складе – социализм кончался и наступало безвременье – начальство перед смертью, или перед приватизацией, что для многих было одно и то же, решило шикнуть и на самые последние деньги закупило в Японии несколько «Тойот» для самого узкого круга. Людмила тогда работала в кадрах – сексоткой что ли, завод-то секретный, - к узкому кругу она едва ли принадлежала, но не то, чтобы даром, но за смешные деньги получила свое праворульное чудо.
Когда Виктор в начале прошлой осени привел Людмилу, она сразу понравилась Игорю: грудь, ноги, фигура, смех, в ней наличествовала какая-то особая сексуальность. Мужчины – это Игорь обнаружил в первые же дни – теряли головы от ее чар. И Людмила не терялась: раскручивала даже самых осторожных. Отличный работник.
 Даже странно, Игорь чуть ли не восемь месяцев не замечал Людмилу, он явно больше смотрел на Нину: та была интеллигентней, сдержанней, образованней, да и почти без мужа; зато в этой больше было откровенной сексуальности, что-то блядское, призывное, но Игорь  опасался Тариэла. Да и зачем заводить романы на работе? У него и так две жены. 
И вот она стояла перед ним в чуть виноватой и в то же время вызывающей позе. Породистая самка, ненасытная кошка. Когда это было, в апреле?
- Ты знала, что они не вернут кредит? Догадывалась? Подстроила специально? Чем ты будешь расплачиваться?
- Натурой, - сказала она нагло. В словах ее был вызов, провокация, но и приглашение тоже.
- «Однако, хороша»,  - подумал Игорь.
- Тебе не хватит никакой натуры, чтобы расплатиться за свои грехи, - он принял ее игру, но одновременно находился в сомнении: то ли отступить, то ли, наоборот, идти напролом. Пташка вроде заманивает. Он вспомнил: не в первый раз. Сирена. Но… Он знал, что нельзя заводить романы на работе. Ничем хорошим это не закончится. А с Людмилой особенно.
- Я постараюсь, - она опустила глаза, но в голосе было обещание. Он испугался, подумал, что не следует заходить слишком далеко, и решил отступить. В самом деле, не хватало только Тариэла с кинжалом. Тем более, что связан с мафией.
- Тариэл тебя зарежет, не боишься? А Толя?
- Толя не проблема. У него есть комната. Осталась от отца. А Тариэл в отъезде.
- Ты что, ничего не знаешь, где твой бывший муж? Я имею в виду Толиного отца.
- На Украине. Скрывался от алиментов. Недавно приезжал, хотел продать комнату. Я не позволила. Там Толя прописан. Я его, Свистуна этого, выписала давно.
- Почему он сбежал? Ты ему изменяла?
- С головой, наверное, не все в порядке. Мы как раз собирались купить «Жигули» у соседа, почти новенькие, деньги лежали дома. Он вытащил, купил билет и уехал.
- Ни с того, ни с сего?
- Честно сказать, он ревновал меня страшно. Особенно когда выпьет. На баб смотрел, а подойти боялся. Мужики, они все или тупые, как Юра, или пьяницы. 
- А твой Тариэл? Все говорят: красавчик.
- Я тоже так думала, - доверчиво сказала Людмила,  - только он конченный человек. Картежник. Только и думает, где бы достать деньги. Руки у него золотые, но что толку?
Холодок пробежал у Игоря по спине.  Несколько раз он был в полшаге от катастрофы.
- Люда, - спросил он, - ты же посылала его отвозить меня с деньгами.
- Он не грабитель, - обиделась Людмила.
Не ограбил, но мог навести. Неизвестно, с кем он связан. Слишком много знает про него, Игоря. Следовало принять меры. Но какие? Что он мог сделать?
А Людмила сучка. Всегда может сговориться с Тариэлом. И эта история с Боцевым и Маниловым, Людмила в ней наверняка имела свои интересы. Он окружен этой семейкой со всех сторон: Людмила, Толя, Тариэл, Юра, который по-прежнему иногда приходит. Хорошо бы от них избавиться, но как?
Желание прошло. Он больше не хотел Людмилу.
- Куда он уехал, этот твой Тариэл?
- Он играет. Это как запой. Пропадает несколько дней, потом возвращается, бледный, измученный, без денег. Обещает, что в последний раз. Но это сильнее его. Он и в тюрьму попал из-за игры – в двадцать восемь лет был директором фабрики: семья, машина, подпольный цех, все у него было, и тут он начал играть.   Проиграл государственные деньги, а там пошло-поехало. У него был знакомый прокурор, вместе играли, он его и засудил, а сам отмазался. Из-за игры и убил человека. Я бы выгнала его, когда узнала. Но он – супер!  Не то, что другие. Притом, ласковый такой. И куда ему идти? Не знаю, что с ним делать?
- «Несчастная женщина, - подумал Игорь. – Не везет ей с мужиками. Сколько их у нее было? Только по ней это незаметно». – Он никогда не видел Людмилу Гусеву в плохом настроении. Наоборот, казалось, что все у нее замечательно. Хотя тот же Толя болезненно-странный: писает у каждого столба. Бывало, посреди дороги.   Нет, не стоило ее трогать, ни ее, ни Тариэла. Та еще семейка. Нужно держаться от них подальше.
- Я тебе сочувствую. Только не думай, что я прощу этим придуркам кредит. Пожалуйста, пригласи их на завтра.
И вот они стоят, потупив глаза и переминаясь с ноги на ногу, два придурка и наглеца. Вернее, придурок он, Игорь, что послушался Людмилу и доверил им деньги.
- Кредит нужно вернуть, - уговаривает их Игорь. – Вы же знаете: деньги не мои, людей. Вы клялись здесь, в этом кабинете.
Боцев молчит, глядя в пол, оправдывается Манилов.
- Вы в курсе, что наш зоопарк арестовали? Мы теперь хотим увести из-под ареста слона.
- Зачем? На мясо, что ли?
- Нет. Звери там голодают. Мы уже обращались к Никулину.  Хотим продать слона в цирк.
- Но ведь слон краденый. Ничего из этого не выйдет. Нецелевое использование кредита – статья.
- У него бабушка умерла, - Манилов показал на Боцева. – Оставила квартиру. Через полгода он вступит в наследство. -  Это уже что-то. Только, была ли бабушка? Нельзя верить ни единому их слову.
- Покажите документы.  - Они сразу потускнели, засуетились, впечатление такое, что сейчас кинутся убегать.
- Ну так как?  - обратился Игорь к Боцеву. – Принесете документы, или мне идти в УБЭП? А параллельно вами займутся. Будут бить.
- Личность неприкосновенна, - возразил Манилов. - Говорить, в сущности, было не о чем. Они не хотели возвращать кредит, да, скорее всего, и не могли. Оставалось судиться с «Гарантом» и наслать на них Луцкова. Но в таланты Луцкова Игорь больше не верил.
Едва Манилов с Боцевым исчезли за дверью, как в кабинет, торжественно улыбаясь, ворвался Виктор. Вид у него, как всегда, был самый оптимистический и сигарета, хоть и погасшая, навечно прилипла в углу рта.
- Поздравляю с победой, - решительно и не без зависти, показалось Игорю, приветствовал его Виктор.
- С какой победой? – удивился Игорь. Хотя по улыбке Виктора, по его зажеванной в зубах и торчащей к небу сигарете понял: важно не то,
что было на самом деле, важно то, что думают о тебе люди.
- Ну как Людмила? Баба, что надо?
- С чего ты взял?
- Да ладно, все уже знают. Толя вчера заезжал ко мне в гараж.
- Чушь. Слушай, она случайно не была твоей любовницей? - Виктор осклабился, обнажив крепкие, желтоватые зубы, так что сигарета едва не выпала изо рта.
- Было дело, - сказал весело. – Еще до Володи Свистуна. Между главным инженером и главным технологом. Завод небольшой, все про всех знали. Я еще был неженатый.
- Ладно, - перебил его Игорь, - ты мне лучше расскажи про ее нынешнего мужа, Тариэла. Бандит?
- С мафией работает, это точно. У парня руки золотые, Левша, оружие переделывает для ребят.
-Ты-то откуда знаешь? – усомнился Игорь. – Неужели Людмила разболтала, или Толя?
- Я сам как-то к нему ребят отводил. Делали пистолеты с глушителями. Да ему не только бандиты или бизнесмены, ему и менты делают заказы.
- До поры до времени?
- Не знаю. Я думаю, его убьют раньше. Он же весь в долгах. И при том серьезным людям. Игрок. Сколько раз к Людмиле приходили. А может, смоется, успеет, оторвется от Людмилиной пещеры. Или ребята откупят.
С тех пор, с апреля, немало воды утекло, однако Манилов с Боцевым затаились, ни слова, ни звука, ни весточки, а между тем бабушкино наследство должно было созреть, если, конечно, про бабушку не враки. Игорю все эти месяцы было не до них, но вот, пора…
- Я навел справки про Фунтова, - рассказывал Шамиль, пока ехали в Измайлово. – Хитрая фирма, этот «Фортран». Там наш чеченец Исрапилов собрал под крышей, ну, как тебе сказать, кидал, или мошенников… разведчиков… Короче, находит такой Фунтов дураков, ну, ладно, дилетантов, а сейчас все вокруг дилетанты, да еще жадные, и обещает поставить какой-нибудь товар. Естественно, дешево. Ну вот, те, буратины, переводят деньги на счет в его банк, исрапиловский, и все, ни товара, ни денег. Или внедряются, как к тебе и рвут, откусывают там, или наводят, по-разному, есть стервятники, есть щипачи, так что с Фунтовым тебе повезло. Ему только и досталось, что ухватить свитера.
Но придется его оставить. Он под нашей защитой. От этого самого Исрапилова. Просили не трогать.
Обрати внимание на фамилию: Исрапилов. Ничего тебе не говорит?
- Нет, - сказал Игорь. – Мусульманская фамилия.
- Мусульманская, да не совсем, - возразил Шамиль. – Мы, чеченцы, очень поздно стали мусульманами, от шестнадцатого до конца восемнадцатого века. Ислам к нам пришел из Дагестана, с равнин, хотя и раньше встречались мусульмане, с десятого века, но немного. Началось все с шейха Берсы, святого человека. А закончилось – я имею в виду принятие ислама – при шейхе Мансуре. Он поднял   восстание против русских колонизаторов, когда при Екатерине началось завоевание Кавказа – и все чеченцы объединились под зеленым знаменем Пророка.
В честь шейха Мансура  назвали моего старшего брата, он сейчас учится в Египте, а меня – в честь самого имама Шамиля. А до того у нас были все религии вперемежку: православие приходило из Грузии, язычество свое, местное, и еще иудаизм – от хазар. Только иудаизм закончился очень давно, вместе с Хазарией.
По-настоящему мы не чеченцы, а нохчи, вайнахи, один из самых древних народов на земле. Нохчи – в переводе значит народ Ноя, того самого, что спасся при всемирном потопе. По преданию наш предок – Турпал Нохчо, он же Рыцарь великолепный, наш праотец, или пророк Ной. А по-другому нохчи – это пахари, потому что Ной первым изобрел плуг. Мы вроде бы от шумеров произошли и от урартов. Племена господ. Вроде в каком-то дальнем родстве с армянами. В древности нас оттеснили от Междуречья, - мы жили между Тигром и Евфратом – на Армянское нагорье, а потом на Кавказ. Опять же, мы жили на равнине, но монголы загнали нас высоко в горы.
Есть тейпы, которые от самого Турпала  Нохчо, а есть новые, от хазар и от хазарских евреев. Вот Исрапилов  из хазар, или скорее из евреев. Хазария когда-то была великая страна. Еще русских не существовало в природе, а  предки нынешних русских платили хазарам дань. Тогда в Киеве сидел хазарский наместник. И князь в Киеве назывался не князь, а каган, по-хазарски. И сейчас мы снова собираем дань, - засмеялся Шамиль. – Все как тысячу лет назад.
- А что, за тысячу лет не смешались разные тейпы? – удивился Игорь.
- Мы ведем родословную по отцу. Грамотных почти не было. В начале двадцатого века всего ноль четыре процента. Но мы все  помним, - пояснил Шамиль. – Со времени Ивана Грозного мы боремся с русскими. Такая у нас историческая память.
- Да, интересно, - согласился Игорь.
- Приехали, - сказал Шамиль и первым вышел из машины.
Офис «Боцмана» находился в огромном доме рядом с Семеновской площадью, где с советских времен располагался чуть ли не единственный в Москве магазин «Товары для беременных». Ввиду демографической катастрофы магазин был абсолютно пуст, на витрине красовались лишь совершенно голые, страшные муляжи с огромными животами. Однако нельзя сказать, что жизнь совсем ушла из этих стен. Напротив, в отгороженной части магазина шла бойкая торговля китайским ширпотребом, а часть подсобных помещений со стороны двора сдавалась явно нелегальным коммерсантам. 
Вход со стороны двора оказался закрыт, так что Игорю с Шамилем пришлось пройти через пустой магазин в подсобку, где вперемешку стояли ящики с гербалайфом, американскими презервативами, противозачаточными пилюлями, средствами для похудения и выведения перхоти, эректильными чудо препаратами из Африки, фаллоимитаторами, снадобьями от облысения, заряженной водой и всякими прочими эликсирами, прошли мимо закрытой на амбарный замок комнаты с нарисованными от руки черепом и костями, с кривой надписью «Спирт рояль», мимо пары закрытых офисов, помеченных  непонятными знаками, и наконец, почти у запертой двери во двор Игорь с Шамилем нашли нужный им офис ООО «Боцман». Дверь оказалась не заперта. Офис состоял из двух смежных комнатушек, почти пустых, только два ободранных стола и шкаф. За одним из столов сидел Манилов и сосредоточено смотрел в компьютер – на голых женщин в соблазнительных позах.
- А, герой нашего времени, - приветствовал его Игорь. – Не ждал? А где Боцев?
Манилов нехотя оторвался от компьютера. Если бы Игорь был физиономистом, он   разглядел бы в лице Манилова целый букет чувств: страх, удивление – он, вероятно, давно был уверен, что с Полтавским все  покончено, - недовольство, что ему не дали досмотреть порно, растерянность. Наконец, ответил невнятно: 
- Петра нет. Запил немного. У него бабушка умерла.
- У него что, много бабушек? Или они по нескольку раз умирают? – с сарказмом спросил Игорь.
- Да нет, несколько дней как умерла, от воспаления легких. Старенькая была. – Манилов, очевидно, забыл, что говорил весной. 
В ярости Игорь ударил Манилова по лицу. Тот закричал и схватился за лицо руками. Из-под пальцев медленно потекла кровь.
- Вы только руки не распускайте. Это недостойно.
- А воровать чужие деньги достойно? – пацифизм Манилова еще больше взбесил Игоря, но вместе с тем, увидев кровь, он понял, что переборщил. Он никогда не дрался , а тут… Но ведь сволочь.
- Как ваш зоопарк? 
- Слон умер, волк убежал, - хлюпая носом, сообщил Манилов. 
Игорь представил: волк то ли убежал в лес и, возможно, лишенный навыков жизни на свободе, погиб там, то ли пристроился к собачьей стае, стал вожаком и лазает теперь по помойкам, таскает, как лиса, кур, а зимой от голода станет нападать на людей. Весной же от него народятся собаковолки, смелые и сильные, как отец, но не боящиеся людей. А может со временем расплодятся, как собаки динго.
- А другие звери?
- Других вернули в зоопарк.
- Ты, наверное, понимаешь, Стас, - миролюбиво заговорил Игорь, - мы пришли не расспрашивать про зоопарк. Когда думаете возвращать кредит?
- Тут уже приходили ваши. И от страховой компании тоже.
- Били?
- Какие у вас понятия, - обиделся Манилов. – Просто разговаривали.
- О чем? – удивился Игорь. – О чем с тобой разговаривать, если ты вор? Украл деньги у бабушек и инвалидов. Пусть не прямо, пусть через меня. Если ты не знаешь, что такое совесть, порядочность, долг. Такие как ты должны сидеть за безответственность.
Манилов молчал.  Игорь обернулся к Шамилю. Тот стоял позади него, как стена и невозмутимо смотрел на Манилова.
- Ну так что, будете возвращать кредит, или как? – Игорь начал терять терпение. Ему стало окончательно ясно, что договариваться с Маниловым должен он сам. Шамиль охранял его, но не больше. Разве что занимался разведкой.
- Как только будут деньги, - вяло отвечал Манилов.
- А когда они у вас будут? Чем вы вообще занимаетесь? Для чего этот офис?
Манилов, уперев взгляд в носки туфель, молчал. Он был похож на нашкодившего школьника.
- Отвечай, - негромко из-за спины Игоря приказал Шамиль. Он оставался невозмутимым, он даже не повысил голос, но это был голос, которому нельзя было не подчиниться. Игорь не смог бы объяснить, в чем  заключалась сила этого голоса и этого человека – в бесконечной уверенности в себе, в жестокости, которая в нем угадывалась, в готовности, если потребуется, убить, в том, что он чеченец, или в чем-то еще, но Манилов вздрогнул, испуганно посмотрел на Шамиля и тут же заговорил.
- Мы занимаемся золотом. Вообще ювелиркой. Привозим из Турции и здесь продаем.
- Пробы ставите в Москве? – Теперь допрашивал Шамиль.
- В Москве.
- А кто крышует? Керимовские?
- Нет. Измайловские.
- Покажи, - приказал Шамиль и, не дожидаясь  растерянного  Манилова, сам открыл ящик стола. Там в обычном полиэтиленовом пакете лежали несколько золотых цепочек. Шамиль стряхнул их себе на руку, с минуту рассматривал золотое плетение.
- Золото - гавно. И работа так себе. На днях я видел такие у Хаценкова. Не ваши?
- Наши, - подтвердил Манилов.
- У кого? – переспросил Игорь.
- У Хаценкова, - повторил Шамиль. – Ты его знаешь?
- Знал. Был зампредседателя Демократической партии, потом его выгнали, - Игорь полагал, что все давно отошло, но вот, услышал фамилию и сердце забилось – от воспоминаний. Хаценков был хитрый, лукавый человек, из ЦК, его якобы прислали на помощь демократам. Намекал, что от Яковлева, но проверить это было невозможно, его недолюбливали, но он, как рыба в воде, всем руководил в оргкомитете, сам Травкин появлялся редко и ненадолго. Вот он-то и выдвинул Игоря руководить Московской организацией, и он же, Хаценков, предал, даже дважды. Сначала на оргконференции, когда в пику Игорю выдвинул депутата Филиппова – тот сразу после конференции навсегда исчез – и все они, из центрального аппарата, с первого ряда, голосовали против него. Ну, Лариса Зинченко, противная баба, интриганка, как и ее муж, Игорь от нее ничего другого и не ожидал, Хомяков – тут Игорь дал маху, приняв его за технического работника, но он и смотрелся техническим работником, не больше. Но златоустый Хаценков? Они ведь, эти аппаратные крысы,  смотрели на него. Из-за их интриг Полтавский получил только  пятьдесят один голос из ста двух, ровно половину, и не прошел. Новую конференцию отложили на осень, но летом, пока Игорь был в отпуске – Грузия уже бурлила, он не мог поехать, как в прошлые годы, в Кабулетти и отдыхал с семьей в Пятигорске; шел девяностый год, предштормовой – Хаценков отчего-то протащил Ройтмана. Когда Полтавский вернулся в Москву, тот занимался фруктами, какой-то мелкой торговлей. Нашлись бизнесмены, какая-то мелочь, которые приняли Демпартию за КПСС. А Ройтман наконец-то дорвался до денег. Правда, до очень мелких.
- А, - безразлично сказал Шамиль, положил цепочки обратно в пакет и не торопясь сунул в карман. – Показывай, что есть еще.
Манилов молча открыл другой ящик. Шамиль достал кольца, положил себе на руку, рассмотрел и сунул в карман.
- Это с тебя проценты, которые ты не заплатил. Тем более контрабанда, - он усмехнулся. – Готовься возвращать долг. Хочешь, продавай золото, хочешь, убей бабушку, если она сама не умерла. Что еще есть? - На лице Шамиля появилось выражение азарта. 
- Мы здесь не держим, - стал оправдываться Манилов. – От мастера, который ставит пробы, сразу развозим по магазинам. Здесь у нас только бухгалтерия.
- А мастер случайно не Тариэл? – спросил Игорь.
Манилов хотел промолчать, но под требовательным взглядом Шамиля раскололся.
- И он тоже. У нас несколько мастеров. Чтобы не класть все яйца в одну корзину. 
- Ладно, для первого раза достаточно, имей в виду, кожу снимем, - Шамиль не договорил, повернулся и пошел обратно по темным, извилистым коридорам. Было совсем не поздно, но свет везде был выключен, он едва проникал снаружи через темные, замызганные окна. Игорь наверняка бы заплутался среди ящиков со спринцовками и коробок с йохимбе[1], но Шамиль не хуже кошки видел в темноте. Они прошли через пустой магазин с муляжами беременных, мимо сонной продавщицы, похожей на один из муляжей, и сели в машину. Шамиль сунул руку в карман, достал две цепочки, потом еще несколько колец и протянул Игорю.
- Твоя доля. Можешь иметь две жены, как мусульманин.
- «Неужели знает?», - испугался Игорь. Он не слишком доверял чеченцам и ничего не говорил ни Шамилю, ни Бейлину о своих обстоятельствах.
- А у тебя сколько жен? – встречно спросил Игорь.
- В Чечне  - одна. Ждет меня. В Москве – тоже одна. Как у моряка – в каждом порту. Мы вообще-то живем не по шариату, а по нашим древним законам, адатам, кроме имущественного права. Многоженства у нас не было.
Машина тронулась. Повеселевший Шамиль повернулся к Игорю.
- Есть у них деньги. Хитрые ребята. Это целая мафия. Я знаю других, которые этим занимаются. У них все схвачено: таможня, пробирная палата, магазины, милиция. Даже в администрации президента есть свои люди.
- Сможете взять с них деньги?
- Против нас никакая крыша не поможет, - усмехнулся Шамиль. – А скорее и не станет помогать.
Пока ехали, Игорь мысленно повторял разговор с Маниловым. Все теперь виделось ему в новом свете. Это он, самонадеянный, считал себя умным, а их, Манилова с Боцевым, придурками. А на самом деле наоборот.  Он во всем переоценил себя и от своей самонадеянности наломал дров. У него даже нет никого. Одиночка-индивидуалист в бурном море бизнес-криминала. Хотел работать  честно. Дурак. Не понимал, что работать честно в России нельзя. А они, эти хитроватые ребята с завода, все связаны между собой. Одни занимаются торговлей, другие контрабандой, кто-то, как Тариэл, подделывает печати, ставит ложные пробы, кто-то делает документы, или оружие, кто-то ушел в бандиты. Они все вместе, единомышленники, единоворы, мог  ли он им противостоять? Страховая компания, и та с ними связана, а ее крышуют бандиты. Или наоборот? Удивительно, что ему так долго давали работать. Хотя, чему удивляться? Пока он сам носил им деньги, давал кредиты их людям и не требовал от «Гаранта» погашать долги, их абсолютно все устраивало. Эту цепочку мысленно можно продолжить. На «Гарант» его вывел Хвоинский, бывший работник ЦК. А сам «Гарант» тесно связан с милицией. Круговая порука, все связаны, система жрет одиночек…
Шамиль не дал додумать. Выехав на Русаковскую, он обернулся.
- Слушай, хочу рассказать одну притчу.
Игорь выжидательно посмотрел на Шамиля. Интересный человек Шамиль: храбрый, умный, наблюдательный, из него бы вышел великолепный следователь или разведчик, воевал в Абхазии, закончил истфак, чеченский патриот и диссидент, как Авторханов, совсем не прост, как могло бы показаться, непонятно, почему он всего лишь рядовой бандит. А может, не рядовой? Хотя, в банде, наверное, все равны, кроме разве что Салмана. А может Салман командир у них только для Игоря?
- Ну так вот, короче, - начал Шамиль, - жили в горах в разных пещерах два волшебника. Один – красавец, джигит, герой, звали его Чермен. Была у него одна способность: все, что было вокруг, он превращал в золото. Бывало, накрывшись буркой, чтобы его не узнали, он заходил во дворы к бедным,  к убогим, брал лежавшие там камни и превращал их в золото. Местный хан, мечтавший стать еще богаче, велел своим слугам выслеживать Чермена, чтобы поймать  и заставить работать на него. Но джигиты из долины охраняли его, они перекрыли все тропы, ведущие к пещере Чермена. А недалеко от него, тоже в пещере, жила колдунья, назовем ее Наина.
- Вроде Наина – не ваше имя, жена Ельцина. Или из Пушкина, из «Руслана и Людмилы».
- Жена Ельцина, – засмеялся Шамиль, - ну, пусть будет как жена Ельцина. Не в этом суть. Ну так вот, эта Наина, колдунья, наоборот, золото и всякие драгоценности превращала в простые камни, или в пепел. Один раз джигиты спрятали недалеко от ее пещеры слитки золота, которые нашли у пещеры Чермена. На следующий день они приехали за золотом, а нашли только камни. Джигиты очень разозлились, бросились к пещере Наины и убили ее. Потом поехали обратно к Чермену, думали, он снова превратит камни в золото, вошли в пещеру и видят: Чермен мертв. 
- «Что он этим хотел сказать? Что он Чермен, а я, как Наина, все превращал в пепел и камни?» - Игорь интуитивно вытащил цепочки и кольца из кармана: нет, все было в порядке. Игорь украдкой посмотрел на Шамиля. Тот, сидя за рулем, слегка улыбался.
-   «Про Чечню и Россию? Они – Чермены? В самом деле, из воздуха делают золотые авизо?»
- Добро и зло, - произнес вслух Игорь. – В их диалектической связи. Классический закон философии: единство и борьба противоположностей.
Шамиль с удивлением посмотрел на Полтавского. 
- Слишком глубоко роешь. Это моя жена придумала. Стихи пишет, новеллы. Про наших героев. Про Дади Айбику написала. О подвиге сорока шести девушек.
- Как ее зовут?
- Мадина. Правда, красивое имя?
- Да. Серебром звучит. Как монисты.
- Вот, слушай. Про Россию.
                     Бичом, рабой, нечистой силой
                     Ордой разноязыких масс
                     Простерлась ты над полумиром,
                     И Римом третьим назвалась.
                                       • • •
                     Ты зарождалась из безродства,
                     И расползалась, как чума,
                     Клеймя проклятьем инородца,
                     Себя и сына, и Творца.
                                       • • •
                     Орлом двуглавым и когтистым,
                     Мечом, картечью и тюрьмой
                     Ты объявляла благом истым
                     Свое и рабство, и разбой
                                       • • •
                     Народам – то сестрою доброй,
                     То матерью ты быть клялась,
                     И те судьбу влачили скорбно
                     Твою не в силах сбросить власть.
Правда, хорошо?
- Твоя Мадина написала?
- Нет, это Яндарбиев[2]. Я у него учился. И Мадина тоже. У нас большой счет к России. Аул Хайбах. В сорок четвертом его со всеми людьми сожгли заживо. Больше семисот человек. Велели взять солому, загнали в амбар и подожгли. Только потому, что далеко до железной дороги, не успевали к сроку. Это когда нас депортировали. А при царе другой аул, Дади-юрт. По приказу вашего доблестного героя Ермолова. Думаешь, только чеченцев? Отнюдь. Ваш самый великий полководец Суворов перебил тысячи ногайцев. Мужчин, женщин, детей, всех. А мухаджирство?   Больше миллиона кавказцев вынуждены были покинуть свои дома. – Он замолчал, потом сообщил Игорю: 
- Я на днях еду в Грозный, потом, наверное, в Абхазию. А здесь ребята через неделю займутся. Я попрошу Карима. Он даст о себе знать.
- А что – в Абхазии? – спросил Игорь.
- Война. Мы хотим создать Кавказскую конфедерацию из разных народов. Независимую от России. Кавказ – это Кавказ, а Россия – это Россия. Гамсахурдиа нас поддерживал, а Шеварднадзе нам враг. Столицей конфедерации должен стать Сухуми. Там много наших во главе с Шамилем Басаевым. И русские нас поддерживают – пока – от казаков до продажных генералов. Не догадываются, что роют себе могилу.
Едва Шамиль уехал, все сразу пришло в движение, переменилось. В Москве Ельцин издал указ № 1400 и началось его противостояние с парламентом; практически одновременно разгорелась битва за Сухуми.
Битва за Сухуми: под прикрытием третьего с начала года соглашения о прекращении огня, подписанного 27 июля 1993 года в Сочи, где Россия взяла на себя обязательства гаранта, абхазская армия осуществила перегруппировку сил, получила тяжелые вооружения с российских военных баз и при решающем участии северокавказцев, в первую очередь чеченского, так называемого «абхазского батальона» под командованием Шамиля Басаева, казаков, российских подразделений и авиации предприняла штурм Сухуми.  В это же время в соответствии с сочинскими соглашениями грузинская армия вывела из Сухуми часть сил, а также  полностью тяжелые вооружении. В результате силы оказались трагически неравны. Так называемая абхазская армия – на самом деле абхазов было слишком мало, чтобы они могли самостоятельно воевать  - в течение одиннадцати дней захватила столицу бывшей автономии. Начались беспощадные этнические чистки, в результате которых тысячи грузин были замучены и убиты, и примерно еще четверть миллиона человек вынуждены были покинуть свои дома и бежать. Большинство беженцев пробиралось через горные перевалы, при этом многие замерзали, потому что в горах уже наступила зима. Некоторую часть беженцев из некогда райского края, Абхазии, вывезли грузинские и российские корабли. Грузия на многие годы оказалась расчленена. Неисполнение Россией своих обязательств, как гаранта перемирия, официально признал замминистра иностранных дел России Борис Пастухов, но это были только слова.
Ни через неделю, ни через две, ни через три после отъезда Шамиля Карим не позвонил и Игорю стало ясно, что рассчитывать на чеченцев не стоит. 
В эти же дни Игорь встретился с Бейлиным. Тот на месяц с лишним собирался в Сибирь: губернатор Звонарев и красный директор Бардельников собирались приватизировать очередную нефтяную компанию и присоединить ее к ЯНКО[3] – им требовались услуги золотого пера Бейлина, ему – скромный пакетик акций. Игорь оставался один.
- Не знаю, что посоветовать, - говорил Бейлин, - ждать, не ждать Шамиля. Понятия не имею, когда это все закончится. Надежных, порядочных людей больше нет. – Он понизил голос, будто кто-то мог их слышать и будто кому-то они нужны. - Там жуткие дела творятся, в Абхазии. Мне Шамиль рассказывал. В Леселидзе, возле Гагры, в прошлом году – много раз проезжал мимо, обыкновенный поселок, немного скучноватый, я и представить себе такого не мог – несколько сот грузин согнали на стадион, заставили рыть себе могилы и расстреляли. Чем после этого они отличаются от гитлеровцев? Я так слышал, будто у грузин отрезали головы и этими головами играли в футбол. Чеченцы против  абхазов.