Анна  СОЛОДКАЯ
 
Слепящее солнце жгло немилосердно, ветер застилал глаза колючим песком. По австралийской пустыне брели трое усталых старателей.
–  Чего ни сделаешь ради дружбы? – беззлобно ворчал Джеймс, пожилой, умудренный жизнью, человек. – Сам бы я ни за что не пошел, для тебя только и стараюсь. Участок этот бесперспективный, пустой, да и к аборигенам возвращаться не хочется.
Упрек был адресован молчаливому Тому, который еле держался на ногах.
–  А всё из-за твоей дурости, – продолжал укорять Джеймс, – вечно с тобой что-нибудь случается! 
Он глубоко вздохнул и огляделся вокруг. Старик знал, что надо идти строго на юг, но, не увидев никаких ориентиров, развел руками: 
–  То ли мы заблудились, то ли племя ушло на другое место.
За плечами старателя висел запыленный дорожный мешок, перед ним, обшаривая сухой кустарник, полз раскаленный металлоискатель. Идущие позади, парни также были оснащены поисковой амуницией, только протаскали ее зря – золота они так и не нашли. Недавно, бесполезно исследуя этот район, Джеймс с Томом уже были здесь, случайно наткнувшись на древнее аборигенное племя, дорогу к которому сейчас так упорно искали. Надежды возлагались только на Джеймса, на то, что он, все-таки, вспомнит затерянную тропу. 
–  Надо подождать наступления ночи, – вытирая со лба градом катившийся пот, сказал Ник, молодой парень, уговоривший старателей взять его с собой. Юноша грезил приключениями, но не представлял, что реальность будет так сурова.
–  Небо сегодня безоблачное, – тараторил он, – можно будет идти по звездам, а Том по ним хорошо ориентируется. Правда, Том?
Том угрюмо глядел под ноги. 
–  Умею, не умею… Какая разница, если всё равно придется ночевать здесь! Вот прямо здесь! – он раздраженно бросил на землю рюкзак, – давайте уже остановимся, что ли, ноги не несут!
–  Нет! Надо еще поискать немного! – насупился Ник, – я никогда не видел, как живут аборигены, а Джеймс обещал, что мы в их деревне даже заночуем. Сами подумайте, если стоянка находится где-то рядом, значит, мы обязательно найдем ее!
–  Найдем, не найдем... Сколько можно идти вслепую?! – обреченно сказал Том.
        Положение, в котором они оказались, не обещало ничего хорошего. Ночевать в открытой пустыне опасно. Под любым камнем может таиться змея или ядовитое насекомое. Воды у них больше не было. Искатели очень устали, особенно Том. Перед глазами летали "черные мушки", неповоротливый язык присох к губам, и снова начался приступ необъяснимых болей. Друзья говорили ему, что с таким здоровьем дома надо сидеть, а не золото искать! Но в поход он пошел вовсе не из-за золота, ему, во что бы то ни стало, надо было попасть к нунгарам.
Сделав привал и малость отдохнув, группа еще немного прошла наугад, как вдруг, за грядой огромных валунов, промелькнула тощая фигура аборигена.
–  Слава Богу, мы не заблудились, – воскликнул Джеймс, – Мы нашли их!
                   В низине, за полуразрушенными скалами, располагалось небольшое древнее племя, гордившееся родством с легендарным вождем Яганом – единственным героем чернокожего народа, получившим известность по всей Австралии. Сородич прославился в неравном бою с колонизаторами. В 1829 году, когда здесь впервые появились британские поселенцы, вождь был в полном расцвете сил, и, судя по историческим сведениям, имел ясный ум и недюжинную отвагу. Вначале отношения с «белыми» складывались хорошо, англичане вели себя очень дружелюбно. Аборигены благодарили духов за такое доброе соседство. Много диковинных вещей чужеземцы дарили им: маленькие зеркала, в которых те впервые в жизни увидели свое отражение, украшения, посуду из цветного стекла... – словом, всякие безделушки из цивилизованного мира. Мужчинам племени даже разрешалось сходить на охоту с доселе невиданным ружьём. Однако видя полную беззащитность доверчивых, ритуально разрисованных, людей, незваные гости стали мало-помалу теснить их. Начался подспудный отъем земель. Там, где раньше охотились аборигены, появились обширные заграждения. Препоны сооружались и у воды. Отсутствие доступа к своим исконным владениям стало критическим. Основным источником питания колыбельных народов является собирательство. Аборигены кормились с этих мест, употребляя в пищу дикорастущие злаки, молодые коренья, ловили насекомых, ползучих тварей, рыбачили с деревянным копьем. С помощью, изобретенного ими же, бумеранга добывали крупных животных, обеспечивая племя мясом. Теперь же еды стало катастрофически не хватать. Голод привел к серьезному конфликту. В те времена «белые» давно уже бесчинствовали на континенте, но именно с этого места, с племени народа нунгаров, началось активное сопротивление захватчикам. Яган со старейшинами пытались договориться с чужаками, устрашить их духами предков, устыдить. Но такой наивный подход не мог увенчаться успехом и разрешить проблемы. Тогда вождь выбрал из племени самых сильных и надежных воинов, и стал совершать грабительские набеги на "белых", превратив их жизнь в сущий ад. В результате погромов пострадало много британских семей. Смертельно испугавшись, поселенцы обратились к властям с просьбой защитить их от «наглых обезьян». Правительство безотлагательно приняло меры, послав на помощь вооруженных солдат, обещая большую награду за поимку Ягана. В жестоком столкновении вождь племени погиб, а оставшиеся в живых, нунгары спаслись бегством. Пули летели вдогонку безоружным людям. Но теперь, живя вдали от цивилизации, в Богом забытой пустыне, никто уже не претендует на их, опаленную солнцем, территорию. Эта давняя история пустила глубокие корни в сердца людей, отразившись в самобытном фольклоре. О героическом сопротивлении коренного народа, о бесстрашном вожде Ягане, сложено много легенд и песен. Их поют и простые люди, и профессиональные артисты. Известный австралийский бард Джеффри Гуррумул Юнупингу часто проводит авторские концерты. Пение седовласого аборигена похоже на плачь, на грустный речитатив под аккомпанемент диджериду, гитары и тамтама. Отбивая такт босыми ногами и ритмичным стуком деревянных палиц, на выступлениях его сопровождает национальная фольклорная группа. Юнупингу поет о том, как тяжело раненый Яган упал, как подбежали солдаты и отрубили ему голову. Оскверненное тело вождя чужеземцы, зачем-то, перевезли в Англию и там захоронили, а голову выставили в лондонском музее на показ и глумление, как невиданный антропологический курьез. Более ста лет толпы зевак приходили смотреть на жуткий заморский экспонат, но потом, спохватившись, отцы церкви сочли содеянное большим грехом. В 1964 году голову Ягана сняли с показа и зарыли рядом с его телом. Представители племени нунгаров неоднократно ходатайствовали перед австралийским правительством о репатриации национального героя на Родину. Между Австралией и Англией велись долгие изнурительные переговоры об эксгумации и транспортировке тела домой. И только в 2010 году вопрос был решен. Аборигенам удалось вернуть многострадального вождя на Родину и похоронить с надлежащими почестями. Через 177 лет загробных скитаний легендарный вождь Яган упокоился навеки в Суон-Уэлли, в штате Западная Австралия.
                                                              ***
 
                  Кровавый закат разливался по остывающей пустыне, ветер гнал пыль кружевной пеленой. На фоне гаснущего неба три усталых силуэта спускались в долину, где собиралось отходить ко сну небольшое поселение аборигенов. Навстречу им вышел согбенный человек с всклоченными волосами. Он узнал Джеймса и вежливо поклонился, прижав к груди узловатые руки. Старик избегал слов, зная, что «белые» плохо его понимают. Что говорить о «белых», если даже исконные аборигенные племена не понимают друг друга, используя абсолютно разные языки, коих насчитывается около двухсот пятидесяти! Раньше было и того больше, но, когда вымирал род, в небытие уходил и язык. Письменности у этого народа нет. Чтобы иметь хоть какую-то связь с сородичами или при случае объясниться с «белыми», аборигены худо-бедно используют английский. До колонизации на континенте проживало более пяти миллионов туземцев. Однако целенаправленное уничтожение коренной расы, привело к тому, что теперь численность ее составляет приблизительно три процента от общего количества жителей Австралии. К тому же, происходит постепенное «отбеливание» чернокожих, неконтролируемая интеграция их в другие национальности. В силу этого, точную перепись населения аборигенов сделать невозможно. Окольными путями, наводящими вопросами, демографические службы пытаются установить хотя бы приблизительный возраст, оставшихся в прериях, субъектов. А уж кто кому кем доводится – сплошные дебри! Неразбериху вносят и одинаковые имена, отличающиеся, разве что, словами: большой, худой, маленький или старый... В одной и той же деревне может быть человек пять Талабанд, больших и маленьких, семь-восемь таких же – Вунбурра, два-три – Гурулба... Есть и смешные, и нецензурные имена. Чувствуется злая шутка англичан, когда-то давно, надоумивших аборигенов называть новорожденных детей дурацкими именами. Такими как Кэптнджек – т.е. Джек, носящий капитанскую шапку, Гоутухэлл – иди к чёрту, Сноубол – снежный ком, и прочими несуразными кличками. Старика, вышедшего к путникам, именно так и звали – Гоутухелл, не понимая смысла сказанного, он очень гордился своим именем. 
–  Привет, старина! – улыбнулся Джеймс, подойдя ближе, – приюти нас на ночлег. Мы совсем выбились из сил, сутки ничего не ели и не пили.
                 Абориген добродушно кивнул и сделал широкий жест, приглашая гостей к очагу, в котором целиком, вместе с торчащими иглами, жарилась тушка недавно пойманной ехидны. В Святом Писании слово «ехидна» имеет крайне негативное значение – злой, безбожный человек, гадюка со смертельным ядом, но австралийский сумчатый зверек вовсе не опасен, у него даже зубов нет! Поймать его несложно – живет в норах, под корнями, в дуплах поваленных деревьев, под кучами валежника... Если встретится на пути, станет прятаться, буквально на глазах зарываясь в песок. Его тут же найдут. Это сугубо аборигенный способ охоты, которым занимаются, в основном, женщины. Окружая дерево, они громко кричат, роя под ним длинные ходы. Из какого-нибудь – да и выскочит испуганное животное, а если повезет, то и два! Таким же образом из нор добывают и кроликов. Улов бывает очень обильным, на несколько семей хватит. Кроликов тоже готовят целиком, не потроша, до обугливания шкурки. Запах кострища имеют скверный. Воротя нос, золотоискатели расположились подальше от них, ближе к бочкам с водой. Это было спасением. Пили жадно, взахлеб, а, напившись, упали, как скошенные, на выцветшие циновки у дома старика.
                 Гоутухелл жил один, на отшибе. Последний жена его, как он говорил, старый стал, шибко захворал и пошел к духам, а десять детей от других аборигенок разъехались по городам, смешавшись с многоликой австралийской публикой. В деревне остались только пожилые люди, прикипевшие душой к древним обычаям. Полигамия в племенах – норма жизни. Кто знает, сколько жен было у этого человека и сколько ему лет? С виду – может, девяносто, а, может быть, и все сто! Несмотря на, казалось бы, суровые условия существования, аборигены живут долго. В прериях Австралии до сих пор есть глухие деревни без телевидения, телефонов и радио. Это добровольный выбор жителей, не приемлющих благ цивилизации, и абсолютно не приспособленных к суете городов. Привыкнув проводить время в церемониальных танцах, в ничегонеделании и особом пристрастии к полёживанию, работать на благо общества они не хотят. В лучшем случае, занимаются творчеством – плетут корзины, коврики, рисуют картины... Затем всё это продают туристам. Для них же с удовольствием танцуют за немалые деньги. Окружающая природа дает жизненные силы, а духи предков хранят от бед. Чахлые эвкалипты, осколки скал, хижины под пальмовыми ветками – все это их родное, привычная среда обитания. Многих исследователей весьма интересуют эти первозданные места. Базальтовые валуны, мимо которых только что прошли старатели, вовсе не обычные камни, как может показаться с первого взгляда. Мегалиты образуют правильный круг, внутри которого находится еще один, поменьше. Что это? Лабиринт? Календарь? Над остатками древней цивилизации ученые ломают голову. Сооружению более десяти тысяч лет! Это значит, что оно в два раза старше Стоунхенджа! Аборигены часто ходят сюда для погружения в мир снов и духов, совершения ритуалов и слушания послания небес. На протяжении сорока тысяч лет жизнь этих людей остается неизменной. Поклоняясь Великой Радужной Змее – матери всего сущего, они не считают себя вправе вмешиваться в, установленные веками, священные традиции. Изображение Матери Змеи можно видеть в глубоких пещерах, у родниковых вод, в наскальных рисунках. Это самое мистическое существо из мира снов и самый могучий дух. Храня секреты выживания в дикой природе, старейшины рода советуются с ней, и, впадая в транс, получают от нее необходимые знания. Многие ведуны племен наделены телепатическими способностями, предсказывают будущее, умеют лечить. Помимо лекарственных трав и наркотических снадобий, у них есть еще ряд сакральных предметов, смысл которых хранится в глубокой тайне. Предметы эти наделены страшной, не поддающейся рассудку, силой. Непосвященным – даже взгляд на них бросить нельзя – накличут беду! Случалось, ни во что не верящие, туристы крали кое-что из этих вещей. Дальнейшая их судьба была незавидной. Прошлый раз, когда Джеймс с Томом были здесь, Том, относившийся к подобным суевериям с сарказмом, думая, что все это – чушь, не стоящая внимания, прихватил с собой маленький треугольный камешек. Так, для куража. Неприметный, хорошо отшлифованный, «сувенирчик» незаметно положил в нагрудный карман рубашки. Одно поразило Тома – несмотря на нестерпимую жару, от камешка исходил приятный холодок. Однако добравшись домой, он почувствовал недомогание, лег на диван и вскоре заснул, а проснулся от нестерпимой боли, которая мучает его по сей день. Хуже всего, что он не может объяснить, что у него болит, а врачи не находят никаких причин. С этой бедой он и стремился попасть к аборигенам, раскаяться и умолить об исцелении.
                   Ветер давно стих. Мягким светом обливая округу, к звездному небу лениво поднимался яркий диск луны. У затухающего костра суетился Гоутухелл, желая угостить гостей «полезный, вкусный ехидна». «Мясо ее большой сила иметь» – говорил он. Недоверчиво переглянувшись, голодные путники решили отведать хвалёное блюдо. Том есть не стал, а Джеймс с Ником, для которого все было впервой и в диковинку, с опаской, съели по обугленному бедрышку. Молодой организм Ника отреагировал положительно, а потрепанный – Джеймса совсем нехорошо. Прикрывая рот ладонью, Джеймс вскочил и побежал за хижину, подальше от экзотического пира. Его отчаянно рвало. Ничего не видя перед собой, он вдруг почувствовал, что куда-то проваливается. Это была замаскированная ловчая яма, где, давно уже, сидел рыжий кенгуру. Самец попался во время гона и был очень агрессивен. Усилия выскочить из глубокой западни не увенчались успехом. Свалившегося на голову человека, он воспринял как соперника или опасность, подпрыгнул и, что было сил, ударил ногами в грудь. Удар был настолько сильным, что Джеймс потерял сознание.
                   Стояла тишина. Невдалеке от ямы, наслаждаясь спустившейся прохладой, посапывала пара верблюдов, да в небольшом загоне топтались, ещё не доенные, козы.
                   Отсутствие Джеймса никого не встревожило, все подумали, что он приходит в себя. Ник продолжал обгладывать косточку, а Том медленно поднялся с циновки и, подойдя к Гоутухеллу, показал  ворованный камешек. Старик остолбенел. Сквозь разрисованное красками лицо, проступил ужас.
–  Тиндураган... рембаранка... – в потрясении прошептал он, отпрянув. – Где взял?
–  В жертвеннике Вандималунгу,– ответил Том.
–  Какой беда! Вандималунгу – большой тайна. Вандималунгу – нельзя! Много священный духи есть! Много злой духи есть! Ты взял дух смерть!
–  Я догадался, старик, – грустно произнес Том, – не знаю, что теперь делать. Я виноват, я раскаиваюсь и прошу прощения. Но можно ли меня простить и вылечить?
–  Я не умею вылечи, я не умею прости, – сокрушался Гоутухелл, – вылечи умеет только немой Яиларма! Яиларма умеет все, Яиларма духи любить. Яиларма сильный.
–  Я умру? – обреченно спросил Том. Гоутухелл не отвечал.
                 Слыша их разговор, испуганный Ник стал отчаянно просить Гоутухелла помочь товарищу, но абориген, казалось, не реагировал, напряженно думая о чём-то своем. Копна седых волос пала на низкий лоб, скрывая растерянный, блуждающий взгляд. Молитвенно сложив руки, старик некоторое время сидел неподвижно. Затем тяжело поднялся и ушел, растворившись в густых сумерках.
                 Гремя пустыми ведрами, с противоположного конца деревни, к не доенным козам спешила пожилая аборигенка. Доносившиеся из темноты, странные звуки насторожили ее. Женщина прислушалась и, крадучись, пошла на шум, к прикрытой ветками, яме. Заглянув внутрь, увидела, как беспомощного человека топчет огромный кенгуру. Она стала звать на помощь. Держа в руках зажженные факелы, на крик сбежалось племя. Кто-то из мужчин изловчился и метнул в яму охотничий нож, сразив животное наповал. Попавших в западню, насилу вытащили наружу. Самец кенгуру весил никак не меньше семидесяти килограммов и привлек все внимание к себе. Ликуя, нунгары шумно обсуждали, посланную духами, щедрую добычу, а о пострадавшем Джеймсе вскоре забыли. Жив – и слава Богу! Немного отлежавшись, он еле добрался до хижины Гоутухелла и, корчась от боли, упал на циновку.
                  Деревня мало-помалу погружалось в сон, лишь изредка тишину нарушали крики ночных птиц. В зыбком свете луны показался взъерошенный Гоутухелл. Подойдя к, лежавшим у порога, старателям он присел на корточки и тревожно тронул Тома за плечо:
–  Вставай, Яиларма ждать глупый человек.
–  А у нас еще одна беда приключилась! – доложил Ник, – Джеймс упал в яму! Парень хотел, чтобы старик взял с собой и его.
–  Нет. Джеймс сидеть здесь. Идти со мной один Том, – Гоутухелл сделал знак рукой.
Непрерывно оглядываясь, измученный Том последовал за ним. Путь пролегал мимо огромных термитников, колючих опунций и сухого буша. Тропу, то и дело, пресекали зловещие тени заброшенных хижин, полуразрушенных скал и чахлых эвкалиптов. К сердцу подкатывал ужас.
                   Таинственный Яиларма жил вдали от племени, в священном месте, называемом Вандималунгу. Базальтовые валуны скрывали тайный вход в его пещеру. Этот абориген был жрецом древнего клана знахарей. Из-за междоусобных распрей и зависти, его, еще ребенком, старейшины принести в жертву Радужной Змее, оставив умирать в холодной пещере у святого источника. Но Мать Змея не взяла жизнь младенца. Последний колдун нунгаров, доводившийся мальчику дедом, тайком пробирался в темный лабиринт, кормил внука и обучал великим тайнам. Духи были благосклонны к маленькому узнику, одарив его светлым умом и неизъяснимой силой. А в жертву себе – забрали только речь. С тех пор Яиларма не промолвил ни слова. Вскоре дед отбыл в мир иной, оставив сокровенные знания способному внуку.
                Луна уже собиралась упасть за горизонт, когда, наконец, показалась священная скала с глубоким входом, ведущим вниз. В полнолуние старейшины племени являлись сюда совершать обряды и заклинать духов. Внутри пещеры тускло горел огонек, освещая обилие свисавших с потолка, пучков сухих трав, шкур опоссумов, змей и крыс. На полу, скрестив ноги, среди странных предметов, горшков и каменных чаш, сидел сам хозяин, покачиваясь со стороны в сторону. К удивлению Тома, это был молодой человек, с многочисленными шрамами на теле – следами сакральных испытаний, которые принял при посвящении. Внимательный взгляд колдовских его глаз остановился на провинившемся госте. Гоутухелл сразу куда-то исчез, а Том почувствовал необъяснимую власть этих глаз над собой. Он медленно приблизился к Яиларме и неожиданно выронил краденный «сувенир», заметив однако, как камешек необъяснимым образом вписался в своеобразную пентаграмму, лежавшую перед ведуном. Том дивился, что без слов понимает Яиларму. Исполняя его волю, разделся донага и сел напротив, опустив руки на колени. Бесстрастный взгляд Яилармы продолжал сверлить провинившегося. Не вставая с пола, жрец  потянулся к, стоявшему рядом, сосуду и, зачерпнув сильно пахнущей жижи, приготовленной из коры какого-то ядовитого растения, стал обильно наносить ее на грудь Тома. Затем встал и пошел в дальний угол пещеры, принеся оттуда дымящуюся чашу. В руках он держал два корня – черный и белый.
 
               Показав их Тому, предложил выбрать один из них. Том выбрал белый.
–  Плохо, – в сознании Тома возник таинственный голос, – духи не хотят, чтобы я тебе помог.
Несмотря на это, Яиларма стал истово шевелить губами, творя заклинания и, набрав в руку живых зеленых муравьев, роившихся в банке с мёдом, бросил в «кипящую» чашу. 
–  Пей, – беззвучно приказал он.
Том, как во сне, стал пить жгучее зелье. Тело пылало изнутри, перед глазами поплыли страшные существа, возникшие из этих жутких муравьев. Выпив все до дна, он впал в забытье. 
                                                            ***
                   Промучившись всю ночь на жесткой циновке, Ник проснулся без настроения. Бока болели, хотелось кофе. Романтики в душе оставалось всё меньше. Он уже искренне жалел, что напросился в компанию к золотоискателям. Разочарованно пройдясь по пустынному двору, юноша подошел к спящему Джеймсу. Вчера, прикладывая к ссадинам компрессы, он заметил на голове приятеля странную рану. Если кенгуру ударил его в грудь, думал Ник, то откуда взялся след на затылке? Рана походила на глубокий порез. Растолкав товарища, он спросил, где тот рассек голову. Джеймс спросонья долго не отвечал, но потом вспомнил, что ушибся в яме об какой-то острый предмет. Ник предложил узнать, что бы это могло быть. Но Джеймс, чертыхаясь, не желал возвращаться к злополучному месту. Старина расхворался не на шутку – ушибы мучительно ныли. Однако любопытство, все же, взяло верх, и раненый джентльмен похромал вслед за молодым другом. 
                    Развороченная западня хранила следы ночного происшествия. Ник спрыгнул в яму и стал внимательно осматривать корявые стены. Солнце давно уже поднялось, обещая нестерпимую жару. Яркий свет проник до самого дна. Вдруг Нику показалось, что за спиной что-то сверкнуло. Обернувшись, он увидел искрящийся луч на, торчавшем из камней, предмете. Подойдя ближе, протер его рукой, и остолбенел: из осыпавшегося угла на него глядел огромный кусок золота – целое состояние!
–  Ну, что там? Чего молчишь? – заглядывая в яму, спросил Джеймс.
–  Ты только взгляни, что я нашел! – прошептал Ник.
–  Неужто мой айфон, который я давеча потерял?
–  О-о-о! Теперь ты сможешь купить себе сто айфонов!
–  Вылезай уже, дурья голова! Хватит чушь нести!
–  Нет, лучше ты прыгай ко мне, – отойдя от шока, развеселился  Ник, – я один, пожалуй, не справлюсь.
                  В это время взгляд Джеймса остановился на сверкающем выступе, рана от которого зияла на его голове. Кряхтя и ругаясь, он кое-как спустился в яму. Восторгу старателей не было предела, из западни доносились сдавленные ликующие звуки. Однако надо было вести себя тихо, чтобы не услышали аборигены. По закону все, что находилось на их территории, принадлежало им. Нунгары спокойно могли отобрать драгоценную находку. Убедившись, что вокруг никого нет, друзья стали выдалбливать самородок. Но не тут то было! Сокровище прочно застряло в земле. Чтобы достать его, необходим был надежный лом. Ник вылез наружу в надежде найти что-нибудь подходящее. Осмотрев округу, вернулся со старой ржавой лопатой, валявшейся в сухом буше.
–  Вот, добыл хоть это, – сказал он, – давай быстрее работать, а то нагрянет кто-нибудь и будет нам горе!
Только через час удалось вытащить тяжелый бесформенный самородок. Выбравшись из ямы, старатели тайно спрятали его в брезентовый мешок. 
                  После таких событий, умнее всего было поскорее убираться отсюда. Переложив ценный груз в рюкзак, чтобы удобней было взвалить на плечо, золотоискатели стали думать: как же теперь, после полученных травм, Джеймсу преодолеть долгий путь назад и что делать с Томом? Амуниции было много, Ник один не дотащит.
                    Прошло уже более полусуток, как Гоутухелл с Томом ушли, но до сих пор так   и не вернулись. Заправляя фляги водой, Ник сказал:
–  Чует мое сердце что-то неладное. Слышишь, Джеймс? Как бы чего не случилось!
–  Мне тоже тревожно, – ответил тот. – Что будем делать?
–  Может, сбегать, узнать? – предложил Ник.
– Надо бы... Нет ничего хуже неизвестности. Я идти не могу, сам видишь.
–  А ты знаешь туда дорогу? Где находится эта Вандималунгу?
–  Ориентируйся вон на те развалины, – Джеймс указал на гряду скал вдали, – только никуда не сворачивай!
                 Ник помчался в указанном направлении. Теперь он понял, что зря пенял на отсутствие приключений. Отмахав с версту, увидел Гоутухелла, сидевшего в густой тени огромного валуна.
–  Почему ты здесь? Где Том? – удивленно спросил Ник.
–  Там, – старик указал на вход в священную Вандималунгу, – Яиларма заклинать Том. Том летать в мир духи.
–  Мне надо его видеть, нам пора возвращаться домой!
–  Духи злиться, духи сказать – уходи. Я ушел. Яиларма оставить Том себе.
                   Ник встревожился: что значит «оставить себе»? Что происходит с товарищем, жив ли он вообще? Парень бросился к входу в пещеру. Гоутухелл удержал его, объяснив, что простому человеку туда идти нельзя, что там живут только духи и Яиларма. Но, не послушав его, Ник, всё же, приблизился к расщелине и заглянул внутрь. На полу, у жертвенника, неподвижно лежал Том, на груди  виднелись, нанесенные краской, непонятные знаки, в районе сердца дымилась каменная чаша. Вокруг – тлели сухие травы, издавая дурманящий запах. Самого Яиларму он не увидел. Отчаяние овладело Ником. Замерев на мгновение, он вдруг осознал, что в его мозгу происходит странный диалог, кто-то, на подсознании, явно говорит с ним.
–  Твой друг останется здесь надолго, – уловил он четкую мысль, посланную Яилармой.
–  Как надолго? – так же мысленно спросил Ник.
–  Это знают только духи. Чтобы вылечить его, мне нужен дождь, очень сильный дождь. Если небесная вода омоет Тома, я смогу вернуть его в этот мир, я уговорю духов.
–  А если нет? Какой же дождь – в пустыне? Его вообще может не быть!
–  Тогда духи возьмут Тома себе. Он виноват, он украл тиндурагам.
                Воцарилось молчание.
–  Иди домой, – в мозгу юноши снова возникла пугающая мысль, – ты не поможешь.
–  Вылечи его, Яиларма, истово взмолился Ник, – хочешь, я отдам тебе все, что у меня есть? Я отдам тебе золото, много золота! Тут Нику показалось, что колдун смеется.
–  Мне не нужны дары, – ответил он. – Я знаю, что вы нашли в нашей земле самородок. Я сохраню тайну. Пусть это будет вам – к добру или худу – вы сами свершите свою судьбу.
Ник, будто пьяный, отошел от скалы и, упав рядом с Гоутухеллом, горько зарыдал.
–  Пойдем отсюда, парень, – сочувственно сказал старик, – надо смириться. Я буду наведывать Том.
                  Они медленно поплелись назад.
–  Одно невезение! – всхлипывал Ник, – и Тома потеряли, и Джеймс идти не может. Как теперь добраться до нашего джипа? У нас много тяжестей, нести далеко, до самой грунтовки, машина находится там! Мы всегда оставляем ее на дороге, чтобы не застрять в песке. 
–  Никакой беда нет, – отозвался Гоутухелл, – возьми мой верблюд, он смирный, довезет хромой Джеймс куда надо. 
–  А как же мы вернем его назад? Это ж такая канитель получится!
–  Нет канитель. Бактриан умный, сам вернется. А ты мне за это дай табак, много табак.
В компании старателей курили и Том, и Джеймс, этого добра хватало.
–  Ладно, будет тебе табак, – пообещал Ник.
Они подошли к дому Гоутухелла. На крыльце сидел угрюмый Джеймс.
–  Наконец-то, явились! А почему без Тома? – раздраженно спросил он.
Услышав странную историю, задумался:
–  Может, не надо уходить? Может, стоит остаться?
–  Бесполезное это дело, – прерывисто вздохнул Ник. Том – во власти духов, он ничего не слышит и не видит. Давай лучше собираться в дорогу. Только напоследок отдай весь табак Гоутухеллу, за это он даст нам своего верблюда.
                  Старый абориген пошел в загон и привел оттуда холеного бактриана по прозвищу Бунгула. В переводе с языка племени, «бунгул» означает танец. Двугорбый верблюд и впрямь шел, будто пританцовывал. Длинная шерсть колыхалась на гордо выгнутой шее. Красавцу дали вдоволь напиться и он послушно лег у ног хозяина. Начались сборы. В ход пошли подушки, бечевки, подпруги – вся нехитрая верблюжья сбруя. Поглаживая рыжие бока бактриана, Гоутухелл вспомнил, как когда-то, в молодости, побеждал с ним на бегах. В то время выносливый Бунгулу был наипервейшим чемпионом, старик души в нем не чаял. Да и в хозяйстве верблюд был незаменим, Гоутухелл ездил верхом на ярмарку, за девяносто километров отсюда, покупая для племени продукты, соль и табак. Бактриан хорошо знал местные дороги. Навьюченный, он терпеливо ждал, когда, наконец, путники взберутся на его спину. Впереди уселся толстый Джеймс, сзади – худощавый Ник. Верблюд осторожно поднялся на ноги. Гоутухелл приказал ласково обращаться с Бунгулу и ни в коем случае не кричать на него. Отправляя любимца в дорогу, он слегка потрепал его по кудрявой шее, и тот величаво зашагал по каменистой равнине. 
–  Прощай, Гоутухелл! – старатели помахали аборигену рукой, – даст Бог, еще свидимся.
                  Старик долго смотрел им вслед, затем устало лег у кострища и заснул.
                  Вечерний ландшафт поражал великолепием. После заката солнца, небо долго еще остается багровым, сливаясь с такой же багровой пустыней – не понять, где кончается земля и начинается небо. От необъятного простора захватывает дух. В сумраке стали проявляться редкие звезды, навевая мысли о вечности. К ночи ветер утих, и раскаленная пустыня возвратилась к жизни. Переждав жару, мелкое зверье вылезло из нор. Всюду слышались таинственные шорохи, посапывание, повизгивание. Размять затекшие лапки, из укрытий выскочили шустрые кролики, затеяв резвую беготню.
                   Покачивая сонных путников, по ночной пустыне размеренно "плыл" надежный Бунгулу. Между тем, становилось все прохладней, скрывая звезды, в небе стали появляться слоистые облака. До грунтовой дороги оставалось уже недалеко.
–  Что-то он медленно идет, – борясь с дремотой, сказал Джеймс.
–  Эти животные так и ходят! Но все ж быстрей, чем человек, – возразил Ник.
–  Я первый раз еду на верблюде, – буркнул сонный золотоискатель. – За всю жизнь так и не довелось!
–  А я, представь себе, ездил. В детстве отец водил меня в парк, покататься на одном замученном бедняге. Хозяин бессовестно эксплуатировал его, зарабатывая доллары. Облезлый заморыш кого только не катал! А он, негодяй, даже не поил его!
              Некоторое время ехали молча. Тишину нарушил тревожный возглас Ника:
–  Джеймс, смотри, как зловеще застилается небо! Тучи прямо ложатся на землю!
–  Странное явление, – согласился тот, – никогда такого не видел!
–  А ветра нет! Как же они могут так быстро двигаться? Мистика какая-то!
                   Огибая сухой буш, верблюд неторопливо взошел на пригорок, с которого открывался хороший обзор. Грунтовая дорога была почти рядом. Путники с облегчением вздохнули – путешествие подходило к концу. Бунгулу уверенно преодолевал последние метры. Вскоре за дюной показался запыленный внедорожник. 
–  Все это хорошо, – бормотал Ник, – но, как же теперь остановить бактриана и слезть с него? Как заставить его лечь, не знаешь, Джеймс?
–  Я вообще, кроме джипа, ничего не умею останавливать! Давай попробуем натянуть повода, авось получится!
     Так и сделали. Бунгулу остановился.
–  Ну, милый, теперь ложись! – просил Ник, – я-то спрыгну, мне – ничего, а вот неповоротливый Джеймс зашибет себе и другую ногу!
–  Всё куражишься? Доживешь до моих лет – узнаешь!
      Между тем, бактриан потоптался на месте и лег.
–  Вот это животное! Вот это да! – удивленно выкрикивал Ник. – До чего умный, не могу поверить!
–  А что здесь удивительного? – отозвался Джеймс, – верблюд значительно умнее лошади! Я не раз читал об этом. Правда, своенравный и обидчивый. Поэтому Гоутухелл и предупреждал не кричать на него.
                А тучи всё сгущались, делаясь иссиня-черными. Надвигалась гроза. Старатели торопливо развязывали бечевки. Освободив бактриана, Джеймс погладил его по холеным бокам и приказал возвращаться на стоянку. Бунгулу обглодал, торчавший рядом, кустарник и налегке зашагал домой.
–  Иди, родной, иди... Спасибо тебе, – промолвил вдогонку романтичный Ник.
                 Наспех погрузив вещи, путники быстро сели в машину. Спасаясь от непогоды, джип бешено рванул с места. Золотоискатели мчались по прямой как стрела грунтовке. В это время небеса разразились несказанным ливнем. Сквозь стекла ничего не было видно, двигались вслепую. В мгновение ока пустыня превратилась в огромное клокочущее озеро, ветвистые молнии сверкали над самой крышей автомобиля, вгоняя беглецов в панику. В салон текла вода.
–  Джеймс, – радостно крикнул Ник.
–  Чего тебе? – отозвался тот, крепко держа руль.
–  Какое счастье!
– Ты что, с ума сошел? Вот попадет молния в машину, – будет тебе счастье!
                   Но Ник, закрыв лицо руками, неустанно повторял: «Какое счастье»! На мгновение в подсознании возник образ загадочного Яилармы. Ведун слегка улыбнулся и растворился в колдовском тумане.
                                                            ***               
                   Черные глаза ночи объяли предгрозовую пустыню. Видя, как стремительно нагнетаются тучи, Яиларма быстро, на руках, вынес Тома из Вандималунгу. Истовые заклинания не прошли даром, небо разверзлось, ниспослав щедрый ливень. В оглушительных раскатах грома чудился голос деда, старого жреца, давно пребывавшего в мире ином:
–  Ты противишься воле духов, – предупредил дед, – этот человек чужой, он не нунгар и даже не абориген, духи не хотят спасать его. Ты зря тратишь силы, ты слишком добр, Яиларма, но за этого вора придется расплатиться жизнью. Не играй с судьбой!  
                 Молодой жрец и сам знал возможные последствия, но все равно решил помочь. Для проведения ритуала, он пытался поставить бесчувственное тело Тома вертикально.
–  Без помощи духов это тебе не удастся, – саркастично заметил дед, – он все равно упадет.
–   Не упадет, я буду творить заклинания Уюнгаивонты.
                   Яиларма закрутился волчком, спутанные струи волос змеями разлетались в стороны. В колдовском танце он походил на невиданное существо: красивое, импульсивное, гибкое. Небесный огонь, ослепительными зигзагами мечась в пространстве, сотрясал округу, но жрец, войдя в транс, не чувствовал ни дождя, ни грома. Казалось, танцу не будет конца, как вдруг он остановился, подбежал к, лежавшему на земле, Тому и быстро поставил его на ноги. Сердце колдуна громко билось, на висках проступили крупные пульсирующие вены, из груди вырывалось горячее дыхание.
                    Убедившись, что на сей раз тело Тома приобрело устойчивость, он бросился ниц и стал творить заклинания. Немые губы Яилармы страстно шевелились, напряженная мысль устремилась в непостижимые сферы. Пред очами Создателя невинная душа пыталась спасти провинившуюся. Рядом, в потоке ливня, неподвижно как сомнамбула, стоял нагой Том. Он был скорее мертв, чем жив. С груди стекали колдовские знаки, ритуально нанесенные Яилармой. Смертельный недуг, мало-помалу, оставлял замершее тело, уходя в размокшую землю. Вдруг в Вандималунгу ударила молния.
–  Довольно, – послышалось в грохоте осыпающихся камней, – ты уже отмолил чужака. Духи смирились. Духи видели, как неуправляемые стихии повинуются тебе. Былые жрецы не умели вызывать ни дождей, ни молний, они не имели и половины твоей мощи, и никогда не возвращали ушедших с тропы забвения. Однако ты растратил много сил, старейшины рода не одобряют такое милосердие.
                 В это время Том зашатался и рухнул в бурлящую жижу, подняв фонтан брызг. Глаза его широко раскрылись, он удивленно озирался по сторонам. Ливень понемногу стихал, роняя последние капли. Не понимая, что происходит, вернувшийся к жизни, неуклюже барахтался в огромной луже. Яиларма протянул ему мускулистую руку. Том судорожно схватился за нее и встал. Колдун вымученно взглянул на спасенного, коснулся его лба и что-то прошептал на прощание. Затем, согнувшись чуть ли не пополам, стал описывать малые круги, быстро приближаясь к пещере.
–  Постой, Яиларма, – опомнился Том, – не уходи! Что я могу сделать для тебя?
          Жрец скрылся в священной Вандималунгу.
 
  
                После дождя, пыльная, раскаленная, простирающаяся на долгие километры, пустыня становится несказанно красивой! Устав от обжигающих суховеев, растения жадно впитывают влагу, и вскоре безжизненный ландшафт преображается до неузнаваемости. Цветы знают, что дождь в этих местах – редкость, поэтому спешат поскорее явить себя миру. Расцветает и удивительный австралийский эндемик – свайнсона прекрасная. В естественной природе такое чудо больше нигде на земном шаре не встречается. Это не самый изысканный цветок и не самый красивый, но из-за жестких условий существования, удивительной формы и ярко-алого цвета, по праву считается «звездой пустыни». Жаль только, что красота эта недолговечна – неумолимое солнце поднимется в зенит и сожжет нежные лепестки, а огнедышащий ветер довершит преступление, разнеся пепел по белому свету.
                                                                    ***
                   От слабости, шатаясь и падая, Том, наконец, добрался до дома Гоутухелла. Теперь уже ничего не угрожало его жизни. От пережитых потрясений, он лег на бамбуковый топчан, стоявший в углу, насквозь продуваемой, комнаты и крепко заснул. Проспав более трёх суток, очнулся от касания чьих-то грубых рук. Кто-то сильно тряс его за плечи: «Эй, парень, вставай! – послышался густой бас, – я отвезу тебя домой». Том медленно открыл глаза и вскрикнул от ужаса: ему показалось, будто над ним склонилась огромная черная горилла.
–  Не надо кричи, – глухо, как из пустой бочки, донесся голос Гоутухелла, – много день прошел, я ждать. Ты жить, ты не умереть, значит, беда нет. Едь домой с Кумуларной.
                    От страшного видения у Тома колотилось сердце. Придя в себя, он понял, что лохматый абориген, до смерти напугавший его, доводится старику сыном. В тени, под окном, стоял его «навороченный» байк, на котором тот прибыл из города, рядом – раскрытая сумка с бутылкой виски и какой-то снедью – гостинцами для отца.
                   «Воскресший» неуверенно встал на ноги, скрывая наготу рваным пледом. Бледное лицо озаряли яркие счастливые глаза, ставшие отчего-то еще синее, чем были раньше.
–  Видали святого? – белозубо рассмеялся Кумуларна, – вот, возьми, прикрой мощи! – Он достал из шкафа свои джинсы и куртку и бросил Тому.
       Поймав вещи на лету, тот стал быстро одеваться.
–  Я уже готов, – тихо сказал он, – но почему такая спешка?
–  Кумуларна надо лететь стрела. Кумуларна везти Гарри золото. Опоздать – беда! В городе праздник, – со знанием дела, бубнил Гоутухелл.
–  Не праздник, а выставка! – поправил старика сын.
–  Какой разница? – отвечал отец, – много народ, много шум, много виски – значит, праздник!
–  Ну пусть будет праздник, – согласился Кумуларна.
                 Том размышлял: кто такой Гарри? О каком золоте речь? Между тем, Гоутухелл полез в сундук, на котором сидел, и достал оттуда небольшую консервную банку. Лукаво подмигивая, раскрыл ее и извлек на свет два сверкающих кусочка золота. В сравнении с обломком, который давеча нашли Джеймс и Ник, это были смешные крохи, однако форма их была уж очень необычной! Один самородок был гладким и круглым как шар, что само по себе удивительно, а другой – похож на кобру, завязанную узлом. Кто знает, когда эти предметы были найдены? Может, сто, а, может, двести лет назад. Являясь наследием предков, затейливые вещицы переходили из рода в род. Потрясающим было то, что к их форме никогда не прикасалась рука человека, всё это сделала матушка природа. За демонстрацию этих самородков сын с отцом не раз получали хорошие дивиденды. Бывало, участие в выставке приносило им около двадцати тысяч долларов! На строительстве дорог, где Кумуларна работал укладчиком бетона, за такие деньги надо пахать полгода!
                                                              ***
                    Украшения из золота видели все, а золотые самородки приходилось видеть не многим. Демонстрации проводятся редко, а уж подержать кусок золота в руках, да еще в живой природе, вообще может только тот, кто его нашел. И вот, в одном из старинных городов штата Виктория, объявили такое мероприятие. И повалил народ со всех волостей! Город превратился в сплошной муравейник. В Австралии трудно найти человека совсем не интересующегося золотом. Так уж сложилось исторически. В скверах, парках, а то и вовсе на пустырях, мэрия позволила разбить палатки для людей, которым не хватило мест в гостиницах. Полный ажиотаж. Всюду сияют рекламы: «Уникальные экспонаты!», «Спешите видеть!», «Незабываемое зрелище!».
                   Экспозицию разместили на огромной территории торгово-выставочного комплекса с множеством крытых павильонов и обширных площадей, часть из которых занимает воскресный рынок. Публика, которая идет посмотреть на золотые самородки, вначале неизбежно попадает сюда, потому как путь к уникальному павильону лежит через это бойкое место.
                   Австралийские базары очень своеобразны, в Европе такого не увидишь. Помимо традиционных вещей, присущих всем рынкам на свете, в этой удивительной стране потрясает воображение торговля животными. Кроме крокодилов, здесь можно купить всё. Впрочем, можно купить и крокодилов, только в специальных питомниках или как экзотическое блюдо в ресторане. (Мясо по вкусу напоминает куриное – такое же мягкое и белое. Желающих отведать его довольно много). У чужеземцев, попавших на рынок, глаза разбегаются от блеющего, визжащего, ржущего, сопящего… товара. Конные павильоны забиты лошадьми – породистыми беговыми рысаками. Цены на холеных красавцев – с множеством нулей! Здесь же торгуют и двуколками, конской сбруей и сопутствующей амуницией, необходимой для бегов. Скачки в Австралии – дело святое. Время их проведения считается выходными днями. На гудящих ипподромах вращаются несметные деньжищи! В стране – настоящий праздник с фейерверком и массовым гулянием. Народ настолько поглощен гандикапами, настолько отвлечен от всего остального, что, если, не дай Бог, в это время какая-нибудь воинствующая держава нападет, – победа ей будет обеспечена! К сожалению, это не шутка: оборонная промышленность Австралии, среди развитых стран мира, оставляет желать лучшего. Пятый континент не склонен участвовать в гонке вооружений, выделяя средства на более важные сферы жизни. Поэтому, наверное, и процветает.
                   Однако вернемся к рынку. В павильонах для животных ждут новых хозяев нестриженные ламы, верблюды и овцы. Нестриженные – потому, что, перед продажей, проводится конкурс на лучшего стригуна. Кто быстрее, без повреждений, снимет руно, тот и победитель! Дело денежное. На деревянный подиум выходят добры молодцы с электрическими машинками. В народе – смех, гвалт, выкрикивание ставок. Отчего же, так, походя, не выиграть тыщёнку, другую? Австралийцы, не смотря на кажущуюся простоту, не любят тратить время попусту, совмещая приятное с полезным. Бывает, какая-нибудь полупостриженная овца вырвется из цепких рук стригуна, да еще и завалит его под ноги, а иной мастер – вмиг пустит ее голой. Такое, знаете ли, ненавязчивое смешное шоу и выдумывать ничего не надо!
                   На центральной площади – в разгаре самодеятельный концерт. Участие принимают все – кто имеет талант и не имеет! Главное – хорошее настроение. Кого здесь только нет! И англичане, и индусы, и китайцы, и аборигены, и рыжебородые ирландцы... – весь букет многонациональной Австралии. На головах – широкополые шляпы, чтоб солнечный удар не хватил! Лица – хроническая смеющаяся маска. Все настолько весело и неподражаемо, что трудно себя сдержать!   Только успокоишься, как на сцену опять влезает кто-то, заставляющий расплыться в улыбке. Народ радуется жизни, не придавая значения своему внешнему виду: толстый ли ты, худой, лысый, беззубый... Чем не артист? А кто робеет – легко поправить! Рядом – палатки с вином, виски и популярной едой. Спиртное сразу придаст смелости. Где-то здесь, в толпе, затерялся и Том, поглощенный одной единственной мыслью: как хорошо на свете жить! Кумуларна привез его прямо на рынок, где публика беззаботно шумела, а сам поспешил к «золотому» павильону, чтобы до открытия успеть сдать свои уникальные вещицы.
                                                             ***
                      Желающих принять участие в демонстрации самородков собралось много. Узнав о выставке, Джеймс также решил попытать счастья. Не хотелось упускать шанс подзаработать! Правда, не давал покоя вопрос: как в дальнейшем распорядиться столь крупным состоянием. Ник считал, что добычу надо поделить на троих, но Джеймс придерживался другой точки зрения. Странные перемены произошли с человеком! Раньше старина никогда не был скрягой, а тут, прямо-таки, с ума сошел от внезапно свалившегося богатства. Психика не выдерживала огромного количества золота! Похоже, он хотел весь куш оставить себе. Старатель задирал рубаху, показывал синяки на ушибленных ребрах, жалел свою хромую ногу, и, потрясая кулаками, орал, что золото досталось ему не просто так, а в смертельной схватке с животным. Что огромный кенгуру нанес непоправимый вред его слабому здоровью! «А если б он меня убил? – неустанно повторял он, – а если б я стал калекой?» Если б, если б… – Джеймс выдумывал всё новые и новые  кошмары! Это вызывало у Ника безудержный смех. Но золотоискатель, потеряв контроль над собой, готов был прямо-таки в драку кинуться! Куря сигарету за сигаретой, он то и дело выкрикивал:
–  Говоришь,   на троих поделить? – Ни за что! А Том, паскуда, вообще здесь ни при чём! Он даже не знает об этой находке! Пусть скажет «спасибо», что я вообще согласился идти с ним к аборигенам!
Ник все время возражал, взывая к справедливости, и, теряя терпение, наконец, выпалил:
–  Я думаю, это ты должен благодарить Тома за то, что он заболел, иначе бы мы никогда не нашли этот самородок! Не знаю, за что ты на него взъелся. И Том, и я, и ты – мы все одинаково причастны к этому! Вспомни, это ведь я заставил тебя вернуться к яме! Получается, что я и нашел золото! И, как видишь, не ору во все горло.
                  Джеймс окончательно потерял рассудок. Зло сверкая глазами, он процедил сквозь зубы:
–  Бездельник твой Том и ты вместе с ним. Особенно ты! Ты кто такой есть? Ты вообще не старатель! Дурак я, что взял тебя с собой! Ишь, как разговорился! Как попал в компанию, так и вылетишь, без компенсации за труды! Много взял на себя, щенок! И откуда такие речи – поделить поровну? А? Где-то я уже это слышал! Да на твоей же исторической родине так и говорили! Ну, что скажешь, морда еврейская?!
                   Ник опешил. Он действительно происходил из семьи иммигрантов, бежавших из Советского Союза. Причиной являлась всё та же «пятая графа» в паспорте – «неподходящая» национальность, сломавшая жизнь его отцу. В Австралию Николку привезли грудным младенцем, он никогда не видел своей родины, не мог знать легендарной Одессы, в которой родился. Тень отчуждения скользнула по улыбчивому лицу Ника. «Вот тебе и старший товарищ!» – разочарованно подумал он, жалея, что, когда-то давно, рассказал  эту историю  Джеймсу. Внимательные глаза парня оценивающе смотрели на бывшего друга.
                    Спорщики шумели в конце очереди, привлекая к себе дурное внимание, в то время, как остальные владельцы самородков осаждали учредителя выставки, немолодого седовласого джентльмена – самого главного здесь человека.
                                                              ***
                      Это был всем известный Гарри. Он много повидал на своем веку. Вначале – осуществлял мечту детства и с небольшой группой старателей исходил пол-Австралии. Для неокрепшего подростка это было серьезным испытанием. Он мужественно сносил все, что посылала судьба. Донимали солнечные ожоги, постоянная жажда и раскаленная, как сковорода, пустыня. Не представляя, что такое вообще может быть, он удивленно таращил глаза на плавящиеся подошвы собственных бутс. Изнуряющий жар вышибал сознание, хрупкие плечи ныли под тяжестью амуниции, но природные упрямство и целеустремленность не позволяли бросить начатое дело.
                       Первые деньги пришли, когда ему исполнилось всего шестнадцать лет! Купленный по дешевке металлоискатель (новый – стоил очень дорого!) однажды "сообщил", что под ногами – маленькая золотая песчинка. Помнится, он носился с ней целый день!  Позже Гарри повезло больше: как-то раз, уже в самостоятельном походе, он нашел стограммовый самородок и, возвратившись домой, описал эту местность отцу. Будучи геологом по образованию, тот знал, что в районе, который указал сын, залегают кварцевые породы. А в них, попутным компонентом, как раз и встречается золото! Отец поднял рабочие карты былых разведок и с большой долей вероятности предсказал в этом месте залежи драгоценного металла. Сын, не мешкая, приобрел лицензию сроком на двадцать лет, застолбил участок и стал вести разработку карьерным способом. Расчет оказался верным: Гарри попал в золотую жилу. Сделка обошлась ему, всего-то, в пять тысяч долларов, а золотишка в пласте оказалось немеряно! Так он и превратился в состоятельного человека.
                   Насчет золота в Австралии действует мягкое законодательство: всё, что удается добыть или найти в ее недрах, принадлежит лично нашедшему, налог с добычи не взимается. Однако надо действовать строго в рамках закона. Существуют разные варианты. Старатели могут приобрести поисковые лицензии на любой срок, скажем, на два года, заплатив за нее малые деньги – около тридцати долларов. Все зависит от цели и терпения. Если, ведущие поиск, ребята не разочаруются трястись по гиблым местам в «закипающем» внедорожнике, где риск, опрокинуть машину или слететь с обрыва, очень велик, если готовы ранить ноги в раскаленных прериях и ослепнуть от пота, застилающего глаза, то могут продлить себе такое «счастье» еще на несколько лет.
 
 
                    Золотоискание – тяжелый, рискованный, но прибыльный бизнес. Хотя судьбоносным здесь, все же, является «госпожа удача». Старателям может и не повезти, могут оказаться в серьезном накладе! Учитывать надо и то, что в каждом штате есть ряд своих ограничений, где указан жесткий перечень технических средств и оборудования, разрешенных к применению. В штате Виктория, например, можно использовать только подручные средства: кирки, лопаты, сита, лотки... Установить же мини драгу для намывки золота в ручье – запрещено. Нельзя искать его и в заповедниках, на территориях городов и землях, принадлежащих аборигенам. В этом бизнесе – кто непосильным трудом добывает жалкие крохи, а кто, в буквальном смысле, спотыкается о самородки или находит их на склонах гор после дождя. По здешним правилам, все найденное согласовывается с предельно допустимыми нормами, оговоренными в лицензиях. Золото можно сдать частным скупщикам, определить в государственные пункты, заложить в банк, вывезти из страны... Много чего можно, главное – честная добыча. Штраф за незаконную индивидуальную разведку – более 150 тысяч долларов. Эта цифра растет.
                  «Золотой» магнат Гарри хорошо знал законы, имел доброе имя и следил, чтобы ничем себя не скомпрометировать. Показ самородков – его хобби. Он устал от своего треклятого карьера, который приносил не только прибыль, но и большие неприятности. Постоянно случались конфликты с мэрией и Партией Зеленых. Он решил найти спасение в проведении выставок, организовывая их в густонаселенных областях Австралии. Это тоже хлопотное и серьезное дело, однако привносящее в жизнь некое разнообразие и свежую струю.
                   О самородках Гарри знал всё. Его каталоги хранили бесценную информацию, в том числе и криминальную. За консультацией к нему не раз обращались сотрудники государственных органов. Мошенники многое бы дали, чтобы взглянуть в этот тайный реестр! Но довольствоваться приходилось лишь общедоступной информацией, представленной в залах для ознакомления публики.
                  Экспозиции, которыми занимался Гарри, выглядели очень презентабельно. Кроме, недавно найденных, натуральных самородков демонстрировались и реплики (копии) самородков прошлых веков. Некоторые из них можно было приобрести на память, вместе с историей обнаружения. Понятно, что владельцы былых сокровищ давным-давно распорядились их судьбой, превратив золото в доллары, но, поражающие воображение, размеры этих находок, а главное – количество, красноречиво свидетельствовали об огромных золотых запасах пятого континента. Австралийцы очень гордятся этим и беззаветно любят свою страну. Часто, идя по самой обычной улице, видишь во дворах поднятый австралийский флаг, выставленный вовсе не для парада или по приказу мэра, а по зову сердца.
                 Любое мероприятие, представляющее Австралию, собирает множество народа. Вот и сейчас, не жалея денег, на любимое зрелище публика валит валом. В демонстрационном зале незримо присутствует охрана. Случалось, криминальные молодчики, толком не зная с кем имеют дело, подсовывали Гарри что-нибудь ворованное. Тут им было не до смеха: подходил неподкупный полисмен и судьба их решалась жестко. Призрачные дивиденды оборачивались тюремным сроком.
 
                  Очередь по приёму экспонатов быстро таяла. Кумуларна без проблем сдал свои драгоценные вещицы, и, пряча в карман квитанции, поспешил к шумной толпе, мечтающей поскорее попасть внутрь павильона. Но у Джеймса с Ником возникли серьезные осложнения. Дело в том, что старатели не могли заполнить декларацию и ответить на самые простые вопросы. Нашли-то они самородок на запрещенной территории! Земля принадлежала нунгарам и все, что содержалось в ее недрах, разумеется, тоже им. А в лицензии Джеймса был указан совсем другой район! Краем глаза обескураженный старатель поймал тяжелый взгляд полисмена. Запахло большим скандалом. Надо было скорее уносить ноги, но Гарри, отчего-то, тянул время, внимательно разглядывая предъявленную драгоценность.
–  Ладно, парни, – наконец, сказал он, – вы сначала определитесь с документами, как там и что, а потом приходите. Сами видите, сегодня принять золото уже не получится. Самородок действительно новый и очень интересный! Потрясающий самородок! Только, где вы его взяли? И почему до сих пор не зарегистрировали? Я ведь должен представить всё как положено, указать его массу, габариты и настоящую историю.
                Видя, что хозяин выставки добродушно отпустил старателей, охранник иронично ухмыльнулся.
Двери «золотого» павильона открылись.
 
                                                                 ***
                  Выйдя от Гарри, бывшие товарищи тут же расстались. Ник не прочь был дотащить золото до машины, помочь старику, но, прочитав в его глазах: «Не подходи, не то убью!» – передумал. Не взглянув на него, Джеймс взвалил на плечи криминальный груз и, припадая на ушибленную ногу, тяжело зашагал к автостоянке. Он даже не попрощался. Ник грустно глядел ему вслед. Стирая со лба холодный пот, которым покрылся еще там, в приемной, когда были на волоске от задержания, – Ник поймал себя на мысли, будто чувствует запах дыма. «Интересно, что здесь может гореть? – подумал несостоявшийся золотоискатель, и, не найдя вокруг ничего подозрительного, усмехнулся, – верно говорят: у страха очи велики! Похоже, пятки мои горят, чтобы я поскорее убирался! Хотя, почему, собственно, убирался? – пришла в олову трезвая мысль, – золота со мной нет, а, значит, нет и опасности».
                  Спешить и вправду было некуда. От греха подальше, Ник, все же, отошел от павильона и сел на лавку под огромным фикусом, наблюдая за толкающимися у входа людьми. Все хотели скорее попасть в огромный зал, объять восторженным взглядом сверкающие куски золота, оценить их мощь и сумасшедшую стоимость. Показ предполагал десять миллионов долларов прибыли, половина из которой, по закону, должна была принадлежать мэрии. Ходили слухи, что сегодня будут предъявлены самые знаменитые самородки, которые раньше нигде не выставлялись.
                                                                   ***
                   Наконец, заждавшаяся публика хлынула внутрь демонстрационного зала. На стеллажах, покрытых бархатом, искрясь и сверкая, покоилось золото – вожделенный металл, сводивший людей с ума, мотив изощренных преступлений и верный залог мирового господства. Золото глядело отовсюду! Коварное его сияние завораживало присутствующих сказочными  бликами. Подсветка экспонатов поражала виртуозностью, а камеры видеонаблюдения скрупулезной слежкой. Самородки были представлены в хронологическом порядке: найденные в прошлые века, добытые за последние десятилетия и те, которые появились совсем недавно. В особом отсеке, под названием «Выдумки природы», демонстрировались редкостные предметы причудливой формы, поднимающие настроение. Среди них находились и вещицы, предложенные Кумуларной. Напротив этого отсека, на самом видном месте, монументально расположился стеллаж с дубликатами сокровищ, представляющих интерес для мировой истории. Золотые глыбы, выставленные здесь, потрясали воображение шокирующей массой, являясь гордостью Австралии.
                   От нахлынувших чувств и избытка впечатлений, разгоряченные посетители внезапно притихли. Компетентный гид начал знакомство с экспонатами.
–  Друзья мои, – сказал он, – сейчас вы проходите мимо одного из знаменитейших самородков мира. Перед вами – уникальная «Плита Холтермана», весом около двухсот девяносто килограммов! Здесь представлена её абсолютная копия. В свое время, в 1872 году, эта плита произвела неслыханный фурор. Изображение золотой глыбы, высотой более ста сорока сантиметров, размещалось во всех средствах массовой информации. Популяризировал находку сам владелец, некто Бернард Холтерман. Этот человек был не только удачливым золотоискателем, но и известным австралийским политиком, профессионально занимающимся фотографией. Изготовленные, лично им, снимки невиданной гигантессы облетели весь свет. Для неискушенных обывателей это было сенсацией. Но эксперты в данной области заявили, что самородком плиту назвать никак нельзя! По сути, это монолитный обломок золотой жилы. Самородком принято считать более-менее чистый металл крупной формы, в идеале – абсолютно чистый. А «Плита Холтермана» являлась сплавом золота с кварцем. Теперь, по прошествии столетий, трудно сказать достоверно, сколько в ней золота было на самом деле. Документы свидетельствуют о якобы девяноста пяти килограммах, а это – всего-навсего третья часть от заявленной массы! Выходит, неслыханный экспонат, претендующий на звание самого крупного самородка в мире, бросил на своего хозяина тень авантюриста.
– А теперь взгляните сюда, – продолжал гид. – Вы видите сразу три больших бесформенных самородка весом шестьдесят один, сорок два и тридцать восемь килограммов. Все они найдены в «Золотом треугольнике Австралии». Треугольником называют земли между городами Балларат, Веддерберн и Бендиго. В этом регионе, площадью десять тысяч квадратных километров, сосредоточены самые крупные залежи драгоценного металла. Эти три самородка добыты недалеко от Балларата в 1853 году. Вскоре, здесь же, был обнаружен еще один более крупный экземпляр, весом шестьдесят девять килограммов. Он считается вторым по величине из когда-либо найденных «чистых» самородков. «А какой же был первым?» – спросите вы. Первым был – «Желанный незнакомец», историю которого я вам сейчас поведаю. В 1869 году два британских золотоискателя, Джон Дисон и Ричард Оутс, попавшие в Австралию на волне «золотой лихорадки», возвращались домой со своих безнадежных приисков. Участки их находились рядом, поэтому друзья пользовались общей телегой, запряженной старой кобылой, которая возила их на работу. Подслеповатая кляча била копыта туда-сюда, и, ожидая хозяев, мирно жевала сено в тени, наспех сколоченного, навеса. Дни тянулись изнурительно однообразно. Горячие ветры измучили парней, невыносимое солнце сделало лица грубыми. Месяцами они возвращались домой пустыми, сетуя на лживых советчиков, из-за которых выбрали эти бесперспективные земли. У них уже опустились руки, но однажды кобыла, сослепу, забрела в глубокий кювет, наскочив на огромный камень. Послышался треск лопнувшего колеса. Телега застряла. Пытаясь ее вызволить, парни взяли кирки и стали выдалбливать, препятствующий предмет. Вытащив его наружу, поняли, что счастье, наконец, улыбнулось им. Старатели нашли самый большой самородок из чистого золота, который когда-либо встречался в Австралии. Условные размеры бесформенного сокровища составляли шестьдесят сантиметров в длину и тридцать – в ширину! Друзей тут же посетил ужас: самородок надо было безопасно вывезти в надежное место. В те далекие времена бесчинствовало много разбойников. Не стоит забывать, что Австралия была ссылкой для всякого рода преступников! Ограбление и убийство считались обычным делом.
                  Джон с Ричардом жили в небольшом городке – Данолли, находившемся в пятнадцати километрах от места, где случилась поломка. Это расстояние надо было каким-то образом преодолеть. Тайно, под покровом ночи, старатели притащили ценный груз в дом Дисона – ближайшее безопасное место. Затем, на заднем дворе, стали обжигать его на огне, чтобы очистить от налипшего черного кварца. После этой процедуры самородок был готов к банковским операциям. Но в отвалившемся кварце продолжало сверкать золото! Друзья раздолбили эти куски в пух и прах, добыв еще полтора килограмма желтого металла. Теперь оставалось только поскорее избавиться от, угрожавшего жизни, драгоценного предмета. Парни решили, что, для безопасности, самородок надо отправить в банк, скрывая юбкой миссис Дисон, жены Джона. Они наняли дилижанс, усадили в него даму, под ноги ей водрузили якобы «мешок с картошкой», расправили оборки на юбке, – и в путь! Сами джентльмены сели по обе стороны от нее! А в, спрятанных под одеждой, кобурах наготове держали заряженное оружие. Добрались, надо сказать, благополучно. Однако такое количество золота одним куском было слишком велико для банковских весов. Потеряв дар речи, клерки таращили глаза. Тогда конспираторам пришлось, используя тот же камуфляж, нанести визит местному кузнецу, который разделил глыбу на три части. В результате этой сугубо «тайной» операции, о самородке узнал весь город. Но это его владельцам уже никак не угрожало. Золото было принято банком, который выплатил счастливым клиентам 9563 фунтов стерлингов, что являлось эквивалентом средней заработной платы (из расчета 3000 долларов в месяц) за целых сорок два года! Деньги, разумеется, друзья сразу вложили в банк под огромные проценты. Масса «Желанного незнакомца» составляла семьдесят два килограмма чистого золота! В память об этом событии, в месте, где он был найден, возведен гранитный обелиск. По расценкам 2019 года, этот щедрый дар природы стоил бы около трех миллионов долларов.
                    Экскурсовод шел дальше, но остановившись около четырех крупных самородков, задумчиво сказал:
–  В городе Бендиго есть небольшой пустырь, поросший диким кустарником. Теперь там никто не ходит, разве что, забредет случайно. Когда-то в этом месте была знаменитая золотоносная шахта, в которой произошел большой взрыв, забравший жизни бригады молодых проходчиков. В память об этой трагедии, в глубине непролазного буша, лежат семь надгробных плит. Но, стертые неумолимым временем, имена погибших прочесть уже невозможно.
                    После случившегося, через тайный подземный ход, соединявший шахту с виллой владельца, было вынесено несколько больших самородков – последнее, что добыли погибшие парни. Вот, эти самородки лежат перед вами. Каждый из них, как видите, превышает сто унций. На современном языке – чуть больше трех килограммов.
                      Посетители выставки неспешно двигались меж длинных стеллажей, где рядом с золотом, на табличках, была представлена информация, которую озвучивал гид. Слушая захватывающие истории, группа, наконец, подошла к самородкам, найденным за последние десятилетия.
–  Друзья, взгляните на этот угловатый пенёк! Хотя, конечно, это совсем не пенёк! Это огромный золотой самородок! Но так уж его назвал некий водитель, которого по дороге угораздило выйти покурить! Он остановился на обочине загруженной трассы с активным движением. На этом неприглядном участке никто никогда не останавливался – здесь не было ни кафе, ни автозаправки. Не увидев ничего подходящего, где можно было бы присесть, водитель подошел к запылённому придорожному пню, торчавшему из земли. Однако сидеть на нем было невозможно – шипы впивались в тело! От досады мужчина с силой ударил его ногой, получив серьезную травму. Нога на глазах стала распухать, а придорожный пень оказался девяносто семи килограммовым куском золота.
                  Далее гид указал на длинный сверкающий предмет. Это был самородок "Рука Веры", получивший известность в 1980 году. 
–   То ли это имя женщины, то ли – мольба к Всевышнему – кто знает? Но добыт он был с помощью обыкновенного металлоискателя, что само по себе удивительно. Детектор такого типа обычно берет мелкие предметы – золотые крупицы, небольшие включения в кварце. А эта находка весила двадцать семь килограммов шестьсот шестьдесят граммов, являясь самым крупным экземпляром, добытым ручной техникой. Взят он был близ города Кингауэр штата Виктория. Дальнейшая его судьба была довольно необычна: самородок выкупили американские бизнесмены и увезли за океан. С тех пор, привлекая клиентов своим магическим блеском, он выставлен на показ в фойе одного из популярных казино Лас-Вегаса. А здесь, на выставке, вы видите его позолоченную копию. 
                    Будучи хорошо знакомым с золотодобывающим, во многом тайным, бизнесом, гид несколько смутился и сказал, что теперь, к сожалению, крупные экземпляры публично объявляют весьма неохотно. Внутри «Золотого треугольника» по-прежнему находят удивительные вещи, однако пытаются это скрыть – переплавить, продать... Много уголовных дел возбуждено по этому поводу. Официальные данные свидетельствуют, что в последнее время с одних только викторианских месторождений поднято более тысячи трёхсот крупных самородков, вес которых превышает пятьсот граммов. Четыреста из заявленных предметов – весят в два раза больше! Смело можно предположить, что истинная цифра, мягко говоря, не совпадает с опубликованной. Сокрытие фактов, разумеется, наносит существенный вред престижу Австралии, хотя, после Китая, она по-прежнему держит второе место в мире по добыче золота.                                                                                       –   Впрочем, как бы там ни было, – улыбнулся экскурсовод, – честные люди ещё не перевелись! В сентябре 2018 года вблизи города Калгурли, в штате Западная Австралия, бурильщик по имени Генри Доул, вырыл вот эти два золотых самородка, – публика взглянула на указанные бесформенные предметы. – Шокирующая новость, как водится, облетела весь мир! Один из этих экземпляров весит восемьдесят девять килограммов, и, по строгим подсчетам, содержит шестьдесят три с половиной килограмма чистого золота! Стоимость оценили в два миллиона долларов! Это самый крупный из недавно найденных самородков. Трое рабочих насилу извлекли его из земли. К тому же, после обнаружения этой глыбы, рядом с ней, была найдена еще одна, весом около шестидесяти килограммов! Люди, присутствующие при транспортировке этих находок, утверждали, что за долгие годы работы ничего подобного не видели! Однако существуют криминальные добытчики, которые могут опровергнуть эти данные, и говорить о самом крупном самородке Австралии, по меньшей мере, несерьёзно. Много чего хранится под покровом тайны. 
                  Гид продолжал знакомить посетителей с интересными фактами, а народ всё прибывал и прибывал. Первый день работы экспозиции прошел весьма успешно, обещая неплохую прибыль
                                                          ***
                   Гарри внимательно следил за происходящим в зале, делая пометки в маленьком ноутбуке. Вдруг к нему подошел посыльный из Госдепартамента с предложением выйти наружу. Перепоручив дела помощнику, бизнесмен последовал за ним. Как ни странно, посыльный оказался большим чиновником. Видимо, он пришел на выставку с тайной проверкой, чтобы составить мнение об истинных доходах Гарри. Чиновник был похож на бальзаковского Гобсека и одной только схожестью вызывал к себе дурное чувство. «Вас нигде невозможно застать, – раздраженно сказал он, – а визиты к нам вы игнорируете!» – и со злорадством вручил Гарри пакет. Золотой магнат тут же вскрыл его. Среди нескольких надуманных жалоб от Партии Зеленых, – о нанесении вреда экологии, – был один очень серьезный документ, где в ультимативной форме требовалось срочно ликвидировать западный отвал действующего рудника, то есть, очистить общую площадь размером почти в три с половиной гектара! 
– Это превосходит всякое человеческое терпение! – возмутился Гарри, – сколько можно меня терроризировать? Давайте сядем и поговорим обстоятельно. Я ведь имею по данному вопросу отсрочку на три года, и вы это хорошо знаете, но все равно приходите и требуете немедленных действий.    
         Они отошли в сторону от шумной толпы, ища подходящее место для беседы. Увидев невдалеке тенистую скамью, направились к ней.
                                                                  ***
                    Шло время, Ник всё сидел, не зная, что делать. В одночасье рухнули все его планы. "Было бы неплохо, – думал он, – возвратиться к родителям". Старики жили в соседнем районе. Однако при таком ажиотаже, доехать туда не представлялось возможным. Трассы превратились в сплошные заторы. Оставалось – искать ночлег здесь, в этом городе. «Любезный» Джеймс не пригласил к себе, хотя ранее договаривались об этом, а Том, который был местным, пребывал у нунгаров. Во всяком случае, так считал Ник. Он не знал, что друг его жив и здоров, и находится совсем рядом. Перед глазами впечатлительного юноши то и дело всплывала священная пещера, где на мшистом каменном полу, без признаков жизни, лежало обнаженное тело Тома. Тусклый свет, льющийся сверху, сизой дымкой колыхался над тлеющими снадобьями.  Звенящее безмолвие царило в Вандималунгу, повсюду чувствовался колдовской взгляд Яилармы. Память Ника постоянно воскрешала события того дня. Не давал покоя промозглый ливень с громыхающим небом, молнии, озаряющие пространство, и одинокий, несущийся сквозь стихию, потрепанный внедорожник. «Интересно, помог ли дождь отмолить Тома?» – думал Ник. Тяжелые мысли настолько овладели им, что он не заметил, как подошли какие-то джентльмены и сели рядом. Вскоре едкий дым сигары заставил его очнуться. Один из собеседников был крайне раздражен, нервно курил и без конца выкрикивал: «Это прямой грабеж»! Ник стал невольным свидетелем неприятного разговора.
–  Вы являетесь офисным служащим, – попыхивал сигарой куривший, – вы даже не представляете себе объем требуемых работ! Вы очень далеки от реалий! Вы никогда не видели отвал подобных размеров, не понимаете, что это такое! Предлагаете мне в срочном порядке вывезти около двух миллионов кубометров породы! Считай, восемьдесят тысяч карьерных самосвалов! О-о-о! Это обойдется в сто миллионов долларов! Потрясающая сумма!
Ник понял, что слышит знакомый голос, спутать который никак не мог. Незаметно обернувшись, он убедился, что не ошибся. Возмущался Гарри, тот самый благородный джентльмен, который, всего несколько часов назад, не стал поднимать шум и не отдал их с Джеймсом, вместе с краденным самородком, под суд.
–  Но, простите, – наступал Гобсек, – дальше терпеть такое безобразие никак невозможно! Ваш отвал мешает строительству новой трассы, я уж не говорю о том, что «Зеленые» абсолютно правы!
–  Мешает строительству трассы…– задумчиво повторил Гарри. – Да вы умышленно прокладываете ее, задевая мой карьер! Его же можно беспрепятственно обойти, но вы не хотите! У вас нездоровый интерес ко мне! Пять лет назад, по вашему же требованию, я разгреб отвал с восточной стороны. Тогда он, видите ли, мешал созданию парковой зоны. Ну, и где она, эта парковая зона? Поиздержался я весьма изрядно, но, выходит, зря!                                                                                              Чиновник хотел возразить, однако Гарри перебил его:
–  Всё строите, всё улучшаете! В каком ничтожном направлении работают ваши мысли! Создаете проблему вокруг какого-то периферийного отвала! И в то же самое время Госдепартамент скрывает факт, что в прошлом месяце горно-металлургическая кампания «Rio Tinto» взорвала священные пещеры аборигенов племени пууту кунти курама. Что вы на это скажете? А возраст их – сорок шесть тысяч лет! Это же ледниковый период! Куда смотрели власти? Если бы эти пещеры и египетские пирамиды оказались в одном большом музее, то усыпальницы фараонов пришлось бы поместить в секцию «Современное искусство»! – Гарри зло рассмеялся, – а какой удар был нанесён коренному населению! Люди племени отчаянно защищали наследие предков. Ведь в пещерах уничтожены ценнейшие артефакты! – И что? – Да ничего! Никаких санкций не последовало! А меня за какую-то гору никчемных камней лишаете сна и покоя! Вот и получается, что действия ваши не поддаются никакой логике! Неграмотные аборигены куда больше радеют о государственных делах. Лучше бы вы на такие вопиющие безобразия обращали внимание, а не досаждали мне своей дурацкой трассой!
          Гобсек был сражен неслыханной дерзостью и поразительной информированностью бизнесмена. Он немало смутился, но, держа неприступную чиновничью маску, за долгие годы ставшую тавром, сказал:
–  Сенат Австралии заявил, что начато расследование всех обстоятельств, касающихся разрушения этих священных пещер.
–    В пустой след… – парировал Гарри, – какая от этого польза? Наказание, если оно, конечно, будет, абсолютно несоизмеримо с безвозвратно утраченными историческими ценностями, – и, прищурившись, взглянул на чиновника:
–      А вам, уважаемый мистер, как вас? Впрочем, это неважно, я скажу вот что: в ближайшее время убрать отвал я никак не смогу. При всем своем желании. Я просто не располагаю ста миллионами долларов. Я очень много вложил в выставку. Так что, придется подождать.
–    Что ж, – Гобсек одарил Гарри уничижительным взглядом, – я вас предупредил, теперь со спокойной совестью могу передать дело в суд.
–        Как вам угодно, – ответил тот.
–       Имейте в виду, с судебными тяжбами дело обойдется еще дороже, – съязвил чиновник на прощанье и подумал: какая бесстрашная сволочь этот золотодобытчик! Надо бы его ещё оштрафовать на крупную сумму!
                Теряясь в толпе, блюститель закона исчез. Гарри выглядел совсем разбитым. Он будто окаменел, только сигара в уголке поникшего рта живилась дымком. Ник смотрел на этого недосягаемого для себя человека и думал: неужели дела его в самом деле так плохи, неужели нельзя ничем помочь? Не хотелось в это верить! 
                 Ник от рождения был удивительным ребенком, в своих детских забавах придумывал вещи, взрывающие разум! К тому же, не только умудрялся избегать наказаний, но еще и убеждал родителей в жестокости и неправоте! Отцу друзья часто говорили: «Надо же, какой умный малец у тебя растёт! Прямо вундеркинд!» Они, отчего-то, упускали из вида, что мальчик, как ни как, был сыном доктора наук, который ревностно следил за образованием сына. «Безжалостный» родитель не только давал отпрыску ценные знания, но и нагружал его мозг самыми каверзными головоломками, приучая мыслить. На первый взгляд Ник не производил серьезного впечатления – лицом был похож на ангельски красивую мать, но умом – повторял отца. И сейчас, сидя на одной лавке с прожженным бизнесменом, ему в голову стали приходить самые фантастические варианты решения проблемы. Впрочем, как знать? Может, и не фантастические! Часто ведь, в суете, в рутине, даже самые умные люди упускают из вида какие-то очень существенные моменты, лезут в дебри, усугубляя и без того непростую ситуацию. А она, на взгляд стороннего человека, может быть ясна как божий день. Ник решил заговорить с Гарри. Повод нашелся сам собой.
–  Простите, – обратился он к нему, – вы, случайно, не чувствуете запах дыма? Мне все время чудится запах дыма! Действительно что-то горит или мне кажется?
                 Очнувшись от размышлений, Гарри тупо взглянул на, сидевшего рядом, парня. «Откуда он взялся»? – подумал бизнесмен. Разговор с чиновником совсем выбил его из колеи. «Ба! Да это же тот самый юнец, который был с хромым проходимцем!» – вспомнил он. Пожалев именно его, а не пожилого скрягу, он и отпустил их, решив, что не стоит неискушенному парнишке портить жизнь. 
   –   Запах, говоришь? Какой запах?
   –  Ну… Я все время слышу запах дыма! Он всюду меня преследует!
   –   А-а-а, это, наверное, на рынке жарят барана, оттуда и тянет, – небрежно буркнул Гарри и направился к павильону.
  –   Погодите! – Ник преградил ему путь, – как бы вам сказать? – запинаясь, тараторил он, – понимаете, так уж вышло, я случайно был свидетелем вашего разговора… Я знаю, нехорошо подслушивать… Но я не подслушивал! Просто вы громко кричали! А мне в это время пришла в голову неплохая мысль. По-моему, разоряющие вас обстоятельства можно значительно удешевить! И я вдруг подумал, что могу быть вам полезен.
                Гарри измерил Ника оценивающим взглядом и зашелся гомерическим смехом. У него даже слезы выступили! До полного «счастья» ему не хватало только тюрьмы или этого самонадеянного идиота с лицом Христа – спасителя!
–  Ну наглец, ну умора! – хохотал он. – Не искушай судьбу, парень, иди себе с Богом! Выбрался из одной беды, не лезь в другую! Ты же ровным счетом ничего не соображаешь в бизнесе, а пытаешься давать советы!
 –   По-моему, – возразил Ник, – ситуация ваша и так уже хуже некуда! Я не смогу навредить вам еще больше! Отчего же не выслушать мою идею. К тому же, абсолютно бесплатную!
 –  Ну откуда ты взялся на мою голову?! – Гарри зло посмотрел ему в глаза. – Сколько времени я угробил на дотошного чинушу! Он мне весь мозг вынес! А тут – ты еще со своими глупостями! Ты вообще нормальный или нет? Ты, случайно, не Наполеон Бонапарт? – выпалил Гарри и тут же осекся, подумав, что парень действительно может страдать шизофренией и, уже без раздражения, добавил:
 –   Извини, но мне давно пора быть в зале, руководить экспозицией, я не могу больше вести с тобой разговоры ни о чем. Прощай!
 В это время из павильона вышел Энтони, помощник Гарри. Его раздражал нестерпимый шум, доносившийся откуда-то сверху. Он поднял глаза. В небе, отчего-то, было много вертолётов. Не успевал один скрыться из вида, как появлялся следующий. Увидев босса, стоявшего с каким-то незнакомцем, он сделал знак рукой. Гарри поспешил ему навстречу, не переставая удивляться, какой потрясающий дурак этот парень!
 –  Я знаю выход! – послышался за спиной тихий голос Ника.
 –   Конечно, знаешь… Тебе ли не знать? – тяжело вздохнул бизнесмен и зашел в павильон.
 Ник возвратился на скамью. «И правда, зачем я лезу не в свое дело? – оскорбился он, –   пускай выкручивается, как хочет!» 
 –  С кем это ты говорил? – поинтересовался Энтони.
 –  Да вот, умник тут  один нашелся! Предлагает выход из моего пикового положения! –  И что? Что-то дельное предлагает?
  –  Ну вот! И ты – туда же! Отстань! Не хочу слушать этот полоумный бред!
 –  А я бы на твоем месте послушал. Вдруг он наведет на какие-нибудь неординарные мысли? Мало ли что? Всякое бывает.
 –  Ты это – серьезно?
  –   Вполне! – улыбнулся помощник, – подумай сам, ты ведь ничего не теряешь. Кстати, кто такой этот парень? 
  –  А черт его знает! Сегодня пытался впарить мне краденный самородок.  Можно предположить, – аферист?
  –   Говорю же: не знаю! Раньше я его никогда не видел. Да и не похож он на афериста! Ладно, давай вернемся, послушаем дурака. Давно я так не смеялся!
 – А ты не чувствуешь какой-то странный запах? – спросил Энтони, – что-то стало тяжело дышать! Пожар где-то, что ли?
– Вы что, с ума все посходили? – возмутился Гарри, – одному ненормальному чудится дым, другому – запах! Не видишь, что ли? Это я курю… 
                                                                ***
                  От усталости, Ник лег на скамью. В кармане – ни шиша! Комфортный ночлег не предвиделся. Может статься, всю ночь придется провести на этой лавке! Очень хотелось есть. Впервые в жизни он производил впечатление бомжа: волосы слиплись, измятая рубашка выглядела неопрятно, об обуви и говорить не приходится! «Видел бы сейчас меня папа»! – подумал нерадивый сын.  Когда Нику вздумалось заниматься старательством, они сильно поругались. Отец считал, что надо поступать в университет, а не таскаться с металлоискателем по диким прериям. Нику же хотелось попытать счастья на тяжелом поприще золотоискания, хотелось романтики и острых ощущений. Так, со скандалом, они и расстались.
Раздумья юноши прервал насмешливый голос Гарри:
–  Ну, самонадеянный балбес, давай, излагай свою спасительную идею!
 Ник вскочил, искоса поглядывая на подошедших джентльменов.
–  Чего молчишь? Идеи кончились?
– Как тяжело разговаривать с серьезными людьми! – подумал Ник и опустился на лавку.
–  Идея, в общем-то, простая,– сказал он.– Видите, какой жуткий ажиотаж производит золото?! В павильон – нескончаемая очередь. Все обезумели, лезут, толкаются! А почему? – Всего-то хотят посмотреть на него, взглянуть хотя бы разок! А что будет, если появится возможность бесплатно приобрести драгоценный металл или, скажем, получить его, не особо стараясь?  
Гарри остолбенел.
–  Ты что, предлагаешь мне раздать его, что ли? – он возмущенно поднял брови, – впрочем, я так и знал, что разговор будет идиотским!
 –  Нет, не раздать, – выдержав паузу, сказал Ник, – есть вариант куда умнее. Правда, для его реализации нужен золотой песок… Эдак, миллионов на пять-шесть… У вас есть золотой песок?
–  Причем тут золотой песок? Что ты несешь, парень?
–   И все-таки, песок у вас есть?
–   Ну есть! И что?
–  Вот и хорошо. А идея такая: Вы сейчас, немедленно, даете по штату объявление, что отвал, предназначенный к вывозу, еще содержит некий процент золота, которое можно извлечь гидравлическим способом. А у вас – карьер, соответствующего оборудования нет, словом, мытьём вы не занимаетесь. Сообщите также, что желающим взять несколько тонн породы, вы отдаете все найденное золото бесплатно. Я гарантирую, что отовсюду понаедут парни со своей техникой и за милую душу разгребут ваш злосчастный отвал! Кому-то еще и не хватит! Разумеется, перед этим, тайно, поверхность отвала надо обогатить золотом, неглубоко... Зарыть, обсыпать, – ну, это вы знаете лучше меня. Вот, по сути, и вся идея.
                  В продолжение разговора Энтони не сводил туманных глаз с Ника. Тот не обращал на него никакого внимания. Обратил внимание Гарри, отчего-то, пригрозив помощнику увольнением.
–  Да, хитроумный план, ничего не скажешь! – наконец, улыбнулся он. – Я потрясен! А если не сработает твоя идея, и я разорюсь окончательно?! Как быть тогда? Ты, что ли, возместишь мне убытки? – Нет? – То-то! Рискованное это дело. Вряд ли мне подходит такой вариант.
–  Ну, как хотите, – сказал Ник, больше мне предложить нечего. Хотя, для большей достоверности, я бы еще позволил частным лицам мыть золото вручную, в лотках. Так, где-нибудь, с края отвала. Они-то уж точно, всего за один день, найдут золотые крупицы и разнесут об этом молву! Вы ведь знаете, какое психологическое воздействие производит реклама, особенно неназойливая, которую создают простые люди. А после этого доверие к отвалу возрастет во сто крат, и всё пойдет как по маслу. 
   Гарри стало неловко от того, что он обзывал парня дураком и даже шизофреником, но в уме этому молодому джентльмену никак не откажешь! Обманула ослепительная молодость и яркая внешность, неуместная в таких делах!    
–  Как твое имя, мыслитель? – впервые доброжелательно обратился он к нему.              
 –    Николос. Ник Офштейн.                                                                                                              
– Почти Эйнштейн! Будем считать, что ты – его новое воплощение.                                                                                                                      –   улыбнулся Гарри.
                           Ник смутился, а Энтони продолжал пожирать его глазами.
–  Не уходи далеко, – сказал Гарри, протягивая Нику визитную карточку, – сам понимаешь, мне надо работать! А я тут занимаюсь… черте чем! Я подумаю над твоим предложением, взвешу… Давай, после закрытия выставки, встретимся здесь же. Идёт? Ты и вправду хорошо мыслишь! На свете мало умных людей! 
               Сказав это, Гарри с помощником направились к павильону. Энтони продолжал оглядываться на молодого человека, повторяя:                                                 – Боже! Как он сложен! Гарри, ты видел? Я с ума схожу!                                                     –    Какая же ты скотина! – замахнулся на него босс, – не смей совращать юнца! Не то – удушу собственными руками!
                                                             ***
                  После беседы с Гарри, Ник почувствовал себя окрыленным и, насвистывая песенку, решил пошататься по рынку. Было уже далеко за полдень, продавцы сворачивали торговлю. Работать продолжали только, обслуживающие выставку, кафе да еще пожилой китаец, у которого на вертеле истекал жиром непроданный барашек. Чтобы товар не пропал, пришлось даже цену сбросить! Румяные куски мяса доставались клиентам за символическую плату. Для голодного Ника это было настоящим искушением. Глаза невольно скользили по жующим ртам, но в кармане гулял ветер. Скрепя сердце, он отвернулся и пошел в другую сторону. Мельком взглянув на счастливых обжор, сидевших за небольшим столиком, его внимание  привлекло что-то знакомое. Отойдя немного, он, всё же, решил вернуться. Окинув компанию пристальным взглядом, увидел человека очень похожего на Тома. Человек общался с каким-то молодым парнем. «Надо же! — подумал Ник, — если бы не пестрая рубашка, в которой обычно ходят аборигены, да странное кепи, — был бы вылитый Том!» В это время, сидевший к нему спиной, джентльмен оглянулся. Знакомый взгляд приветливых глаз спутать было невозможно! 
–  Ну, что смутился, парень? — Улыбнулся джентльмен, — я это, я! И, как видишь, жив и здоров! 
    Ник так измучился, думая об, оставленном у нунгаров, полумертвом своем товарище, что не мог слова вымолвить! Скрывая навернувшиеся слезы, он бросился в объятия Тома:
–  Как я рад, что ты жив! – То и дело повторял он. Неудержимые эмоции захлестнули обоих, парни тискали друг друга, радостно похлопывая по плечам. Расспросам не было конца, как вдруг, оглядевшись, Том спросил: 
–  А где Джеймс? В пивной, что ли?
–  Джеймс… — промямлил Ник, – Джеймс уехал домой.
 –  А ты, значит, не поехал, остался один в чужом городе? Глупая шутка!
                  Нику не хотелось ни вспоминать о случившемся, ни рассказывать. Джеймс в это время давно уже похрапывал, лежа на своем потертом диване в уютном коттедже! Явившись домой чернее тучи, он бросил драгоценный рюкзак в чулан, как всегда, ни за что, ни про что, отругал жену, и изрядно напился.
–  Так, что там с нашим стариканом? Где это он запропастился? – не унимался Том.   Нику пришлось поведать неприглядную историю
–  Странно, – задумчиво сказал Том, – мы так долго работали вместе, и я не замечал за ним ничего подобного! 
–   Так вы ничего подобного и не находили! – возразил Ник.
–  Твоя правда – не находили. Все больше – мелкие включения в кварце да небольшие самородки – так, до пяти, десяти граммов...
     Они сидели рядом с шумной компанией, которая отмечала какое-то торжество. Человек, с которым только что общался Том, поднимая бокал, приветливо кивал ему через стол. Ник уже не мог выдержать голод и, заглядывая в тарелку Тома, где еще кое-что оставалось, сказал:
–  А… можно я всё это доем?
Том опешил:
–  Как это – «доем»? Зачем – «доем»? – Он стукнул себя по лбу, – ну какой же я дурак! Не догадался, что ты голоден! Прости! Я сейчас куплю тебе мяса! Хочешь баранины? Деньги у меня есть: Кумуларна дал три сотни! Так что, гуляем, парень!
 –  Какой Кумуларна? – спросил Ник.
 –  Да, встретился тут мне один замечательный абориген, я тебя познакомлю.
        Том мигом сбегал к китайцу и принес большой кусок сочной бараньей грудинки, пропитанной дымком, двойной бургер и бутылку сухого вина. Для Ника это было счастьем! Старатели выпили за встречу. Ник, как жадный щенок, набросился на грудинку, затем – на бургер, потом опять – на грудинку… В это время к ним подошел приятель Тома, который сидел за соседним столом, предлагая выпить за счастливые полеты. Ник не понял, причем тут полеты, но Том, похоже, был в теме и с удовольствием выпил.
–  Смотри, не заболей! – мельком взглянув на, яростно уплетавшего грудинку, Ника, предупредил он, – живот схватит!
–  Не схватит! – едва поворачивая языком, бормотал тот, – это ж с ума сойти, как вкусно! Ты лучше расскажи, как лечил тебя Яиларма.
–  Вот... И ты – туда же! Меня уже допрашивали Кумуларна с Гоутухеллом! Но, как я могу это знать?! – Том внезапно разозлился, – я абсолютно ничего не помню! Хоть убей! Я был не то пьяный, не то  сонный, отчего-то, валялся голым в огромной луже! Как попал в нее – не представляю! Яиларма еле достал меня оттуда. Мокрый и грязный, как тупой истукан, я стоял перед ним! Но хуже всего то, что даже поблагодарить его не успел — он скрылся в своей Вандималунгу! Мне очень стыдно! Тварь я неблагодарная! Так, нагим привидением, под покровом ночи, насилу добрался до хижины Гоутухелла.
–  Не расстраивайся, – утешал Ник, – Яиларме не нужна твоя благодарность, вообще ничья не нужна! Я ведь пытался дать за тебя золото! Яиларма только рассмеялся. Представляешь, сидя глубоко в пещере, он каким-то образом знал о найденном самородке! А я, глупый, забыл, что всё, добытое на их территории, принадлежит нунгарам. Выходит, я пытался расплатиться с ним их же собственностью! Это и вправду смешно. Но пойми, я был в жутком потрясении и плохо соображал. Я готов был отдать все на свете, только бы тебя спасти. К тому же, меня не покидало чувство, что Яиларма и сам хочет помочь тебе. Он давал мне надежду, мысленно, конечно... Я думал, что схожу с ума, так явно воспринимались его послания! 
–  Да…Вроде бы, всё так, все правильно, – задумчиво произнес Том, – что колдуну до наших эмоций? Но я очень обязан ему! Мне ведь уже ангелы пели! Эх, увидеть бы моего спасителя еще хотя бы раз!
        Друзья уже собрались уходить, как вдруг на рыночной площади, распугав стаи попугаев, хрипло «рявкнул» громкоговоритель: «Леди и джентльмены, минуту внимания! В нашем штате горит лес. Огонь распространяется очень быстро, пожарным службам не удается остановить его. Просьба ко всем: без паники, как можно скорее, покинуть рынок. Следуйте указаниям автоинспекции. Дороги в южном направлении перекрыты. Остальные пока остаются действующими».
                   Голос диктора стих. У жующих куски застряли в горле, лица превратились в застывшие гримасы. Людской муравейник вскипел. Все кинулись к автостоянкам. Металлические рыночные ворота, лязгнув, пали под ноги. Полисмены едва сдерживали натиск обезумевшей толпы. Чудившийся странный запах, теперь превратился в зловонную гарь. Сизо-багровый дым уже был виден вдали, удушая окрестности в смертельных объятиях. Из глаз покатились слезы, в глотках запершило. Автостоянки быстро пустели. Экстренно прибывшая, дорожная инспекция пыталась контролировать беспорядочное движение. В небе, подняв невообразимый шум, летали пожарные вертолеты.
           Объявление услышали и в стенах «золотого» павильона. Забыв, зачем сюда пришли, толкаясь и падая, люди бросились к выходу. Вскоре огромный выставочный зал опустел, являя собой печальную картину. Всюду были опрокинутые стеллажи, перевернутые экспонаты, затоптанные информационные таблички... На полу, тут и там, валялись утерянные пуговицы, раскрытые женские сумочки с оторванными ручками... Только охранники – эти верные блюстители порядка, как всегда, оставались на месте.
            Известие о пожаре окончательно добило Гарри. Глядя вслед бегущей толпе, он думал о серьезных убытках и о том, как «здорово ему сегодня везет». Затем, не мешкая, открыл ноутбук с целью навести справки о масштабах бедствия, в частности, о силе ветра и ландшафте местности. Сразу за рыночной площадью находилась пустынная степь – это он знал точно. Кроме сухих колючек, гореть там попросту нечему. Значит, рынок в безопасности. Бизнесмен решил, что экстренно выставку сворачивать не стоит, да и сделать это уже не реально! Оставалось только надеяться на Бога да на то, что все обойдется удушьем и плохой видимостью. Хотя и это обстоятельство являлось серьезной проблемой. Энтони метался как барс, собирая валявшиеся экспонаты в ящик. В работе он был незаменим! Беглым взглядом окинув помещение, Гарри приказал задраить окна и двери, чтобы дым как можно меньше проникал в павильон, а сам, скрупулезно собрав документацию и кассу, запер все в несгораемом сейфе. Деваться было некуда, оставалось неотступно находиться рядом с этим проклятым золотом, охранять его, вплоть до собственной гибели. Еще одно обстоятельство весьма тревожило Гарри: направление ветра было крайне неблагоприятным, пожар распространялся в сторону его злополучного прииска, где была сосредоточена дорогостоящая техника. Грузовики и экскаваторы он надеялся успеть перегнать в безопасное место, а вот уникальное офисное оборудование могло погибнуть. Он стал звонить сотрудникам, чтобы дать распоряжения, но дозвониться никак не мог.
                                                           ***
               Молодецки перемахнув через рыночный забор, Том с Ником мчались на окраину города. Надеяться на, стоящий в пробках, транспорт было бесполезно. Куда умнее добраться до жилья Тома, пересекая спальные кварталы. Оставив позади шумящую площадь с надсадно воющими сиренами, они нырнули в тихие зеленые улочки. Через час «бега с препятствиями», были уже на месте. Том арендовал уютный домишко в живописной загородной долине, окруженной невысокими холмами. За частными коттеджами находился авиаклуб с большим учебным аэродром и двумя десятками легких самолетов. Поодаль просматривалось великолепное озеро с черными лебедями и множеством диких уток. Хотя в этой местности дым почти не ощущался, живность заметно тревожилась. В густой траве сновали бегущие крысы, птицы то и дело поднимались на крыло, а по косогорам метались испуганные кенгуру.
Том открыл скрипучую калитку, пропуская Ника вперед.
–  Наконец-то, мы добрались, — переведя дыхание, сказал он, — здесь я и живу.
         Навстречу им вышла седая женщина. «Наверное, мама», – подумал Ник. Том торопливо шагал к крыльцу. Не поспевая за ним, мать семенила рядом, расспрашивая сына о здоровье. Женщина пыталась узнать, не мучают ли его боли. «Не переживай, не мучают», – отчего-то, грубо ответил он. Она с недоверием отнеслась к таким словам, но, видя быстрые, ловкие движения, делать которые раньше он не мог, искренне удивилась. «Какие чудеса бывают на свете! – Подумала она, – видно, и впрямь помогли ему нунгары». Душа матери преисполнилась счастьем.
–     Познакомься, это мой друг Николос, – представил он гостя.
–  Хороший парень, красивый, – улыбнулась старушка и, добродушно взглянув на обоих, пригласила к столу.
– Ты не поверишь, мама, но сейчас мы сыты и даже немного пьяны, — улыбнулся Том и поинтересовался, что нового произошло в его отсутствие.
          Похоже, о пожаре она еще ничего не слышала и ответила, что новостей нет. Но вдруг спохватилась:
–  Да, чуть не забыла! Сегодня уже раз десять звонили из авиаклуба, спрашивали тебя. Не знаю, зачем ты им понадобился. Просили передать, чтобы срочно зашел.
 –  Нет! Уже вечер. Пускай подождут до завтра. Я дико устал и друг мой тоже. Нам бы выспаться хорошенько!
–     Конечно, конечно, отдыхайте. Я сейчас принесу чай.
            Ник подошел к окну, заглядывая в маленький садик, а Том поспешил в соседнюю комнату. Пробыв там некоторое время, вернулся с постельным бельем. Нику показалось, что в доме, кроме них, еще кто-то есть.
             На ночлег расположились друг против друга Ник – на диване, Том – в раскладном кресле.
–  А какое отношение ты имеешь к летному клубу? – спросил Ник.
–  Теперь уже никакого, – вздохнул Том, – раньше работал там инструктором, потом – старшим пилотом. Много лет работал, до самой аварии… Отстранили меня от полетов. Все сбережения истратил на судебные тяжбы. Слава Богу, обошлось без тюрьмы. От безденежья пришлось заняться золотоисканием. Джеймс взял меня в компанию, знакомы мы с ним были давно.
–  Теперь понятно, откуда ты так здорово ориентируешься в пространстве!
–  Я много в чем ориентируюсь, – улыбнулся Том, – да толка нет! Давай лучше посмотрим новости. 
          Они включили телевизор. Ретрансляторы по спутниковой связи передавали картину происходящего в Австралии. Таких масштабных пожаров она еще не знала! Континент выглядел ужасно! Бушующее пламя перемежалось черными клубами дыма, огромные лесные массивы яростно полыхали, а вместе с ними полыхали и прилегающие жилые дома. Огонь захватывал всё новые и новые пространства. Один за другим мелькали пострадавшие поселки. Смертельный шлейф дыма простирался через океан, до самой Тасмании! Вдруг, вскочив с дивана, Ник вскрикнул:
– Том, смотри! Это же горит мой дом, там мои родители! – Он с ужасом вперился в телевизор. – Я должен быть с ними, – я немедленно уезжаю! Дай денег на дорогу!
             Том не на шутку испугался: Ник выглядел страшно.
– Ты что, обезумел? Скоро ночь! Куда ты поедешь?! – как мог, сдерживал он, истово рвавшегося, парня. – Там все перекрыто! Там срочная эвакуация! Туда абсолютно невозможно попасть! – Сбивчиво повторял Том.
             Ник отчаянно вырывался из крепких его рук, но вдруг, как-то, беспомощно обмяк.
–   Отпусти меня, – прошептал он белыми, как мел, губами и потерял сознание.
                                                               ***
              С голубого экрана, от событий ставшего багровым, лилась жуткая информация. Температура воздуха в это время года колеблется в предлах сорока градусов, теперь же континент превратился в сущий ад. Стихия обезумела. Пожарные службы сообщили о ста пятидесяти очагах одновременного возгорания. Бедствие множилось. Пострадало уже более двух тысяч домов. Престижные коттеджи, находившиеся вдали от городов, в экологически чистых зонах, пылали как стога сена. Проблем добавляло тотальное игнорирование Австралией многотонного сухостоя, заполонившего леса. Из-за веками поваленных деревьев и густого буша, зеленые массивы непроходимы. Под ногами – толстый слой валежника. При тотальных засухах и высокой температуре – полная катастрофа! Однако здешние экологи не вмешиваются в жизнь дикой природы, настаивая на том, что вывоз бурелома отрицательно сказывается на флоре и фауне. Пожары прошлых лет, к счастью, миновали эти отдаленные уголки и были сравнительно небольшими, но сейчас произошло наихудшее – огонь бушевал везде. Остервенелое пламя, гонимое обжигающим ветром, добралось и до этих райских мест, в мгновение ока испепелив девственные леса вместе с элитными поселками, в одном из которых жили родители Ника. Позже очевидцы расскажут ему, как, среди ночи, испуганные люди выскочили на улицу. Пожилые супруги спасались вместе со всеми. Мать держала на руках вырывающуюся болонку, а отец, уже подойдя к эвакуационному автобусу, вдруг оглянулся и, растолкав, преграждавших путь, пожарных бросился назад, в полыхающий дом. Это вызвало недоумение. Никто не знал, что в кабинете, на рабочем столе, остались папки с уникальными исследованиями последних лет – бесценный научный труд – дело всей его жизни! Он хотел спасти хоть что-нибудь, но, проломив ногой подгоревший пол, споткнулся и упал. Мать, отпустив собачку, кинулась отцу на помощь. В это время рухнула крыша. Все с ужасом наблюдали разыгравшуюся трагедию.
                                                            ***
                   Неукротимое пламя продолжало бушевать на обширных территориях Нового Южного Уэльса, Виктории, Южной Австралии... Огонь смёл тысячи гектаров эвкалиптовых лесов, истребил плодородные сады и виноградники, зреющие хлеба; уничтожил фермы с заживо сгоревшими буренками... Всюду стоял жуткий, отчаянный вопль. Из загонов выскакивали обожженные овцы, руна их полыхали. Беспорядочно мечась по обугленным полям, живые огни догорали в страшных муках. Над континентом исчезло солнце, небо окрасилось в жуткие, апокалипсические тона. Зловещие его переливы менялись от ярко-оранжевого до черно-багрового. Дым, стелясь по земле, удушал все живое на своем пути. Лесное зверье гибло тысячами – бежать было некуда, на всех направлениях его ждала смерть. Многие виды уникальных животных и растений оказались на грани исчезновения. Пострадавшее население вертолетами вывозилось в безопасные зоны. С таким масштабом бедствия Австралия еще не сталкивалась. Довлела мысль: что же явилось причиной катастрофы? На кого пенять? На сухие грозы? На безответственность человеческую? На умышленный поджег или, может, на глобальные изменения климата? Климат на планете стал другим – это научный факт, однако такой подход к происходящему дает возможность уходить от ответственности, ссылаясь на неумолимый рок.
                                                             ***
                  Утром Тома разбудил телефонный звонок.
 –   Привет, это Стив, – послышался знакомый голос бывшего шефа, – зайди в авиаклуб, дело есть
–  Какое у тебя дело ко мне может быть теперь? – буркнул Том спросонья.
– Мэрия просит принять участие в устранении последствий пожаров. Уже задействована вся легкая авиация. Помогают, чем могут. Я бы не хотел оставаться в стороне. Ну, так как, придешь?
–  Ты же знаешь: я лишен лицензии, я не имею права летать.
–  Оставь. Кто сейчас на это смотрит? Из ада надо спасаться любой ценой, а у меня – одна молодежь необученная! Сам подумай, разве я могу на нее рассчитывать? Условия экстремальные, видимость плохая! А посадки придется делать на выгоревшие лесные поляны, а то и вовсе на автострады! Это тебе не просторы аэродрома! Тут нужен асс или сам черт, не знаю! Помоги по старой дружбе.
–  А где Джек, где Билл? – Том спрашивал о, работавших в авиаклубе, инструкторах.
–  Джек – астматик. Какой с него толк? От дыма задыхается. Еще умрет в полете! А Билл – в отпуске! Как назло, на прошлой неделе уехал в Новую Зеландию. Так что, один я остался!
–  Ладно, через полчаса буду.
                      Заглянув в комнату матери, Том попросил, чтобы она никуда не отпускала Ника. Он был в страшной депрессии, все время молчал и, отвернувшись к стене, тихо плакал. Вспоминая натянутые отношения с родителями, укорял себя за ссору с отцом, за то, что отказался поступать в университет, а вместо этого пошел искать золото. Его не остановили даже слезные уговоры матери. И вот, теперь уже ничего нельзя было изменить – он потерял их навсегда. Горе и раскаяние терзало сердце. Том считал разумным как можно дольше задержать Ника у себя, а то и вовсе оставить жить. 
                Наспех выпив кофе, бывший инструктор поспешил в авиаклуб. По дороге, отчего-то, вспомнился Джеймс: «Интересно, как он там со своим золотом? Не много ли одному? Столько лет дружили и вдруг – так испортить отношения! Не понимаю, зачем ему, старому дураку, на склоне лет, такое богатство? Детей у него нет, оставить наследство некому... Глупо как-то. Ну, что поделать? Пусть кувыркается, как знает. Сам выбрал».
                А в это время Джеймс крепко обдумывал, как легализовать краденный самородок. Это было очень непростым делом – кому зря не доверишь! Закон такое не прощает. Тут нужен надежный, проверенный человек! Старик потерял покой и сон, замкнулся в себе, затравлено глядя по сторонам. Жена боялась к нему подойти, и, подав ланч, тут же уходила. Мужа в таком состоянии она еще не видела, а о золоте, спрятанном в чулане, ничего не знала! Она думала, что Джеймс переживает из-за пожаров. Хотя, их поселок находился вне эпицентра бедствий, на отдаленном скальном участке. Сокрушаться, что здесь что-то может сгореть, не стоило. В этой местности часто бушевали пыльные бури, погода всегда была плохой. Вот и сейчас дул сильный ветер, но орудовал внизу, на равнине, разнося пламя на еще не тронутые участки леса, добавляя хлопот измученным пожарным. Это хорошо было видно из окон дома. Панорама происходящего шокировала, в новостях, то и дело, говорили об ухудшении ситуации, а, объявленное правительством, чрезвычайное положение осложняло проблемы Джеймса: поездки были запрещены, дороги перекрыты, и круг общения сократился донельзя! «Как все плохо складывается!» – сетовал он, упрямо ища выход из создавшегося положения. Наконец, в голову пришла идея расспросить здешних парней, может, у кого-нибудь в друзьях есть аборигены? Мысль была трезвой, однако, от расстройства, незадачливый старатель упустил из вида, что абориген этот должен быть не просто аборигеном, но принадлежать к очень малочисленному теперь, древнему племени нунгаров.
                                                         *** 
                    Со стороны пылающих лесов полз черный дым. Взобравшись на крутую дюну, Гоутухелл видел, как, спускаясь в долину, смертоносные массы заполняли ветхие хижины, вызывая жуткую панику. Гоутухелл однако выглядел безмятежно. Устав жить, он давно потерял счет годам, злясь, что смерть так долго не приходит за ним. Он готов был умереть хоть сейчас, мысленно прощаясь со своими детьми. Особенно с младшим – Кумуларной. В прошлый приезд сын настойчиво звал его к себе, но Гоутухелл отказался. "Что за жизнь в городе? – рассуждал он, – голым ходить   нельзя, разводить костер у порога нельзя! Лежать, где хочется, и курить ибогу тоже нельзя! Всё – нельзя! Разве это жизнь?! Лучше умереть здесь, на воле".
                   Осмотрев округу, старый абориген стал спускаться вниз, оставляя за собой глубокий след босых ног. 
                    Между тем, стоянка превратилась в гудящий улей. Роковым обстоятельством было то, что здравомыслящая молодежь разъехалась по городам, в селении остались только пожилые и очень старые люди. От ужаса они совсем сбились с толка. Гоутухелл посоветовал искать спасения у Яилармы. Старейшины тут же отправились к нему. «Яиларма сильный, Яиларма все может!» – Успокаивали они себя привычной мантрой.
                Преодолев неблизкий путь, ходаки остановились у входа в Вандималунгу. Наскоро исполнив надлежащие ритуалы, спустились в холодную пещеру. В дальнем  углу тускло мерцал жертвенник, вокруг царило звенящее безмолвие. Приняв от деда право хранить священный огонь, Яиларма ни разу не нарушил обет, дни и ночи следя за пламенем. Молодой жрец собирал в пустыне редкие галлюциногенные растения, грибы, кактусы, сушил их на горячем австралийском ветру, затем перетирал все это в порошок, добавляя щепоть к тлеющим поленьям. Ритуальные сборы совершал в зависимости от фаз Луны. Отшельник до тонкостей знал воздействие небесного светила на магическую силу трав и психоэмоциональное состояние человека, чем с успехом пользовался при лечении больных. Сейчас в жертвеннике дымились пряные травы, предназначенные для заклинаний духов на новолуние. Когда же Луна начинала расти, состав курений постепенно менялся: в очаге появлялись измельченные ветки акации вирра – сильного галлюциногена, вызывающего тени предков и голоса. Этот сбор он применял в первой четверти лунного цикла. Во второй – добавлял к нему сухие листья диких сортов табака. А когда владелица звезд превращалась в полноликую красавицу, колдун воскуривал кору ибоги, обильно кропя жертвенник смертельными ядами. На убывающую Луну – ублажал духов едким дымом питурии… Обыкновенный человек, попав сюда, впадал в полное безумие. Но для Яилармы курения эти были привычными, служа для общения с потусторонними мирами. Жреческие обряды позволяли ему не только видеть их, но и ощущать незримые, тайные энергии окружающего пространства.
                  Сидя к вошедшим спиной, он творил заклинания. Едва удалось вызвать дух Матери Змеи, как незваные гости грубо прервали видение. Перебивая друг друга, старейшины требовали немедленно отвести приближающийся огонь от их жилищ. Яиларма повернулся лицом, слегка покачиваясь в стороны. Он тревожно глядел на соплеменников, а когда те немного успокоились, сделал отрицательный жест и мысленно объяснил, что стихия огня не подвластна ему. Перед “пожирателем лесов” колдуны бессильны. Старейшины не хотели этого слышать и, грозя проклятьем, продолжали настаивать, чтобы он заставил ветер дуть в другую сторону, немедленно остановив пожар. Яиларма терпеливо внушал сородичам, что огнем объята колоссальная территория и нет такого жреца, который мог бы справиться с таким бедствием. Он указал на горизонте полуразрушенную скалу, в направлении которой, не мешкая, надо уводить племя. Ответ взбесил старейшин. Пнув ногой дымящиеся чаши, окружавшие жертвенник, один из них сказал:
–  Мы не покинем землю предков и никуда не уйдем, мы родились здесь! Если ты не хочешь защитить свое племя, значит, ты предатель, а если не можешь...
Тут его перебил беззубый старик с ритуальной татуировкой на груди:
–  А если не можешь, – прошамкал он, – то еще и дохлая крыса! Ты заплатишь за все наши несчастья! Мы знаем, почему ты потерял силу! Ты всю ее истратил на белого чужака! Ты принес горе своему народу!
– Колдун, потерявший силу, достоин смерти! – заключил, молчавший до сих пор, самый старый из них, – таков закон.
                   Яиларма не сводил глаз с разъяренных сородичей. Отойдя в сторону, они решали его дальнейшую судьбу. К сожалению, отцы рода имели на это право. Посовещавшись, старейшины объявили:
–  Прими наше проклятье. Ты больше не жрец и не служитель огня! Ты – позор нунгаров! Ты пойдешь к карающим духам, умрешь страшной смертью, без воды и воздуха, задохнешься дымом, который не можешь отвести от наших жилищ! Ты больше нам не нужен! Ты погасший очаг! Но у нас еще хватит сил замуровать тебя. Мы заложим Вандималунгу камнями.
                Старейшины вышли. Никто не вспомнил, как немой жрец в страшные годы засухи вымаливал для них дождь, наполняя колодцы живительной влагой, спасал племя от смертельных эпидемий, лечил от укусов змей и возвращал с того света безнадежно больных. 
                 Послышался грохот. Это отцы рода хоронили Яиларму заживо. Чтобы завершить свое черное дело, прикатили еще два огромных валуна и накрепко застопорили вход. Однако потеряв много времени, они не успели вывести скот. Огонь шел по пятам. Бросив все, племя бежало в, указанном Яилармой, направлении.
                                                            ***
                   В тесном подвальном помещении, находившемся под павильоном, на каменном полу, лежали Гарри с Энтони. При плотно закрытых дверях, здесь кое-как можно было дышать. Охранники по-прежнему оставались в зале. Их услуги были оплачены за весь период работы выставки, покинуть объект они не имели права. Вовремя подоспевшие пожарные привезли им респираторы. Оставалось только ожидать смены направления ветра, чтобы свежие воздушные массы вытеснили дым с этого района.
                   Один день работы не мог покрыть огромных затрат Гарри. Показ самородков был сорван. В ближайшее время ему предстояло вернуть экспонаты владельцам. Звонки от них не прекращались ни на минуту. Никто не хотел рисковать потерей дивидендов, а тем более собственного золота. Потери нес только он, осипшим от дыма голосом, гарантируя участникам выставки целостность и сохранность их вещей. Мучительно хотелось курить. С болью в сердце, Гарри подумал: «Господи, где же я так нагрешил? Истинно говорят: не собирай сокровищ на земле»! Он сетовал, что вчера не успел передислоцировать оборудование и самосвалы. Прогноз в интернете оказался неверным, огонь шел гораздо быстрее, чем предполагалось и, когда он позвонил в офис, там все уже было объято пламенем. Трубку никто не взял – сотрудники эвакуировались. Его прииск утопал в густом черном дыму, сквозь который нелепо проглядывали торчавшие зубья экскаваторных ковшов. Прилегающий лесной массив превратился в бескрайнюю обугленную равнину. Злополучный отвал, до недавнего времени мешавший строительству трассы, теперь оказался как-то в стороне – пролагай дороги, где хочешь, можешь даже строить космодром! За такой короткий период жизнь круто изменилась: серьезные неприятности, суды и штрафы, терроризирующие Гарри, потеряли всякий смысл.
                                                          ***
                  Нежные руки тронули Ника за плечо. Он обернулся. Над ним склонилась Каби, мать Тома.
–  На свете много горя, мальчик, – ласково сказала она, – но надо как-то жить... Не отчаивайся, оставайся у нас. Мы будем рады тебе.
Вытирая кулаком запекшиеся слезы, Ник встал с дивана.
–  Где у вас можно умыться? – тихо спросил он.
–  Хочешь – в ванной комнате, а хочешь – во дворе, прямо из бочки. Мой сын и зимой, и летом моется на улице. Мы – люди простые.
                 Ник решил умыться на улице. Под развесистым платаном стояла огромная бочка с водой. Он заглянул внутрь. В зеркальной глади отражалось его опухшее лицо. Сбросив рубашку, юноша стал быстро обливаться холодными струями. Это привело в чувства, но из-за резкого запаха близких пожаров, дышать было тяжело. Ник поспешил в дом. В это время Каби подвезла к столу молодую девушку в инвалидной коляске.
–  Вот, познакомься. Это наша Ванесса, – улыбнулась она, — да ты проходи, проходи! Не стесняйся! Сейчас будем чай пить.
                Интуиция не обманула Ника, еще вчера он почувствовал в доме чье-то присутствие.
–  Привет, меня зовут Ник, – представился он, – новоиспеченный сирота и погорелец. 
                   После таких слов улыбаться было глупо, девушка учтиво кивнула.
–  Угощайтесь: сырок, салями, – хлопотала Каби.
                      Ник заметил, что у Ванессы не работает правая рука. Среди тягостного молчания, она, кое-как, справлялась левой. Мать Тома все время пыталась ей помочь. Ланч был невеселым. Вскоре Каби отвезла девушку в ее комнату. Ник в раздумье остался сидеть за столом. Во рту пересохло. Он попросил налить себе чая еще. Подав ему чашку, Каби сказала:
–  Каждый несет свой крест. Не знаю, рассказывал ли тебе Том об этой ужасной аварии, о разбившемся самолете… Наверно, рассказывал. Сейчас ты видел последствия всего этого. У Ванессы серьезная травма позвоночника, ходить она никогда не будет. «По вине инструктора курсантка стала инвалидом» — таков был вердикт суда. Сыну грозило долгое лишение свободы. Нанятый адвокат насилу добился замены реального срока условным. Слава Богу, приняли во внимание добровольное возмещение ущерба авиаклубу и взятие на себя пожизненной реабилитации пострадавшей. Подсев ближе, Каби прослезилась.
–  С работы Тома уволили... Все сбережения истратили, а Ванессе нужны дорогие лекарства и серьезный уход. Из родственников у нее — только пожилой дядька, средств у которого нет. Да мы на него и не рассчитывали. Вот, Том и занялся золотоисканием, стал мало-помалу зарабатывать. Для лечения этой девушки мы делаем все возможное, только, мне кажется, она все равно ненавидит Тома. Да и он старается не попадаться ей на глаза. Так и живем. 
                  У Каби зазвонил телефон. Это был Том. Он сказал, что вылетел мониторить ситуацию в район одной из пострадавших местностей. Предстояло выяснить, нет ли там новых опасных возгораний. Об обнаружении таких очагов надлежало сообщать пожарным бригадам. «Когда вернешься?» — спросила мать. «Ночью», — услышала в ответ.
                                                               ***
                 Ник бесцельно бродил по дому. В проеме одной из дверей промелькнула Ванесса. Нику показалось, что она его позвала. Он остановился и заглянул в   комнату.
–  Проходи, – сказала девушка грустно, – я хочу тебе кое-что рассказать.
                         Войдя, Ник прислонился к стене. 
 –  Не слушай Каби! Она хорошая женщина, но не знает правды, не знает, как все случилось на самом деле. Сын ее, в общем-то, пострадал зря! А меня совесть будет мучить до конца дней! Том ведь не разрешал самостоятельный полет! Он и знать не мог, что у меня на уме! Осудили его несправедливо. Хотя, формально, с точки зрения правосудия, наверное, логично. Он – инструктор, на нем лежит ответственность за курсантов, но за всеми нами не уследишь! В нашей группе было несколько весьма странных парней, от которых можно было ожидать чего угодно! Не исключено, что употребляли наркотики. В частных летных клубах не проводятся тесты на адекватность – главное бизнес, приносящий доход. Вот и в моем случае правда состоит в том, что в аварии виновата я сама. И только я! Мне хочется рассказать это  хоть кому-нибудь! Но ты не бойся, моя исповедь не займет много времени, я изложу только суть.
–  А я никуда и не тороплюсь, – успокоил ее Ник, – я вообще не знаю, чем тут у вас заняться. 
                       Ванесса прерывисто вздохнула:  
–  Мне тяжело об этом вспоминать… Словом, поступив в летный клуб, я влюбилась в одного инструктора. Ты, наверное, догадался в кого? – Да, в твоего друга Тома! А он… Он меня совсем не замечал, заставляя страдать еще больше! И вот, однажды пришла мне в голову мысль: сразить его смелостью. Я думала, что, по крайней мере,  обратит на меня внимание! Выбрала подходящий момент, тайком забралась в кабину учебного самолета и взлетела на виду у всех, стоявших на аэродроме. Наблюдать за моими виражами было жутко. Дело в том, что я еще ни разу не летала без инструктора, уровень знаний не позволял! Мне казалось, что всё просто, думала, что смогу. Однако выяснилось, что держать машину в полете очень сложно, к тому же, я не учла направление ветра. Самолет кренило то влево, то вправо. Я очень испугалась, бросилась консультироваться по радио – как назло, не было связи! Впрочем, в панике, забыв все на свете, я могла делать что-то не то. Пока я отвлекалась, исчезла линия горизонта, машина стала быстро терять высоту. Об удачном приземлении не могло быть и речи! Вдруг, прямо по курсу, возникло какое-то бетонное сооружение. Дальше – не помню! Очнулась уже в госпитале, после множественных операций... Показаний в суде, связанных с аварией, естественно, дать не могла. Не имела возможности заявить, что самовольно, нарушая все инструкции, воспользовалась самолетом и по закону должна нести наказание. А через год, когда меня привели в более-менее нормальное состояние, суд уже состоялся.
                      Ник схватился за голову:
–      Какое чудовищное безумие! Зачем же ты это сделала?!
–  Да, безумие! Но разве ты не знаешь, что все глупости на свете совершаются в безумии? Впрочем, что с тобой говорить! Ты еще совсем молодой! Не знаешь, что такое любовь.
–     В общем-то, – да, не знаю… Но мне кажется, любовь должна поддаваться рассудку.  Ванесса ухмыльнулась:
–     Ты это серьезно? Ну, что ж! Поживем, увидим. А я… Я так мечтала быть рядом с Томом!
–      И вот ты рядом! И все твои грезы сбылись! – съязвил Ник.
                Ванесса осуждающе взглянула на него:
–      Бессердечный ты человек, неспособный к состраданию.
                Нику стало неловко.
–      Прости, ради Бога! – сказал он, – я ляпнул с отчаяния.
–   Мне все равно, отчего ты ляпнул, – я рассказала, всё как было, всю правду. Тяжело жить с таким грузом на душе. А мечты… Мечты действительно сбылись. Я рядом с Томом, правда, мы очень несчастны. Я камень на его шее.
                                                         ***
                   Давно не испытывал Том счастья полета! Руки уверенно держали штурвал, даже немного поглаживали его. Медленно снижая высоту, он приближался к пострадавшей местности. На бреющем полете осторожно стал углубляться внутрь выгоревшего лесного массива, боясь зацепить крылом, торчавшие над землей, обугленные эвкалипты. Запах гари проникал в кабину. Внизу суетились люди в спецодежде. Количество погибшего зверья не поддавалось рассудку. Горы трупов ждали утилизации. Иногда попадались, чудом уцелевшие, искалеченные, но еще живые, опоссумы, кенгуру и коалы. В обычных условиях эти лесные обитатели издают тихие сопящие звуки, но сейчас кричали до хрипоты. Борясь за их жизнь, спасатели на руках сносили обгоревшие тельца в, стоявшие неподалеку, ветеринарные боксы. Время от времени, за ними прилетали дежурные вертолеты, поднимая в воздух клубы искрящегося пепла, который прилипал к стеклам защитных очков, застилая видимость. Это осложняло и без того тяжелую работу пожарных. 
                    Том внимательно отслеживал квадрат за квадратом. В нескольких местах еще дымились островки догоравших лесов. Координаты он передавал пожарным, однако те, оценив ситуацию, сочли это безопасным, поскольку соседние массивы   выгорели до тла и для нового воспламенения угрозы не представляли. 
                     Похоже, на сегодня задание было выполнено, участок исследован полностью. Том уже решил возвращаться, как вдруг его пронзила тревожная мысль: на бреющем полете очень сложно изменить ракурс, а практики он давно не имел. Находясь низко над землей, надлежало осуществить быструю передислокацию с изменением угла смещения, а это требовало исключительной точности. Рельеф местности был довольно сложным – кругом впадины, обломки скал да, еще не успевшие рухнуть, обугленные эвкалипты. Ошибка на ничтожный градус могла стоить жизни. Но дремавшая интуиция не подвела. Хорошо чувствуя машину, он удачно развернулся, набрал высоту и взял курс на аэродром.
                  Том возвратился домой, когда все уже спали. Голод неодолимо влек его на кухню. Бесшумно ступая, он зажег ночной свет и направился к столу. Под клетчатой салфеткой, в небольших термосах, ждал ужин – любимые яства. «Какое счастье, когда о тебе заботится мама!» – подумал усталый пилот и стал жадно уплетать горячие блюда. Завтра опять предстоял трудный день.
                                                        ***
                   Проведя всю ночь в слезах, Ник поднялся – ни свет, ни заря. Он боялся прозевать Тома. «Я с ума схожу от горя и безделия! – думал он, – как было бы хорошо, если бы Том взял меня с собой! Я бы хоть немного отвлекся от тяжелых мыслей!»                                     
                    Ждать пришлось недолго. Вскоре в дальней спальне зазвонил будильник. Было слышно, как Том, шаркая тапками, прошел по коридору и распахнул дверь на улицу. Быстро натянув джинсы и рубашку, Ник последовал за ним.
                     Во дворе, кряхтя от удовольствия, Том обливался холодной водой из знакомой бочки. Увидев Ника, приветливо крикнул: 
–  Доброе утро! Иди сюда, освежись! Составляй компанию!
                   Ник был уже одет. К тому же, холодная вода не прельщала его. Ему хотелось, во что бы то ни стало, осуществить свою безумную идею.
–  Том, – вкрадчиво произнес хитрый лис, – добрый, хороший, Том, возьми меня с собой! А?
                     Том на мгновение замер.
–  Ну ты даешь, ей-Богу! – вымолвил он наконец, – ты что, хочешь, чтобы меня опять наказали? Теперь уже за постороннего человека на борту? Как тебе такое в голову приходит?! На сегодня я получил задание лететь еще дальше, чем вчера. Там будет очень нехорошо, я это точно знаю! Придется приземляться на обгоревшие поляны. Гарь страшная, копоть, пепел – по щиколотку! К тому же, мне надлежит доставить на радиолокационную станцию ящики с ракетами для обстрела облаков. Прибудут метеорологи – попытаются вызвать искусственные осадки. На станции для этого есть все необходимое оборудование. Тебя мне только не хватало! Не возьму! И не выдумывай! Найди себе занятие попроще. В конце концов, развлекай Ванессу! 
–  Ну, Том… Я не помешаю – слово даю! Самолет четырехместный… Я буду сидеть сзади, где-нибудь в уголке, между сидений, можешь даже накрыть меня брезентом. Никто не узнает! 
–  Какие сидения?! Их давно уже нет! Мы со Стивом еще вчера освободили место для груза!
–   Ну, пожалуйста, Том... 
–  Вот привязался! То – золото искать возьми его, то – в полет! Сказал: сиди дома, значит, сиди!
                 Не солоно хлебавши, Ник отошел, думая про себя: «Друг называется… Вредина! Ну, ладно, пускай не берет! Я найду себе дело посерьезней, поеду в наш сгоревший поселок, посмотрю, что осталось от родительского дома».
                 Как ни странно, эта же мысль пришла и Тому: «А вдруг и вправду поедет? Где я его потом искать буду?»
                 От греха подальше, он, все же, решил взять его с собой: «Что мне, в самом деле, сделают? – размышлял Том, – лицензии у меня все равно нет. Я и сам не имею права летать! Тут, если разобраться, сплошные нарушения!» 
–  Эй, груз бесценный, – крикнул он, сидевшему на крыльце, Нику, – пойдем на аэродром, что ли!
Ник облегченно вздохнул.
                                                                 ***
                    У самолета их встретил Стив.
–   Привет! Как настроение? – обратился он к, грузившему ящики, Тому.
–   Боевое, – ответил тот
–   Это хорошо. Да, чуть не забыл: сегодня работаешь последний день! Завтра тебя сменит Билл. Оказывается, он еще вчера приехал. Говорит, с женой поругался. И я вдруг подумал: как хорошо все складывается! Не придется без надобности нарушать закон, ведь мы с тобой, по сути, рискуем! С одной стороны – стихийное бедствие – тут, конечно, не поспоришь, но с другой – несговорчивая инспекция! Поймают – не отвертишься, а штрафы нынче, сам знаешь, непомерные! Так что, оставшиеся три дня летать будет Билл. Посильную лепту в общее дело мы, конечно, внесем, претензий к нам быть не должно. Все равно, как ни крути, а наш клуб более пяти вылетов на благотворительность выделить не может.
–   Я не возражаю, – сказал Том, – есть кому летать – прекрасно!
–   А что это за парень помогает таскать груз?
–   Да так, приятель. Сейчас проводит меня и пойдет домой.
–  Ну-ну… – буркнул, ничего не заподозривший, Стив и зашел в офис. А ловкие «конспираторы», проследив, чтобы их не было видно из окна шефа, повозились еще немного и успешно взлетели.
–  Что, надоедливый тип, теперь ты доволен? – иронично вглянул Том на тайного пассажира.
–    Я просто счастлив! – воскликнул Ник.
                                                               ***
                  «Пускай ненавистный колдун задохнется дымом! Пускай заплатит за свое предательство!» – удаляясь от Вандималунгу, говорили старейшины. Им было невдомек, что Высшие Духи давно смирились с дерзким поступком Яилармы, признав за ним неоспоримую колдовскую мощь. В ту роковую ночь, когда он спас Тома, они уступили его воле, видя, как неуправляемые стихии повинуются ему. Никто из мира колдунов не возвращал ушедших с тропы забвения, это умел делать только, замурованный нынче, жрец.
                  Под сводами пещеры исчезли последние лучи света. Яиларма оказался в непроглядной тьме, лишь в очаге теплилась обгоревшая ветка. Дышать становилось все труднее. Древняя Вандималунгу имела много узких щелей, из которых во время дождей сочилась вода. Сейчас же отовсюду валил удушающий дым. Яиларма не прочь был умереть под сакральным жертвенником, но только не теперь, а когда-нибудь в старости. Это был логичный и ожидаемый конец его жизни, но принять смерть ни с того, ни с сего, без всякой причины, казалось глупым. Еще несколько часов назад он сидел перед очагом, заклиная дух Радужной Змеи – покровительницы аборигенов – на удачный исход племени из огня. Он собирался покинуть стоянку вместе со всеми. Безумное поведение старейшин свело на нет все его усилия! Он вдруг вспомнил роковые слова деда: «Оставь чужака! Не то погибнешь!» Вспомнил, как, возвращая Тома к жизни, сознательно игнорировал родовые запреты. Тогда собственное благополучие не интересовало его. Теперь же умирать совсем не хотелось, а жестокое пророчество, похоже, начало сбываться. Яиларма не роптал, но только сейчас осознал, что никогда раньше не думал ни о себе, ни о своей смерти. И вот, она, скалясь беззубым ртом, заглянула ему в глаза.
                     Он зажег светильник, и по узким, выдолбленным в камне, ступеням поднялся вверх. Ему казалось, что завал можно разобрать. Однако предусмотрительные родичи позаботились, чтобы этого не случилось. Откопаться изнутри было невозможно. Осталось – принимать мученическую смерть. Жрец прошелся по задымленным ходам пещеры, заглянув вниз, в тот самый грот, где много лет назад, завистливые старейшины принесли его в жертву. Тогда, без материнского молока и воды, он обречен был умереть. Совершая этот изуверский ритуал, вершители судеб нунгаров тайно пытались снискать себе благосклонность духов. Но всесильные духи не приняли жертву, не прервав древнюю потомственную ветвь знахарей на невинном ребенке, а только усилили ее. Духи знали необыкновенные способности мальчика. В момент его рождения, звезды указывали на приход в мир небывалого колдуна. Да только и небывалому колдуну для жизни нужен воздух, а его становилось все меньше. Задыхаясь, Яиларма прислонился к корявой стене, нечаянно выронив светильник. Тот, гремя и подпрыгивая, покатился в дальний угол пещеры. Когда-то давно, в этом самом углу журчал священный источник, со временем исчезнувший. Он тек из узкого извилистого лаза. В детстве Яиларма не раз выбирался по нему наружу. Но то было в детстве. Взрослому человеку в такую щель не протиснуться! К тому же, спасаясь от огня, в пещеру стало сползаться все живое, что только было в пустыне! Обожженные крысы сновали под ногами, скорпионы тучами облепили своды, разъяренные пауки переполнились смертельным ядом. На дне грота, в жутком месиве, кишели обезумевшие змеи. Шипение леденило душу. «Вот и хорошо, – подумал Яиларма, – ждать придется недолго, кто-то из них меня обязательно укусит». Он вернулся к погасшему жертвеннику, нащупал в углу старый тюфяк, набитый наркотическим зельем, и обреченно распластался на нем.
                                                               ***
                   Как и предполагал Том, полет выдался сложным. Рискуя повредить шасси, пришлось приземляться в самых неподходящих местах, и, сбросив противопожарный груз, с малого разбега, подниматься в небо. Лишь у метеорологов обошлось без нервотрепки – площадка была более-менее пригодной для взлета. 
                    Еще одним тяжелым объектом оказалось пострадавшее угодье, где погорельцы умоляли взять на борт двух маленьких вомбатов, чудом уцелевших в огне. Мать их погибла. Беспомощных «поросят» посадили в небольшой ящик, чтобы вывезти в безопасное место. Эвакуация не входила в обязанности Тома, но зная, что решается судьба исчезающих в мире животных, он согласился, взяв на себя доставку малышей в приют, расположенный на ближайшем аэродроме. 
                    Ник помогал ему во всем, поражая своей выносливостью. На сегодня оставалось посетить еще три объекта. Приют не срывал маршрут, он был всего в ста километрах отсюда. Вомбатов решили доставить в первую очередь. 
                   На душе Тома скребли кошки: всего за два дня полета стал опасно тарахтеть мотор! «Еще бы! Так издеваться над машиной»! – сетовал он, жалея, что ввязался в это дело. Том считал, что Стив, дав мэрии согласие на помощь такого рода, поступил крайне опрометчиво. «Мы не пожарные! Надо уметь отвечать «нет»!   – злился он, – выгоревший лес – не взлетная полоса! Здесь нет ровных участков! Легкая авиация не приспособлена к экстремальным условиям! «Пчелку» попросту можно разбить, довести до непригодного состояния! А кто будет отвечать? Опять я?»
                     Между тем, они уже прибыли на аэродром. Временно обустроенный, ветеринарный приют оставлял желать лучшего. Боксы с животными располагались параллельно взлетной полосе. Справа – те, которым уже была оказана помощь, слева – которые ее еще ждали. Взяв вомбатов под мышку, Том отнес их приемщице. Кроме лесных обитателей, здесь было много домашних животных. Коты всех мастей и оттенков разноголосо кричали, в собачьем вольере стоял нестерпимый вой. С ужасом обходя этот «лазарет», Ник заметил в одной из клеток неподвижно лежавшую собачку. В вольере, отчего-то, она была одна. «Наверное, мертвая», – подумал он. В это время собачка зашевелилась, поднялась на лапки и приветливо завиляла хвостиком. Ник замер. Перед ним, жалкая и измученная, с обгоревшими боками, стояла их маленькая Дези – любимица всей семьи, особенно мамы. 
–  Дези! Крошечка! – шептал он, прильнув к вольеру. – Радость какая! Ты уцелела! Как же мне забрать тебя отсюда? 
                Просунув мордочку сквозь прутья, собачка лизала его ладони. Пока Ник общался с болонкой, Том пошел искать какого-нибудь начальника, чтобы позволил вывезти животное. Это оказалось несложным. Уставший ветврач, видя, что собака узнала хозяина, без проблем отдал ее Нику.
–  Вот мазь, – сказал он, протягивая тубу с лекарством, – обрабатывайте ожоги два раза в сутки. Раны неглубокие, ваша питомица скоро поправится.
                    Ник был так счастлив, что не мог слова вымолвить! Слезы поблескивали в его глазах, он, как драгоценность, держал на руках обгоревшую Дези – все, что осталось у него от погибшей семьи.
Поблагодарив доктора, друзья поспешили к самолету.
–   Попить бы чего-нибудь, – осипшим голосом произнес Ник.
–   Загляни в канистру, там, на дне, кажется, еще кое-что осталось.
                   Все трое жадно допили последние капли воды. Ник осторожно положил Дези в ящик, где раньше были вомбаты, и поставил на противопожарные пакеты, предназначенные для следующей выгрузки. Ему казалось, что там меньше трясет.
                  «Пчелка» снова поднялась в небо. Очередным объектом был пансион, окруженный пылающим хвойным массивом. Спасатели пытались отсечь огонь от элитного строения. Здесь было много всевозможной техники, Том едва нашел место для посадки. Не привычный к опасным приземлениям, Ник то и дело вскрикивал, боясь, что самолет влетит в яму и разобьется. Закопченные лица друзей выглядели комично, одежда почернела от пота, а испорченная обувь вовсе не подлежала ремонту. Том искоса поглядывал на измученного напарника. Похоже, тот был на пределе своих возможностей. Что тут скажешь? Сам напросился.
                                                         ***
                      Не находя себе места, Джеймс то и дело принимал на грудь. Похмелье вконец измучило старика. С раннего утра рука безвольно тянулась к бутылке. Сделав несколько глотков, он глубоко вздыхал и тупо всматривался в запыленное окно. Лесной массив уже выгорел, обнажая холмистую равнину. Ветер разносил по округе черные тучи пепла. Близлежащие строения выглядели грязными, прохожие — унылыми. А в доме, в темном чулане, лежал злополучный самородок — вожделенное, но нереализованное богатство. Этот нестерпимый факт долбил темечко. Ситуация была критической. Обреченно прислонясь к подоконнику, Джеймс напряженно искал варианты решения проблем. Что-то мешало ему думать. Вдруг он осознал, что его раздражает нестерпимый лязг металла, доносившийся от соседей. Звон набатом отдавался в нетрезвой голове, причиняя страдания.
—  Господи, как мне тошно! — бубнил он, пытаясь заглянуть к соседу через забор. — Какого черта, ни свет, ни заря, стучит этот прибитый Брэди? 
Однако ничего не увидев, решил зайти к нему сам. Открывая калитку, понял, что сосед ремонтирует покосившуюся водосточную трубу. 
—  Дождя сегодня не предвидится, — язвительно сказал Джеймс.
—  Сегодня не предвидится, а завтра пойдет! — резонно возразил Брэди.
—  Выпить хочешь? — Джеймс тряхнул початой бутылкой.
—  В честь чего? — удивился сосед.
—  Тошно мне, вот в честь чего, — сказал Джеймс, опускаясь на лавку.
—  Чего это тебе тошно?
—  Да, ты все равно не поймешь...
—  Ну если не пойму, зачем же ты приперся?
—  Пообщаться.
—  А-а-а… Ну, что ж? Давай общаться. — Сосед добродушно рассмеялся. 
             Они закурили. Джеймс небрежно, как бы между прочим, спросил, не знает ли Брэди каких-нибудь аборигенов, живущих в поселке.
—  Аборигенов, говоришь? Откуда в нашей провинции аборигены?! Испокон веков здесь жили англосаксы да ирландцы… Хотя, нет! Погоди! Кажется, Холли когда-то была замужем за парнем по имени Аллабама. Знаешь Холли? Ну рыжая такая! Что живет у костела!? По-моему, этот ее Аллабама как раз и был аборигеном! Еще гордился, что происходит из какого-то древнего племени! Я, хоть убей, не вспомню из какого, даже не выговорю! Пил, подлец, сильно, но корзины плел отменные.
                      У Джеймса екнуло сердце.
        —      А ты знаком с ним? 
—  Да так, здоровались. Только нет его здесь, они с Холли давно расстались.
—     А где теперь его можно найти? 
—     Этого я не знаю! — почесал в затылке Брэди, — Спроси у Холли.
                        Джеймс посидел еще немного, допил бутылку, и нетрезвой походкой пошел к себе. Сосед озадаченно проводил его взглядом, прерывисто вздохнул и снова начал лязгать по трубе. 
                       Дома на крыльце Джеймс столкнулся с женой. Кэрол была женщина безропотная, во всем угождавшая мужу. Когда-то давно, слыла веселой красавицей, но, выйдя замуж, быстро поблекла. Джеймс ожидал наследников, но Кэрол, отчего-то, не рожала. Супруг попрекал ее этим, пока у нее не развился тяжелый комплекс неполноценности. Не надеясь иметь детей, всегда во всем виноватая, без любви и ласки, женщина стала походить на безмолвную тень. Подай, принеси… — вот общение, царившее в их семье. Встретив мужа у порога, она, как всегда, заботливо сказала, что кофе ждет его на столе, а сама хотела пойти работать в сад. Джеймс преградил ей дорогу.
—   Сходи к Холли, — дохнул он перегаром, — мне надо узнать, где сейчас находится ее бывший муж. Да веди себя умно, будто бы просто так зашла, поболтать по-бабьи.
Кэрол подняла на него затравленный взгляд.
—  Хорошо, зайду вечером попить чая. Только дай мне денег на гостинец.
Джеймс пошарил в кармане и протянул мятый полтинник.
 
                                                          ***
           Насидевшись взаперти, Гарри измучился без табака. Не хотелось ни пить, ни есть! Только бы сделать затяжку! В его скандальном бизнесе курение являлось успокаивающим фактором. Часто к нему приходили люди, требующие колоссальной выдержки. Бывало, чтоб никого не прибить, он тайно сжимал кулаки.
          Энтони переносил неудобства спокойно. Помощник Гарри был непритязательным человеком, вел здоровый образ жизни, за исключением, разве что, одной деликатной особенности. В то время, как учредитель выставки сходил с ума, изобретая хитроумные планы будущего общения с клиентами, он, всего-навсего, мечтал о встрече с красивым парнем. Как говорится, каждому – свое. После ночлега на каменном полу, Энтони почувствовал, что босс окончательно потерял терпение. Интуиция его не подвела. "Не могу больше сидеть здесь!" — раздраженно сказал Гарри, пнул дверь ногой и вышел из подвала. Энтони последовал за ним.
             Шквальный ветер, бушевавший в эти дни, сделал свое дело – концентрация дыма значительно уменьшилась. Пожар, истребив близлежащие территории, переметнулся на другие районы. Теперь внутри помещения дышалось трудней, чем на открытом воздухе. Двери и окна павильона широко раскрыли. Выйдя наружу, Гарри сел на лавку, стоявшую поблизости, и закурил. По рыночной площади, гремя мусорными баками, сновали уборщики. Утопая в сигаретном дыму, золотопромышленник самозабвенно отводил душу. День предстоял тяжелый. Вот-вот должны были нахлынуть несговорчивые клиенты, а уникальный его бизнес требовал скрупулезного отношения. Помимо возвращения самородков, учредителю выставки надлежало опять составлять договорные обязательства по выплате дивидендов. Ранее заключенные, к сожалению, обесценил пожар. В силу этого, в настоящий момент полностью разойтись с участниками выставки не удастся. Расчетам нужно время, а неизбежным спорам – персональное рассмотрение. Серьезные неприятности ждали его и в мэрии. Сумма, предназначенная для нее, канула в небытие. Гарри с сарказмом оценивал содержимое сейфа. Сбор был не только плачевным, но и требовал вливания дополнительных средств. О выгоревшем карьере старался не думать. Такое поражение по всем фронтам он терпел впервые. Видимо, сильно насмешил Бога, поведав ему свои планы!
              В павильоне начался разбор экспонатов. Самородки скрупулезно упаковывались в специальные ящики, контейнеры, ячейки. Завтра выставку надлежало свернуть и вывезти. Гарри устало следил за процессом, бросая косой взгляд на рыночные ворота, где уже показались, легкие на помин, клиенты. Загасив сигарету, он приготовился “к бою”. 
                                                         ***
             Кэрол никак не могла найти вразумительную причину визита к Холли. На ее взгляд, затея выглядела довольно глупо. Суетясь в прихожей, она случайно зацепила дверцу шкафа. С верхней полки вывалилась недовязанная ажурная кофточка. “Вот и хорошо! – подумала Кэрол, – с этой кофточкой и пойду! Скажу, что не знаю, как окончить вязание”. Облегченно вздохнув, она вышла из дома.
             Холли жила в маленьком коттедже, недалеко от костела. Приветливо встретив старую знакомую, пригласила ее в дом, показала модные журналы по рукоделию с выкройками и описанием работ. Однако разговор не клеился ни о кофточке, ни о чем-либо другом. Избегая длительных пауз, Кэрол говорила об отвлеченных вещах: о погоде, ценах на рынке и бог знает еще о чем... Как бы, между прочим, упомянула и о бывшем ее муже, но Холли не была расположена к общению. Задушевными подругами они не были, ждать откровений не приходилось. Жасминовый чай стыл, пирожные сиротливо лежали на тарелке, а в воздухе повис вопрос: зачем это вдруг Кэрол, замужней женщине, понадобилось узнавать о каком-то пьющем аборигене? Неловкое положение спас Джеф, брат Холли, к счастью, работавший вместе с Аллабамой. Собирая на завтра  тормозок, он все время ругался, что в районе, где их бригада строит новую трассу, поблизости нет ни кафе, ни супермаркета, приходится каждый день таскать еду с собой! С этой, по сути, нулевой информацией Кэрол вернулась домой, ожидая очередного скандала. Но ошиблась: Джеймс расплылся в добродушной улыбке и, на удивление, был вполне доволен. Всю жизнь проведя за рулем, он хорошо знал Австралию, ее населенные пункты, дороги и автомобильные развязки. Он быстро смекнул, где находится это строительство и о какой именно трассе идет речь. Ради такой доброй вести, налил себе рюмку виски и с удовольствием выпил. Осталось только дождаться, когда штат снимет запрет на передвижения.
 
                                                        ***
Доставив оставшийся груз по назначению, “пчелка” налегке поднялась в небо. Солнце уже клонилось к западу. За день Том очень устал. От постоянного сидения в неподвижной позе, тело затекло, сделавшись неповоротливым. Хотелось скорее добраться домой и расслабиться. Ник тоже потерял былой оптимизм: под монотонный гул мотора сладко дремал, время от времени ударяясь головой об иллюминатор. Это приводило его в чувства, он тут же просыпался, устремляя взгляд в окно. Вид под крылом удручал. Совсем недавно здесь был неописуемой красоты оазис с высокими холмами и живописными балками, теперь же – пепел да обугленная земля! Однообразный пейзаж царил всюду. Вдруг картина сменилась пустыней. Нику бросилось в глаза множество обгоревших хижин и внимание привлекло полуразрушенное сооружение из камней, расположенных по окружности. 
–    Кажется, мы здесь еще не пролетали! – буркнул он.
–    Откуда ты знаешь? Ты же все время спишь!
–    Ничего я не сплю!
–  Ладно, не обижайся, – дружелюбно сказал Том, – я действительно изменил курс, – так путь короче.
           Местность казалась Нику знакомой. Чуть поодаль он увидел и одиноко стоявшую скалу, четко выделявшуюся на общем фоне. Скала напоминала огромный клык доисторического животного.
–  По-моему, мы пролетаем над стоянкой нунгаров! – заметил он. – Смотри, Том, вон, прямо по курсу! Это же Вандималунгу! Ее ни с чем нельзя спутать! А огромные валуны – бывший лабиринт!
           Заходящее солнце слепило глаза. Том напряженно глядел в указанном направлении, но ни подтвердить, ни опровергнуть ничего не мог. Когда Гоутухелл притащил его сюда, от боли и страданий он света белого не видел, а когда Яиларма отмолил, была уже глубокая ночь, к дому старика он добирался в потемках. Том тщетно пытался вспомнить события того дня, как вдруг ощутил жгучую боль в груди. Будто бы, тот злополучный камешек, который он умыкнул в этих местах, опять напомнил о себе. Его прошиб холодный пот, а в голову, ни с того, ни с сего, пришла шокирующая мысль о приземлении. Не прошло и минуты, как это же самое произнес Ник:
–    Слышишь, Том, а не сделать ли нам посадку?
Том обомлел, и, скрывая мистический ужас, грубо рявкнул:
–  Какой ты глупый! Этого сделать никак нельзя, вокруг – камни да обломки скал! И нет здесь никого! Куда приземляться? Зачем? Я не волшебник и не Господь Бог! Разобьемся к чертовой матери!
–     Но внутренний голос говорит мне…
–   Заткнись! – раздраженно оборвал его Том, – я этот голос слышу тоже!
–  Ну, так что? Будем приземляться или нет? – настаивал Ник, видя, как они удаляются.
–  Говорю же: разобьемся!
–  Тогда останови, я выйду!
               Том саркастично ухмыльнулся:
–  Шутить изволишь? А все потому, что ничего не соображаешь! Это же настоящее самоубийство! Хочешь иметь два трупа? – Будут! Повторяю: совершить посадку нереально!
              Мысли Тома мелькали как шальные, но одна из них, а именно – приземлиться, довлела всецело. Он понимал, что идти на поводу у глупости нельзя! Надо взять себя в руки! Однако, пролетев еще немного, не зная почему, развернулся и полетел назад, подсознательно ища мало-мальски ровную площадку. Отчаянное сопротивление неадекватному поведению не играло никакой роли. Дивясь самому себе, он внимательно исследовал абсолютно непригодную для посадки местность. Вдруг, вдали от сгоревшей деревни, цепкий его взгляд обнаружил небольшое плато. Обломков скал оно не имело, но было не только маленьким, но еще и находилось под приличным уклоном. Риск соскользнуть, учитывая изменение центра тяжести самолета, был очень велик, к тому же, минимального тормозного пути не наблюдалось! Это превосходило всякий здравый смысл. Подавляя навязчивую идею, Том решил оставить этот мистический бред, и, не тратя времени даром, лететь домой намеченным курсом, как вдруг нестерпимая боль снова пронзила его. Сердце замерло, а в голову пришла еще одна мысль, пуще прежней, – не только приземлиться, но и подойти к Вандималунгу.
–  Наваждение какое-то! Я схожу с ума... – думал он. – Посадку совершить невозможно! Совсем невозможно! А я все рассуждаю! Однако, может, не все так страшно, как я рисую? Может, паника не обоснована и следует рискнуть? – стучало в мозгу.
             Создавалось впечатление, что какая-то непостижимая сущность полностью овладела им.
–  А что, если попробовать зайти с противоположной стороны плато? – Размышлял Том. – Правда, там опасный обрыв… Очень опасный! Зато площадка более пологая, чем здесь, во всяком случае, так кажется с высоты. 
Он пристально всматривался в катастрофический рельеф: 
—  Ну да! Так и есть! Значительно положе! Попытаюсь зайти оттуда. Дай Бог, не ошибиться с углом приземления.
              Вот когда пригодились ему былые знания! В летном колледже экстремальным случаям уделялось архиважное значение. Курсантов муштровали попадать в очень малые квадраты, расположенные в самых неудобных местах. Аэроплан требовалось посадить строго по центру. Это был изнурительный решающий экзамен! Зачет, как правило, доставался после двадцать пятой попытки. Вспоминая забытую практику, Том отчаялся, сделал разворот от солнца и медленно стал планировать к опасному косогору. До этой минуты, упрямо добивавшийся посадки, Ник резко передумал. Глаза его округлились, душа ушла в пятки, дыхание сбилось. Вся жизнь промелькнула перед глазами. “Ну все! Сейчас разобьемся!” – последнее, что пришло ему на ум. Закрыв лицо руками, бедняга готовился к смерти. Между тем, плато было уже совсем рядом. Секунда, еще секунда, еще… Том уверенно держал штурвал, “пчелка” неумолимо близилась к цели. Резкий толчок. Шасси коснулось земли. От аварийного торможения, едва не перевернулся самолет. Подняв облако пыли, он винтом закружился на краю обрыва и остановился. Руки Тома будто прикипели к штурвалу, из-под шлема струился пот. Пережив непомерное напряжение, он с трудом приходил в себя. “Каким богам молиться?!” – наконец, выдохнул он и, грустно улыбаясь, объявил: "Крушение отменяется, выходим!"
Пребывая в жутком оцепенении, Ник выглянул наружу.
–  Что, страшно? – Том пристально взглянул ему в глаза. – То-то, дружок! 
              На этот раз Ник приложился лбом основательно. Цепляясь за дверцу люка, еле выполз на свежий воздух. С рассеченной брови текла кровь. Том разорвал стерильный пакет, и, как заправский медбрат, обработал рану. Затем, ловко, крест-накрест, залепил ее пластырем.
–  О! Какой ты красивый! Даже лучше, чем был! – шутил он.
Ник стонал от боли, но непреклонный Том все равно заставил искать камни, чтобы застопорить разболтанное шасси.
–  Не злись, раненый ты мой! Это крайне необходимо, не то – горе нам будет!
Они притащили несколько тяжелых валунов и подперли колеса.
–  Ну вот, теперь можно не волноваться, – оценил работу Том.
В салоне жалобно скулила Дези.
–  А с ней что будем делать? – спросил Ник.
–  Ну… не знаю… С собой взять не можем! Пусть подождет здесь.
             Ник взял болонку на руки, ласково погладил и опять положил на место. Затем быстро, вслед за Томом, спустился с плато.
             Вверху, в заходящих лучах солнца, поблескивал их летательный аппарат, напоминая огромную стрекозу, бог весть как, примостившуюся на краю обрыва. Вандималунгу находилась метрах в пятистах отсюда. Казалось бы, недалеко, но усталость давала о себе знать. В тайне друг от друга, парни задавались вопросом: куда мы идем? Зачем? Путешествие действительно выглядело странным. Повинуясь неведомой силе, они упрямо двигались в направлении зовущей скалы, таща за собой прилипчивые тени. Путь пролегал сквозь выгоревшую деревню нунгаров. Кое-где еще дымились, уничтоженные огнем, хижины, валялись металлические предметы, битая посуда… Каменный очаг подле дома Гоутухелла едва проглядывал из пепла. Рядом, из мусорной кучи, торчали искореженные перила знакомого крыльца и толстый стальной прут, изогнутый клюкой.
–  Интересно, опирался ли старик на палку? – спросил Том, вытаскивая прут.
–  По-моему, он не хромал, – пожал плечами Ник, – а зачем тебе клюка?
–  С ней веселее.
       Дойдя, наконец, до Вандималунгу, друзья перевели дух. Перед глазами, во всей своей красе, находился реликтовый объект, в первозданном виде сохранившийся до наших дней. Обойдя его вокруг, Ник задумчиво сказал:
–  Странно, очень странно, однако я не нахожу вход.
–  Куда ж он мог подеваться? – с издевкой произнес Том, – может быть, мы ошиблись и это совсем не Вандималунгу? Мало ли скал в пустыне?!
–  Нет, мы не ошиблись! Вот здесь, за этим самым уступом, был вход в пещеру. Я точно помню! А теперь его нет! Колдовство какое-то! – Ник растерянно сел на землю.
–  Если солнце там, – он указал на запад, – значит, вход должен быть со стороны востока. Когда я был здесь последний раз, вон, за теми скалами, заходило солнце. Оно и сейчас там заходит. Все верно. Вход должен быть прямо здесь. Он встал, подошел к скале вплотную и ткнул пальцем в корявую стену.
–  Что ж? Добро пожаловать! Заходи! – рассмеялся Том.
–  Нечего тут смеяться! Тут что-то не так. Давай отойдем на расстояние, оценим со стороны.
        Они отдалились. Вандималунгу состояла из базальтовых пород, но на исследуемой поверхности явно просматривался чужеродный участок, скорее всего, из песчаника.
–  Ну вот. Я же говорил, что вход именно здесь! Его просто замуровали!
–  Не смеши меня! Кому это могло понадобиться?
–  Этого я не знаю, но факт налицо!
        Между тем, наваждение совсем оставило их – полная трезвость и ясность рассудка. Создавалось впечатление, что они зря сюда пришли. Будто бы какой-то шутник зло посмеялся над ними. Хотя эта “шутка” стоила колоссальных нервов.
–  Что будем делать? – спросил Ник, – если разбирать завал, то надо торопиться, а если бросить все как есть, – пора улетать: световой день кончается.
–  Ты прав. Скоро стемнеет, у нас возникнут проблемы. Но, раз уж мы здесь, давай доведем дело до конца. По-моему, за этим что-то кроется. 
–  Я вот что подумал, Том: а если мы попадем в скверную историю? А вдруг это небезопасно? Здесь может быть совершен колдовской ритуал, специально для таких любопытных, как мы. Скала ведь непростая и вход туда чужакам заказан! А если беду накличем? Тебе ли не знать, чем все это может кончиться?
Том призадумался. Он много читал об известных фактах мистического свойства, связанных с разграблением пирамид и усыпальниц. Известен ряд случаев, когда непрошенных гостей впоследствии постигали неприятности и даже смерть. Его самого чуть не угробил маленький симпатичный" сувенирчик".
–  Ладно, будь что будет! – решил он, – давай работать!
     Друзья начали выдалбливать тяжелые глыбы. “Ненужная” клюка оказалась как нельзя кстати!
     Старейшины рода постарались не зря, застопорили накрепко! Завал подавался плохо. Руки парней вскоре покрылись кровавыми ссадинами.
–  Каторжная работа! – бурчал Ник. – Можно подумать, что там спрятаны сокровища!
Вскоре, вместе с отброшенными камнями, из пещеры повалил едкий дым.
–  Боже! Сколько его тут! – Брезгливо морщился Ник.
      Вандималунгу доверху была заполнена смертоносными массами. Дым все валил и валил из нее. Переждав немного, друзья решили заглянуть вглубь.
–  Черт побери, здесь же ничего не видно! – ругался Том, – интересно, есть внутри кто-нибудь? 
      Вдруг его будто током ударило: “Какой же я идиот! В пещере может быть только Яиларма и никто другой!”
                                                         ***
       Злясь на себя, Том ощупью стал спускаться в пещеру. Дым разъедал глаза, по щекам текли жгучие слезы. Несмотря на это, он, все же, рассмотрел внизу, на большом бесформенном предмете, человеческий силуэт. Вокруг что-то шевелилось – понять было невозможно. Оступившись на кривых ступенях, он машинально схватился за стену, тут же отпрянув: стена кишела паукообразными тварями. Со свода несколько пауков упало на голову. Брезгливо смахнув их, Том вдруг заметил, как из глубины пещеры отделилось какое-то длинное существо и поползло вверх. Пулей вылетев наружу, он крикнул Нику:
–  Неси скорее клюку! Там, кажется, змеи!
       Ник мигом подал ее, Том снова нырнул в зловещий омут. Подцепив Яиларму за подмышку, изо всех сил, потащил наверх. Тело пошло боком и, ударившись о корявый выступ, неуклюже соскочило, сползая вниз. Пришлось бросить клюку и спуститься еще на несколько ступеней. Том был крепкий малый, но, от усталости и нехватки кислорода, заметно ослаб. Подавляя животный страх, он обхватил Яиларму за торс и опять поволок к выходу. Эта попытка оказалась успешной. Вскоре оба были на воздухе. Колдун не подавал признаков жизни. Не зная, что с ним делать, друзья оттащили его подальше от пещеры и положили на массивную каменную плиту, не успевшую остыть за день. Это была даже не плита, а какое-то непонятное сооружение, напоминавшее не то стол, не то огромный гриб.
–  Здесь начертаны какие-то иероглифы! – заметил Ник.
–  Какие там иероглифы! – злился Том.– Какая жуткая смерть! Видно, он погиб совсем недавно, в то самое время, как умолк таинственный зов.
–  Может, еще не все потеряно? Может, есть еще надежда? – перебивая друг друга, они трясли Яиларму за плечи. 
       Голова колдуна безвольно качалась со стороны в сторону, нечёсаные волосы, разметавшись, пали на измученное лицо. Сердце не билось, но тело было еще теплым! Мысли о спасении терзали парней, однако у них с собой не было даже воды! Оставив, наконец, тело в покое, они отошли.
–  На “пчелке” должен быть аварийный запас медикаментов, – вспомнил Том, – если, конечно, Стив содержал машину согласно инструкции. – Надо сбегать узнать, а вдруг и вправду есть?
Ник тут же бросился к самолету, но Том передумал:
–  Вернись! – Сказал он, – бесполезно это. Чем помогут медикаменты? Если не удалось привести его в чувства сейчас, дальше будет вообще не реально.
–  Ты прав, – согласился Ник, – но, как же быть?!
       Повисла гнетущая тишина.
–  Я очень боюсь покойников, – признался Ник, – точнее, всего того, что таится за этим.
–  Смерть всегда тайна. Но, как бы там ни было, а бросить его так, посреди пустыни, мы не можем.
       Друзья тупо смотрели на неподвижное мускулистое тело, испещренное ритуальными шрамами. Кто хоть немного знаком с сакральными обрядами аборигенов, знает, что такие “регалии” могут принадлежать только очень статусному колдуну. 
–  Как видишь, он всё оплатил с лихвой, знания не дались ему даром, – тихо произнес Том. – Он был и врачом, и жрецом, и Бог знает, кем еще… Умел пользоваться окружающими энергиями… Нам, современным людям, этого не понять! Нам бы все глотать таблетки! Хотя, во все века были мудрецы, знавшие иные способы лечения!
–  Я тоже много слышал об этом, – сказал Ник.
–  Вне нашего ума работают законы, о которых мы не имеем ни малейшего представления! Согласись, не могла же природа, создав человека, не указать ему пути выздоровления! А они, пути эти, – повсюду! Даже животные, заболев, находят нужные растения! Кто им вложил это в сознание?! Да и Homo sapiens на древних просторах Земли лечился, как мог, и последующее человечество... Многое утеряно в веках, многое тайно хранится в Тибете, и никто не спешит выдавать эти секреты!
       Ник вглядывался в спокойное лицо Яилармы. Недавно, так же беспомощно, на полу, в его холодной пещере, лежал Том, а теперь без признаков жизни был сам хозяин. “Почему он не дышит?! – горевал юноша, – ну почему?! Неужели колдуны тоже умирают? Куда девается их сила?” Он всей душой оплакивал жреца, как вдруг почувствовал какой-то специфический запах, исходящий от его тела. “Интересно, чем это он так сильно пахнет?” – подумал Ник. Мысли прервал Том:
–  Похоже, нам придется рыть могилу… Тело надо предать земле. Я схожу на пожарище, может, лопаты там найду. В мусоре чего только нет!
        Он удалился, а, мучимый любопытством, Ник подошел к “каменному грибу” и, пока еще не стемнело, стал осматривать таинственные иероглифы. Он медленно обходил странное сооружение вокруг, ощупывая, нанесенные по торцу, непонятные знаки. Вдруг его ладони ощутили едва уловимый импульс, что-то вроде легкой судороги, а в голову пришла шокирующая идея повернуть плиту вокруг своей оси. Ник удивился. Мегалит был очень тяжелый. Как же он, тщедушный парень, сможет сдвинуть его с места?! Идея была навязчивой. Ник решил повиноваться и, что было сил, толкнул каменную глыбу от себя. Однако никакой силы не понадобилось: верхняя часть сооружения, напоминавшая шляпку огромного груздя, со скрежетом пошла по кругу, вместе с, лежавшим на ней, Яилармой. В это время Ник заметил, как из-под Вандималунгу вырвался мощный шлейф сияющих газов. “Чудеса какие-то – подумал он, – видимо, я перегрелся на солнце”. Он не перегрелся. Ему посчастливилось увидеть то, что до сих пор не удавалось ни одному смертному. Он увидел промелькнувший след Великой Радужной Змеи – главного духа и покровительницы колыбельных народов Австралии. Перед ее священным петроглифом, высеченным над жертвенником, Яиларма провел всю жизнь.
–  Разгоняй сильнее! – внушалась Нику чудовищная мысль, – разгоняй, что есть духа, пока не услышишь подземный гул!
     Попав под влияние этой таинственной силы, он слепо исполнял приказ. Вращение быстро набирало обороты, все вокруг мелькало и кружилось, превратившись в жуткий смерч. Заметив издалека безумное поведение своего товарища, со всех ног бежал Том.
–  Ты что, с ума сошел?! – кричал он. – Прекрати сей час же!
      Ник не реагировал. Скорость была уже запредельной, казалось, тело жреца вот-вот сорвется с плиты. Стал нарастать нестерпимый, сдавливающий голову, звук, наполняя пространство зловещим воем. Воздушные массы пришли в движение, образовав над Яилармой мощный гудящий вихрь, напоминавший невероятных размеров змею. Поднимаясь до небес, "рептилия" фонтанировала, искрилась и сверкала, переливаясь всеми цветами радуги. Видение превосходило все мыслимые фантазии! Том изумленно таращил глаза, и, не успев опомниться, ощутил, что оторван от земли, что несется куда-то вверх. Чувство реальности исчезло. Ничтожной щепкой он мелькал внутри чудовищного воздушного хобота. Мать Змея потешалась над ним. Измотав, до смерти испуганное существо, она безжалостно швырнула его к подножию Вандималунгу, вовлекая в "объятия" обескураженного Ника. На лету теряя рубашку, тот слился с неистовым воющим потоком. Утратив дыхание, юноша описывал бешеные круги пока, на одном из виражей, не влип в каменную стену пещеры. Выбив из обоих сознание, Мать Змея, как пушинку, подняла бесчувственное тело Яилармы и закружила в своем непостижимом чреве. Все вокруг свистело и гудело, тучами поднятый песок, заслонил небо. Солнце спряталось за скалы. Разбросав руки в стороны, жрец фантомом мелькал внутри дьявольской воронки. Казалось, ужасу не будет конца, как вдруг все стихло. Будто и не было никогда! Воцарилась звенящая тишина. Яиларма лежал на прежнем месте, цел и невредим, грудь его вздымалась от глубоких вздохов. Мать Змея опять, как когда-то в детстве, спасла своего любимца. Сбитые “вальдшнепы”, Том и Ник, не приходя в себя, валялись у подножия. 
          Сумерки быстро сгущались. Преодолевая головокружение, Яиларма долго лежал неподвижно. Перед ним всё плясали потусторонние духи, не желавшие отпускать его из своих лап. Они надеялись, что колдун навсегда останется с ними. Но противостоять воле Великой Радужной Змеи духи не смели. Жрец был возвращен в этот мир. Вновь осознав дыхание жизни, удивленные глаза наполнились слезами, безмолвие пустыни мало-помалу приводило в чувства. Приподнявшись, он попытался встать. Земля качалась под ногами как палуба в шторм. Отряхнув налипший песок, он хотел направиться к своей пещере, но, утратив ориентир, пошел в противоположную сторону. Поняв, что идет не туда, остановился. Напрягая зрение, Яиларма растерянно озирался по сторонам. Заметив неподалеку, заметенных песком, людей встревожился. Подойдя ближе, узнал своих давних знакомых:
–  О духи! – простонал он, – неужели Мать Змея убила их?!
         Яиларма посылал сигналы о помощи, но лишь для того, чтобы они помогли выбраться из завала! Никакого ущерба причинять он не собирался! Не веря своим глазам, жрец наклонился над бездыханными телами. Тяжелых травм у Тома не было – во всяком случае, так казалось на первый взгляд, а вот Ник лежал с разбитой головой. По бледному лицу струйками текла кровь.
Впервые оказавшись бессильным, не в состоянии ни вылечить, ни помочь, Яиларма отпрянул. Утратив жизненную энергию, он еле держался на ногах, голова кружилась, вызывая тошноту, легкие пропитались ядовитым дымом. “Эдак и сам умру, и этих двоих заберу с собой, – подумал он, – надо призвать блуждающих пустынных духов”.
Молитвенно сложив руки, колдун стал делать поклоны на четыре стороны света.
– Я болен и слаб, – воззвал он к духам, – я не могу помочь этим людям. Заклинаю вас! Сберегите им жизнь!
         А сам, шатаясь, поплелся в пещеру.
         Дым, клубами валивший из нее, заметно иссяк. “Келья” была уже пуста.   Спасавшиеся от огня, твари, ощутив безопасность, успели расползтись по норам. Не имея сил, на пятой точке, Яиларма скатился вниз. Нащупав тюфяк, на котором давеча собирался встречать смерть, поволок его наверх. В этом огромном мешке, в смертельных количествах, хранились наркотические травы с невыносимым дурманящим запахом. Растения собирались в определенные фазы Луны, в период, когда их свойства набирали максимальную силу. Все, что содержалось здесь, имело мощное воздействие на живые организмы – полный арсенал для разбирающегося в биологии человека. Конечно, Яиларма был далек от научных терминов, это слово ничего не значило для него, как и множество других современных терминов, но аборигенное колдовство, веками передававшееся по клану знахарей, научило его тайным премудростям. Над изготовлением лечебных составов он корпел всю жизнь. Особенно ценные знания дал ему дед. Способный внук интуитивно проникал в суть вещей, законы природы были ясны для него. С помощью снадобий, Яиларма обезвреживал агрессивных животных, ядовитых рептилий, а также, проникавших в жилье, назойливых членистоногих. Это было привычным делом, поскольку в опасной среде находился с детства. Но, внезапно оказавшись замурованным, да еще в кромешной тьме, совсем забыл, что все эти твари боятся его смертоносного зелья. Мысли были заняты сбывающимся жестоким пророчеством. Когда неотвратимая смерть пустыми глазницами заглянула в душу, все остальное потеряло всякий смысл. Перед глазами неотступно стоял дед, предупреждавший о страшном возмездии. Оставалось только достойно уйти в мир иной. Смирившись с судьбой, Яиларма отрешенно упал на тюфяк, бессознательно погрузив себя в смертоносные благовония, и стал ждать рокового укуса. Но ползающие рептилии не приближались к неподвижно лежавшему человеку, окруженному нестерпимой аурой. Обезумев от стресса, они вначале пережрали всех крыс и мышей, затем друг друга, кто был послабее, а потом, все скопом, из-за едкого дыма, высокой температуры и непереносимого запаха наркотиков, впали в анабиоз.
 
                                                         ***
         Выбравшись наружу, Яиларма стал делать замысловатые пассы руками. Со стороны казалось, будто, неведомо кому, предлагал сесть на землю и подождать. Развязав дурно пахнущий скарб, он достал оттуда небольшой серебристый ком, напоминавший не то паклю, не то вату, и начал быстро мять его в руках. На самом деле это была паутина самки черной вдовы. Разминая ее волокна и шепча заклинания, он приложил это к ране Ника. Кровотечение вскоре остановилось. Заглянув в мешок еще раз, извлек маленькую потертую коробочку с сильно пахнущим веществом и присыпал им верхнюю губу Ника. Эту же смесь дал понюхать Тому, неподвижно лежавшему у подножия. Том сразу очнулся, но Ник в сознание так и не пришел. Том плохо понимал, посылаемые Яилармой, мысли, но критическая ситуация сама по себе диктовала необходимые действия. Опираясь о корявую стену, он силился подняться. Тело разрывалось от боли, особенно грудь. Не в силах стоять, Том опять сполз вниз. Заметив окровавленную паутину на голове товарища, пришел в ужас, требуя немедленно убрать грязную тряпку! Яиларма мысленно объяснил, что это не тряпка, а лечебное вещество, что в критической ситуации выбирать не приходится,   другого средства у него нет. А для остановки кровотечения паутина самое лучшее, что может быть: секреции, выделяемые самкой этого паука, содержат ферменты, хорошо влияющие не только на свертываемость крови, но и уничтожают микробы. Из всего, внушаемого Яилармой, Том ничего не понял. Однако, продолжая возмущаться, вспомнил, как в детстве, мать тоже прикладывала ему паутину к разбитой коленке, правда, паутину безвредных садовых пауков. Видимо, это народное средство было известно людям испокон веков.
          Том отчаянно страдал. Ему казалось, что внутри все сломалось и расплющилось. С такой невыносимой болью он совсем не мог двигаться. Глядя на него, Яиларма опять стал шарить в мешке. Однако, выкладывая на землю холщевые пакеты с лечебным снадобьем, никак не мог сфокусировать взгляд – все расплывалось и двоилось. Наконец, узнал то, что искал. В жестяной банке лежали два сухих сморщенных плода. Один из них он протянул Тому, предлагая пожевать. Том доверчиво затолкал зелье в рот. Едва ворочая пересохшим языком, еле его раскусил и тут же попытался выплюнуть, но Яиларма заставил проглотить. Другой такой же плод съел сам. Вскоре обоим стало легче: плоды обладали сильным обезболивающим и наркотическим действием. Колдун пользовался этим в самых крайних случаях.
 
                                                           ***
            Созерцая происходящее, над пустыней взошла ущербная Луна. Тому давным-давно надлежало вернуться на аэродром. Не имея никакой информации о нем, Стив сходил с ума. Но Тому еще предстояло доставить Ника в госпиталь! Одна беда: как дотащить его до самолета?
–  Я помогу тебе, – уловил он мысль Яилармы, который, зачем-то, опять полез в пещеру.
          Пробыв там недолго, появился с большим груботканым рядном. Том успел разглядеть на нем примитивный узор, похожий на фигурки людей, да по углам изображения страшных демонических ликов. Периметр окружали короткие засаленные петли. Вещь была довольно старой, и, судя по всему, служила носилками.
–  Это аборигенная колдовская вука, – промелькнуло в   мозгу Тома, – я подселю к ней блуждающих пустынных духов. До восхода солнца они не дадут смерти прикоснуться к Нику, а когда настанет день, потеряют силу. Ты должен до рассвета успеть передать его докторам. Не то…
       Яиларма тяжело вздохнул. Том поймал себя на мысли, что все лучше и лучше понимает его.
–  Я бы вылечил его сам, – продолжал он, – но ты же видишь, я очень болен. В больном теле энергии не работают, мне долго придется восстанавливаться. Но ты не переживай, мы воспользуемся этим надежным средством. Вука многих спасала. Мы донесем Ника до самолета. Только, сможешь ли ты идти?
–  Ноги целы, смогу, – ответил Том.
       Яиларма стал делать какие-то непонятные движения, наверное, "прикреплял" к носилкам невидимых духов. После этого мистического обряда, они осторожно положили Ника на вуку и, спотыкаясь, как после попойки, потащили к плато.
–  Он не умрет? – все время спрашивал Том.
Яиларма не отвечал. С отравленными легкими, он был уязвим до крайности.
        Роняя парня по дороге, они, наконец, доволокли его до самолета и погрузили в салон. Испуганная Дези, повизгивая, забилась в угол: хозяин был не похож сам на себя!
        Превозмогая боль, Том стал протискиваться к пульту управления. Застопоренное шасси, с горем пополам, освободил Яиларма.
–  Ну вот, кажется, и все… Я готов к полету! – тяжело вздохнул Том, включая приборы.
Яиларма устало повис на дверце люка.
–  Летим с нами, – убеждал его Том, – подумай, как ты останешься здесь один? Тебе ведь тоже нужен доктор! Не теряй времени, полезай к нам!
Посылая ответную мысль, Яиларма страдальчески улыбнулся:
–  Мне – доктор? – это смешно. Я не могу покинуть Вандималунгу. Я жрец, а жрец – не вполне человек, он не может жить в обществе! Тем более, я – немой! Я приговорен к одиночеству.
–  Но племя твое ушло, а старейшины пытались убить! Разве это не освобождает от обязанностей?
–  Нет. Я последний жрец аборигенов, – Яиларма доверительно взглянул Тому в глаза, – понимаешь, самый последний. Наши малочисленные, разрозненные племена, ютясь в засушливых, малопригодных для жизни, прериях, больше не имеют ни жрецов, ни колдунов. Много их истреблено, много вымерло. К тому же, аборигены ассимилируются в других народах, а значит, исчезают... Мой долг – иметь постоянную связь с родом, пока еще на Земле существует коренная австралийская раса. Мать Змея ревностно следит за этим, она не отпустит меня…
–  А что ты будешь есть? Что пить? Ты умрешь от жажды!
–  Не умру. Я знаю, где обитает Джаван.
–  Кто такой Джаван?
–  Дух воды. Он укажет мне ближайший источник, я откопаю его. А еда… Ну, что ж! Пропитаюсь крысами.
             От неожиданности Том поперхнулся:
–  Ты что! Не надо – крысами! Ты это… не вздумай! – тараторил он, – я доставлю тебе провиант! Обязательно доставлю! Даже не сомневайся!
            Яиларма рассмеялся:
–  Крысы не такая уж плохая еда!
           Том не стал спорить, он знал, что отшельники в пустынях чего только не едят!
–  А племя нунгаров скоро вернется, – продолжал жрец, – сразу, как только наступит сезон дождей! Пустыня снова оживет и жизнь наладится.
–  Тогда прощай! – сказал Том, – мне надо торопиться!
           Яиларма отошел подальше от самолета.
–  Вот и расстались… – вздохнул пилот, последний раз окинув взглядом, исчезающую в темноте, одинокую фигуру.
          Подавляя тоску, Том тупо уставился на светящиеся приборы, не представляя, как сможет поднять машину в воздух. Видимость практически отсутствует, лунный свет – обманчив, а обрыв – в двух метрах от шасси. Совершить такой маневр ночью, да еще на зыбком грунте – фантастика! 
–  Главное – не паниковать! – успокаивал он себя, осторожно разворачивая фюзеляж в противоположную сторону. – Суждено разбиться – разобьемся, а нет, так нет!
         Наблюдая положение самолета сквозь иллюминаторы, он ориентировал его по условной диагонали плато, чтобы увеличить путь разбега. В последнее время Тому часто приходилось испытывать запредельные перегрузки. Сердце постоянно ныло, из-под шлема, застилая глаза, катился холодный пот. Наконец, ему удалось выставить машину в нужном ракурсе.
–  Ну теперь, кажется, все. Не подведи, родимая! – взмолился Том и, дав старт, рванул с места. Подрагивая корпусом, “пчелка” помчалась к противоположному концу косогора. Отойдя на приличное расстояние, за немыслимым пилотажем наблюдал Яиларма. Желая друзьям удачи, он истово молил духов и отвел свой тревожный взгляд лишь тогда, когда самолет взмыл в небо. Шумя и мигая разноцветными огнями, объект быстро удалялся. Осознав, что самое страшное уже позади, летчик и жрец облегченно вздохнули. Каждый оставался верен своей стихии: Том – всемогущему Богу, Яиларма – потусторонним силам.
 
                                                       ***
            В салоне, на колдовской вуке, неподвижно лежал Ник.
–   Только бы он выжил! – молился Том.
            Ближайший аэропорт находился в двухстах километрах – полчаса лета! По рации Том связался с диспетчером, доложив, что на борту тяжелый пациент. Диспетчер вошел в положение, найдя возможным принять маленькое воздушное судно на отдаленной взлетной полосе. Параллельно была извещена медицинская служба. Пересекая гладкое поле аэродрома, к приземлившейся “пчелке” неслась экипированная карета скорой помощи. Все делалось очень быстро. Подключив Ника к реанимационным аппаратам, бригада медиков занялась его спасением. Переживая за друга, Том без конца заглядывал внутрь операционного блока, мешая врачам работать. Они успокаивали его, уверяя, что волноваться уже не стоит, что пациент пришел в себя и, что молодость и физическое здоровье сделают свое дело. Занося данные о Нике в анкету, доктор заметил, что Том корчится от боли. Расспросив его в чем дело, предложил ехать с ними в госпиталь, но Том отказался. Врач не стал настаивать, сделал несколько обезболивающих инъекций и дал выпить какие-то таблетки, чтобы пилот смог добраться до своего аэродрома.
–  А за парня не волнуйтесь, – доверительно сообщил доктор, – череп пострадал сильно, но, как ни странно, все жизненно важные функции не повреждены и потеря крови весьма незначительная. В моей практике это впервые! Обычно бывает куда хуже, вплоть до летального исхода. А у этого пациента – просто удивительно! При такой серьезной травме, главная проблема – сотрясение мозга, но это успешно лечится. Скоро ваш подопечный будет здоров. Попрощавшись, он сел в карету скорой помощи. Воя сиреной, та быстро исчезла из вида.
     Том похромал к самолету.
–  Непостижимо! – думал он, глядя на опустевшее рядно, – выходит, колдовские силы и вправду работают. Когда поправится Ник, заберу его к себе, буду ему за старшего брата.
           Забравшись в кабину, Том обратил внимание на датчик топлива. Керосин был на пределе.
–  Этого мне только не хватало! Дотяну ли?

           "Пчелка" стояла на запасной взлетной полосе, ожидая команды покинуть аэропорт. Вскоре в наушниках Том услышал голос диспетчера:
–  Попутный ветровой поток – пять метров в секунду, сила бокового ветра – семнадцать. – И еще несколько специфичных фраз, понятных только летному составу.  –  Взлет разрешаю.
           Ночное небо распростерло свои объятия. Впервые за последнее время Том взлетал по исключительно ровной полосе. Взяв курс в родные пенаты, он мучительно обдумывал предстоящую встречу со Стивом. Если во всем сознаваться, скандал будет грандиозным. Стив ничего не знает! Ни о постороннем человеке на борту, ни об отношениях с аборигенным колдуном! Сразу впадет в раж, станет допрашивать, где его черт носил, откуда такие травмы, а главное – почему не выходил на связь. Ну на связь не выходил потому, что, попросту, отключил рацию, а вот отчего бока болят да синяков уйма, надо будет вразумительно объяснять. Том измышлял хитроумные варианты лжи, тут же их отметая. “Лучше вообще ничего не буду говорить! – наконец, решил он. – В любом случае, разъяренный Стив будет меня упрекать, скажет, что я создаю ему проблемы, напомнит о судимости… Тут, как ни крути, отношениям все равно придет конец!”
           В этом он был прав. Подноготную открывать действительно не стоит, особенно мистику, которая случилась с ним. Задание выполнено полностью, ”пчелку” вернул в удовлетворительном состоянии. Это главное. Какие к нему могут быть претензии? Остальное никого не касается! Пускай Стив думает, что хочет. Наказать его он все равно не сможет, как и заплатить за полеты. Мэрия ведь просила оказать волонтерскую помощь, а за нее, как известно, денег не берут. Взяв на вооружение такую линию поведения, Том зашел в кабинет шефа… в последний раз.
                                                           ***
 
           Насвистывая мелодию, по объездному шоссе, с ветерком мчался Джеймс. Голова была светлой и ясной, поскольку не пил с того самого дня, как сняли запрет на передвижения. Он гнал машину в предполагаемый район строительства новой трассы. За окном мелькали обугленные ландшафты. Дорога, по которой ездил не раз, изменилась до неузнаваемости. Раньше, на всем ее протяжении, деревья близко подходили к трассе, смыкаясь кронами, теперь же картина была совсем иной. Обнажились, скрываемые кустами, обломки скал, холмы и овраги. Животные и вовсе не встречались на пути – ни овец, ни буренок! Тех, кого удалось спасти, вывезли далеко отсюда, а лесное зверье, в большинстве своем, сгорело заживо. Думая на эти печальные темы, Джеймс не заметил, как оказался неподалеку от какого-то огромного отвала.
–  Вот дела! И его я раньше не видел! – удивился он, – золотоносный рудник, что ли? Интересно, кому он принадлежит?
           На руднике вовсю кипела работа. Бросалось в глаза множество искореженной техники, сгребаемой экскаваторами в кучи.
–  А-а-а, наверно, это тот самый золотой прииск, о котором говорили в новостях! – вспомнил он, – а хозяин, судя по всему, известный бизнесмен Гарри! Точно! Его это карьер! Других поблизости нет!
–  Вот это промышленник! – восхищался Джеймс, оценивая фронт работ, – и в огне не горит, и в воде не тонет! Сюда же деньжищ придется вбухать немерено! Я бы на такое не пошел!
           Для прижимистого Джеймса увиденное было потрясением, но, привыкшему к жестким ударам судьбы, Гарри – очередным этапом возрождения. С божьей помощью, разойдясь с участниками выставки, он еще раз скрупулезно подсчитал убытки, найдя ряд серьезных упущений, и впал даже не в шок, а в паралич умственной деятельности. Не находя себе места, матерился по поводу и без, начал отращивать бороду, разогнал прислугу. “Верный” помощник Энтони сам не преминул уйти от обанкротившегося шефа. “Ну и черт с ним! – думал Гарри, – пусть идет на все четыре стороны! Все складывается к лучшему! Я попытаюсь разыскать того смышленого парня, который встретился мне на рынке. Как его фамилия?! Забывать стал… Офштейн, кажется? Нет ничего лучше молодых изобретательных мозгов!”
            Гарри всерьез обдумывал взять Ника в свой бизнес. Реанимируя пострадавшее предприятие, он мечтал обустроить все наилучшим образом: приобрести самое современное оборудование, избавиться от бесполезных сотрудников и даже убрать ненавистный отвал, чтобы впредь не иметь с ним проблем. Решению способствовала обнаженная пожаром местность, которую он исходил вдоль и поперек. Гарри рассуждал логически. Рядом – строительство скоростной автострады, на пути которой встречаются глубокие овраги, а в пятистах метрах от нее – злополучный отвал. Прикинув, что засыпать низины породой обойдется гораздо дешевле, чем возводить над ними сложные мостовые коммуникации, – подал заявку на проведение работ. Идея сулила небольшую прибыль, но выбирать не приходилось. Всеми силами он пытался вырваться из банкротства. Теперь в его планы входило начать разработку восточнее старого карьера. Он знал, что там вполне сносная кварцевая жила с неплохим содержанием золота. Во всяком случае, так свидетельствовали прежние экспертизы. Однако это предполагалось в будущем, а сейчас надо было срочно спасать положение. Отсутствие капитала плохо сказывалось на имидже. В этот раз Гарри пострадал как никогда. Но, пережив тяжкий кризис, решил покончить с убийственной хандрой. В одно прекрасное утро, аккуратно подстриг седеющую бороду, надел безупречный костюм, который ненавидел всю жизнь, и, куря дорогущие сигары, направился в самый крутой банк за кредитом. Банковские служащие, отлично зная, что он блефует и весь этот лоск – не что иное как отчаянный спектакль, ехидно улыбнулись, но возражать не стали, поскольку кредитная история у клиента была безупречной, да и самородок в залог оставил исключительной чистоты – бесценный самородок! Хотя самородок этот был не предметом торга, а бережно хранимым талисманом, но жизнь повернула так, что пришлось воспользоваться и этим. Получив солидный кредит, сроком на десять лет, Гарри воспрянул духом. Он крепко верил в удачу, но, чтобы и она поверила в него, устроил банкет и хорошо угостил ее коньяком.
 
                                                         ***
           Минуя отвал, Джеймс продолжал свой путь. Вскоре на трассе появились объездные знаки, и показалась обширная стройплощадка. Это было то место, которое он искал. Припарковав джип на обочине, старатель неторопливо подошел к грохочущей технике. Спросив у разгоряченных рабочих, есть ли среди них Алабама, получил отрицательный ответ. Ему посоветовали проехать дальше, в бригаду укладчиков бетона, узнать там. Это было почти рядом. Издали Джеймс заметил парня аборигенной наружности, надеясь, что его непременно зовут Алабама, но ошибся. Этот рабочий сегодня был откомандирован на другой объект, находившийся далеко отсюда. Настроение старика испортилось. Укладчики спросили, зачем Алабама ему понадобился. Старатель ответил, что, вообще-то, ищет не лично Алабаму, а любого аборигена, чтобы помог выйти на племя нунгаров. Сквозь шум ревущих машин, разобрав слово “нунгары”, к беседующей компании вразвалочку подошел лохматый верзила.
–  Ну я из племени нунгаров. Дальше – что?
           Не ожидая такого внезапного развития событий, Джеймс потерял дар речи. Перед ним стоял нужный ему человек, поиски которого едва не довели до инфаркта! Только, в самом-то деле, дальше – что? 
–  У меня к тебе – предложение, – тихо пробормотал он, – я хотел бы с тобой поговорить.
–  Какой-то ты странный, мужик! Ты, случайно, не обознался? Ты точно знаешь, что именно я тебе нужен? – абориген заразительно расхохотался, – а то здесь, кроме меня, никого из нашего племени нет!
–  Ты, ты! – дрогнувшим голосом сказал Джеймс. – Я не обознался. Не могли бы мы где-нибудь встретиться наедине?
Вытирая руки измазанной паклей, абориген удивленно пожал плечами.
–  Отчего же – нет? Это можно, вот только закончу смену.
–  Пиво пьешь?
–  Ну…
–  Вот и хорошо. Вон, на обочине, мой джип. Я подожду тебя там, после работы заедем в какой-нибудь бар, посидим.
–  Оkay! – безразлично ответил верзила.
–  Как твое имя?
–  Кумуларна, – бросил тот, возвращаясь в бригаду.
          Тревожные мысли атаковали старого золотоискателя. В мозгу стучало: можно ли доверять этому человеку, не сдаст ли он его в полицию? Подсознательно Джеймс понимал, что это маловероятно. За коренным населением Австралии стойко закрепился непритязательный уклад жизни, малообразованность, не желание участвовать ни в политических, ни в социальных сферах. Народ этот, за небольшим исключением, существует на государственное пособие, ведет паразитический образ жизни и, попросту, спивается. Молодежь продолжает традиции предков, когда-то давно, продавших их земли за стеклянные бусы и зеркала, а из современного быта взяла самое наихудшее – употребление наркотиков. В аборигенной столице, небольшом городе Алис Спрингс, находящемся в знойной пустыне, правительство даже выстроило красивое здание – “Центральный Конгресс коренных народов”! Казалось бы, устраивайте съезды, развивайтесь. Но Конгресс практически никто не посещает! Для его членов, коими являются вожди племен, вопросы законодательства – непомерная тяжесть, а об уголовном кодексе вообще говорить не приходится! Именно на это и делал ставку хитроумный Джеймс. В этой афере, помимо принадлежности Кумуларны к племени нунгаров, наиважнейшим аспектом являлось его невежество!
           Душевные терзания совсем измучили старика, обернувшись жестокой головной болью. Но делать было нечего – оставалось рисковать. 
–  Не буду особо акцентировать внимание, где нашел золото, – решил он, – упомяну вскользь. Пообещаю пять процентов от сделки, по-моему, это неплохо, пусть только легально зарегистрирует самородок! Но, поразмыслив немного, подумал, что за такую пустяковую услугу тупому аборигену хватит и одного процента! Преступную, почти не разрешимую, проблему он вдруг назвал пустяковой.
          Встретившись после окончания рабочего дня, новые знакомые заехали в маленький придорожный бар, сев за отдаленный столик. Беседуя на отвлеченные темы, напряженно всматривались друг в друга. Общаться было тяжело и не о чем. Официант подал пиво.
–  Так зачем я тебе понадобился? – наконец, спросил Кумуларна, – говори, не то я уйду.
         Медленно опустошая бокал, Джеймс вкратце поведал историю, не сказав, правда, о бывших с ним друзьях. Он представил дело так, будто бы, нашел золото, толком не зная, кому принадлежит территория. Это уж потом догадался... 
          Кумуларна, как и большинство его сородичей, не интересовавшихся бизнесом, внимательно слушал, и, по простоте душевной, не сомневался ни в едином слове. Он уже согласился зарегистрировать самородок и даже получить ничтожный процент вознаграждения, как вдруг вспомнил, что отец рассказывал о, ночевавших у него, золотоискателях. Гоутухелл говорил тогда, что их было трое. Двоих Кумуларна в глаза не видел, а вот третьего, синеглазого, которого лечил Яиларма, знал хорошо. В последствие они неплохо сдружились. Сомнение закралось в бесхитростную душу аборигена. “Мутная история, – подумал он, – надо бы разузнать точнее.”Смекнув, что для этого понадобится время, соврал Джеймсу, что в ближайшее время будет занят, а вот на следующей неделе – к его услугам! На том и расстались. 
                                                         ***
 
            Бывший инструктор летного клуба, классный пилот Том, с Дези на руках, шел домой. Разговор с шефом, как и предполагал, закончился плохо. Теперь уж точно Стив никогда не позвонит. Отношения усугублялись еще и тем, что недавно, буквально перед аварией с Ванессой, в Австралии произошла трагедия, очень насторожившая Стива. Он стал бояться террористических актов. Об этой его фобии знал весь коллектив. Плохо было то, что трагедия такого масштаба, в той или иной степени, испортила имидж всем летчикам, особенно Тому. Вкратце, история выглядела так.
           Некий пилот, работавший в совместной австралийско-британской авиакомпании, решил слетать домой, в Англию, и зачем-то подделал себе билет. Деньги у него были, скорее всего, куражился под хмельком. Парню не повезло: в аэропорту его задержали, оштрафовали и, как водится, о “вопиющем” поступке сообщили на работу. Летчика уволили, хотя этот случай никак не касался его профессиональной деятельности. От позора он уехал в другой город, где устроился в одну из частных авиакомпаний. Однако молва дошла и сюда. От пилота избавились и здесь. Но, в последний день работы, от обиды и несправедливости, он угнал самолет и нацелил его на Главный офис генерального директора, где находился весь руководящий состав, разнеся корпорацию до основания. Были убитые и раненые, погиб и сам пилот. Эта история постоянно крутилась в голове Стива. Он боялся, как бы опальный инструктор, т.е. Том, не совершил нечто подобное. Вдруг он закусил удила? После случая с Ванессой, успешная карьера Тома была не возможна! Судимость основательно портила репутацию. Да что там – репутацию! Портила всю жизнь! Основную профессию – хочешь, не хочешь, пришлось оставить. Стив прекрасно знал и о том, что группа старателей распалась. Обстоятельства, к сожалению, складывались не в пользу Тома. Ожидая его из последнего рейса, шеф чуть с ума не сошел, решив больше никогда с ним не связываться.
                                                        ***
                Под влиянием домашних, Том, все-таки, обратился к врачам. Его обследовали, не найдя никаких переломов. Однако ушибы внутренних органов оказались серьезными. Немного подлечив их, он собрался ехать к Яиларме. Как и обещал, повез ему съестные припасы. Отшельник был несказанно рад, Том решил остаться у него на ночлег. 
                У подножья Вандималунгу, обласканные лунным светом, сидели две безмолвные фигуры, подле которых, бросая яркие блики, плясал маленький костер. На сотни верст – ни души! Тишину время от времени нарушали протяжные звуки диджериду – духового инструмента аборигенов, которым неплохо владел Яиларма. Впрочем, основной целью было не играть на этой длинной трубе, а тренировать поврежденные легкие. Отшельник мало-помалу восстанавливался, и Том снова, как при первой встрече, попал под влияние его колдовских глаз. Возвращая спасительную вуку, поведал, что Ник уже чувствует себя хорошо, что скоро его выпишут из госпиталя. Трогателен был этот искренний диалог, все больше – о дружбе, о том, что, волей судьбы, стали братьями – потомственный англосакс и последний жрец аборигенов.
              Вдруг у Тома ожил телефон. Звонил Кумуларна. Тонкий слух колдуна уловил знакомый бас соплеменника.
–  Как хорошо все складывается! – Белозубо улыбнулся он, – история близится к развязке.
              Беседуя с Кумуларной, Том искоса поглядывал на Яиларму, не понимая, отчего ему так весело. Но Яиларме смешна была возня вокруг их собственного самородка. Однако Том по этому поводу давно сделал для себя надлежащие выводы и больше никогда не возвращался к этой теме. С лицензией, которую они имели, оставалось только успокоиться! Доказать легальность находки было очень трудно. Правда, если бы Джеймс не повел себя так глупо, можно было бы спокойно обдумать, как, все-таки, извлечь из этого пользу. Неистовый пожар существенно облегчал любую регистрацию, помогал скрыть ложь, поскольку стихия бушевала в нескольких штатах одновременно. В таком кошмаре, поди, разбери, кто, где, чего нашел! И потом, можно было бы договориться с нунгарами, пытаясь войти в долю.
–  Ну и мысли у меня! – пристыдил себя Том, – реальность уже заявила о себе. 
                                                           ***
            Теперь ситуация прояснилась. Кумуларна был сам не свой. Он думал, что самородок, о котором идет речь, небольших размеров, а выяснилось, что это целое состояние! Раньше, участвуя в выставках, он демонстрировал отцовские мелкие слитки, получая неплохие дивиденды. Но эти находки были давно зарегистрированы и хорошо известны. А это золото было новым, и всю информацию о нем предстояло оформлять самому. Кумуларна не знал, как подступиться к такой деликатной проблеме. Более того, растущее презрение к Джеймсу отравляло душу. Он видеть его не мог! И, поскольку был полным профаном в законодательстве, хотел быстрее встретиться с Томом, чтобы тот просветил мозги. В отличие от невежественного аборигена, с грехом пополам окончившего школу, Том был хорошо образованным человеком, разбирался почти во всех сферах жизни, да и золотоисканием занимался серьезно, так что, консультацию мог дать дельную. Он даже привел его в специализированный Центр по приему драгметаллов и антиквариата, где на практике показал, как все это делается. Мало-помалу бессмысленный взгляд Кумуларны стал приобретать осознанное выражение.
 –  Ты, главное, не дрейфь, – напутствовал Том, – веди себя уверенно. Я понимаю, это не маленькие цацки, к которым ты привык, самородок довольно крупный! Но найденное золото принадлежит нунгарам, а значит и тебе! Ты делаешь все по закону. Укажешь в декларации территорию, принадлежащую племени, обязательно предоставишь об этом документы! Затем, на плане местности, обозначишь точку, где вырыл самородок. Мне говорили, это – сразу за домом твоего отца, рядом с верблюжьим отсеком. На вопросы отвечай немногословно, больше молчи, сейчас везде есть электронная база данных, многое делается автоматически. Да смотри, не ошибись в реквизитах! И не вздумай забыть удостоверение личности!
–  Может, пойдешь со мной, чтобы я, сдуру, не наделал глупостей?
–  Я бы и без твоей просьбы пошел с тобой, но пойми: у меня проблемы с Джеймсом. И потом, увидев меня, он насторожится. Это может провалить все дело. Кстати, сколько он тебе пообещал?
–  Один процент.
–  Молодец старина! – рассмеялся Том, – вот, до чего доводит жадность!
–  Но я не хочу отдавать ему самородок! – Зло сверкнул глазами Кумуларна, –   я хочу наказать его, а золото обратить на пользу племени.
– Ну ты и умора! Это же требует совсем другой консультации! По этому вопросу лучше всего обратиться к Гарри. У него по таким делам – полный архив! Ты ведь знаешь Гарри?
–  Кто ж его не знает?! Честный мужик. Сам прогорел, но за выставку рассчитался со мной полностью.
–  Ну вот его и спроси.
–  Хорошо, спрошу.
                  От полученной информации, голова аборигена шла кругом. Мысль, что самородок – в чужих руках, не давала покоя. Он не мог допустить такой несправедливости! Ведь золото могло решить все их  проблемы! Спасаясь от пожара, нунгары лишились всего: скот спасти не удалось, хижины сгорели. Люди ютились – кто где, в основном, у родственников, мучая и себя, и их. У Кумуларны, в его маленькой арендованной квартирке, на тридцатом этаже, жил древний отец с такими же древними односельчанами. Старики очень страдали от городского быта, напоминая затравленных зверьков. Боясь высоты, постоянно закрывали шторы, чтобы ненароком не вылететь к своим духам в  открытые окна. Пользоваться современной кухней не умели. Им бы согреть чайку на костре! А тут – сплошные кнопки, какие-то светящиеся приборы с “колдовским” включением, не вставая с дивана! Но более всего их сводило с ума приготовление супа на “волшебном” столе – без огня! Сколько Кумуларна ни объяснял, что это обыкновенная электропечь! Все без толка! Старики хотели домой, в родную пустыню, где все понятно и просто.
            Успокоившись и разложив все по полочкам, Кумуларна, наконец, позвонил Джеймсу. За неделю молчания старик совсем извелся. Он не вполне доверял новому знакомому. Опасаясь ограбления, запирал ворота и двери на замок, более того, в потайном кармане жилета постоянно носил острый финский нож. Зачем он ему понадобился – одному Богу известно! Скорее всего, “финка” создавала иллюзию защищенности. Но спокойный голос Кумуларны развеял все его страхи! Старатель воспрянул духом, достал из чулана запыленный рюкзак, и, вытолкав из комнаты жену, извлек на свет вожделенный самородок. Вдоволь налюбовавшись им, натер до блеска и поехал в указанный банк. Кумуларна уже ждал его в просторном холле. Джеймс явился с тяжелой ношей.
                   В развитой век новейших технологий, везде и всюду стоят видеокамеры – показатель “доверия” к обществу. Банковских структур это касается в высшей степени! К тому же, все офисы имеют вооруженную охрану. За происходящим внутри идет постоянная слежка. Сидя за компьютером, операторы наблюдали, как, озираясь по сторонам, посетитель неспешно прошел по залу, сев рядом с молодым аборигеном. Клиент внимательно заглядывал ему в глаза, пытаясь выяснить, не догадался ли наивный верзила об истинном положении дел. Но Кумуларна вел себя доброжелательно, так же, как прошлый раз, не вызывая никаких подозрений. Вскоре им предложили зайти в свободную оценочную кабину с электронными весами, где надлежало предъявлять драгоценность. Джеймс не находил себе места, постоянно вскакивал, ходил пить воду, сетуя, что долго не приходит оценщик. Его бросало то в жар, то в холод. Наконец, оценщик явился, но, увидев шокирующие размеры находки, сказал, что столь крупные экземпляры принимаются только экспертной комиссией. Для этого он предложил пройти в специальный банковский отсек. От волнения, забыв отдать самородок в руки Кумуларне, Джеймс прижал его к груди, представляя себя одним из самых богатых людей штата. Истинный же владелец золота плелся сзади. Но, идя по длинному коридору, старатель вдруг остановился. Он осознал, что находится под видеонаблюдением и ведет себя очень глупо. Глупо и опасно! Чтобы все прошло успешно, самородок должен предъявить Кумуларна! И только он! Ради этой тайной операции было предпринято столько мучений! Теряя сознание, старик схватился за сердце. 
–  Вам плохо? – спросил оценщик, видя, как клиент выронил ношу.
–  Нет! Все в порядке, – еле слышно прошептал Джеймс, затолкав под язык нитроглицерин.
         Кумуларна поднял самородок. В это время сопровождающий уже подошел к двери экспертной комиссии, приложив к замку электронный ключ. Дверь открылась. Переступив порог ярко освещенного помещения, клиенты оказались в уникальном месте. Это было настоящее царство драгметаллов. У входа стоял вооруженный охранник, за небольшим столом сидели несколько экспертов в фирменной одежде. У окна, спиной к вошедшим, попыхивал сигарой какой-то важный господин. На стеллажах покоилось несколько современных весов с оптикой и без. Здесь же находились и старинные весы с чашами и обычными гирями. Ими пользовались довольно редко, поскольку крупные экземпляры в последнее время никто не приносил. Весы эти служили для предварительной оценки стоимости. Хотя, с использованием специальных обмеров, формул и приемов, цена определялась достоверно. В случае споров, к этим весам подключался еще специальный датчик. С крупными самородками поступали в зависимости от желания клиентов: то ли их продавали целиком, то ли закладывали под проценты, то ли подвергали распилу. В последнем случае мелкие части скрупулезно взвешивались на точных весах, со сбором опилок и золотой пыли.
         Злосчастный самородок положили на весы, изумившись сказочным размерам. Эксперты с интересом обсуждали столь редкий экземпляр, делясь впечатлением об удивительной его структуре и форме. Вдруг, куривший у окна господин, импозантный бородач, воскликнул:
–  Вы не поверите, джентльмены! Клянусь честью! Этот самородок я недавно держал в руках! У меня даже запись в журнале есть! Да и пожилого старателя хорошо помню! 
          Повернувшись к Джеймсу, он широко улыбнулся.
– Какая приятная встреча, не правда ли? Вижу, ты снова пытаешься жульничать? Явился с подставным лицом? А куда подевал парня, что прошлый раз был с тобой, старый прохвост?
          С реакцией, не свойственной пожилому человеку, Джеймс выхватил нож, пытаясь вонзить Кумуларне в горло. Никто из присутствующих не успел даже глазом моргнуть, как его руку поймал охранник. Лязгнув, “финка” отлетела в угол. Служивый знал свое дело. За изумительную реакцию и владение боевыми искусствами, Гарри всегда брал его с собой на серьезные мероприятия. Но сейчас, помимо своих прямых обязанностей, он был приглашен еще и в качестве свидетеля, поскольку присутствовал на выставке и под присягой мог подтвердить, что Джеймс пытался сдать краденый самородок, выдавая за собственный. Прошлый раз Гарри не стал возбуждать уголовное дело, но теперь охранник с удовольствием надел на старателя наручники. Вниз лицом, поверженный золотоискатель лежал на полу. Вскоре приехала полиция. Оформив протокол задержания, Джеймса с позором вывели из банка.
          Настало время заняться Кумуларной. Не зная, как вести себя в обществе деловых людей, он испытывал жуткий стресс. Весь его менталитет вращался вокруг укладки бетона и таких же простых парней, как он. Изо дня в день – тяжелая работа, палящее солнце, грохот техники и бесконечное строительство дорог. Все, чему учил его Том, моментально вылетело из головы. Он молча достал папку с документами, собрав в нее все, что нашел в схронах у нунгаров, и положил перед комиссией. Бумаги, к счастью, были в порядке. Аборигена не стали мучить, за него все сделал Гарри, заложив самородок под высокие проценты. Бизнесмен знал, что на бирже цены на золото опять пошли вверх.
–  Распишись здесь, – ткнул он пальцем в заполненную декларацию, – и забирай свои документы!
       Исполнив все формальности, Кумуларна вышел на улицу. Мысли сбивались и путались. За какие-то полчаса, их древнее племя стало невероятно богатым! Он представлял, как явится домой и объявит старикам, что теперь у них начнется счастливая жизнь! Он восстановит хижины, купит Гоутухеллу нового Бунгулу, за которым тот плачет день и ночь, и другим соплеменникам тоже – все, что им хочется! Молодой абориген мечтал справедливо распорядиться капиталом, чтобы никого не обидеть. Теперь он был в племени вроде главного менеджера. Да вот беда: кроме мелких бытовых тем, ему в голову ничего не приходило!
Закончив дела, эксперты стали расходиться, Гарри тоже покинул офис.
– Чего стоишь столбом? – обратился он к, топтавшемуся на месте, новоиспеченному миллионеру, видя, как тот напряженно куда-то смотрит, – давай, подвезу тебя, что ли!
          Держа в руках бесценные бумаги, Кумуларна кивнул в сторону автостоянки. Гарри повернул голову: чей-то припаркованный джип окружила полиция. Это был внедорожник Джеймса. Не отрывая взгляд от толпы, они сели в машину. События совершенно выбили Кумуларну из колеи.
–  А что ты хотел? – развел руками Гарри, – закон есть закон!
–  Я не представлял, что все будет так жестко! Мне жаль старика.
–  Знаешь что?! Пора бы уже определиться: либо жаль, либо наказать!
–  Побить бы его и пускай проваливает! – бурчал абориген.
– Чудак человек! – рассмеялся Гарри, – он не маленький, знал, во что ввязывается! 
Дальше  ехали молча. 
–    Я вам так обязан, – смущенно сказал Кумуларна.
–  Ничего, сочтемся. Я вот о чем подумал, парень! Вряд ли ты сам справишься с такими серьезными деньгами! Бизнес требует знаний. И не только знаний, но и большого опыта. Боюсь, как бы тобой не занялись мошенники! Много ловких негодяев перевидел я на своем веку.
 –    Как же быть? 
 – Если доверяешь, давай объединим капитал, станем партнерами. Управление делами я возьму на себя. Правда, сейчас я не в лучшей форме, но это временно. Все равно, идея, по-моему, неплохая.
           Слушая его, Кумуларна глупо улыбался. Заметив это, Гарри спросил:
–   Что, есть альтернатива?
–  Нет. Мне ничего не приходит в голову. Вы правы. Я действительно ничего не понимаю в бизнесе.
–  Только, сразу хочу предупредить тебя, – продолжал Гарри, – человек я строгий, безобразия не терплю и бесцельную твою жизнь не одобряю. В конце концов, надо найти тебе серьезное применение. В нашем деле, как и в любом другом, тоже требуется физическая сила, но ты не сомневайся, я буду давать тебе необходимые знания и, со временем, у тебя все получится. Если ты не против, мы реально сможем помочь друг другу. В результате – довольны будут все: и ты, и твои нунгары. Ну, так как?
–  Согласен! – без колебаний выпалил Кумуларна.
–  Вот и договорились. Сотрудничаем с сегодняшнего дня. 
        Они обменялись рукопожатием.
        Отвезя его домой, Гарри всё думал, не совершил ли насилия над неискушенным аборигеном: “Может, не стоило связываться? Он – доверчивый ребенок, простая бесхитростная душа! Так легко согласился! А ведь на моем месте мог быть прожженный авантюрист!” Однако, пораскинув умом, пришел к выводу, что поступил правильно.

                Возвратившись в свою перенаселенную квартирку, Кумуларна предался безудержному веселью. Такое счастье он никогда не испытывал! Старики влипли в стены, освобождая место разгулявшемуся хозяину. Они глядели на него благодарными, но испуганными глазами, отчего-то, воздавая хвалу не ему, а всесильным духам и, как ни странно, совсем не радовались. Это сильно озадачило Кумуларну. Видимо, яркие эмоции были уже не для них. Тогда “менеджер племени” решил разделить восторг с Томом. Он позвонил товарищу, сообщив, что “операция” прошла успешно, и что он готовит ему обалденный сюрприз.
–  За добрую весть спасибо, – сказал Том, – но о каком сюрпризе речь? На радостях ты совсем умом тронулся. Даже оскорбительно слышать! 
–  Не-е-т! – загадочно протянул Кумуларна, – есть такой сюрприз, которому ты будешь очень рад.
–   Что, отпилишь мне кусок золота?
–  Нет. Хотя, можно и это. Я порекомендую тебя Гарри, и, если вы сойдетесь, он возьмет тебя на работу.
–   А если нет?
–  Если – нет, – начальственно вымолвил Кумуларна, – тогда лично я возьму тебя на работу!
          Не зная, что прошло уже целых два часа, как его друг служит в серьезном бизнесе, Том озадаченно хмыкнул и замолчал. Он решил, что, видимо, Кумуларна, надрался до чертиков.
–   Ладно, счастливый ты мой! – сказал он, – до встречи!
                                                       ***
         Пока кипели житейские страсти, Земля сделала еще один оборот вокруг Солнца. Пожары в Австралии прекратились, и быт вошел в свои берега. Золото, по-прежнему, таилось в раскаленной пустыне, интригуя неутомимых старателей, Яиларма молился Матери Змее, держа в повиновении коварных духов… А верное содружество надежных парней трудилось в поте лица, укрепляя свой процветающий бизнес. Ветер перемен подул на материк, неся всем радость и удачу.
                                                                              ***