Ольга Баскова
Близнецы по несчастью (продолжение)

Глава 7
Выйдя из музея, я первым делом осмотрел беднягу «Москвича», сиротливо дожидавшегося меня в тени старого абрикоса, на мелкие и горькие плоды которого не зарились даже мальчишки. Вот почему они (плоды, разумеется) нещадно бомбили машину, оставляя на глянцевой зеленой окраске непривлекательные отметины, впрочем, не сильно меня беспокоившие. Я постучал ногой по колесам, потом, открыв капот, бросил беглый взгляд на внутренности доброго друга. Внешне все выглядело нормально. Помедлив еще несколько минут, я перекрестился и залез в салон. Настоящие убийцы, как правило, не останавливаются ни перед чем. Сюрпризы могли ожидать меня где угодно, и рука, повернувшая ключ зажигания, сильно дрожала. На этот раз, правда, все обошлось. Обдав едкими парами бензина проходившую мимо старушку, «Москвич» сорвался с места, устремившись по тихой улочке к широкой асфальтированной дороге. Откуда вынырнул черный джип, я сразу не сообразил. В одну секунду случилось то, что должно было случиться. На приличной скорости гигант протаранил моего боевого друга. В лицо брызнули осколки лобового стекла, а в голове пронеслась мысль, что мне вряд ли удастся выбраться живым. Стальная махина, тесно прижавшись к «Москвичу», загородила проезд. Стиснув зубы и попрощавшись с родителями, я приготовился к самому худшему. Мокрая от пота и крови рука сжала гаечный ключ, предусмотрительно положенный в бардачок. Каково же было мое удивление, когда из джипа, смущенно улыбаясь, вышла белокурая женщина лет тридцати. Всплеснув руками, она направилась прямо ко мне.
– Эй, вы живы?
Низкий голос свел бы с ума кого угодно. Кобальтовые глаза с участием смотрели на мое залитое кровью лицо.
– Да вам немедленно требуется медицинская помощь!
Вжавшись в водительское сиденье, я молчал как рыба. Тем временем из машины выкарабкались двое здоровенных качков времен девяностых. Я подумал: вероятно, такие женщины до сих пор не появляются без охраны. Да, впрочем, было что охранять. Тот, что потолще, сверкая бритой головой, вежливо осведомился у незнакомки:
– Хотите, я замурую его в этой груде металлолома?
От гангстерских заявочек меня замутило. Дама тоже брезгливо поморщилась.
– Заткни пасть, Амир, и тащи сюда аптечку.
Гориллообразный Амир попытался возразить:
– Какого черта… Этот тип покалечил вашу машину.
Женщина наконец оторвалась от созерцания моей поцарапанной физиономии и повернулась к нему:
– Ты прекрасно знаешь: во всем виновата я. Мне не следовало так гнать по переулку, надеясь на пустынность. Хорошо еще, что я не выжала из джипа максимальную скорость.
Качок фыркнул:
– Раз вы так считаете…
– Вот именно. Помоги ему.
Второй гигант, опередив приятеля, уже доставал аптечку. В том, как он передавал ее женщине, чувствовалось: это отношения хозяйки и подчиненного, причем крутой хозяйки, не терпящей возражений и неповиновения. Если бы она носила хлыст, это бы меня не удивило. Однако в данную минуту рабовладелица собиралась оказать мне помощь. Я скривился от боли, когда смоченная в перекиси водорода ватка коснулась кровоточащих царапин. Гримаса от нее не ускользнула.
– Потерпите, пожалуйста. И, может быть, вы наконец выйдете из машины? Трудно обрабатывать раны через окно.
Уже не опасаясь пакостей со стороны горилл, я покинул водительское сиденье.
– Как вас зовут?
Ее изящные руки, покрытые абрикосовым загаром, мелькали перед глазами.
– Никита. А вас?
– Валерия. Да, угодили вы в переделку, Никита. Ну, ничего. – Она выбросила использованную вату и взяла пузырек с йодом. – Я оплачу все расходы на машину.
Поросячьи глазки Амира зло сверкнули.
– А он оплатит ремонт вам?
Валерия сжала кулаки. Эти двое начинали действовать на нервы не только мне.
– Сейчас вы оба отправитесь на станцию техобслуживания, где я являюсь постоянным клиентом, – безапелляционно заявила она. – Пусть там приведут машины в нормальное состояние. Понятно?
По растерянным лицам горилл было видно: подобный расклад их не устраивал. Не будь здесь Валерии, они давно бы превратили меня в мешок с переломанными костями. Однако вслух приятель Амира лишь покорно произнес:
– Есть, хозяйка.
– Вот и дуйте отсюда поскорее.
– Разве вы не вызовете ГАИ? – ошалело поинтересовался я.
Красавица улыбнулась:
– Шеф ГАИ Полосухин – мой хороший приятель. Разумеется, я позвоню ему сегодня вечером. Поверьте, он не будет в претензии.
Я разинул рот. Вероятно, моя новая знакомая была далеко не последним человеком в этом городе.
– Я так полагаю, доверенность на машину Амиру тоже не нужна. – Качок протиснулся на водительское сиденье «Москвича», явно не рассчитанное для таких габаритов.
Красотка утвердительно кивнула:
– Конечно.
– Тогда разрешите спросить: кто вы, прекрасная незнакомка?
Валерия посмотрела вслед отъезжающим машинам.
– Здесь недалеко есть кафе, – она взглянула на часы – золотую, усыпанную бриллиантами «Омегу». – Наступило время обеда, и я очень голодна. Надеюсь, вы разделите со мной трапезу. Там и зададите свои вопросы.
В моем животе уже давно урчало. Желудок был готов к принятию пищи и назойливо напоминал об этом.
– Если это недорого.
Она рассмеялась, показав ряд ровных сахарных зубов.
– Я угощаю. Идет?
Краска залила мне лицо.
– Я никогда ничего не делаю за счет женщин.
Красавица наморщила точеный носик:
– В другой раз вы пригласите меня. Договорились? – и, видя мое колебание, схватила за руку и потащила по узкой улице.

Кафе «Старая крепость» пряталось среди огромных туй и высоких остроконечных кипарисов. Несмотря на изысканность интерьера (коттедж был выстроен в стиле средневекового замка, а внутреннее убранство просто кричало о том, что отведать здесь блюда, даже самые неприхотливые, – это значит нанести своему бюджету непоправимый ущерб), заведение не пустовало. Более того, когда моя очаровательная спутница, распахнув передо мной дверь, пригласила меня войти, я не увидел ни одного свободного столика. Впрочем, беспокоиться не пришлось. Высокая смуглая девушка, наверное, победительница одного из всевозможных конкурсов «Мисс чего-то», грациозно покачивая бедрами, направилась в нашу сторону. Ее личико приняло то подобострастное выражение, которое я уже сегодня видел у качков.
– Здравствуйте, – промурлыкала она, обращаясь в основном к Валерии. – Сейчас я вам накрою. Как обычно, да?
Моя спутница покачала головой:
– Сегодня я не одна. Принеси, пожалуйста, молодому человеку меню. Пусть сам выберет, что хочет.
На глазах посетителей, как по команде, уставившихся на нее, Валерия прошествовала в небольшую отдельную комнату. Посреди нее стоял небольшой стол, покрытый синей шелковой скатертью. Четыре стула с бархатными, под цвет скатерти спинками так и манили опуститься на них. Огромное окно с потрясающим видом на море украшало одну из стен.
– Какая роскошь! – невольно вырвалось у меня. – Странно, что здесь много посетителей. По-моему, обед в этом райском уголке не каждому по карману, – я рассмеялся, – мне придется ограничиться водой, чтобы иметь возможность как-нибудь пригласить вас.
– Не глупите! – женщина едва заметно улыбнулась. – Разве вы еще не поняли, что этот ресторанчик – моя собственность? Здесь мои гости не платят.
Я иронически поклонился:
– И все же гость не имеет права злоупотреблять гостеприимством.
– Не беспокойтесь.
Я открыл было рот, чтобы сказать очередную любезную чушь, однако не рискнул это сделать при вошедшей с уставленным блюдами подносом официантке.
– Вы так и не взглянули в меню, – укоризненно проговорила Валерия. – Я рискнула заказать мои любимые жареные креветки. Это на закуску. Первое и второе извольте выбрать сами. Рекомендую утку в белом вине. Это наше фирменное блюдо.
– Целиком полагаюсь на вас. – Я отказался от лукового супа – еще одного фирменного блюда. Не люблю наедаться в жару, даже деликатесами.
– Да ешьте же!
Моя спутница ловко орудовала вилкой, расправляясь с овощами. Ее порция креветок была значительно меньше моей.
– Чтобы реже появляться в тренажерном, – объяснила она, заметив мой взгляд. – Как креветки? Я привезла этот рецепт из Китая.
Я отправил в рот один из даров моря. Креветка действительно оказалась восхитительной. Минут пять мы сидели молча, наслаждаясь пищей. Когда же официантка убрала тарелки, заверив, что утка уже готова, женщина спросила:
– Вы приезжий?
Мои брови удивленно поползли вверх:
– Вы знаете в Южноморске абсолютно всех или в курортных городах научились безошибочно определять чужаков?
Она вновь продемонстрировала идеальные зубы.
– Приходится. Я первый заместитель мэра нашего города.
Это был удар ниже пояса. Я уронил салфетку. Незнакомка все же оправдала мои предположения – оказалась далеко не последним человеком в городе. Но первым замом мэра?
– Разве это женское дело? – пролепетал я.
– А вы тоже мыслите стереотипами, – произнесла Валерия. – Впрочем, неудивительно. Даже всегда понимающий меня муж долго не мог смириться с моим уходом в политику. На будущий год выборы, – как бы вскользь заметила она. – Естественно, я одна из претенденток на кресло мэра.
– Однако… – мое дыхание с шумом вырвалось из груди. – А что, ваш муж не политик?
– Борис делает деньги, – просто ответила женщина. – И у него это очень хорошо получается. Он предприниматель, занимается нефтью, и основные предприятия находятся в Тюмени. Он финансирует все мои проекты. Кстати, этот ресторан тоже мой проект. Изысканная кухня, сервис – все для любимых горожан. Вот вас удивило, что ресторан полон, а вы взгляните на цены. Между прочим, у вас пропадет чувство неловкости. Берите, берите, – она протянула мне меню.
Внимательно изучив его, я присвистнул. В Приреченске мне приходилось регулярно обедать в более дорогих заведениях. Если бы в городе открыли такой ресторан, все сотрудники нашей редакции стали бы постоянной клиентурой.
– Жители в восторге, – продолжала Валерия, – я в прибыли, и таких проектов у меня целый воз и маленькая тележка.
– А вы, наверное, уроженка Южноморска? – предположил я.
Она покачала головой:
– Как раз нет. Я родилась в Калининграде, однажды приехала сюда к дальней родственнице и влюбилась в Черное море и этот маленький, но такой своеобразный город. Окончив университет, немного поработала в Калининграде по специальности, а потом перебралась сюда. Муж сначала роптал, он, видите ли, предпочитает мегаполисы, однако куда ему было деваться? Надо отметить, он не пожалел, решив вкладывать в Южноморск деньги. А я подалась в политику, хотя все считали меня неплохим экономистом. А вы откуда будете?
– Вы угадали, я не местный, – я галантно и шутливо поклонился. – Вы когда-нибудь слышали о Приреченске?
Валерия кивнула:
– Средняя полоса России. А здесь вы на отдыхе?
– На работе.
– Вы шутите? В такое время и в таком месте работают только местные жители, – ее удивление было довольно искренним.
– Я журналист, а нас часто посылают вовсе не на прогулку.
Она широко раскрыла глаза:
– Журналист? Уж не хотите ли вы сказать, что в нашем богом забытом уголке произошла история, заинтересовавшая газеты крупного города?
Я скромно потупился:
– Почти угадали.
Ее рука потянулась к бутылке с вином:
– Вы просто обязаны все рассказать мне.
Делая вид, что смакую ароматный напиток, я напряженно думал. Несомненно, дело, доставшееся мне, являлось самым настоящим журналистским расследованием, и тайна, которую мне предстояло раскрыть, была не только моей. Если бы не события, разворачивающиеся с быстротой и силой низвергающегося водопада и грозившие оборвать мою жизнь, я бы смолчал или сочинил бы на ходу какую-нибудь липовую историю вроде тех, какими в изобилии пестрит желтая пресса. Однако именно сейчас я, как никогда, нуждался в сильном покровителе. Без него этот маленький городишко проглотит меня с потрохами. На роль покровительницы моя новая знакомая подходила идеально. Решив, что ничего не теряю, я все рассказал Валерии. Она слушала, не перебивая, – уже хороший признак. Когда я закончил, новая знакомая тихо произнесла:
– Все это очень интересно и необычно. Да, я что-то слышала о подпольной организации в Южноморске. И все же мне непременно следует ознакомиться со всеми документами, знаете, одна голова хорошо… А вы, значит, будете искать настоящего предателя?
– Я обязан, – глоток холодной минералки живительной струей оросил мой пересохший от волнения рот. – В противном случае на семью невиновного падет тень. Я не могу этого допустить.
– Вы правы. – Она подняла бокал с вином и произнесла: – Но вам не обойтись без помощника, – женщина словно читала мои мысли. – Я готова им стать.
Моей радости не было предела. Как я боялся, что она равнодушно отнесется ко всей этой истории!
– Есть один неприятный аспект, – я должен был предупредить ее, – мои благородные порывы нравятся не всем. Со мной уже пытались разобраться.
Рассказ о моих злоключениях красавица выслушала менее спокойно.
– Теперь вы можете взять свои слова назад, – предложил я. – У вас муж, карьера. Я же один как перст.
– Никогда, – она в волнении вскочила со стула, но тут же снова опустилась на него. – Я собираюсь встать во главе администрации города, и помочь выяснить истину – это мой долг, – Валерия перевела дыхание. – Мы должны действовать немедленно. Во-первых, вы съедете с той квартиры. Находиться там опасно.
Я развел руками:
– Но у меня почти нет денег. Я не могу позволить себе делать лишние траты. За квартиру заплачено вперед, хозяин отбыл. Впрочем, если бы я даже и знал его местонахождение, то очень сомневаюсь, что он вернет мои кровные.
– За ту квартиру, где я хочу поселить вас, не придется платить, – кобальтовые глаза заблестели. – Собственно, это даже не квартира, а большая дача. Там вы будете в полной безопасности.
Я наклонился к ней, с наслаждением вдыхая запах дорогих духов:
– Хочу быть с вами предельно честным. Я нигде не буду в безопасности, неужели вы до сих пор этого не поняли? Вот почему эту помощь отвергаю категорически. Если с вами что-то случится…
Она сморщилась:
– Ничего не хочу слушать.
Женщина решительно встала из-за стола, подошла к стоящему на тумбочке телефону и заказала такси.
– Сейчас мы отправимся за вашими вещами, а потом поедем на дачу. И не спорьте, – Валерия заметила мой приоткрывшийся рот. – Делайте, как я говорю. Доверьтесь мне, – добавила она уже мягче. – И поймите: я помогаю небескорыстно. Это мой город. Став здесь мэром, я преподнесу людям вподарок – разгадку старой тайны.

Дача действительно была шикарной. Трехэтажный дом из красного кирпича служил наглядным свидетельством, что дела ее мужа шли хорошо. В моей голове юлой закрутилась мысль: интересно, знают ли жители Южноморска про уютное гнездышко кандидата в мэры? Если да, то как они отнесутся к попыткам Валерии стать во главе города? А впрочем, какое мне до этого дело? Я бы проголосовал за нее обеими руками. Валерия повернула ключ в замке длинного высокого забора, и мы вошли в сад. На большом участке земли росли цветы, молодые абрикосы и персики. Сквозь зеленую листву пробивались спелые плоды. Я посмотрел на фрукты с обожанием. Персики и абрикосы я готов есть целый день. Моя знакомая снова прочитала мысли будущего постояльца.
– Фрукты ваши, – любезно произнесла она. – Терпеть не могу ничего собирать.
Огромный зал первого этажа содержал все атрибуты богатой жизни: домашний кинотеатр, диван какой-то старинной формы, музыкальный центр, шкаф с баром.
– Это столовая, – пояснила Валерия. – Спальня – на втором этаже. Вообще-то их несколько, так что занимайте любую, которая приглянется. На третьем этаже – бильярдная. Вы играете в бильярд?
Я покачал головой:
– Друзья обещали научить, да все как-то не было времени. Теперь очень жалею.
Она как-то загадочно улыбнулась:
– У вас все впереди.
Я растерялся:
– Вы предлагаете слишком много. Как, по-вашему, принять такой подарок судьбы?
Она махнула рукой:
– Не думайте об этом. Здесь сейчас никто не живет. Поэтому никакие возражения не принимаются. Кстати, – женщина хлопнула себя по лбу, – надо поехать на вашу квартиру и забрать вещи. Я бы предложила вам кое-что из одежды мужа, но он гораздо плотнее и выше вас.
При упоминании о квартире я вздохнул. Возвращение туда даже на короткий срок чревато опасностями. Я готов был поклясться, что меня там ждали. Моя хозяйка сразу почувствовала, о чем я думаю.
– Дайте ключи. Я попрошу Амира забрать ваши вещи.
Какого же умного покровителя послала мне судьба!
– Так будет лучше, хотя я не исключаю, что вашего Амира узнают и вычислят мое местонахождение, – я был обязан предусматривать каждый шаг.
– Вы правы, – она задумалась. Гладкий лоб прорезала тонкая морщинка. – Мои накачанные телохранители – не самая удачная идея мужа – знакомы всем жителям. Пожалуй, отправлю туда свою приятельницу. Она живет в пригороде, многим мне обязана и рада будет сделать что угодно. А главное, ее никто из местных жителей не видел. Потом Анжела, так ее зовут, передаст вашу одежду мне.
Я почесал затылок:
– Вполне возможно, нас уже засекли. На вашу дачу в ближайшее время могут заявиться гости.
– За нами никто не следил, – отмахнулась она. – Во-первых, я бы заметила. Во-вторых, охрана сообщила бы. Что касается непрошеных гостей… Дачный кооператив хорошо охраняется. Кроме того, я сейчас подъеду к охранникам и попрошу обратить пристальное внимание на мою фазенду. Вам не о чем беспокоиться, Никита.
Кончиками пальцев она коснулась моей щеки:
– Мой милый, вы тоже должны мне обещать кое-что. Например, не предпринимать ни шагу без моего совета. Видеться с вами каждый день мы вряд ли сможем, хотя я буду очень стараться. Поэтому держите, – она положила на стол серебристый мобильный телефон. – Этот аппарат с новым стартовым пакетом. На нем записан только мой номер. Будем перезваниваться.
Я поблагодарил.
– И еще, – бросила она на прощанье. – Не думайте о плохом. У нас все получится. Приятного отдыха.
Оставив после себя легкий аромат французских духов, моя спасительница исчезла. Я остался один, но уже не чувствовал панического страха. Расслабившееся тело нуждалось в отдыхе. Не раздеваясь, я повалился на диван и через минуту уже спал крепким здоровым сном.
Глава 8
Утром я решил нанести визит в музей. Старушка-экскурсовод Клавдия Федоровна встретила меня с улыбкой.
– А я думала, больше не приедете. Понравилось у нас?
Я усмехнулся:
– Разве может не понравиться? Вы, наверное, как люди привыкшие, и не представляете, как чувствует себя человек у моря. Кажется, все можно отдать, чтобы наслаждаться этим прекрасным пейзажем и каждый день погружаться в чистую волшебную воду. Она и мертвого поднимет.
Клавдия Федоровна усмехнулась:
– Да, пейзаж у нас действительно великолепный, не спорю. Впрочем, и у вас не хуже. У меня сестра в Подмосковье живет. Как приеду к ней в гости, так часами любуюсь березами и речкой. Но, – она резко сменила тему, – перейдем к делу. Признаюсь, я кое-что вспомнила, хотела вас найти, да только вы адреса-то не оставили.
Я похолодел. Обычно такие люди по пустякам не беспокоят.
– И что же вы вспомнили?
– Один ваш коллега уже интересовался этой историей, – пояснила экскурсовод. – Я случайно обнаружила его визитку. Слыхал о таком? – она протянула мне белый картонный прямоугольник, на котором коричневыми буквами, переплетенными в какую-то причудливую вязь, было написано: Артем Петрович Коваленко.
Внутри меня что-то оборвалось.
– Да это же известный киевский журналист!
Хотя я лично незнаком с Коваленко, его скандальная передача «Хотите – верьте», пользующаяся огромной популярностью как в Украине, так и в России, снискала ему славу. Это в своем роде украинский вариант малаховской «Пусть говорят». Правда, надо отдать ему должное, Артем готовил свои выпуски более тщательно. К нему никогда не приходили престарелые граждане, желающие посплетничать, или спившиеся сельские жители средней полосы, совершенно неожиданно ставшие знаменитыми по какой-нибудь смешной причине. Впрочем, как коллега я понимал Малахова. Хочешь заработать – надо крутиться, ежедневно радовать зрителей, а где отыскать такое количество сенсационных сюжетов? Коваленко, в отличие от Андрея, не гнался за количеством и деньгами. В течение месяца он лично рыскал по странам СНГ, выискивая настоящие сенсации, и в конце концов находил. Каждую его передачу я и мои коллеги смотрели с открытыми ртами. Помню, когда приреченское телевидение отключило киевский кабельный канал, мы, журналисты, даже ходили к главе администрации города, объяснившему, что подобными делами он не занимается. С этого момента прошел, наверное, год, и я сильно скучал по Коваленко и его передаче. Сейчас, кажется, выпадала возможность пообщаться с ним.
– Он вам что-нибудь говорил? – осведомился я.
Старушка закивала:
– Разумеется. Артем очень радовался, что наконец напал на настоящую сенсацию. Именно так он и сказал: настоящая сенсация в маленьком городишке Крыма.
Услышав это, я помрачнел. Согласитесь, как порой ни преклоняешься перед более маститыми специалистами в твоей области, все равно обидно, если они успели схватить с неба ту звезду, на которую ты положил глаз.
– Артем, кроме передачи, намеревался написать книгу, – не замечая моего состояния, продолжала экскурсовод, – обещал приехать и подарить, да, видно, закрутился. – Она немного помолчала. – Особенно тщательно он изучал дневник и искал вторую часть.
Мои глаза округлились до такой степени, что стали похожи на пятикопеечные монеты советской эпохи.
– Какой еще дневник?
– Вячеслава Котикова.
Я попытался взять себя в руки, чтобы не обрушить на женщину свой гнев. Надо же, умолчала о самом главном!
– Котиков вел дневник? Почему же вы мне о нем не рассказали? Вы должны были сделать это в первую очередь! – Переведя дыхание, я спросил: – А что там было?
Клавдия Федоровна развела руками:
– Можете посмотреть и сами. Вот первая часть.
Я осторожно взял в руки черную тетрадь.
– Здесь рассказывается об удачах и неудачах подпольной группы, – пояснила старушка. – Коваленко переснял листы, однако не сделал однозначного вывода. К сожалению, все обрывается на самом интересном месте. Хотя у читателя и появляются кое-какие мысли, но… – она помедлила с продолжением.
– Но? – поторопил ее я.
– Они вряд ли верны, – закончила Клавдия Федоровна. – Ходили слухи, что Котиков написал еще. Только куда тетрадочка потом делась – ума не приложу. Во всяком случае, ни немцы, ни наши ее не нашли, – она сморщилась. – Может, это и неправда, во всяком случае, я уже начинала так считать, однако Артем разубедил меня. Он сказал: «Эту часть Котиков отдал кому-то из соратников или спрятал. Но нет ничего тайного, что бы не стало явным. Кажется, я знаю, где ее искать».
– И нашел?
Клавдия Федоровна пожала плечами:
– Не знаю. Мне кажется, да. В последний день своего пребывания он заглянул сюда, позвонил Валерии Ярцевой, нашему заместителю мэра, сказал о какой-то сенсации и назначил ей встречу. В полдень она пришла ко мне и попросила показать материалы о Котикове. Больше я его не видела.
– Пожалуйста, оставьте меня одного, если можно.
Вообще-то я не собирался засиживаться, но ноги отказались слушаться. Черная тетрадь жгла руки. Я примостился в старом кресле и с волнением раскрыл ее. Командир подпольной группы Вячеслав Петрович Котиков описывал все красочно и обстоятельно. Несомненно, он обладал литературным даром, и я представлял картины страшного сражения, после которого оставшихся в живых бойцов немцы загнали в скалы, а те, поняв безнадежность положения, решили сдаться. А потом – долгая дорога, длинной лентой окаймлявшая родной город, драка с конвоирами, удачный побег. Котикову удалось отыскать Инну Рожнову, к которой он испытывал сильные чувства, к счастью, взаимные. Она и Надежда Ивановна спрятали его в полуразрушенном домике.
Вместе они придумали хитрый ход. Вячеслав нашел поручителей, отправившихся с ним в полицейский участок и подтвердивших, что он потерял документы и что перед ними учитель истории, больной туберкулезом и поэтому получивший броню. Немцы поверили. Они выдали ему вид на жительство, зарегистрировали в домовой книге и на бирже труда.
Котиков неоднократно пытался связаться с партизанами, однако это ему не удавалось. И молодой человек решил бороться с гитлеровцами своими способами. Из оставшихся в городе учеников он создал подпольную организацию. Сначала им везло. Все запланированные мероприятия проходили без сучка без задоринки. Что случилось потом? Этого так и не удалось ни понять, ни объяснить. Вне сомнения, в группе появился предатель, сливавший немцам информацию. Каждая тщательно разработанная операция заканчивалась провалом. Один за другим погибали молодые ребята. Растерянный Вячеслав не знал, на кого думать. Он сузил круг доверенных людей, но это ни к чему не привело. Каждый вечер учитель анализировал события и не переставал поражаться. Прежде чем подпольщики шли на задание, они готовились, то есть узнавали все подробности об интересующих их объектах. Никогда их действия не были спонтанными. Как же в таком случае получалось, что их там ждали? Да, именно ждали. Значит, кто-то предупреждал фашистов. Благодаря чьим-то наводкам гитлеровцы проникались уверенностью: данные происшествия – это не дерзкие вылазки одиночек. В городе действует подпольная организация. Однако кое-что не сходилось. «Почему же мы до сих пор не арестованы? Почему предатель, если таковой имеется, не выдал наше местонахождение? Ведь стоило ему намекнуть, и немцы, ворвавшись в домик Рожновых, нашли бы и оружие, и листовки, – писал Котиков. – Кто-то, желавший гибели организации и сообщавший немцам о каждой операции, не хотел сдавать все подполье. Почему? Ответ напрашивается один. Предатель не хотел, чтобы пострадали все. Кого он жалел, кого выгораживал? Если Инна беременна, она беспокоится за меня и ребенка. Допустим, о своей беременности она узнала намного раньше, чем сказала мне, и придумала способ разрушить организацию вот так…»
Я вытер рукой вспотевший лоб. Можно представить, как мучился этот человек.
Если бы я не знал о существовании второй тетради, для меня не составило бы труда определить предателя. Однако вторая часть существовала, и это не давало покоя. Котиков вычислил стукача. Недаром все очевидцы казни были тверды в своих показаниях – командир подпольной группы кричал: «Инна ни в чем не виновата… Это сдела…» Пуля попала ему в сердце. Фраза осталась незаконченной.
Глава 9
Из музея я вышел мрачнее тучи. По всему выходило, Коваленко отыскал просто исчерпывающее количество материала. Теперь моя статья не представляла никакой ценности. На украинском телевидении, несомненно, передача уже прошла, и в данный момент ее автор готовит книгу. Проводить нечто подобное в России – значит заниматься плагиатом. Таких в нашей среде просто не терпят. Оставалось порадоваться за свой журналистский нюх, который не подвел: это дело действительно пахло сенсацией. Но во всем остальном я потерпел фиаско. Надо собирать рюкзак и двигать домой. Я уже хотел позвонить Валерии, поблагодарить за все и откланяться, как вдруг меня осенило: можно поговорить с моим начальником, Анатолием Николаевичем Пенкиным. Пусть тот выяснит, когда Коваленко делал передачу, и постарается, используя все свои связи, получить запись и экземпляр книги. Какое-то шестое чувство подсказывало: это нужно сделать обязательно. Дело в том, что один факт вызывал удивление. Почему известный журналист не привез в Южноморск свою книгу? Он же обещал подарить ее библиотеке и музею. И потом, по словам экскурсовода выходило, что Артем вычислил предателя, а Варнаков написал статью, проведя собственное расследование, уже позже. Как это, спрашивается, понимать? Почему провинциальный журналист проигнорировал мнение маститого коллеги? Или не проигнорировал, а просто не имел о нем никакого представления? Почему? Когда возникает масса вопросов, факты нуждаются в проверке. Не теряя времени, я набрал рабочий телефон Пенкина. От сочного баса содрогнулись барабанные перепонки.
– Слушаю вас.
– Здравствуйте, Анатолий Николаевич, – вежливо отозвался я. К моему удивлению, редактор узнал меня сразу.
– А, блудный сын? Еще не обуглился на крымском солнце? Пролежни не появились?
Мне было не до шуток.
– Скорее преуспел в беге на разные дистанции и собираюсь выставлять свою кандидатуру на Олимпиаду в Сочи, – отозвался я без эмоций.
Он оторопел:
– Что ты говоришь? Неужели все так серьезно?
– Серьезнее, чем вы думаете.
– Чуяло мое сердце… Так и знал: это не просто отпуск… Надо было все рассказать мне… Выслать подмогу? – Он немного помолчал, словно собираясь с мыслями. – А впрочем… Мне дорога твоя жизнь. Бросай-ка все к чертовой бабушке и дуй домой.
– Ну уж нет, – запротестовал я. Зорина никогда бы не бросила все на полпути. – Мне просто нужна ваша помощь. Можете кое-что узнать?
– Если это в моих силах.
– Я надеюсь. – В трубке что-то затрещало, и я поспешил добавить: – Вы знаете Артема Коваленко?
Анатолий Николаевич сразу понял, о ком идет речь:
– Автора «Хотите – верьте»? Лично незнаком, но мой очень хороший приятель – его продюсер. Что же тебе надо от Коваленко?
– Он откопал интересующую меня тему раньше, чем я, – пояснил я, – еще полгода назад Артем пообещал музейным работникам, что вышлет свою книгу. Однако обещания не сдержал. Естественно, мне интересно почему. Кроме того, прочитать его книгу и просмотреть запись передачи – моя святая обязанность.
Пенкин хмыкнул:
– Выходит, ты не первый? Киевляне тебя опередили?
– Они на своей территории.
Главный вздохнул:
– Тогда повторяю: почему бы тебе не послать все к чертям и не вернуться?
– Не все сходится.
Шеф сдался:
– Хорошо. Как с тобой связаться?
– Я сам вас найду. До свидания.
– Тогда не медли со звонком, – брякнул он на прощанье. – Считай, я уже набираю Киев. Самому не терпится пообщаться с украинским коллегой.
Я нажал кнопку отбоя, отложил телефон в сторону и задумался. Еще одна мысль – о том, что Валерия не была со мной откровенной до конца, – постоянно сверлила мозг. Почему моя благодетельница скрыла факт знакомства с Коваленко? Почему разыграла комедию, сказав: мол, почти ничего не слышала о подпольной группе в своем родном городе? А дневник, который вел Котиков? Куда делась вторая часть? Если тетрадь существовала на самом деле, нашел ли ее Артем? При положительном ответе талантливому журналисту ничего не стоило вычислить предателя. Впрочем, хватит гадать на кофейной гуще. Вполне возможно, Коваленко давно поставил в этом деле жирную точку, о чем мне и сообщит мой уважаемый начальник. Наверное, он уже знает ответы на многие вопросы. Я потянулся к мобильному, и тут он неожиданно разразился мелодией «Вечерней серенады». Моя покровительница вспомнила о существовании бедного журналиста из Приреченска.
– Привет, заключенный, как дела?
– И это вы называете заключением? – мое удивление было вполне искренним. – Держу пари, оно стоит баснословных денег. Наверное, условия содержания Гусинского и Березовского были гораздо хуже.
Ее смех зазвенел серебряным колокольчиком:
– Я хотела пригласить вас в свой ресторан, но… – послышался вздох. – Наверное, вам не нужно выходить из дома. Кроме того, нас не должны видеть вместе, вы абсолютно правы.
– Да.
В голосе Валерии снова послышались веселые нотки:
– Однако это не помешает нам по-королевски поужинать. Я набила едой полный багажник. Буду у вас с минуты на минуту. Так что пусть вас не пугает скрип калитки.
– О, под вашим крылом мне ничего не страшно. – Я готов был выплеснуть целую кучу комплиментов, но она меня перебила:
– Готовьтесь к встрече и поставьте, пожалуйста, чайник.
– Будет сделано, товарищ генерал. Или сейчас говорят «ваше превосходительство»?
– Пока. – Она отключилась. Я посмотрел на часы. Если Валерия в ресторане, значит, чтобы добраться сюда, ей потребуется не меньше десяти минут. За это время Пенкин успеет сообщить мне, что узнал. Снова взяв мобильный, я набрал номер. Шеф откликнулся сразу. Вероятно, он с нетерпением ждал моего звонка:
– Привет еще раз.
Я начал без лишних предисловий, молясь, чтобы Валерия в данный момент уже не отпирала калитку.
– Ну как? Удалось что-нибудь узнать?
– Да, – голос Анатолия Николаевича звучал как-то странно. – Скажи, ты действительно ничего не знал о Коваленко?
– Нет, а в чем дело? – по спине пополз неприятный озноб. Вряд ли главный сообщит сейчас нечто ободряющее.
– Артем давно объявлен в розыск, – при этом известии у меня подкосились ноги. – Он не вернулся из Крыма.
Я опустился прямо на паркетный пол:
– Как не вернулся? Куда же он делся?
– Об этом хотим узнать не только мы с тобой.
В нескольких словах Анатолий Николаевич обрисовал ситуацию. Коваленко позвонил своему редактору, сообщил, что стал обладателем сенсационного материала, которого с лихвой хватит для передачи, книги и художественного фильма. Редактор, естественно, раскатал губу, предвкушая грандиозный успех и большие бабки, посоветовал Артему не задерживаться и лететь самолетом, обещая не только встретить его в аэропорту, но и оплатить билет. Журналист отказался. Его любовь к вождению и нарушению правил уличного движения была известна всем. Да и куда, спрашивается, он дел бы свою любимую «Вольво»? Бросил бы на стоянке в Симферополе? В эту дорогую игрушку он вбухал все заработанные за год деньги. Короче говоря, парень отправился своим ходом. Последний раз его видели в татарском ресторанчике «Карадаг», где Артем с аппетитом скушал плов и пару чебуреков. После этого бедняга как в воду канул. «Вольво» нашли в двух километрах от этой забегаловки, на одной из стоянок перед смотровой площадкой. Куда делся владелец, никто не мог сказать. Допустим, решил глотнуть свежего воздуха и полюбоваться морем с высоты тысячи метров. А что произошло потом? Этого не удалось выяснить ни милиционерам Южноморска, ни их коллегам из окрестных городков и поселков. Никто не смог установить, поднимался ли парень на смотровую, ведь ежедневно ее посещают толпы людей, две трети которых – туристы. Понятно, найти свидетелей оказалось делом невыполнимым. Во всяком случае, пока. Сотрудники уголовного розыска, прибегнувшие к помощи военных, прочесали все леса, забираясь даже в непроходимые дебри, водолазы исследовали морское дно, а катера и самолеты пытались отыскать уже всплывшее тело. Все тщетно. Известный журналист исчез. Анатолий Николаевич, рассказав мне об этом, выдержал паузу, словно соблюдая минуту молчания по погибшему коллеге, и добавил:
– Вот почему ты не слышал ни о книге, ни о передаче. Их просто-напросто нет. Продолжай поиски, сынок. Материала тут – воз и маленькая тележка. Эх, запустить бы в Южноморск Катерину!
Я заскрипел зубами. Пенкин вряд ли мог услышать странный звук, издаваемый моими челюстями, но все же добавил:
– Не обижайся на старика. Просто она девка опытная. И квалифицированная помощь у нее всегда под рукой.
Еле сдерживаясь, чтобы не нагрубить Анатолию Николаевичу, я процедил:
– Мне тоже надо набираться опыта.
– Ты прав, Никита. – Он хотел еще что-то добавить, возможно, уже не по делу, но осекся: – Извини, дорогой, тут ко мне пришли. Удачи тебе.
Мне повезло. Разговор с шефом закончился в тот самый момент, когда Валерия в умопомрачительном летнем костюме входила в гостиную. Не сводя с нее восхищенного взгляда, я подумал, что теперь уж точно знаю, как выглядят шикарные женщины в жизни, а не на экране телевизора. Белокурые волосы непослушными завитками ложились на плечи, в маленьких ушах поблескивали бриллиантовые капельки, кобальтовые глаза напоминали о теплой и чистой воде Черного моря.
– Привет, – она поставила на стол корзину, из которой веером торчали листья салата. – Скорее доставайте тарелки. Я специально не стала есть в ресторане, чтобы составить вам компанию. Вы довольны? Сейчас мы с вами накроем королевский стол.
Женщина принялась вытаскивать пластмассовые коробочки, поясняя, что где лежит и какие тарелки наполнять салатами и нарезками. Только унюхав запах жареного мяса со специями, я осознал, как сильно голоден.
– У меня к вам одна просьба, – Валерия насмешливо прищурилась. – Исполните?
Я поклонился:
– Все, что угодно.
– Давайте перейдем на «ты», ладно? А то мне как-то неловко. Мы же с вами друзья, хотя и недавно познакомились.
Я покраснел. Вообще мы, журналисты, народ довольно коммуникабельный и с удовольствием идем на сближение с людьми. Однако Валерия была, как бы это правильнее объяснить, не моего круга. Запросто тыкать такой женщине я не мог.
– Но… Кто вы, а кто я?
Красавица поморщилась:
– Опять двадцать пять! Мы друзья или нет? Впрочем, – ее руки извлекли бутылку «Каберне», – я знаю, как заставить вас согласиться. Мы выпьем на брудершафт. Только не отказывайтесь, а то я подумаю, что неприятна вам.
Пятью минутами позже я уже разливал рубиновый напиток, с волнением думая, действительно ли придется целоваться. Прикосновение ее губ могло свести с ума кого угодно.
– Итак, Никита, – она подняла тонконогую хрустальную рюмку, – за нашу дружбу и сотрудничество.
Я напрасно беспокоился. Наши руки переплелись как-то очень естественно, и последовавший поцелуй был чисто символическим.
– Вот и все, – женщина очень изящно резала мясо. Длинные наманикюренные пальцы являли собою произведение искусства.
– Я могу спросить тебя, Валерия?
Она кивнула:
– Конечно.
– Ты знала Артема Коваленко?
Нарисованные дуги бровей подпрыгнули вверх, но больше на лице не дрогнул ни один мускул:
– Наверное, я знала много людей с такой фамилией. Согласись, она довольно распространена в Украине и даже в России, – она отложила вилку. – Но ты, наверное, имеешь в виду какого-то определенного Коваленко? В таком случае не тяни резину и объясни, почему я должна его знать.
– Ты угадала, – глотнув вина, я, волнуясь в ожидании ответа, даже не подумал предложить тост. – Артем Коваленко – известный киевский журналист и ведущий программы «Хотите – верьте». Недавно мне удалось выяснить: он приезжал в Южноморск, накопал какой-то сенсационный материал, о котором вскользь обмолвился работникам музея, потом позвонил тебе и назначил встречу. Экскурсовод слышала, как парень называл твое имя, – я закрыл ей возможность к отступлению. – На следующий день ты пришла в музей и попросила показать материалы о подпольщиках. – В глазах-озерах ничего не отразилось. – Почему ты скрыла от меня? Почему солгала, что ничего не знаешь о подпольной группе?
Желая услышать правду, я боялся ее. Здесь, в незнакомом, оказавшемся враждебным месте, я обрел друга и не хотел с ним расставаться.
– Все было действительно так, однако я не считала это важным, – женщина виновато улыбнулась. – Видишь ли, я только теперь вспомнила, о чем речь, – она лениво отломила дольку апельсина. – Этот человек звонил мне.
– Ваш разговор очень важен для меня, – я злился из-за ее спокойствия. – Неужели ты этого не поймешь? О чем вы говорили?
– Ни о чем, – огромные ресницы чуть дрогнули. – Он назначил мне встречу в музее, причем даже не объяснил, зачем я ему понадобилась. Я пришла, прождала целый час, чтобы не скучать, попросила музейные документы, но волнение помешало мне вникнуть в их суть. Никакого разговора не состоялось, Никита. Артем, кажется, ты так его назвал, попросту не явился.
– Ты не помнишь, когда это было?
Женщина поправила прическу:
– Новый год уже прошел. Значит, в январе.
Я откинулся на спинку стула. Итак, все совпадало. Беспокоило только одно: почему Артем, назначив встречу, не явился в назначенное время? Если что-то или кто-то помешал предстоящему свиданию, почему не отменил его? Это означало только одно: в роковой январский день Коваленко отправился вовсе не в Киев. Кто-то назначил ему другую встречу, показавшуюся Артему более важной, встречу, ставшую последней в его жизни.
– Ты думаешь, его убили? – Валерия сцепила пальцы. – Но за что? Ты сам говорил: один журналист, кажется, Варнаков, написал целую статью, где недвусмысленно указал на предателя, и его убрали лишь тогда, когда началась раскрутка. А Коваленко еще не успел сказать и двух слов.
– Верно, – встав из-за стола, я подошел к окну. – Хотя как знать?
Открывавшийся из окна пейзаж радовал глаз и согревал душу. Аквамариновое море шептало старую песню. Солнечная дорожка, извиваясь, бежала к горизонту. Одинокая белая яхта плыла на восток. Казалось, никому нет дела до страстей и трагедий. Никому, кроме меня, Валерии и неведомого убийцы. Занятый своими мыслями, я не заметил, как женщина, очутившись рядом, положила на мое плечо прохладную ладошку:
– О чем ты думаешь?
Я повернулся к ней:
– Хочешь узнать, почему убили Коваленко?
Она захлопала ресницами:
– Откуда тебе известно?
– Просто произвел некоторые арифметические действия, – я снова сел за стол. – Сегодня музейный работник Клавдия Федоровна сообщила мне об очень важном документе – второй части дневника Вячеслава Котикова. У учителя была привычка описывать каждый день, анализировать удачи и неудачи. Окажись эта тетрадь в руках человека, умеющего логически мыслить, – и эффект бомбы обеспечен.
Валерия побледнела.
– Значит, он хранился в музее, – высказала она предположение. – Сперва его откопал Коваленко, потом Варнаков. Теперь оба мертвы.
Я покачал головой и вынул из кармана старую тетрадь:
– Вот первая часть. По всей видимости, она не представляет никакой ценности для раскрытия дела. А вот куда делась вторая – задача со многими неизвестными.
Женщина заморгала ресницами:
– А была ли она?
– Несомненно. Оставшиеся в живых соратники Котикова вспоминали: их командир, закончив первую тетрадь, взялся за вторую, которая после ареста не была найдена. Вполне возможно, Вячеслав кому-то отдал ее или где-то спрятал. Если Коваленко напал на след документа, это не всем понравилось. Возможно, журналист поделился как раз с теми, с кем не стоило откровенничать, за что и поплатился жизнью.
Женщина слушала, не перебивая, лишь изредка кивая головой в знак согласия.
– И что ты собираешься делать дальше?
– Прежде всего – нарушить твой запрет и выйти из дома, – сказал я. – Мне понадобится машина. Я хочу отправиться по следам пропавшего коллеги, побывать на смотровой, на стоянке, поговорить с хозяином татарского ресторана и с оставшимися в живых подпольщиками.
Валерия провела рукой по идеально уложенным волосам. Я уже знал: этот жест означал крайнее волнение.
– Это может быть опасным, Никита.
– У тебя есть идея получше?
Она сжала губы:
– Я дам тебе старый «Фиат», на котором учился вождению еще мой муж. Но прошу тебя, будь осторожен.
Подойдя ко мне, женщина обняла меня за плечи. От ее прикосновения закружилась голова. В мозгу мелькнула дерзкая мысль: черт возьми, а не влюбилась ли она в меня? Или моя покровительница относится к числу скучающих богатых дамочек, желающих развлечься не только разгадыванием запутанных историй? Несколько секунд я пребывал в полной растерянности. И что, спрашивается, делать? Заключить ее в крепкие объятия? Впиться в сочные губы? А если ее жест – не более чем дружеский? Вероятно, мое волнение передалось и ей. Валерия вдруг резко отпрянула:
– Через полчаса пригоню тебе машину, а домой вернусь на такси.
Провожая ее глазами, я до крови закусил губу. Как хотелось думать, что я для нее не просто очередной источник развлечения. Ни одну женщину я не желал так страстно, как ее.
– Кончай надеяться на чудо, приятель, – напутствовал я себя. – Когда ты уедешь отсюда, она забудет тебя на следующий же день. И помни: раскрытие этого дела интересует ее так же, как и тебя. Тебя оно прославит как журналиста, ей обеспечит кресло мэра. И вряд ли после всего она захочет продолжать знакомство. Ты и в подметки не годишься ее состоятельному мужу. Так что моли бога, чтобы она хотя бы попросила тебя помочь ей красиво преподнести историю жителям Южноморска.
Меж тем ноги сами принесли меня к зеркалу. В нем отразился высокий стройный парень с прекрасной мускулистой фигурой, правильными чертами лица, светлыми вьющимися волосами и дерзкими зелеными глазами.
– Нет, все-таки в меня можно влюбиться, – сообщил я отражению. – У этой истории обещает быть интересная развязка… Или я ничего не понимаю в жизни…
Пока я предавался волнению, Валерия уже пригнала «Фиат», старую колымагу небесного цвета, угрожающе ревевшую и выпускавшую шлейф сизого дыма.
– А вот и я, – она дружески улыбнулась. – Иди полюбуйся. И никого не бойся. Мои соседи попрятались за железными заборами.
Я фыркнул:
– Если я боюсь, то только за то, что эта старая железка заглохнет на дороге и я стану слишком легкой добычей, – эти слова как-то опрометчиво сорвались с моего языка. В конце концов, моя покровительница не обязана постоянно делать мне подарки. Вот почему я тут же добавил: – Извини.
Краска стыда залила мои щеки. Эта женщина поселила меня во дворце, приносила еду из ресторана, и при этом я еще не потратил ни копейки. Естественно, рассчитывать на навороченное авто, только что из салона – это было бы слишком. Однако Валерия не придала моим словам никакого значения.
– Не беспокойся, – на красивом лице не отразилось ни капли гнева или недовольства. – Да, машинка времен Куликовской битвы, но тебе незачем волноваться. Мой супруг Борис помешан на железках. Купив гаражный кооператив, он заставил его всеми автомобилями, которые у нас когда-либо были, не избавившись ни от одного. Хотя некоторым из них место на свалке, все они дороги ему как память, каждая напоминает о каком-нибудь событии. Эта, например, – о курсах вождения, красная «Ауди» девяностого года – о первой аварии. Мало того, целый штат хорошо оплачиваемых работников автосервиса ухаживает за этими реликвиями. Так что «фиатик» в полном порядке.
Заинтересованный ее рассказом, я внимательно осмотрел машину. Внешне автомобиль выглядел неплохо, впрочем, как и внутри. Валерия сунула мне ключи:
– Попробуй проехаться.
Я послушно сел на водительское сиденье.
– Пожелай мне удачи!
Двигатель дружелюбно заурчал. Коробка передач без хлопот позволяла переключать скорости. Руль с гидроусилителем можно было крутить одним пальцем. «Иномарка есть иномарка, даже столетней давности», – подумал я, плавно выезжая на дорогу.
– Ну как? – Валерия стояла у ворот, дожидаясь моего возвращения.
– Супер.
– Хочешь, я поеду с тобой?
– Это излишне, – я не мог подвергать опасности жизнь человека, ставшего мне дорогим.
– Почему?
Кобальтовые глаза выражали недоумение. Черт возьми, она действительно не представляет масштабов опасности? Или готова на все, лишь бы сесть в кресло мэра?
Я рискнул прикоснуться к ее бархатной щеке.
– Я боюсь за тебя и прошу не рисковать.
Она пожала плечами:
– Я и так влезла по самые уши. Разве нет?
Но я стоял на своем:
– Ну и хватит. Твоя жизнь нужна мне и городу.
Немного помолчав, Валерия кивнула:
– Ладно, кажется, ты прав. Но учти, я не еду с тобой лишь потому, что опасаюсь газетной шумихи. Кто знает, какой поворот примет дело. Перед выборами надо следить за каждым своим шагом.
– Вот и умница, – ее слова принесли мне несказанное облегчение.
Она быстро взглянула на золотые часики, усыпанные бриллиантами:
– Пожалуй, мне пора. Не хочется оставлять тебя одного, но… – женщина всплеснула руками, – мой муженек имеет отвратительную привычку появляться без предупреждения.
Я опасливо поежился:
– А сюда он часом не заявится? У него случайно нет привычки появляться в загородном доме неожиданно для самого себя?
Она усмехнулась:
– Не волнуйся, пожалуйста. Эту фазенду он, кстати, терпеть не может. У нас еще несколько особняков на Южном берегу. Вот там он и тусуется со своими друзьями и подругами.
Мои зубы клацнули, как крышка старых карманных часов.
– Ты сказала – подругами? Мне не послышалось?
Валерия опустила ресницы, длинные, загнутые кверху без помощи всякой супертуши – мечта любой кинозвезды:
– Да, именно так я и сказала.
Крупная прозрачная слеза покатилась по абрикосовой щеке. Достав из кармана платок, я осторожно, словно драгоценный камень, убрал ее. Моя покровительница смущенно отвернулась, стыдясь минутной слабости:
– Все нормально. Не обращай внимания.
Я прекрасно понимал Валерию. Претендентка на кресло мэра должна быть сильной и стойко сносить все жизненные невзгоды, в том числе и измены мужа. Однако даже самые стальные нервы дают сбои. По опыту я знал: в таких ситуациях лучше ничего не говорить, иначе эта женщина, уже, наверное, пожалевшая о минуте слабости, возненавидит человека, ставшего невольным свидетелем проявленных ею чувств, которые она тщательно скрывает под маской железной леди. Минуты две мы молча стояли посреди комнаты. Наконец она произнесла, не глядя в мою сторону:
– Мне пора. Каковы твои планы на завтра?
– Сначала позвоню старичкам, – отозвался я. – Постараюсь выяснить, что им известно о дневнике и посчастливилось ли Коваленко обнаружить вторую часть. Попутно спрошу, о чем говорил с ними мой знаменитый коллега.
Валерия кивнула:
– Я свяжусь с тобой. Удачи.
Глава 10 Валерия
Вернувшись домой, в огромную шестикомнатную квартиру (Борис, купив в свое время две трехкомнатных, превратил их в просторные хоромы), она подошла к шкафчику с лекарствами, достала упаковку успокоительного и проглотила сразу две таблетки. Разговор с Никитой и невольное упоминание о муже привели женщину в то состояние, которого она больше всего боялась. Тягостные воспоминания детства и юности снова нахлынули, как лавина из кратера вроде бы успокоившегося вулкана. Она вспомнила мать Серафиму Григорьевну и отца Виктора Георгиевича Ярцевых, двух неудачников, получивших в свое время профессии инженеров, долгое время сидевших на грошовой зарплате и из-за этого ненавидевших всех, кто сумел устроиться в жизни. Валерия никогда не понимала родителей. Что, спрашивается, мешало им получить второе образование, дававшее возможность хороших заработков? Преданность своей профессии? Гордость? Эти громкие, но пустые слова вызывали смех, как и их дальнейшие действия. Конструкторское бюро, в котором оба честно трудились несколько лет, не то чтобы совсем закрыли, но объявили работникам, что отныне они не будут получать зарплату до определенного времени, пока не нормализуется обстановка, и всех отправили в отпуск без содержания. Однако Серафима Григорьевна и Виктор Георгиевич продолжали каждый день ходить в КБ с каким-то маниакальным упорством, вероятно ожидая чуда. Чуда не происходило. Деньги, накопленные за годы безупречного труда, закончились: они вообще имеют привычку заканчиваться в самый неподходящий момент. Ярцевы очутились на грани нищеты. И в тот момент, когда это было наименее желательно для них обоих, Серафима Григорьевна забеременела. Валерия, слушая рассказы матери, ни капли не сомневалась: если бы та не страдала гинекологическими заболеваниями, мешавшими регулярности некоторых естественных проявлений организма, то обязательно сделала бы аборт, не моргнув и глазом. Однако когда женщина узнала о том, что станет матерью, срок был уже достаточно большим. Лечащая врач категорически отказалась говорить на темы, связанные с прерыванием беременности. По дороге из консультации Серафима Григорьевна пыталась броситься под машину, но опытный шофер, вовремя заметив особу с безумными глазами, рванувшую на красный свет, вовремя затормозил, а потом, усадив истерично рыдавшую самоубийцу на пассажирское сиденье, доставил прямиком в объятия мужа. К удивлению расстроенной супруги, Виктор Георгиевич воспринял новость не столь трагически.
– Когда-нибудь все равно нужно заводить детей, – он погладил жену по животу. – И мы не одиноки на этом свете. Выход есть из любого положения. Конечно, мне, инженеру первой категории, не хотелось бы разгружать вагоны, да, видно, ничего не поделаешь. А ты напиши своим родителям. Пусть высылают все, что уродится на их огороде.
Слыша спокойную и уверенную речь супруга, Серафима немного успокоилась. В самом деле, может, все не так плохо?
На следующий день Виктор, привыкший держать слово, дал жене клятвенное обещание не брать в рот спиртного (ее представления о представителях этой профессии ассоциировались с законченными алкашами) и устроился в овощной магазин грузчиком. Женщина, написавшая по его настоянию матери, тоже решила поспособствовать накоплению денег, которые так скоро понадобятся, и нашла работу продавца в киоске. Правда, продержалась она там недолго. Самолюбивая и завистливая, Серафима не выдержала общения с подругами, подходившими к ней за газетами и взахлеб рассказывавшими о своих успехах.
– Для нас потеря работы означала новый этап в жизни, – тарахтела бывшая коллега Мила. – Муж занялся бизнесом и пошел в гору. Сейчас мы приобрели иномарку и подумываем купить загородный дом. А ты, бедняжка…
В такие минуты «бедняжке» было до слез жаль себя. В конце концов, решила она, пусть работает мужчина. Ссылаясь на плохое самочувствие, она объявила Виктору о том, что уходит с работы. Супруг не сказал и слова. Впрочем, здоровье Серафимы действительно оставляло желать лучшего. Мучительный, изнурительный токсикоз превратил цветущую женщину в скелет с обтянутым желтоватой кожей лицом и тонкими, почти прозрачными ручками и ножками. Анализы крови показывали низкий гемоглобин. Будущая мать нуждалась в хорошем куске парного мяса, да только как его купишь на те копейки, которые приносил муж? Суп из костей – вот что она могла себе позволить. Постоянные мысли о том, как они проживут на нищенскую зарплату с ребенком, довели будущую мать до депрессии. Виктор Георгиевич после работы не хотел возвращаться домой, зная: его встретит болезненно худая, отдаленно напоминающая его жену женщина с вечно мокрыми от слез глазами и постоянными жалобами как на здоровье, так и на проклятую жизнь. Однако он решил держаться до конца и помогать супруге преодолеть кризис. До рождения ребенка оставалось меньше месяца.
Роды начались преждевременно. Сначала Серафиму пронзила сильная боль, потом отошли воды. Поддерживая огромный живот, она доползла до телефона и вызвала «Скорую», успев до ее приезда нацарапать записку на клочке бумаги. Придя с работы, Виктор Георгиевич сразу помчался в роддом, но его не пустили. Роды были трудными и мучительными. Наконец после двух часов непрекращающихся схваток на свет появилась четырехкилограммовая девочка.
– У вас дочь, – хлопнув малышку по белой попке и вызвав пронзительный крик, объявила акушерка. Молодая мать, с облегчением вздохнув, хотела отвернуться к пахнувшей хлоркой стене, чтобы немного вздремнуть. Не за горами были бессонные ночи.
Медсестра подогнала каталку:
– Сейчас мы отвезем вас в послеродовую.
Попытавшись подняться, Серафима Григорьевна снова схватилась за живот и застонала. Сестричка захлопотала вокруг роженицы:
– Что такое?
Подбежал испуганный врач, осмотрел пациентку и закричал:
– Идет второй ребенок! Тужьтесь, дорогая!
От его слов женщине стало не по себе. Какой второй ребенок? Откуда он взялся? Свою дочь она уже родила. Врач, наверное, ошибается. Больше там никого не может быть.
Акушерка обмакнула салфеткой мокрое от пота лицо Серафимы. Доктор повторил уже резче:
– Вы слышите меня? Тужьтесь, вам говорят.
Рот открылся в беззвучном крике:
– Я не хочу!
Седой гинеколог и его ассистентка ее не поняли:
– Потерпите немного, милая.
Она сдвинула ноги:
– Этот ребенок не родится.
Медики переглянулись:
– То есть как? Что вы такое говорите?
Женщина упрямо стояла на своем:
– Его не будет. Он нам не нужен.
Акушерка всплеснула руками:
– Как вы можете?
Врач, сделав ей знак молчать, доброжелательно спросил:
– Но почему? Многие хотят двоих детей и даже идут на риск, рожая второго. А у вас уже готовые детки.
Серафима расплакалась:
– Вы не понимаете… Мне нечем будет их кормить.
– Этого не случится. Тужьтесь.
Изловчившись, роженица ударила себя по животу:
– Я сказала, больше никого не будет.
Гинеколог увидел встревоженные глаза акушерки. Если пациентка не разродится, ей грозят множественные осложнения, не говоря уже о смерти ребенка.
– Не губите дитя, – трагическим шепотом попросил он. – Вы всегда можете отказаться от него. Сотни бездетных пар мечтают усыновить младенцев. Не забирайте его из роддома, но зачем же убивать? Хотите взять на душу смертный грех?
Боль стала невыносимой. Вконец ослабев, Серафима послушно выполнила указания врача, и на свет появилась еще одна девочка, точная копия первой.
– Не говорите мужу, что я родила двоих, – произнеся эти слова, молодая мать потеряла сознание. Хлынувшая кровь заливала клеенку родильного кресла.

Три дня Серафима Григорьевна балансировала между жизнью и смертью. Ей перелили огромное количество крови, запретили подниматься с постели. Несчастный супруг сутками дежурил в коридоре, взяв отпуск на работе. Вот тогда-то акушерка и рискнула сказать ему о близнецах.
– Ваша жена хочет отказаться от младшей девочки, – она изучающе смотрела в лицо молодого отца. Мужчина вздрогнул:
– Как она это объясняет?
– Тяжелым материальным положением, – женщина покраснела. – Она просила не ставить вас в известность, однако в жизни бывает всякое, и я решила…
Он оборвал ее:
– Вы правильно сделали. Никакого отказа не будет.
Акушерка закусила губу:
– Тогда скажите ей это сами.
Виктор Георгиевич ободряюще улыбнулся:
– Не беспокойтесь.
Как ему удалось убедить жену, никто не знал. Наверное, молодой отец нашел веские доводы: мол, городок маленький, тут все и обо всем узнают. Ну кто запретит той же акушерке растрепать о рожденной Ярцевой двойне и об отказе от одной из девочек? Что бы там ни было, Серафима Григорьевна, изобразив на лице радость, через две недели вышла за ворота роддома со счастливым супругом и своей матерью, прилетевшей на несколько дней из далекого города. На пороге дома она бросила супругу:
– Учти, ты мне обещал.
Да, он обещал вытащить семью из бедности.
Но глава пополнившегося семейства не сразу пошел в гору. Помня о данном жене обещании, он, боясь оставить работу грузчика, бегал в свободное время в поисках более высокооплачиваемого места. Добрый приятель мелькнул на горизонте только через полтора года. Об этих полутора годах нищеты Виктор старался не вспоминать. Скандалы с Серафимой, обвинявшей его во всех смертных грехах, вошли в какой-то домашний ритуал. К визгливому голосу супруги примешивалось двухголосье близняшек, и Ярцев в такие минуты мечтал сбежать на край света. Сколько раз у него рождались мысли о разводе. «Да, это подло, – говорил он себе, – Серафима ни за что не проживет одна, однако еще несколько дней – и меня отвезут в психиатрическую больницу. Каково ей будет тогда?» И все же, будучи порядочным человеком и любя своих девочек, он не уходил от жены, пытаясь в который раз убедить ее, что в их семье все не так плохо, как она себе вообразила. Женщина не хотела его и слышать. Виктор не знал: в его отсутствие супруга срывает злость на младшей девочке, Валерии. Если бы чертова девчонка не появилась на свет, ей бы сейчас не пришлось экономить на всем.
С огромной коляской для близнецов женщина рыскала по городу в поисках дешевых магазинов и продуктов и находила их. Ее не смущало, что иногда надо было ехать на троллейбусе или автобусе больше часа. Проснувшиеся мокрые и голодные девочки голосили на весь салон, вызывая недовольство пассажиров. Летняя жара всегда делает людей злее. Молодой матери никто и не думал уступить место или помочь спустить коляску со ступенек. Возвращаясь из магазина, Серафима кое-как пристраивала на коляску огромные сумки, увеличивая тяжесть до веса бронетранспортера. Напрягая силы, чтобы сдвинуть гору с места, женщина беззвучно рыдала, и слезы, смешиваясь с каплями пота, падали на пеленки. Неизвестно как довезя груз до квартиры, Ярцева, накормив орущих девочек и поменяв им ползунки, в изнеможении падала на кровать. В такие минуты ей не хотелось жить, и она еще больше ненавидела Валерию и мужа и просто боготворила Марианночку.
В общем, не сразу, но это удалось. Если человек по своей природе честен и добросовестен, ему по плечу любая работа, за которую он ни возьмется. Старый приятель, заместитель генерального директора строительной фирмы, зная скрупулезность и пунктуальность Виктора, предложил ему вступить в должность заместителя по хозяйственной части, иными словами, завхоза. Ярцев почесал затылок.
– А зарплата? – спросил он.
Собеседник назвал такие цифры, что бывшему инженеру показалось: он ослышался. Это было в десять раз больше, чем он зарабатывал раньше.
– Ты серьезно?
Друг усмехнулся:
– Приходи к начальству.
Так Виктор Георгиевич сделал первый шаг к обеспеченной жизни. Протрудившись пару лет заведующим хозяйством, он, изучив дела фирмы, стал подкидывать такие дельные предложения, что его повысили до менеджера. Семья позволила себе купить машину, а потом и дачу. Однако, как говорится, скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается.
Марианна и Валерия были близнецы, самые настоящие близнецы, которых с трудом различают даже родители. Виктор Георгиевич постоянно путал их. Этого Серафима Григорьевна тоже не могла ему простить. Как можно не отличить красавицу Марианну от простушки Валерии?
Когда девочки подросли, ситуация лишь усугубилась. У старшей доченьки все особенное: и глазки голубые, как небо, и пухленькие губки, и розовые щечки, и такая красивая фигурка! Разве можно сравнивать ее с младшей? Да Лерка – просто карикатура на сестру! Старшенькой доставался самый вкусный кусок и самые модные вещи. Младшей – объедки и секонд-хендовская одежонка. Вот почему Марианна с самого рождения захватила лидерство. Под крылышком у матери, любившей